Этюды о жизни и криминологическом творчестве

11

конкретно, но, несомненно, настраивают пытливый ум читателя на действительно нужную линию размышлений, а именно на уважение к самой криминологии как науке наук о преступности, а также на то, чтобы увидеть сквозь частокол такого рода слов и фраз ещё и какие-то «проблески» (отдадим и свою дань уважения к подобной лексике) собственной криминологической правды. В конце концов, ценность любого исследования заключается не только в том, что оно преподносит нам «на блюдечке с голубой каемочкой», но и в том, чтобы мы и сами, отведав содержимого блюдечка, могли извлечь и из себя нечто такое, что тоже имело бы право находиться внутри его волшебной каемочки»4.

Павел Николаевич убежден (и я это его убеждение разделяю) в том, что «юрист, находящийся на переднем крае противодействия преступности, сегодня является не только узким специалистом (шерлокхолмсовского типа), но в какой-то мере еще и мыслителем, философом, социологом, психологом и, может быть, даже политиком»5. Кстати, сам профессор является ещё и литератором, пишет неплохие стихи, отлично владеет «не просто» русским языком, но русским образным языком. Например, вот как он рисует положительно образный «портрет» родного уголовного правома: «Уголовное право по своей сути как раз и есть тот, образно говоря, «намордник», та «узда», которую власть под давлением общества вынуждена надеть на саму себя (а не только на общества для усмирения его «необузданного нрава») для того, чтобы постоянно сдерживать себя и не совершать действий, обрекающих людей на очередные тяжкие испытания»6.

Умелое употребленные в научном тексте «ненаучных» слов, по моему убеждению, вовсе не снижают уровня научного стиля изложения, а способствуют раскрытию и пониманию авторской мысли читателем.

4 Панченко П.Н. «Расширенная криминология» и реально узкие ее практические возможности (Горшенков Г.Н. Криминология как «расширенная наука» о преступности: время становления и развития. Монография.//Право и государство: теория и практика. 2016.№ 1 (133). С. 152.

5 Панченко П.Н. Государственно-правовые закономерности в истории и теории государства и права и уголовное право: монография. М.: ИД «Юриспруденция», 2014. С. 241.

6 Панченко П.Н. Свобода и уголовный закон. Монография /Под ред. А.В. Козлова. Н. Новгород: НИУ ВШЭ,2012. С. 65.

12

Внастоящее книге я буду активно использовать лексические средства различных стилей.

2. Существенными связями между элементами применительно к замышляемой книге выступают прежде всего грамматические (морфологические и синтаксические) связи. Особую связующую роль играют синтаксические связи как высшей степени коммуникативные средства, в которых выражены правила, закономерности построения текста.

Разумеется, следует указать и на важность лексических связей. В них выражены слова с определенными явлениями, процессами, т.е. лексические значения слов, в особенности слов с прямым значением (например, научных терминов) и слов с переносным значением о которых я только что упоминал.

Вустановлении связей элементов я выделяю тему как предмет, круг проблем основного суждения и изложения. Но, поскольку в книге я намерен обратиться к ряду таких (родственных) проблем, то следуем иметь в виду соответствующую совокупность основных тем, или тематику.

Связующим системным признаком для книги я также рассматриваю адресность, или коммуникативную нацеленность. Например, в аннотации этой книги написано: «Книга адресована широкому кругу читателей, но прежде всего его близким, а также коллегам по научному цеху, тем, кто входит в круг, определяемый дисциплинами антикриминального цикла». И я, мысленно представляя себе собирательный образ читателя, к нему и адресуюсь.

Внаучной речи важную коммуникативную роль играет терминосистема – своего рода лексический институт научной отрасли, например, криминологии. К сожалению, об этом институте я вынужден говорить как о категории должной, но не сущей. По отношению к данной отрасли знаний я в свое время предложил разработать необходимые положения: 1) способность термина адекватно выражать сущность понятия; 2) однозначность термина; 3)

14

Обычно я объясняю студентам понятие «синергетической целостности» на пальцах в прямом смысле. Пальцы одной руки в сумме составляют величину, измеряемую цифрой «пять». Можно назвать эту интегрированную величину суммативным явлением (не очень удачный термин), т.е. в котором энергия каждого элемента в этой сумме остается индивидуальной, независимой от остальных энергий элементов.

