SYuF_2021_T_3

VIII Студенческий юридический форум

Согласно ч. 2 ст. 14 Уголовного кодекса РФ действие (бездействие), формально содержащее признаки како- го-либо деяния, предусмотренного Кодексом, но в силу малозначительности не представляющее общественной опасности—не является преступлением.Получается,что законодатель прямо говорит нам о том,что деяние,предусмотренное Кодексом, может быть преступным, а может таковым и не оказаться. Основная проблема в сложившейся ситуации сводится к тому, что вследствие буквально законодательно размытого определения малозначительности не существует однозначного подхода к пониманию сущности этой категории.

Существенный минус такого подхода законодателя к формулированию ч. 2 ст. 14 УК состоит в том, что возрастает роль субъективного подхода к пониманию сущности малозначительности, а значит, и к пониманию преступности деяния вообще.

Отсутствие однозначного подхода к пониманию малозначительности деяния приводит к разночтениям на правоприменительном уровне и, как следствие, к принятию противоречивых, а порой и взаимоисключающих решений по аналогичным решениям. Авторы научных исследований приводят множество примеров из судебной практики. Например, по приговору Смирныховского районного суда Сахалинской области П., незаконно выловивший 8 штук рыбы кеты в местах ее нереста, чем причинил ущерб на сумму 4 640 руб., был оправдан п. «в» ст. 256 УК РФ в силу малозначительности деяния, тогда как в Иркутской области за совершение аналогичных преступлений, но с причинением меньшего ущерба, составившего 510 руб, был вынесен обвинительный приговор1. Подобных примеров судебной практики великое множество. Все они иллюстрируют противоречие в истолковании нормы о малозначительности,что нарушает принцип справедливости, закрепленный в ст. 6 УК.

Все это заставляет вернуться к указанной проблеме, касающейся действующего законодательного определения категории малозначительности,и убедиться,что действующая конструкция института не позволяет его эффективно применять в соответствии с основополагающими принципами уголовного права. В сложившейся ситуации ценны разъяснения,которые содержатся в ряде постановлений Пленума Верховного Суда РФ (далее—ПП ВС РФ) по отдельным преступлениям.Рассмотрим несколько ПП ВС РФ,которые содержат рекомендации по применению института малозначительности в конкретных обстоятельствах.

Проанализировав ряд ПП ВС РФ,где так или иначе затрагивается категория малозначительности,можно сделать вывод,что,касаясь вопроса применения малозначительности,Верховный Суд неохотно расширяет законодательную конструкцию малозначительности, определяя признаки, которые позволили бы однозначно решать вопрос о применении института малозначительности в конкретных обстоятельствах2. На основании вышеизложенного можно прийти к выводу, что разъяснения Верховного суда выработали несколько подходов к оценке того или иного деяния:

1.оценка исключительно того факта, является ли деяние общественно опасным в конкретных обстоятельствах или нет (по сути,действующая законодательная формулировка нормы о малозначительности);

2.оценка конститутивных признаков составов;

3.оценка помимо конститутивных признаков составов,еще и фактических данных.

Суды, следуя рекомендациям ПП ВС РФ обращают внимание на фактические данные, которые не являются признаками состава преступления.Это могут быть мотив и цель при незаконном хранении оружия или мотив и цель при использовании заведомо ложного документа3,также,например,способ незаконного проникновения в жилище4.

Подход к решению проблемы неоднозначного применения нормы о малозначительности является дискуссионной темой в научной среде.

Например,А. П. Козлов,полагая,что действующая формулировка нормы о малозначительности приводит к злоупотреблениям на практике, предлагает вовсе отказаться от этого института, но отмечает, что суще-

1 Рогова Е.В.Уголовный проступок в системе категоризации преступлений // Российский следователь.2011.№ 16.С.26–29. 2 См.: пункт 14 ПП ВС РФ от 30.11.2017 № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве,присвоении и растрате» // Российская газета. 2017. № 280 ; См.: пункт 12 ПП ВС РФ от 23.11.2010 № 26 (ред. от 31.10.2017) «О некоторых вопросах применения судами законодательства об уголовной ответственности в сфере рыболовства и сохранения водных биологических ресурсов (часть 2 статьи 253,статьи 256,258.1 УК РФ)» // Бюллетень Верховного Суда РФ.2018.№ 1 ; См.: пункт 25.4 ПП ВС РФ от 27.12.2002 № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2003. № 2 См.: пункт 22.1 ПП ВС РФ от 12.03.2005 № 5 (ред. от 11.06.2019) «О судебной практике по делам о хищении, вымогательстве и незаконном обороте оружия,боеприпасов,взрывчатых веществ и взрывных устройств» // Российская газета.2005.№ 80. 3 Постановление Презилиума Нижегородского областного суда от 19.12.2018 Дело № 44У—125/2018 // СПС «Консультант-

Плюс»—дата обращения: 18.09.202.

4 Постановление Президиума Курского областного суда от 13.09.2017Г.Дело № 44У-12/2017 // СПС «КонсультантПлюс» — (дата обращения: 18.09.2021).

