2815.Западная философия от истоков до наших дней. Книга 3. Новое время (От Ле

Понятно, что в таких обстоятельствах нет места для свободной воли: “В душе нет никакой абсолютной или свободной воли, душа определена так, чтобы желать чего-либо по причине, которая опреде­ лена другой причиной, а та, в свою очередь, — еще одной. И так — до бесконечности "

Душа не является свободной причиной собственных действий. Хотение есть не что иное, как утверждение или отрицание, сопро­ вождающее идеи; другими словами, это означает, что “воля и разум представляют собой одно и то же”.

Спиноза возвращается к интеллектуализму, который со времен Сократа был характерной чертой греческой философии, а в христи­ анском мире обрел новую направленность (ведь именно на проблеме воли основана его этика).

5.4. Моральные следствия адекватного познания

Спиноза разработал свое учение прежде всего с целью решения экзистенциальной проблемы. В конце второй части “Этики ” наш философ резюмирует моральный аспект своих теорий:

“Наконец, остается показать, насколько это учение полезно для жизни.

I. Поскольку мы действуем единственно по воле Бога, будучи частью божественной природы, то чем активнее и совершеннее производимые нами действия, тем лучше мы познаем Бога. Значит, кроме умиротворения, приносимого душе, эта доктрина полезна еще и тем, что объясняет нам, в чем состоит высшее счастье или блаженство: только в познании Бога, которое побуждает нас совер­ шать действия и поступки, продиктованные любовью и милосерди­ ем. Благодаря познанию Бога мы ясно понимаем, как далеки от истинного уважения к добродетели те, кто в ответ на самое низкое рабство ждет от Бога высоких наград и благодеяний, как будто добродетель и служение Богу уже сами по себе не становятся счастьем и высшей свободой.

II. Учение полезно, поскольку учит, каким образом мы должны себя вести по отношению к судьбе или неподвластным нам вещам: ждать, т. е. со стойкостью духа переносить все превратности судьбы, ведь все вытекает из вечного закона Бога с такой же необходи­ мостью, с какой из сущности треугольника следует, что три его угла равны двум прямым.

III. Учение полезно для общественной жизни, потому что отучает нас ненавидеть, презирать, насмехаться, сердиться, завидовать. По­ мимо этого, она учит каждого довольствоваться немногим своим и помогать ближнему не из-за сострадания, пристрастия или суеверия,

а руководствуясь только рассудком, т. е. в соответствии с требова­ ниями времени и обстоятельств. <...>

IV. И, 'наконец, это учение объясняет, каким образом надо управлять гражданами, чтобы они не были рабами, а свободно исполняли свой долг”.

6.НРАВСТВЕННЫЙ ИДЕАЛ СПИНОЗЫ

ИAMOR DEI INTELLECTUALS

Воплощение в жизнь морального идеала, берущего начало в вышеописанных метафизических и гносеологических предпосыл­ ках, предполагает этапы, которые можно сгруппировать следующим образом: 1) беспристрастное и трезвое толкование человеческих страстей; 2) переоценка понятий совершенства и несовершенства, добра и зла; 3) прогресс морали, поставленный в связь с познанием; 4) высший идеал человека — любовь к Богу. Рассмотрим вкратце ключевые положения.

6.1. Геометрический анализ страстей

Человеческие страсти, пороки и безумства Спиноза анализирует при помощи геометрического метода (т. е. когда из точек, линий и плоскостей образуются объемные тела, а затем выводятся соответ­ ствующие теоремы). По своему образу жизни человек не составляет исключения из общего порядка Природы, а подтверждает его. Че­ ловеческие страсти обязаны своим происхождением отнюдь не “сла­ бостям” и “недостаткам” индивида и не “бессилию” и “непостоян­ ству” его души (или мыслей), поэтому их не следует ненавидеть и порицать, но необходимо объяснять и понимать, как любую другую реальность Природы. В самом деле, везде и всюду действия Природы равнозначны, следовательно, и способ ее изучения во всех проявле­ ниях должен быть единым.