Но возьмем и, как бы органически объединим, сольем энергии пальцев в единую сущность – кулак. Налицо другой, синергетический эффект. Кулак обладает целостностью, чего категорический нельзя сказать о каждом из пяти пальцев.

Или приведу другой пример. В нашей стране в 2015 году было зарегистрировано 2.352.100 преступлений и 1.063.030 лиц, их совершивших. В этой совокупности деяний и лиц выражен объем преступности. Но такой, очень условный «портрет» преступности, по-моему, вовсе не передает той ее сущности, которая оценивается как угроза для национальной безопасности. И только, если мы вообразим, какие энергии заключают в себе эти деяния и деятели (убийство, изнасилование, террористические акты, торговля людьми, человеческими органами, взяточничество, криминальный рецидив и т.п.), то можем увидеть в преступности проступающий образ той самой угрозы…

Итак, исходя из таких общих системных положений, или критериев, каким же образом следует спроектировать замышляемую книгу?

Во-первых, я должен определиться с темой повествования. И я это уже сделал в названии книги. Основная идея книги – посеять добро в мыслях и сердцах читателей, может быть, даже осознать и «взвесить» общественную пользу одной-единственной человеческой жизни (не столько чужой, сколько собственной), а то и выбрать путь в криминологическую науку.

Криминология чрезвычайно интересная наука, и я это старался показать, ориентируясь молодых читателей, ищущих себя в будущей интересной для них жизни. Каждый человек, в моем представлении, это уникальное создание природы, обладающее пытливым сознанием, способное и призванное

15

творить, созидать, проявлять изобретательность и т.п. Человек, можно сказать, постоянно находится перед выбором – между тем, что он считает добром, и тем, что считает злом. Зло в крайнем проявлении принято считать преступлением. Само преступление и все, что связано с ним (например, назначение, исполнение наказания), уже в далекой древности древний итальянский народ (латины) называл всё это одним словом: crimen. И человека, проявляющего творческий интерес к преступлению, преступнику, наказанию и т.п., стали называть «криминологом».

Как пишет американский ученый Р. Уилсон впервые слово «криминолог» было письменно употреблено в 1857 году. Учёный выделяет два класса криминологов: во-первых, тех, кто прославлял, романтизировал преступников, и тех, кто изучал преступников, пытался понять их, но никак не прославлять.

В конце XVIII в. тема преступности в прессе, литературе была чрезвычайно модной в Англии. В то время в Лондоне издавались и продавались на ярмарках, а также во время публичных казней «особые листки с популярными рисунков, памфлетами о жизни преступного мира. Листки назывались Ньюгейтский календарь» – по названию тюрьмы в Лондоне, которая так и называлась, Ньюгейтская8. Содержание листков представляло описание преступлений, преступников, их раскаяния и наказания и т.п. «Притягивая читателей отвратительными подробностями жизни уголовников, – пишет Уилсон,

– эти истории также служили предостережением, напоминая о неотвратимости наказания и неизбежном раскаянии преступника»9.

Неудивительно, что во все времена и поныне тема преступности имеет «постоянную прописку» в прессе, литературе, искусстве, кино.

То есть первоначально слово «криминология» употреблялось для обозначения не научного, но практического направления творческой мысли. И в

8 Ньюгетская тюрьма (Newgate Prison) – так называлась главная тюрьма Лондона на протяжении 700 лет (до 1902 г.), которая находилась возле уголовного суда, откуда привозили в тюрьму приговорённых к смертной казни:URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/Ньюгетская_тюрьма.

9 Уилсон Дж. Р. Слово «криминология»: филологическое исследование и определение // Актуальные проблемы экономики и права. 2016. Т. 10, № 3. С. 232.

16

этом определении криминология может быть названа как «общественная», «культурная», «популярная» и т. п. Со временем эта уникальная форма искусства, основанная «на гуманистических концепциях (в области философии, истории, правоведения, культурологии, литературоведения)»10 в частности утвердилась в статусе теоретико-прикладной науки – криминологии. И в этом направлении сформировался уже криминолог-учёный.

В последние десятилетия в обиход прочно вошли Термины «криминальная журналистика», «расследовательская журналистика», «журналистское расследование» сегодня прочно вошли в обиход11. Тематика так называемой криминальной, а точнее уголовной журналистики (криминал – преступление; уголовное – право) довольно широкая: преступления (особенно насильственные, экстремистской и террористической направленности, коррупционные и т.п.); работа криминальной полиции, различных других служб, подразделений МВД России; проблема безопасности и т.д.