40

XXII.Уголовное право в эпоху новых вызовов и угроз

ствуют и иные способы реагировать на малозначительные по своему существу деяния,такие как положения ст. 64, 73, 75–76 УК1. Также скептически к возможности сохранения категории малозначительности в уголовном праве относится В. В. Мальцев, который считает, что содержание нормы о малозначительности не привносит в УК ни одного позитивного качества, и что никакого отношения к понятию преступления она не имеет2. Подавляющее большинство ученых не придерживается столь радикальной позиции; в научной среде обсуждается вопрос не исключения нормы о малозначительности из УК, а ее усовершенствования. Но, стоит отметить, что рекомендаций по изменению действующей редакции с. 2 ст. 14 УК научное сообщество пока не выработало.

Изучив законодательство, практику правоприменения и научные изыскания по исследуемой теме можно прийти к некоторым выводам.

Во-первых, использование законодателем при формулировке нормы о малозначительности оценочных понятий порождает серьезные проблемы на правоприменительном уровне.

Во-вторых, применяя норму о малозначительности, суды принимают разные решения по сходным делам, что противоречит принципу справедливости.

В-третьих, разъяснения, содержащиеся в отдельных постановлениях Пленума ВС РФ, способствуют принятию относительно справедливых решений по делам данной категории.

В сложившихся обстоятельствах представляется необходимым законодательное изменение действующей формулировки ч.2 ст.14УК.Возможно,законодателю следуетразработатьуниверсальные критерии малозначительности деяния,которые позволили бы снизить роль субъективной оценки.Это позволило бы не допускать нарушения принципа справедливости.

Более того, существующий подход Верховного Суда РФ к разъяснению вопросов, возникающих при применении нормы о малозначительности,представляется недостаточно эффективным.Возможно Пленуму ВС РФ,следует подготовить специальное постановление, посвященное норме о малозначительности деяния. В настоящее время, пока нет специального постановления,соответствующие разъяснения должны найти место в действующих редакциях ПП ВС РФ по всем составам преступлений.

Соответствующая тенденция,свидетельствующая об активной роли Верховного Суда в решении исследуемой проблемы, прослеживается уже сегодня. Суд стал делать акцент на малозначительности деяния (что вызвано противоречивой судебной практикой),инициируя внедрение в уголовное законодательство новой категории—уголовного проступка3.

Тихонов П.А.

НИУ ВШЭ Студент

Уголовно-правовая квалификация интернет-педофилии

Интернет за последнее десятилетие стал неотъемлемой частью жизни абсолютного большинства людей. Доступность Интернета в России позволяет пользоваться им не только взрослым гражданам, но и несовершеннолетнимени По данным Института исследований Интернета возраст детей,начинающих пользоваться Интернетом, снижается, и в 2018 г., например, составлял в среднем 4–5 лет4 (в городах с населением больше 100 тыс. чел. Интернетом пользуются 93 % детей в возрасте от5 до 11 лет).Несовершеннолетние также являются активными пользователями социальных сетей. Так, по данным ВЦИОМ на 2019 г., ежедневно социальными сетями пользовалось 89 % подростков от 14 до 17лет5.По данным сервиса Brand Analytics пятая часть пользователей сети ВКонтакте не достигла 18 лет6.В связи с этим актуальным можно считать вопрос о безопасности детей в интернет-пространстве.

1 Козлов А.П.Понятие преступления.СПб.,2004.С.769–771.

2 Мальцев В.В.Малозначительность деяния в уголовном праве // Законность.1999.№ 1.С.17–21.

3 Проект федерального закона № 1112019 7«О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголов- но-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением понятия уголовного проступка» (ред., внесенная в ГД ФС РФ,текст по состоянию на 15.02.2021) / URL: https://sozd.duma.gov.ru/—(дата обращения: 10.09.2021).

4 Детский рунет 2018. Отраслевой доклад / URL: https://www.internetinstitute.ru/portfolio/analytics/detskiy-runet-2018- otraslevoy-doklad/?sphrase_id=8970 (дата обращения: 22.09.2021).

5 ВЦИОМ: соцсетями ежедневно пользуются 89 % подростков / URL: https://ria.ru/20190306/1551577366.html (дата обращения: 22.09.2021).

6 См.: Детский рунет 2018.Отраслевой доклад / URL: https://www.internetinstitute.ru/portfolio/analytics/detskiy-runet-2018- otraslevoy-doklad/?sphrase_id=8970 (дата обращения: 22.09.2021).

41

VIII Студенческий юридический форум

Родители признают,что главной угрозой для детей в Интернете является порнография1.Однако,на наш взгляд, не меньшей угрозой могут являться и интернет-педофилы,т.е.лица,занимающиеся виртуальным развратом,жертвами которого становятся несовершеннолетние. Данный вид преступлений весьма распространен в российском интернет-пространстве2,при этом достаточной правовой квалификации в действующем уголовном законе не имеет,хотя необходимость таковой,на наш взгляд,имеется.

Совершение некоторых преступлений, предусмотренных главой 18 УК РФ, не предусматривают непосредственного контакта с жертвой: достаточно в том числе и общения виртуального характера. К таким видам преступлений мы можем отнести развратные действия,предусмотренные ст.135УК РФ,совершение которыхвозможно втом числе и через Интернет,причем представляется,что в этом случае совершениетакого преступления носитособый характер.

Под развратными действиями стоит понимать «любые действия, кроме полового сношения, мужеложества и лесбиянства, совершенные в отношении лиц, достигших двенадцатилетнего возраста, но не достигших шестнадцатилетнего возраста, которые были направлены на удовлетворение сексуального влечения виновного, или на вызывание сексуального возбуждения у потерпевшего лица, или на пробуждение у него интереса к сексуальным отношениям»3.