Спиноза предполагает, что страсти берут начало из влечения (conatus), устойчиво сохраняющегося в течение неопределенного периода времени; эта склонность сопровождается соответствующей идеей, т. е. в ней участвует сознание. Conatus в умственной сфере называется волей, в телесной — влечением (appetitus). Положительный модус его мы называем удовольствием или радостью (laetitia); проти­ воположное явление мы называем неудовольствием или печалью (tristitia). Из этих двух главных страстей возникают все остальные. В частности, мы называем “любовью” аффект удовольствия, а “не­ навистью” — аффект неудовольствия, с идеей внешней причины.

Аналогичным способом из человеческого сознания Спиноза выводит все страсти. Философ характеризует “страсть” как “неаде­ кватную и смутную идею ”. Пассивность ума вызывается именно неадекватностью идеи. И поскольку для Спинозы разум и тело суть одно и то же в двух различных аспектах, то оба рассмотренных выше определения страсти согласуются друг с другом. На основе этого легко объяснить заключительную дефиницию: “...аффект, называе­ мый страстью души (animi pathema)9 представляет собой смутную идею о наличии жизненной силы в теле либо в одной из его частей, присутствующей в большей или меньшей степени”.

Как явления природного мира страсти неукротимы: одна порож­ дает другую с неотвратимой силой. “Без сомнения, дела человечес­ кие шли бы намного лучше, если бы человек умел говорить и молчать по необходимости. Однако опыт доказывает, что меньше всего люди способны контролировать свою речь и обуздывать влечения. И если бы из опыта не было известно, что мы совершаем много вещей, в коих позднее раскаиваемся, а часто, когда мы взволнованы или возбуждены противоречивыми страстями, даже зная, каково лучшее решение, выбираем худшее, то ничто не помешало бы думать, что мы поступаем сообразно свободной воле. Так, ребенок уверен, что он “свободен” требовать молока, разгневанный подросток убежден, что он “свободно” стремится к мщению, а трус — к бегству. Равным образом пьяница убежден, что он разумно и свободно говорит то, о чем бы в трезвом уме промолчал; помешанные, болтуны, дети и многие другие уверены, что говорят сообразно своей свободной воле, в то время как они просто не в состоянии обуздать свою болтливость. Итак, сам опыт не меньше, чем рассудок, доказывает, что люди сознают только собственные желания и поступки, но не ведают об их причинах”.

Из этого кажущегося беспощадным анализа Спиноза выводит этически позитивное заключение. Если мы предполагаем, что по­ ступки людей, которые мы считаем вредными, вызваны их свобод­ ной волей, мы начинаем их ненавидеть; однако если нам известно, что они не вольны в своих действиях, мы не станем их ненавидеть или, во всяком случае, будем ненавидеть намного меньше (посколь­ ку рассматриваем и судим поступки с помощью тех же критериев, с какими подходим к любому неизбежному естественному явлению, например, падающему камню).

Спиноза доходит до того, что просто говорит: “ненависть растет, когда она взаимна”, но может “растаять от любви”. Ненависть порождает ненависть, а любовь способна ее погасить; но если неизбежна взаимосвязь причин, о которой говорит философ, то как может человек отвечать любовью на ненависть? Для этого, считает Спиноза, необходим хотя бы один компонент свободы.

6.2. Попытка Спинозы встать “по ту сторону добра и зла”

Для тех, кто хочет разобраться в “Этике"Спинозы, есть и второй, очень важный для понимания момент. В Природе, по мнению Спинозы, нет “совершенства” и “несовершенства”, “добра” и “зла”, так же как не существует целей, поскольку все происходит под знаком самой строгой необходимости. “Совершенное” и “несовершенное” — конечные модусы человеческого мышления, рождающиеся из сопостав­ ления человеком произведенных им предметов с присущей Природе реальностью. В результате получается, что “совершенство” и “реаль­ ность” — одно и то же. А значит, ни о какой природной реальности нельзя сказать, что она “несовершенна”. Из всего сущего нет ничего неполноценного, ущербного: все именно такою, каким и должно быть.