Настоящая сфера отношений, главную, системообразующую роль в которой играет криминал, оказалась объектом научного изучения. Ныне получила развитие такая научная (криминологическая) отрасль, как криминология массовых коммуникаций. И я горжусь тем, что имею к этой теории непосредственное отношение12.

Моя, хотя и богатая годами жизнь (благодарю Создателя!), однако, ничем особенным не отличается, но считаю ее общественно полезно и чрезвычайно интересной мне самому. Интерес этот прежде всего обусловлен его творческой составляющей – прежде всего в области журналистики и науки. Так уж получилось так, что во мне соединились обе синергии – криминологажурналиста и криминолога-учёного.

Надеюсь, что мои размышления в этой книге будут полезны особенно для молодого читателя как личности, ищущей себя в творческом начале.

10Там же. С 228.

11См.: Долгина Е. С., Ситникова М. Ю. Криминальная журналистика: теоретический аспект // Молодой ученый.2015. №7. С. 1111.

12См, например: Горшенков Г.Н. Криминология массовых коммуникаций: Научно-учебное издание. Нижний Новгород: Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского, 2003.

17

Книга заключает в себе круг проблем, или предметов, которые я намерен рассмотреть как относительно самостоятельные, основные темы. Они относятся к разным периодам жизни и связаны с родом моих занятий – детством и ранним юношеством, учебой; производственной деятельностью; службой в армии и «смежной» журналистской деятельностью, а чуть позже и в органах внутренних дел с тем же «смежным» сопровождением, позже – связанной и с научной деятельностью; поздним, зрелым периодом, в котором я «продолжился» больше как представитель «вузовской» науки и профессор- ско-преподавательского состава.

Но за этим, чрезвычайно упрощенным наброском прожитого и пережитого времени скрывается глубинное по времени и объемное по насыщенности мое жизненное пространство, мой микрокосмос. Это уникальная биосоциальная система, в которой существуют в единстве и борьбе такие противоположности, как естественные желания и нравственные запреты, меняются восприятия настоящего и памятного прошлого, предчувствующие возможное будущего. Это жизнь, в которой «мои года – мое богатство». И главные ценности в этом богатстве – люди, мои родные и близкие, друзья и коллеги, единомышленники и собратья по занятию, профессии, увлечению…

Во-вторых, тематика не должна включать множество проблем. Читателя не следует перегружать информацией. К тому же далеко не всегда авторский интерес к теме оказывается в равной мере таким же и для читателя, т.е. адресата. Данное положение обязывает автора определиться с объемом «строительного материала», что я и делаю, ограничив его двадцатью с небольшим печатными листами.

И вот, определив тематику и текстовый объем книги, составляю ее структуру, или то содержание, с которым читатель уже знаком.

____________

18

1. НОСТАЛЬГИЧЕСКИЕ ЭТЮДЫ

О моей родословной

К моему стыду, я не знаю своей родословной. По линии матери не помню никого. Знаю только по старинным фотографиям да рассказам матери, тети, что бабушка Таня была крестьянкой. Кстати, мне от нее достались лапти, в которых она ходила на барщину, и большой кувшин, в котором носила квас. Их мне передала моя тетя Анна Михайловна. А позже, после смерти матери и тети досталась и бабушкина старая лампадка, которую я почемуто мечтал иметь с детства. И сейчас она стоит на моем компьютерном столе.

Дед Михаил служил двадцать пять лет в царской армии. Рядовой Михаил Корнилов прислал жене Татьяне фотографию, на которой она запечатлен во весь невысокий рост, в шинели, подпоясанной ремнем, на пряжке которого виден российский герб. На голове – фуражная шапка, или картуз без кокарды. Молодой, моих армейских лет ровесник. Красивые глаза под полукруглыми бровями и усы.

Двадцать пять лет службы на Дальнем Востоке, вдали от села Никулино Лукояновского уезда Нижегородской губернии, где оставалась крестьянствовать молодая жена Татьяна с детьми! Пробую сравнить себя в юношеские, армейские годы: три года в танковых войсках между Москвой и Ленинградом, в разлуке с молодой женой… Чтобы представить себя на месте деда, нужно умножить срок моей армейской службы в 8 раз! Но это всего лишь, и слава Богу, арифметика…

Мать моя, Корнилова Анастасия Михайловна окончила Починковское педучилище в Горьковской области. Работала учителем начальных классов в селах Большое Маресьево, Нехорошево. Это «нехорошее» название селу, ходит молва, «прилепилось» благодаря А.С. Пушкину, который застрял здесь в грязи в низине на пути в Б. Болдино и в сердцах изругал это место как нехорошее; кстати, оно и до сих пор такое же.