Согласно п. 17 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 04.12.2014 № 16 «О судебной практике по делам о преступлениях против половой неприкосновенности и половой свободы личности» развратными действиями могут признаваться в том числе действия, совершенные с использованием сети Интернет. Это подтверждает, что высший судебный орган согласен с возможностью совершения развратных действий в сети и отдельно их обговаривает.В моментиздания данного постановлениятакая оговорка была необходима.А.И.Александров отмечает,что необходимостьтакого толкования была обусловлена распространением такого способа совершения преступления и отсутствием доктринального толкования уголовно-правовой нормы, содержащейся в ст. 135 УК РФ4. С того момента наука более активно стала реагировать на такое явление,как совершение развратных действий в Интернете,однако уголовно-правовой закон по-прежнему остался стоять на месте.

Особый характер совершаемых в Интернете развратных действий мы можем обусловить несколькими причинами. Во-первых,поиск жертвы для преступника становится облегченным.Интернет-педофилу достаточно найти аккаунт предполагаемой жертвы в социальных сетях и сразу вступить с ней в контакт. Теперь нет необходимости выискивать жертву в реальном мире,непосредственно с ней контактировать,соответственно появляется и вторая причина: совершение преступления становится для интернет-педофила менее опасным, так как его труднее вычислить и поймать. В-третьих, через Интернет куда легче получить доверие ребенка, ведь личность преступника

может быть анонимной или скрываться под маской придуманного им образа5.

На практике интернет-педофилу даже необязательно жить на одной территории с жертвой: развратные действия в отношении жертвы из Калининграда он может совершать, находясь, например, во Владивостоке, то есть будучи на совершенно другом краю России.Ограничения по территории перестали существовать.Это также является важной особенностью рассматриваемого преступления.

Все это говорит о необходимости дополнительной квалификации развратных действий,совершаемых в Интернете,путем внесения соответствующих поправок в Уголовный кодекс РФ.Безусловно,совершение предусмотренных ст.135 УК РФ действий при помощи Интернета должно носить отягчающий характер для преступника.

Изменить уголовный закон можно путем введения в ст.135 УК РФ дополнительных частей.В качестве предлагаемого нами варианта изложения диспозиции этих частей предложим следующий.

Часть 6 ст. 135 УК РФ можно изложить таким образом: «Деяния, предусмотренные частями первой и второй настоящей статьи, совершенные с использованием информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети Интернет».

Часть 7 ст. 135 УК РФ: «Деяние, предусмотренное частью третьей настоящей статьи, совершенные с использованием информационно-телекоммуникационных сетей,в том числе сети Интернет».

В обоих случаях необходимо также добавить оговорку «при отсутствии признаков преступлений, предусмотренных ст. 242–242.2 настоящего Кодекса», так как преступления, рассматриваемые данными статьями, могут

1 См.: Детский рунет 2019. Отраслевой доклад / URL: https://www.internetinstitute.ru/news/detskiy-runet-2019-otraslevoy- doklad/?sphrase_id=8970 (дата обращения: 22.09.2021).

2 См.: Бастрыкин А.И.Преступления против несовершеннолетних в интернет-пространстве: к вопросу о виктимологической профилактике и уголовно-правовой оценке // Всероссийский криминологический журнал.2017.Т.11.№ 1.С.7.

3 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от04.12.2014 № 16 «О судебной практике по делам о преступленияхпротив половой неприкосновенности и половой свободы личности» // Российская газета,№ 284,12.12.2014.

4 См.: Александров А.И.Современные подходы к судебному толкованию уголовного закона / СПС «КонсультантПлюс». 5 См.: А.И.Бастрыкин.Указ.соч.С.7–8.

42

XXII.Уголовное право в эпоху новых вызовов и угроз

иметь сходство с рассматриваемым нами преступлением, хотя они являются принципиально разными, так как различны объект преступления и мотивы и цели преступника.

Кроме того,с учетом появления в Интернете организованной преступности,направленной на половую неприкосновенность несовершеннолетних, в виде интернет-сообществ по обмену интимными фото и видео несовершеннолетних и информацией между педофилами1,стоит ввести в Уголовный кодекс РФ отдельную статью (например,ст.135.1),предусматривающую организацию интернет-сообществ,направленных на совершение развратных действий в отношении несовершеннолетних,и участие в таких сообществах,при этом также отразить отсутствие в ней состава преступления,предусмотренного ст.242.1 УК РФ,с целью разграничения данных преступлений.

Интересно в связи с этим взглянуть на ст. 110.2 УК РФ, предусматривающую ответственность за организацию деятельности, направленной на побуждение к совершению самоубийства, введению которой в 2017 г. предшествовал широкий общественный резонанс после публикации в Новой газете статьи Галины Мурсалиевой «Группы смерти (18+)»2. Открывшийся факт существования групп смерти вызвал волну мер, направленных на противодействие государством таким группам, и введенная в УК РФ ст. 110.2 является одним из результатов этих мер. Сообщества интернет-педофилов пока не являются широко распространенным явлением и не влекут широкого общественного резонанса,однако уголовному закону стоит опережать события и действовать превентивно.

Внимание к возможности совершения преступлений против несовершеннолетних в Интернете,особенно преступлений против половой свободы и неприкосновенности, в существующей реальности становится все более необходимым.В связи с этим обсуждение реформирования Уголовного кодекса РФ под вызовы времени видится крайне важным.