“Добру” и “злу” также не соответствует ничего онтологически сущего в вещах самих по себе: они тоже являются “модусами мышления”, сформировавшимися у человека, когда он сравнивал вещи друг с другом и соотносил это с собой.

В итоге любые соображения аксиологического характера изгоня­ ются из онтологии, а Спиноза оставляет за собой право добиться поставленной цели даже ценой полного их исключения.

При укоренившемся представлении о человеке как субъекте, пекущемся главным образом о сохранении и продлении собствен­ ного существования, Спинозе не остается ничего другого, как за­ ключить, что те вещи, которые называют “добром", на самом деле просто полезны, а “зло” представляет собой противоположность: “Я понимаю под хорошим то, что нам достоверно известно как

полезное. Под плохим, наоборот, — то, что, как нам достоверно известно, препятствует обладанию добром ".

Следовательно, “добродетель” становится не чем иным, как до­ стижением пользы, а “порок” — наоборот. Спиноза решительно утверждает: “Чем больше человек старается и чем более он способен добиться собственной пользы, т. е. сохранения собственного существо­ вания, тем большей добродетелью он одарен, и наоборот, лишь никчем­ ный человек пренебрегает собственной пользой, т. е. не заботится о самосохранении”. “Для нас действовать по добродетели означает не что иное, как жить, заботясь о самосохранении, руководствуясь разумом и собственной пользой”. Человек, руководствующийся в своем поведении Рассудком, наиболее полезен другим людям. Спи­ ноза прямо заявляет, что человек, руководствующийся рассудком, близок к Богу.

6.3. Познание как освобождение от страстей и основа добродетели

Еще Сократ говорил, что порок — это невежество, агдоброде­ тель — знание, и этот тезис в самых разнообразных формах повто­

рялся в ходе развития философии. Вот один из красноречивых примеров этого тезиса в “Этике”, с отзвуками суждений Сократа и стоиков.

“Усилия, направленные на самосохранение, фундаментальны. Однако сущность человека — его Разум, поскольку он познает ясно и отчетливо. Значит, всякое разумное усилие не что иное, как познание. Ни об одной вещи мы не знаем достоверно, хороша она или плоха, но ведет ли она действительно к познанию или препятствует ему — разуму открыто ”.

Однако возрожденные классические античные тезисы у Спинозы приобретают новый смысл. “Как только мы сформируем ясную и отчетливую идею”, страсть перестает быть страстью. “Поясни свои мысли — и ты перестанешь быть рабом страстей”

Истинная сила, освобождающая и возвышающая человека, — ум и познание: “...сила души определяется только знанием, и наоборот, ее бессилие (или страсть) оценивается как утрата знания; из этого следует, что в высшей степени пассивна душа, большей частью состоящая из неадекватных идей (аффекты могут заполнить все сознание человека и полностью его поработить). Наоборот, душа, состоящая по большей части из адекватных идей, в высшей степени активна... неадекватные идеи указывают на бессилие человека. Не­ обходимо отметить, что огорчения, тревоги и несчастья чаще всего берут начало в чрезмерной любви к какой-либо вещи, подверженной многим изменениям и которой, к тому же, мы никогда не сможем полностью обладать. Действительно, никто не станет заботиться либо безудержно желать того, к чему не испытывает любви; в то же время обиды, подозрения, неприязнь и тому подобное рождаются только от любви к тому, чем никогда и никто не может по-настоя­ щему и полностью владеть. Власть над аффектами дает ясное и отчетливое знание и особенно знание третьего рода. Если это познание и не устраняет аффекты абсолютно, избавляя сознание от рабства, оно, тем не менее, способствует тому, чтобы аффекты занимали в душе минимальное место, а любовь к вечному и неиз­ менному — максимальное. Такую Любовь не может осквернить ни один из пороков, присущих обычной земной любви, напротив, такая Любовь будет постоянно расти, занимая все большую часть души ”.

