3. Поле корреляций: ритм, звук

а) ритм.

Метр стихотворного текста «Рыбный день» можно определить как расшатанный пятистопный ямб (исключая начальные стихи каждой из трех строф) и удовлетвориться этим определением. Действительно, смена анакрузы (ст. 21, 31), вкрапление хориямбов (ст. 3, 13)¹⁰ и другие метрические вольности не мешают нам «опознать» популярный стихотворный размер, тем более что в песне ритм вербального текста поддерживается музыкой.

Но, сделав последнее наблюдение, нужно не останавливаться на нем, а пойти дальше и отметить, что «соседство» с музыкальным рядом не просто поддерживает ритм стихов, но в корне меняет его. Корреляция двух субтекстов происходит через корреляцию ритмов – их взаимоподдержку, даже взаимообусловленность, причем музыкальный ритм играет ведущую роль.

Реально существующий ритм синтетического текста никак не мог бы быть создан только стихотворными средствами. Начнем с того, что каждый стих «Рыбного дня» интонационно разделен на два неравномерных отрезка: отдельно интонированы последние три слога каждой строки. Стих состоит, таким образом, из неравновеликих частей, которые мы условно назовем полустишиями. Деление это оказалось возможным благодаря взаимному наложению ритма стиха и музыки, благодаря своеобразной конкуренции «сильных мест» двух субтекстов. В любом двусложном размере ударным является каждый второй слог: в пятистопном ямбе – 2, 4, 6, 8, 10, причем последний – самый сильный, так как ударение на нем не может быть пропущено. Но свои «икты» имеет и музыкальный ряд. Они приходятся, как легко убедиться, на 4, 8 и 10 слоги стиха. Следовало бы ожидать, что в связи с этим 4 и 8 слоги тоже будут всегда ударными. На деле иначе: во многих стихах (3, 4, 21, 26 и др.) на предпоследнюю стопу попадает пиррихий. Метр и музыкальный ритм приходят в конфликт – и побеждает музыка. Фактически Башлачев если не всегда, то часто произносит этот восьмой слог ударно, как при скандовке. Правда, усиление звука достигается за счет не только громкости, но и долготы: «И каждый думал о че-е-рвя-чке», «Тугие мочевые пу-зы-ри». Но, мало того, и девятый слог, должный быть слабым, но расположенный между двумя слогами удвоенной силы (метр + музыка), также усиливается (за счет энергии или долготы), не всегда достигая интенсивности слогов 8 и 10, но заметно отличаясь от других слабых. Он становится, если можно так выразиться, полусильным (и далее будет учитываться наравне с ударными). При исполнении «Рыбного дня» усиление 9-го заметно по крайней мере в 16 стихах фонограммы N и в 15 – Алисова и Васильева (если судить «на слух», без машинных замеров) соответственно из 33 и 31. Эти качества и выделяют второе полустишие – короткий, но необыкновенно сильный отрезок стиха, который чередуется с более длинными, но слабыми начальными полустишиями. Такое странное членение отдаленно напоминает цезуру, но никак ею не является. И не только потому, что приходится на середину стопы (такая цезура была в античном стихосложении), но, главное, потому, что может попадать на середину слова: «Шестьдесят минут мол║чанья в час», «Мы резво плавали в ноч║ном горшке».

Подчеркнем особо: усиление безударных в нашем случае никак не является случайным эффектом артикуляции. Оно намеренно, оно есть элемент текста, и, как всякий элемент текста, оно семантично. Здесь следует видеть звуковой жест, причем основанный на физическом звуке, а не на воображаемом, как при чтении «бумажных стихов». Напомним, что Поливанов, вводя понятие жеста, имел в виду именно узуальный язык, а не практику «бумажной» литературы, и лишь Б. Эйхенбаум применил данный термин к поэтике прозы, сделав «жест» воображаемым¹¹. В нашем случае он снова обретает первоначальную, физическую форму.

Теперь обратимся к ритмическому устройству первого полустишия. Можно было бы заподозрить, что слог 4 должен быть всегда ударным. Метрика не оправдывает такого ожидания. 8 из 33 длинных стихов не имеют ударения на 4-ом слоге (4, 5, 12, 21, 31, 33, 36). Однако музыкальный ряд не допускает таких акцентных вольностей, как стихотворный. И в самом деле, здесь, как и в случае с «сильным» трехсложием, сильная доля принимает ударный слог почти всегда. Это происходит за счет усечения одного-двух слогов либо в начале стиха, либо в конце первого полустишия, перед «сильным восьмым» (во избежание путаницы будем его и здесь звать восьмым). Поскольку музыка служит ритмической «матрицей» для стиха, мы всегда можем слышать, в каком именно месте пропущен слог: пропуск замещается паузой или долготой соседнего слога¹². При чтении обычных стихов укороченный стих воспринимается просто как таковой, мы не можем судить о конкретном месте усечения, дольник не рассматривается как регулярный стих с изъяном. Иначе в нашем случае: «сильный четвертый» и «сильный восьмой» образуют музыкально-ритмическую сетку, которая рождает метрическое ожидание. Реальный стих воспринимается на фоне этого ожидания, что позволяет точно судить обо всех звуковых пропусках в стихе. То же ожидание удерживает ямб песни «Рыбный день» от распада, компенсируя его метрическую размытость.