Тузова А.А.

Университет имени О.Е.Кутафина (МГЮА) Студент

Криптовалюта как предмет экономического преступления3

В ходе развития цифровыхтехнологий в настоящее время появляется всё большее количество феноменов,ранее не известных обществу.Как следствие,при появлении новых разработок в информационной сфере возникает проблема пробельности (отсутствия или недостаточности) их правового регулирования. Одним из таких феноменов,оказавшимся вне поля регулирования российского права,стала криптовалюта.

Криптовалюта—это один из видов цифровой валюты,учет расчетных единиц которых осуществляет децентрализованная автоматизированная система. Она часто выполняет функции расчетной денежной единицы, средств обмена,не являясь при этом законным средством платежа.

Гражданский кодекс Российской Федерации (ГК РФ) с 2019 г.относит цифровые права (как разновидностьимущественных прав) к объектам гражданских права4.Это означает,что в настоящее время криптовалюта относится к категории «иное имущество»,ввиду открытого перечня объектов гражданских прав.

Более того, на данный момент в России принят специальный закон, регулирующий отношения, возникающие при обороте цифровой валюты в Российской Федерации5. Однако такое правовое регулирование не исключает невозможности государства в полной мере контролировать оборот криптовалюты, что, в свою очередь, создает благоприятную среду для совершения финансовых злоупотреблений и экономических преступлений.

Сложившаяся ситуация не могла не отразиться в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ, которые дают соответствующие разъяснения по вопросам правоприменительной практики. Так, в начале 2019 г. были внесены существенные изменения в постановление Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества,приобретенных преступным путем,и о приобрете-

1 См.: Бойся, малыш. Пандемия обострила угрозу роста преступлений против детей // URL: https://rg.ru/2020/07/16/iurij- zhdanov-pedofily-sozdali-obshirnoe-soobshchestvo-v-darknete.html (дата обращения: 22.09.2021).

2 См.: Мурсалиева Г. Группы смерти (18+). URL: https://novayagazeta.ru/articles/2016/05/16/68604-gruppy-smerti-18 (дата обращения: 22.09.2021).

3 Термин «экономическое преступление» используется в статье как равнозначный термину «преступление в сфере экономики».

4Гражданский кодекс Российской Федерации,принятый 30.11.1994 № 51 ФЗ (с последующими изм.и доп.) // СЗ РФ.1994.

№32.Ст.3301.

5 Речь идет о Федеральном законе от 31.07.2020 № 259 ФЗ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» // СЗ РФ.2020.№ 31 (ч.I).Ст.5018.

43

VIII Студенческий юридический форум

нии или сбыте имущества,заведомо добытого преступным путем».Согласно этим изменениям предметом преступлений,предусмотренных статьями 174 и 174.1УК РФ,могутвыступатьи денежные средства,преобразованные из виртуальных активов (криптовалюты),приобретенных в результате совершения преступления1.

Подобные изменения были внесены и в постановление Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях».Согласно позиции Верховного Суда РФ,выраженной в данном постановлении с учетом новых изменений,цифровые права (как разновидностьимущественных прав) стали признаваться предметом взятки2.Формулировка «электронные денежные средства» была включена в постановление Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о краже,грабеже и разбое»3.

Однако по иным экономическим преступлениям суды еще некоторое время не признавали криптовалютупредметом преступления.Обратимся к примеруиз судебной практики.Так,приговором Петроградского районного суда г.Санкт-Петербурга от30.06.2020 П.Д.Пирон и Е.В.Пригожин признаны виновными в совершении вымогательства в целях получения имущества в особо крупном размере (п. «б» ч. 3 ст. 163 УК РФ). Согласно обвинению подсудимые получили денежные средства в размере 5 млн руб. и криптовалюту (биткоины, дигибайты и битшейресы) на сумму свыше 55 млн руб.Общая сумма превысила 60 млн руб.Однако суд первой инстанции исключил из объема обвинения завладение криптовалютой на сумму, превышающую 55 млн руб. Суд апелляционной инстанции оставил такое решение без изменений4.

Позиция суда кассационной инстанции оказалась противоположной. Третий кассационный суд общей юрисдикции отменил решения нижестоящих инстанций, указав, что исключение указания на завладение криптовалютой на сумму свыше 55 млн руб. повлекло необоснованное уменьшение объема обвинения, и является нарушением процессуального законодательства (ст.401.15,401.6 УПК РФ).Данная позиция подтверждалась следующими доводами: «По своей сути,основным отличием криптоденег от денег является только способ их возникновения,а поскольку понятие криптовалюты не закреплено законодательно,обозначение ее как иного имущества в обвинении, предъявленном осужденным, являлось допустимым»5. Уголовное дело было возвращено на рассмотрение в суд первой инстанции.

Помимо судебной практики, упоминания о криптовалюте, как предмете экономического преступления, появляются в актах органов государственной власти. В частности, Национальным планом противодействия коррупции в Российской Федерации на Генеральную прокуратуру РФ возложена задача разработать предложения по совершенствованию правового регулирования вопросов, связанных с выявлением и пресечением преступлений коррупционной направленности, предметом которых являются цифровые финансовые активы, иные цифровые права,цифровая валюта6.

В научной литературе справедливо была высказана точка зрения о том, что правоприменительная практика долгое время сталкивалась с проблемами квалификации преступлений, предметом которых выступала криптовалюта, по причине неопределенности ее правовой природы7. В настоящий момент, после внесения изменений в законодательство РФ,неправомерные действия с цифровыми правами охватываются всеми составами преступлений УК РФ,в которых предметом выступает имущество.