6.4.Познание “sub specie aeternitatis” и “amor Dei intellectualis”

Впроцитированном выше отрывке Спинозой упоминается тре­ тий род познания, а именно: на основе интеллектуальной интуиции, воспринимающей все как исходящее от Бога (т. е. в качестве модусов Его атрибутов). В такой форме познания все несет радость, макси­

мально возвеличивая человека. А кроме того, она дарует познава­ тельную, интеллектуальную Любовь к Богу, так как в качестве причины ей сопутствует идея Бога. (Напомним приведенное ранее определение: любовь — это чувство удовольствия, сопровождаемое идеей внешней причины.)

Вот знаменитое суждение Спинозы, в котором он определяет

“amor Dei intellectualis”: “Интеллектуальная Любовь души к Богу явля­ ется частью бесконечной любви Бога к себе Самому ”

Еще раз мы встречаемся с отголосками тезисов Сократа и стоиков в философии Спинозы, когда он говорит, что испытываемое нами при высшем интеллектуальном познании блаженство — не только

добродетель, но также и единственная и наивысшая награда за добро­ детель. Другими словами, для Спинозы добродетель несет награду в себе самой, и Рай наступает уже здесь, на земле.

“Блаженство заключается в Любви к Богу, которая рождается из познания третьего рода; посему Любовь должна относиться к душе, поскольку она активна, а следовательно, это сама добродетель. Во-вторых, чем больше душа наслаждается божественной Любовью, тем больше он познает, иными словами, тем сильнее его власть над аффектами и тем меньше он страдает от вредных аффектов. А по­ скольку сила человека подавлять аффекты заключается только в интеллекте, никто не наслаждается тем, что подавил свои аффекты, но, напротив, способность подавлять собственные желания берет начало в благости”.

Завершает “Этику” одна из древних максим стоиков: очень трудно потревожить душевный покой мудреца, если он в самом деле мудрец: осознавая себя, и Бога, и все вещи моментами вечной необходимости, царящей в природе, мудрец никогда не перестает им быть и всегда уравновешен. Указанный путь не прост, но досягаем. Все истинно редкое должно быть труднодоступным. Если бы спасете можно было обрести без большого труда, то как же тогда могло случиться, что мало кто рассчитывает на него? Все возвышенное чем реже, тем недоступнее.

7. КОНЦЕПЦИЯ РЕЛИГИИ И ГОСУДАРСТВА СПИНОЗЫ

7.1.Отрицание познавательного значения религии

Вистории философии Спиноза впервые ясно показал, что рели­ гия находится в совершенно иной плоскости познания, чем фило­ софия» которая раскрывается исключительно на уровне второго и

третьего родов познания (т. е. рассудочного и разумного). В противо­ положность им, религия пребывает на уровне первого рода позна­ ния, в котором преобладает воображение. Пророки, авторы библей­ ских максим, не хвастают могучим разумом, их тексты полны

фантазии и воображения.

Кроме того, религия добивается повиновения, в то время как философия (и только она) ставит целью постижение истины. Обще­ известно, что тиранические режимы слишком часто использовали религию для достижения своих целей.

В большинстве случаев люди, исповедующие ту или иную рели­ гию, движимы страхом и суеверием, а реализуют они свои убеждения главным образом участвуя в церковных обрядах. Если внимательно присмотреться к образу жизни, которого они придерживаются, то невозможно понять, последователями каких религиозных взглядов они являются.

Спиноза считает, что в действительности последователи разных религий живут примерно одинаково. Философ пишет: “Часто я с изумлением наблюдал, как люди, гордящиеся тем, что исповедуют христианство, проповедующее любовь, мир, радость, целомудрие и честность по отношению к окружающим, с величайшей враждебнос­ тью сражаются друг с другом, испытывая растущую с каждым днем непримиримую ненависть до такой степени, что было бы легче признать верой любого из них обычай применять насилие, чем христианские заповеди. В действительности положение таково, что достаточно понаблюдать за поведением и обычаями людей, довольно узнать, какую церковь каждый из них посещает или какое мнение разделяет, чтобы узнать веру любого, т. е. выяснить, является ли он христианином, турком, иудеем либо язычником. Во всем остальном все живут одинаково”.