19

Путь российского поэта лежал далее и через нынешнее Большое Маресьево, в переводе с мордовского «известное село». А известное оно было благодаря событиям, связанным с последним походом Ивана Грозного на Казань. В 1552 году здесь по приказу царя срубили жилье для воинов, раненых в схватке с татарами. Вот в этом «жилье» (спустя почти 400 лет!), работала молодая учительница Корнилова Анастасия Михайловна. А я, ее сын проучился здесь до седьмого класса.

Затем мать переехала в ее родное село Никулино (в 15 километрах от Большого Маресьева), где работала заведующей детским садом. Кстати, история и этого села связана с последним походом на Казань Ивана IV.

По линии отца только недавно получил скудные сведения о родословной. Мне их привез мой младший брат по отцу Владимир из Ульяновска.

Помню деда по линии отца Семена Васильевича Горшенкова, воевавшего в первую мировую. В память о войне он привез трофейную шашку, которой нашел мирное применение: щепал ею лучины. Да и сломал это холодное оружие. Но мне еще досталось поиграть красивым эфесом с оставшейся частью клинка.

Дед у меня был славный. Молодцеватый, высокий. Носил бороду и слегка закрученные большие усы. Позже, когда и нас с женой уже были дети, дед приезжал к нам в горьковскую квартиру и разувался, дети с интересом рассматривали его безразмерные валенки. Младший становился рядом с валенком и измерял свой рост, приподнимаясь на цыпочки, чтобы оказаться вровень. Дед был мастером на все руки, искусным плотником, столяром, бондарем, владел всеми крестьянскими специальностями. Судя по его воспоминаниям, дед был смелым человеком. Может быть, и война помогла укрепиться ему в этом качестве. Но я сужу по одному его поступку, о котором он рассказал мне. В известные годы дед подвергся раскулачиванию: представитель сельского совета явился в дедов дом и реквизировал висевшую на стене его шубу. Узнав об этом, дед немедленно поспешил в сельсовет, выразил протест и потребовал вернуть шубу. Очевидно, протест был за-

20

явлен в такой форме, что местная советской власть спасовала, и шуба была возвращена владельцу.

Мне, первоклашке любящий меня дед Семен Васильевич смастерил из выструганных дощечек коробок-сундучок. В него я складывал тетради, букварь, ручку, карандаши и ходил с этим деревянным «портфелем» в школу. Эта замечательная вещица из прошлого до сих пор хранится у младшего сына Андрея.

Бабушка Екатерина вела хозяйство. Помню, как она топила печь, а я стоял поодаль и смотрел, смотрел зачарованно на полыхающее пламя, которое с угрожающим шипением разливалось по поду и устремлялось в трубу.

Помню румяные крендели, высыпанные бабушкой с противня в широкую глиняную чашку. Они пыхали жаром и источали такой аромат! Я брал один из них и, перебрасывая с ладони на ладонь, вдыхал этот запах до тех пор, пока можно было откусить сдобный кусочек с хрустящей корочкой. Крендели бабушка нанизывала на длинную веревочку и вешала на бревенчатую стену. На фоне бревен они смотрелись очень красиво…

Удивительно, поначалу я жил у отца (они с матерью развелись) вместе с дедушкой и бабушкой. Но их помню хорошо, а отца – очень смутно. Очевидно, он много работал (учителем, директором школы) и у него не оставалось времени для меня.

В середине учебного года меня, ученика первого класса мать забрала к себе в село Никулино, а затем в райцентр – село Большое Маресьево. Там я, как уже упоминал, закончил шесть классов. В седьмой – пошел уже, переехав на жительство опять в Никулино.

С отцом я встретился лишь через шесть лет, когда мы с матерью навестили мою родину, Ризоватово. Отец в то время работал директором детского дома в соседнем селе Мадаево Наруксовского района.

Я гостил у отца в Мадаеве с неделю. Общался с детдомовцами. Мы быстро сдружились. От них мне пришло и уважение к отцу. Эти, чужие для него ребята, любили его, клялись его именем в спорах, обещаниях, заверени-