Проблемы правоприменения по делам данной категории возникают на различных стадиях уголовного процесса,чему способствуют следующие факторы:

—проблемное определение размера стоимости криптовалюты;

—трудности процедуры наложения ареста на криптовалюту в целях обеспечения

1 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 07.07.2015 № 32 «О судебной практике по делам о легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем, и о приобретении или сбыте имущества, заведомо добытого преступным путем» (с изм.и доп.) // Российская газета.2015.№ 151.

2 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 09.07.2013 № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях» (с изм.и доп.) // Российская газета.2013.№ 154.

3 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2002 № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» (с изм.доп.) // Российская газета..2003.№ 9.

4 Апелляционное определение Санкт-Петербургского городского суда от 23.11.2020 по делу № 22-5295/2020 // СПС «КонсультантПлюс».

5 Кассационное определение Третьего кассационного суда общей юрисдикции от 24.06.2021 № 77-1411/2021 // СПС «КонсультантПлюс».

6 Указ Президента РФ от 16.08.2021 № 478 «О Национальном плане противодействия коррупции на 2021–2024 годы» // СЗ РФ.2021.№ 34.Ст.6170.

7 Арямов А.А.,Грачева Ю.В.Цифровизация: уголовно-правовые риски в сфере экономики // Актуальные проблемы российского права.2019.№ 6 (103).С.113–114.

44

XXII.Уголовное право в эпоху новых вызовов и угроз

исполнения приговора, взыскания штрафа либо иных имущественных взысканий, а также возможной конфискации имущества;

—необходимость указания в обвинительном заключении характера и размера вреда,причиненного потерпевшему преступным посягательством,связанным с использованием криптовалюты1.

Единого мнения по поводу пути решения данных проблем не существует и на настоящий момент вследствие недостаточности внесенных изменений в законодательство. Именно поэтому правоприменительная практика по делам данного рода различна и незакономерна.Перед законодателем стоит задача—устранить имеющиеся недостатки правового регулирования.

Подводя итоги сказанному,стоит отметить,что российское законодательство идет по пути восполнения пробелов, связанных с регулированием криптовалюты как предмета экономических преступлений.Такие преступления достаточно сложно выявить, что свидетельствует о повышенной латентности данных преступных деяний. С уверенностью можно сказать о том, что борьба с преступлениями, совершаемыми в киберпространстве (к таковым относятся и преступления,предметом которых выступает криптовалюта),является одной из главных задач не только правоохранительной системы Российской Федерации, но и всего мирового сообщества, поскольку это стало новым вызовом и глобальной проблемой XXI в.

Чихладзе Д.Н.

Университет имени О.Е.Кутафина (МГЮА) Студент

Искусственный интеллект: субъект преступления,орудие или средство?

Невозможно представить современный мир без бесконечно протекающих и прогрессирующих процессов информатизации и цифровизации.Эти процессы,безусловно,вносят в жизнь качественно новые изменения,но также они и «притягивают» за собой определенные проблемы и риски.

Искусственный интеллект (далее— ИИ)— категория, появление которой стало следствием информационно-техни- ческого развития.Однако представляется,что ее существование в настоящий моментстоитпод вопросом,посколькуне все исследователи согласны с тем,что уже произошло полноценное внедрение в жизнь искусственного разума (кто-то и вовсе прогнозируетпоявление искусственного интеллекта в прямом смысле этого слова лишьчерез пятьдесят-шесть- десят лет).Существует ли искусственный интеллект в том смысле,в котором мы сейчас его понимаем,вопрос дискуссионный, однако лейтмотив данной статьи заключается в другом. Сразу обозначим, что автор придерживается позиции, что искусственный интеллект уже существует и проник в жизнь общества в различных его проявлениях.

Искусственный интеллект: дефиниция и значение в отрасли уголовного права.Не вызывает сомнений тот факт, что понятие искусственного интеллекта стало новым не только для уголовного права и права в целом, но и для других наук,поэтому дать ему единое и исключительно верное определение нельзя.

В.А.Лаптев кратко и емко характеризует искусственный интеллект как «моделируемую (искусственно воспроизводимую) интеллектуальную деятельность мышления человека»2. Однако если рассматривать искусственный разум как нечто автономное, пусть и частично, более точной представляется позиция П. М. Морхата: «полностью или частично автономная самоорганизующаяся компьютерная виртуальная система, наделенная определенным автором перечнем возможностей и способностей»3. Но если эта система, являясь самоорганизующейся, всё же наделена ка- кими-то способностями конкретным автором,говорить о ней как об отдельном субъекте не совсем корректно,представляется,что она выступает как «продолжение руки» человека,его разума,и даже выражает его волю.

Более полезным определением для понимания искусственного интеллекта как субъекта преступления является определение ИИ Е.А. Ерахтина: «Искусственный интеллект— это свойство интеллектуальных систем (в том числе компьютерных программ, включая нейросети) выполнять функции и решать задачи, в том числе специально не оговоренные в системе изначально, обучаться и адаптировать свое поведение под конкретные условия, а также принимать решения исходя из этих условий и поставленных целей»4.

1 Перов В. А. Проблемные вопросы, возникающие при расследовании уголовных дел о преступлениях с использованием криптовалюты // Российский следователь.2020.№ 7.С.20–22.