Следовательно, цель религии — привести народ к почитанию Бога, послушанию и служению Ему. Содержание веры (будь то Ветхий или Новый Завет) сводится к нескольким основным поло­ жениям, которые Спиноза формулирует в семи пунктах:

1). “Есть Бог, т. е. существо, в высшей степени справедливое и милосердное, образец подлинной жизни. Тот, кто не знает о Нем или не верит в Его существование, не может ни повиноваться, ни признать Его судией;

2). Бог един. Никто не может сомневаться в том, что согласие с этой догмой абсолютно необходимо для полного благочестия, вос­ хищения Богом и любви к Нему, поскольку благочестие, восхищение

илюбовь порождаются исключительным превосходством Одного надо всеми остальными;

3). Бог вездесущ, т. е. Ему все известно. Полагать, что от Него что-либо можно скрыть или не признавать, что Он видит все,

значило бы сомневаться в справедливости Его правосудия, сообраз­ но с которым Он всем управляет, либо просто не признавать Его;

4). Бог обладает высшим правом и властью надо всеми и действует не в силу каких-либо законов, а сообразно Своей абсолютной воле

ив силу Своей исключительной благодати. Все обязаны Ему абсо­ лютно во всем повиноваться, Он же — никому;

5). Культ Бога и послушание Богу состоят в справедливости и человеколюбии, т. е. в любви к ближнему;

6). Все, проявляющие послушание Богу соответствующим обра­ зом жизни, спасутся, в то время как остальные, живущие во власти инстинктов, погибнут. Если бы не было этого глубокого и прочного убеждения, непонятно было бы, почему люди должны предпочитать своим удовольствиям послушание Богу;

7). Бог прощает грехи тем, кто кается. Действительно, все люди впадают в грех, и, если бы не было уверенности в прощении, все потеряли бы надежду на спасение, и тогда не осталось бы никакого повода считать Бога милосердным.

Те же, кто, наоборот, глубоко убежден в том, что Бог, в силу милосердия и благодати, сообразно которым Он всем управляет, может простить грехи людей, благодаря этому убеждению проника­ ются все более пылкой любовью к Богу, — действительно познают Христа согласно Духу, и Христос входит в них”.

Как замечает Спиноза, ни одним из этих пунктов нельзя прене­ бречь, не оставив без внимания цели религии; тем не менее ни один из этих пунктов не связан ни с сектантскими “догмами”, ни с достаточно точными теоретическими истинами.

Что такое Бог, каков образец истинной жизни, является ли Он огнем, духом, светом, мышлением — все это не имеет значения для целей веры, так же как не важно, почему Он может быть образцом подлинной жизни. Для целей веры не имеет значения, считаем ли мы Бога вездесущим актуально или потенциально, управляет ли Он миром свободно или по природной необходимости, предписывает ли Он законы как повелитель или как наставник вечных истин, богопослушен ли человек по свободной воле или по необходимости, заложенной в Божьем законе, и, наконец, относятся ли награды добродетельных и кары злодеев к разряду естественных или сверхъестественных явлений.

Значит, вера требует не “правильных догм”, способных склонять к послушанию, а это предпосылка для возникновения различных религиозных сект. Поэтому в данной сфере каждому надо предоста­ вить полную свободу выбора: “Священное Писание категорически требует не правильных догм, а послушания и укрепления в сердцах любви к ближнему... Верующий становится благочестивым или

еретиком только на основе послушания или непокорности, а не по причине истинности или ложности догматов”.

“Истинное” и “ложное” входят в компетенцию не религии, а философии. Но, в таком случае, можно ли в “Этике"узнать теоре­ тические истины, которых нет в Библии?

К личности Христа Спиноза имеет особое отношение. Он не пророк, от имени Бога проповедовавший законы, чтобы добиться послушания. Вот что пишет Спиноза: “Понимая вещи истинным и адекватным образом, Христос был не столько пророком, сколько устами самого Бога”. “И наверняка из того факта, что Бог явился Христу и его разуму непосредственно, а не как пророкам — через слова или образы, — мы должны уяснить, что Христос понял откровение согласно истине ” Кроме того, в одном из писем Спиноза неожиданно предположил, что Бог в некоторых людях оставил отпечаток “очень ясной идеи о себе”, чтобы заставить любить других, как самих себя.