2 Лаптев В.А. Понятие искусственного интеллекта и юридическая ответственность за его работу // Право. Журнал Высшей школы экономики.№ 2.2019.С.79–102.

3 Морхат П.М.Искусственный интеллект: правовой взгляд: научная монография.М.,2017.257 с.

4 Ерахтина Е.А.,Тирранен В.А.Преступления,совершаемые с использованием искусственного интеллекта: проблемы квалификации и расследования // Вестник Сибирского юридического института МВД России.2019.№ 2 (35).С.36–41.

45

VIII Студенческий юридический форум

Не всегда мы можем ожидать от «разумной» машины очевидного развития событий,ведь они запрограммированы с возможностью адаптации под окружающую среду,которая так же непредсказуема.Также,как мы не знаем, как поведет себя конь,на седле которого мы сидим,мы и не знаем,как поведет себя и автомобиль-беспилотник,в кресле которого находится человек.

Место искусственного интеллекта в уголовном праве. Отсутствие правовой регламентации места ИИ в составе преступления порождает ряд проблем теоретического и практического характера.На сегодняшний день преступность приобретает все новые и новые формы. Множество преступлений совершаются с применением автоматизированных алгоритмов, существенно облегчающих процесс преступного посягательства лица на тот или иной объект.В этом контексте справедливо будет отметить,что искусственный интеллект может выступать как орудием, так и средством совершения преступления.

Рассмотрим случаи, когда лица прибегают к использованию искусственного интеллекта для облегчения воздействия на объект преступления: это, например, мошеннические переговоры в сети с целью завладеть личными данными,хищение безналичных денежных средств посредством чат-ботов,проникновение в базы данных и получение различных конфиденциальных сведений.Очевидно,виновному не удалось бы незаконным образом изъять денежные средства у лица в «реальном мире», просто представившись сотрудником банка без каких-либо на то указаний в виде формы/специальной удостоверяющей карточки и т.д.

В правовой доктрине присутствуют также довольно убедительные обоснования признания искусственного интеллекта и в качестве предмета преступления, и даже в качестве потерпевшего1. Однако ключевым остается вопрос признания ИИ как субъекта преступления.

Российский уголовный закон характеризует субъект преступления в первую очередькак физическое лицо,лицо, достигшее определенного возраста и отвечающее всем признакам вменяемости. Отсюда можно сделать вывод, что Уголовный кодекс РФ в корне отсекает возможность признания искусственного интеллекта в качестве субъекта.Очевидно,субъект преступления должен быть способен нести ответственность за свои виновные действия.В то же время вина включает в себя сознательный и волевой аспект. Можно ли говорить о наличии сознания и воли у машины,пусть и в какой-то мере разумной? Все зависит от толкования и сущностного анализа категорий.

Если рассматриватьискусственный интеллект как самоорганизующуюся адаптирующуюся систему,мы можем в какой-то мере говорить о сознательном и волевом аспекте. Вспомним довольно резонансный случай с беспилотным автомобилем,сбившем пешехода,переходившего дорогу в неположенном месте,насмерть2.В данной ситуации беспилотное транспортное средство не имело целью причинить вред,однако наличность последствий должна породить ответственность.

Аналогичная с точки зрения правовой сущности,но не с точки зрения фактов ситуация приводится в работе М. Г. Щербакова: «в медицинское учреждение поступил ребенок в возрасте одного года с высокой температурой (40 градусов Цельсия). Диагностика проводилась медицинским искусственным интеллектом, специально предназначенным для этого. Пациенту был диагностирован грипп и назначено лечение. Медицинский персонал действовал в строгом соответствии с назначенным лечением, однако через пять часов ребенок скончался. Вскрытие показало, что причиной смерти стала тяжелая бактериальная инфекция — диагноз системы оказался ошибочным»3. Конечно, врачи могли предполагать, что показания машины могут быть весьма неточными. Однако сам факт использования машин, оснащенных искусственным интеллектом, в такой важ - ной сфере, как медицина, уже говорит о том, что вероятность ошибки механизма сводится к минимальному значению, к тому же, что и у врача-профессионала.Так, все снова сводится к тождеству «человек — разумная машина», образуя замкнутый круг.

Углубляясь в этот вопрос, проводя глубокий сущностный анализ явлений и категорий, все четче прорисовывается необходимость внесения изменений в уголовный закон, соответствующих требованиям времени. Если допустить возможность признания искусственного интеллекта в качестве субъекта преступления, возникают новые вопросы.

Так, субъект преступления должен нести уголовную ответственность за совершенное деяние. Одна из форм проявления уголовной ответственности — наказание. Одни из целей уголовного наказания — 1) исправление ви-

1 Архипов В.В.,Наумов В.Б.Искусственный интеллект и автономные устройства в контексте права: о разработке первого в России закона о робототехнике // Труды СПИИРАН.2017.Т.6.№ 55.С.46–62.

2 Мосечкин И.Н.Искусственный интеллект и уголовная ответственность: проблемы становления нового вида субъекта преступления // Вестник Санкт-Петербургского университета.Право.2019.Т.10.№ 3.С.461–476.

3 Щербаков М. Г. Проблемы правового регулирования трансформации правового статуса искусственного интеллекта: постановка проблемы // Ученые записки Крымского федерального университета имени В. И. Вернадского. Юридические науки. 2019.Т.5.№ 3.С.73–81.

46

XXII.Уголовное право в эпоху новых вызовов и угроз

новного,2) предупреждение совершения новых преступлений.Но с точностью дать однозначный ответ на вопрос, способен ли ИИ к самоисправлению,чувству стыда,осмыслению содеянного,пока нельзя.

Взарубежной доктрине существуют две противоположные модели: представители первой утверждают, что

ИИне может быть полноценным субъектом, а ответственность возлагается на программиста1. Основатели второй модели считают иначе, предполагая прямую ответственность ИИ без привязки к его деяниям намерения разработчика программы2.

Роль ИИ в составе преступления поистине многогранна. Искусственный разум может служить как инструментом, прямо воздействующим на объект и причиняющим ему вред (то есть являться орудием),так и вспомогательным инструментом, непосредственно вред не причиняющим, но дающим возможности преступнику реализовать свои цели (являться средством совершения преступления).Информационно-технический прогресс достигтех пределов,позволяющих говорить об искусственном интеллекте и как о центральной фигуре—субъекте преступления.

Отсюда и возникают новые вызовы — как к науке уголовного права, так и к представителям технических профессий.

1 Шестак В.А.,Волеводз А.Г.,Ализаде В.А.О возможности доктринального восприятия системой общего права искусственного интеллекта как субъекта преступления: на примере уголовного законодательства США // Всероссийский криминологический журнал.2019.Т.13.№ 4.С.547–554.

2 Цуканова Е. Ю., Скопенко О. Р. Правовые аспекты ответственности за причинение вреда роботом с искусственным интеллектом // Вопросы российского и международного права.2018.Т.8.№ 4A.С.42–48.

47

XXIII.РЕАЛИЗАЦИЯ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ НОРМ: ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ПРАКТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ В УСЛОВИЯХ СОВРЕМЕННЫХ ВЫЗОВОВ

Апанасенко Б.С.

МГУ имени М.В.Ломоносова Студент

Доказательства и доказывание на стадии предварительного расследования и в условиях состязательности судебного следствия

На сегодняшний день, как никогда, довольно остро поднимается тема теории и практики уголовного судопроизводства.Любой представитель юридического сообщества в той или иной степени знаком с существующими различиями уголовно-процессуальных норм, закрепленных в Уголовно-процессуальном Кодексе РФ и реализацией данных норм на практике.

Задачей научного и практикоориентированного блока уголовно-процессуального сообщества является недопущение разночтений норм Уголовно-процессуального Кодекса РФ,принципов и назначения уголовного судопроизводства, а также разрешение проблем реализации уголовного-процессуальных норм в условиях современных вызовов.Современные вызовы уголовному судопроизводству включают,в общем и целом,всю сложившуюся тенденцию развития уголовного процесса в условиях нововведений современности, особенностей расследования и рассмотрения отдельных категорий дел и различных изменений в данных процедурах.Также под вызовами стоит понимать сложившуюся ситуацию в правоохранительных органах, состояние и положение дел в местах, являющихся оракулами права — в судах. Огромная загруженность данных инстанций, множество обязанностей сотрудников данных органов, не позволяющих в полной мере посвящать все свое рабочее время непосредственному исполнению именно основных обязанностей, которые были возложены на них для установления по уголовному делу (или материалу проверки) защиту прав и законных интересов лиц и организаций,потерпевших от преступлений и защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. К сожалению,на практике из-за различных факторов складывается обратная ситуация.Потерпевшие не получают основное их право на доступ к правосудию (ст. 8 Конвенция о защите прав человека и основных свобод, ст. 46 Конституции РФ), которому коррелирует обязанность государства, в лице сотрудников правоохранительных органов, привлечь к уголовной ответственность виновных лиц. Обвиняемые и подозреваемые же, в свою очередь, не получают реализации всего спектра прав, предписанных им нормативами уголовно-процессуального закона, что проявляется в отказе в удовлетворении ходатайств о приобщении стороной защиты тех или иных доказательств, в несоблюдении следования основаниям избрания меры пресечения в виде заключения под стражу,в отсутствии состязательности в суде,в сокращении перечня составов преступлений,уголовные дела по которым могут рассматриваться судом присяжных, в возможности отменить оправдательный приговор, постановленный на основании вердикта присяжных,а также в возможности неисполнения решений Европейского Суда по правам человека,если данные решения не затрагивают существа приговора или не могут повлиять на результат пересмотра уголовного дела по новым и вновь открывшимся обстоятельствам. Данная ситуация характеризует модель уголовного процесса по Герберту Пакеру— модель «контроля над преступностью», Crime Control Model, которой противопоставляется модель «надлежащей правовой процедуры», Due Process Model1. Не говоря уже о презумпции невиновности, о нерушимом вседержителе уголовного процесса, казалось бы. Но даже данный принцип совершенно вопреки букве закона действует на практике прямо наоборот. Имеются и иные вопросы теории и практики, о которых мы постараемся поговорить в данной статье.