7.2. Государство как гарантия свободы

Спиноза был голландцем не по происхождению, а по политичес­ кому праву. Поскольку он больше не входил в еврейскую общину, где право могло обеспечить его безопасность, то что ему оставалось делать в политической жизни Государства? С другими людьми его связывала вера в разум. Ценой утраты стабильного положения в мире, вызванной отнюдь не его желанием, Спиноза нашел себя на поприще вечной истины, доступной человеку только потому, что он — человек. Его философия стала убежищем изгнанников, кото­ рые должны рассчитывать только на себя. Так приходит чувство ориентации к каждому, ищущему независимости. Он нашел внут­ реннее равновесие в философии, просветившей ум и указавшей путь. “Я не претендую, — говорил Спиноза, — на то, что нашел лучшую философию, но знаю, что познал истинную”. Не имея прочного положения в обществе, он искал гарантий политической безопас­ ности, предоставляемых правовым Государством и политическими отношениями гуманного типа, основной смысл которых — сохране­ ние человеческой жизни.

Правовое Государство Спинозы основано на постулатах, очень близких естественному “праву” Гоббса, в том смысле, что каждому индивидууму предназначено природой существовать и действовать определенным образом. “Под правом и строем природы я понимаю естественные правила, свойственные каждому существу. Например, рыбы по природе определены к плаванию, более крупные из них — к пожиранию более мелких; следовательно, в качестве высшего

закона выступает естественное право, предписывающее рыбам посто­ янно обитать в воде и более крупным особям питаться остальными”.

Аналогично люди, подверженные страстям и междоусобицам, являются “естественными врагами”.

Однако из-за сильного желания жить и по возможности находить защиту от бесконечных конфликтов люди заключают общественный договор (сознавая необходимость власти и законов, норм, “умеряю­ щих и сдерживающих страсти и необузданные порывы”), поскольку без взаимопомощи они не смогут ни жить без трудностей, ни совершенствовать духовный мир.

Вместе с тем, Государство, которому передаются права по учреж­ дению общественного договора, не может быть абсолютистским Государством, о котором говорит Гоббс. Некоторые права человека даляются неотъемлемыми, ибо, отказываясь от них, человек переста­ ет быть человеком. Цель Государства не деспотизм, а свобода.

“Если никто не может отказаться от свободы мыслей и суждений согласно собственным критериям и если, по неистребимому праву природы, каждый является хозяином собственных мыслей, то ка­ жется естественным, что в политическом сообществе попытка вы­ нудить людей с различными, часто противоположными мнениями выражать свои настроения так, как это предписано верховной влас­ тью, всегда приведет к драматическому исходу. С другой стороны, люди не умеют молчать: даже самые благоразумные и предусмотри­ тельные не умеют держать рот на замке, а обычные люди — тем более. Доверять другим свои намерения, планы и собственное мне­ ние даже тогда, когда было бы необходимо промолчать, — очень распространенная человеческая слабость. Значит, то правительство, которое захочет подавить свободу людей выражать собственные мысли, будет ущемлять права человека, в отличие от Государства, признающего эти свободы. <...> Конечная цель государственного устройства не повелевать людьми и не держать их в страхе, не оставлять их на произвол судьбы, а, скорее, освободить от страха, чтобы в пределах возможного человек сам мог поддерживать свое естественное право на жизнь и поступки без ущерба для себя и других. Итак, цель Государства — не превращать разумные существа в животных или автоматы* Наоборот, его задача состоит в создании условий для того, чтобы люди выполняли свои обязанности в безопасной обстановке, чтобы они свободно пользовались своим разумом, но, с другой стороны, чтобы перестали ссориться друг с другом, покончили с ненавистью, злостью, обманом. Одним словом, целью политического устройства должна быть свобода” Как “абсо­ лютно” необходимое условие философ предлагает политическую и религиозную свободу (апория, отмеченная многими исследователями). Вырванному с корнями из той среды, к которой он принадлежал, и