В статье 73 УПК РФ устанавливается перечень «numerus clausus», который содержит обстоятельства, подлежащие доказыванию. При производстве по уголовному делу подлежат доказыванию событие преступления, а именно время, место, способ и иные обстоятельства совершения преступления. Так, у лица, возбуждающего и расследующего уголовное дело есть обязанность установить время,место и способ совершения преступления.Тем не менее судебная практика показывает,что в некоторыхслучаяхневозможно установитьточные сведения,а в некоторых случаях возможно,но ни следственные органы этого не делают,ни суды не производят предварительное расследования должным образом, установив точное время, место, способ совершения преступления.Таким обра-

1 Packer H.L.Two Models of the Criminal Process // University of Pennsylvania Law Review.Vol.113.November 1964.№ 1.P.1.

48

XXIII.Реализация уголовно-процессуальных норм: теоретические и практические аспекты в условиях современных вызовов

зом, в обвинительных приговорах мы видим: «в период времени с.. по… (в неустановленное следствием точное время),на территории Российской Федерации (в неустановленном следствием точном месте),на неустановленные следствием носители технической информации, неустановленному следствием лицу и т.д.». Вышеперечисленные сведения позволяют сделать вывод о том,что следствием не установлены все признаки состава преступления,а в соответствии со ст.8 Уголовного кодекса РФ основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления. Таким образом нарушена статья 73 УПК РФ, однако судебная практика нивелирует данные обстоятельства и молчаливо допускает такую ситуацию.

Следующим нехрестоматийным примером является проблема собирания стороной защиты доказательств.Так, например, в части 3 статьи 86 УПК РФ указано: «Защитник вправе собирать доказательства путем…». Однако законодатель здесь допустил ошибку,ведь именно «собиранием» доказательств занимается лицо,ведущее производство по уголовному делу (следователь,дознаватель,руководитель следственной группы в отдельных случаях,а также в исключительных случаях следователь-криминалист).Защитник способен лишь получить данные сведения и направитьходатайство в порядке,установленном главой 15 УПК РФ.Аследовательуже,исходя из принципа свободы оценки доказательств,указанной в статье 17УПК РФ,будет оценивать данные сведения с целью удовлетворения данного ходатайства и приобщения их к уголовному делу либо отказа в удовлетворении данного ходатайства.Практика в большинстве случаев складывается не в пользу защитника.Еще один шанс приобщения данного доказательства возникает на судебной стадии. Уже согласно недавним новеллам уголовно-правовая политика все-таки в какой-то мере стала придерживаться механизма «надлежащей правовой процедуры»1 и согласно части 2.1 статьи 58 УПК РФ стороне защиты не может быть отказано в удовлетворении ходатайства о привлечении

кучастию в производстве по уголовному делу специалиста. Однако и в данном случае мы с вами можем сделать вывод о несоблюдении данной нормы, изучив судебную практику вышестоящих инстанций, указывающих на существенное нарушение уголовно-процессуального закона в данной части.

Более того, обращаясь к вопросу заключения эксперта и заключения специалиста, стоит отметить, что они не имеют равной силы.Так, например, проведенную судебную экспертизу практически невозможно оспорить в суде. Первый механизм противодействия данному феномену уголовного процесса—это вызов специалиста для допроса эксперта в суде, который производил судебную экспертизу. Здесь же суд может, вопреки закону, не допустить

ксудебному следствию специалиста, приглашенного защитником, а также возможна ситуация, если не явится эксперт. Таким образом, стоит осветить второй механизм борьбы с «проблемной» судебной экспертизой. Так, защитник вправе привлечь специалиста для производства рецензии судебной экспертизы. Опять же, суд может не удовлетворить ходатайство о приобщении данных документов (заключения специалиста) к материалам уголовного дела.В таком случае возможен обход и данной ситуации.Так,защитник может включить текст рецензии судебной экспертизы, подготовленной специалистом, в ходатайство о приобщении доказательств и данный документ (заключение специалиста) в своем производном виде уже будет содержаться в материалах дела. Однако и данная процедура не может обеспечивать полную уверенность в том, что апелляционная и кассационная инстанции усмотрят нарушения и направят дело на пересмотр. Наглядным примером представлено, что, на первый взгляд, норма, позволяющая установить реальную состязательность уголовного процесса не работает, и, как защитникам приходится искать потайные пути,чтобы «достучаться» до суда.

Проблема приобщения доказательств защитником на этом не заканчивается. Например, следователь вправе направить запрос с сопроводительным письмом на имя начальника УГИБДД ГУ МВД РФ, которым будет затребована информация из системы «АПК ПОТОК», которая показывает передвижения автотранспортных средств под соответствующим г.р.з. за соответствующий период. Следователь в таком случае непременно получит ответ и приобщит данные сведения в качестве доказательств по уголовному делу. Однако, если адвокат, используя свое право, предоставленное ему ст. 6.1 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», направит соответствующий запрос,то ему будет направлено письмо с отсутствием надлежащего ответа и указанием на невозможность предоставления такой информации, поскольку она содержит служебную и иную тайны, хотя Федеральный закон «Об обеспечении доступа к информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления» прямо указывает,что в случае,если частьзапрашиваемой информации относится к информации ограниченного доступа,а остальная информация является общедоступной,государственный орган или орган местного самоуправления обязан предоставить запрашиваемую информацию, за исключением информации ограниченного доступа. Механизм обжалование такого незаконного решения предусмотрен Кодексом административного судопроизводства РФ,однако перспективы соответствующего действа довольно печальны.И вновь защитник предстает перед судом не наравне со стороной обвинения, которую представляют прокурор, может присутствовать следователь,если суд нашел необходимым провести его допрос.

1 Packer H.L.Two Models of the Criminal Process // University of Pennsylvania Law Review.Vol.113.November 1964.№ 1.P.1.

49