Например:

стих	1	2	3	4	5	6	7	8	9	10
9	да	ВАй*	те	прА	здно	вать	—	рЫб	ный*	дЕнь
12	—	Шесть	де	сЯт	ми	нУт	мол	чА	ньjА13	в чАс
21, 31	—	День	ро	ждЕнья	—	гО	лых	кА	рА	лЕй
23	ме	Жду	на	рОд	ный	—	—	рЫб	нЫй	дЕнь
26	и	КА	ждый	дУ	мал	—	о	чЕр	в’А	чкЕ

* Прописная буква – ударение, курсивная прописная – «полусильный» звук

И всё же ряд стихов имеет на четвертом слоге от начала межиктовый интервал или пиррихий, что идет вразрез с предположением о принудительной усиленности четвертого слога/доли. Это касается 8 стихов. Из них три (12, 21, 31) окажутся просто стихами с пропуском первого слога, то есть «четвертый сильный» в них наличествует. Озадачить нас могут лишь ст. 4, 5, 10, 33, 36, в которых нет слоговых пропусков, в наличии все 10 слогов, но на 4 слог приходится пиррихий. Значит, пропуск слога на «двойной сильной» позиции всё же возможен. Но там он куда более заметен, чем, скажем, на втором или шестом слоге. Обычный пиррихий не воспринимается на слух как нарушение ритма, не относится к стиховым аномалиям. Пропуск ударения на «двойном сильном» звучит как ритмический перебой и выполняет сходные с ним поэтические функции. Например, можно заметить, что в песне «Рыбный день» стих с перебоем на «сильном четвертом» располагается обычно в конце строфы, соответствуя тональному понижению в конце куплета: 10 – Один из миллиона рыбных дней; 33 – Вот-вот нам перекроют кислород; 36 – Один из миллиона рыбных лет. Отметим, что в обоих случаях («перекроют» и «миллиона») ритмический перебой коррелирует со смыслом стиха, ассоциативно напоминая о длительности («миллиона») и отсутствии непременного воздуха («перекроют», как перекрыто ударение в этом стихе). Достаточно заметен интонационный курсив и в стихах 4-5: «Тугие мочевые пузыри. / Похоже, наступает рыбный день».

Можно сделать следующий вывод: в ритмическом рисунке текста противопоставлено короткое, но перегруженное второе полустишие (два «двойных сильных» из трех, скандирование безударного) и длинное, но ослабленное первое (один «двойной сильный» из семи слогов, метрические пропуски, безударный четвертый). Закономерность действует в целом для всех стихов, кроме первого, короткого стиха в каждой строфе.

б) звук

Фоника «Рыбного дня» урегулирована по крайней метре в двух аспектах.

Во-первых, поэт сохраняет в клаузуле, на самом сильном месте стиха, какой-либо один звук. У всех стихов – мужские окончания. Практически всегда рифма соединяет соседние стихи; только один раз, при интонировании конца текста, применена перекрестная рифмовка (ст. 32, 33, 35). Добавим, что «однозвучные» рифмы складываются в длинные моноримные куски (до 13 стихов). Всё это создает явную тенденцию монотонности в звуковом построении текста, которая тем сильнее, что текст предназначен для звучания физического, а не во внутреннем, автоматическом «слухе» читателя.

Вспомним теперь, что все слоги, входящие во второе полустишие, интонированы весьма сильно. О последнем, десятом, мы сказали, что он придерживается узкого репертуара звуков. Это «Е», «И», «А», в трех случаях «О», причем появление последнего связано с завершением текста и перекрестной рифмой. Таким образом, «О» – дважды выделенный элемент, он интонирует конец текста и создает смысловой курсив на итоговых стихах: «Сегодня всё идет наоборот. / Вот-вот нам перекроют кислород... / Сейчас, сейчас настанет рыбный год»¹⁴. Заметим, что и первое полустишие здесь насыщено звуком «О»:

32 О-О-О А-А-О

33 О- -О И-А-О

34 Е-О И-И-Е

35 А-А-А Ы-Ы-О

36 И- -О Ы-Ы-Е

Наконец, звуки «Ы» и «У» в клаузуле не встречаются ни разу. Это тем более удивительно, что второе полустишие в целом перенасыщено «Ы». Из 108 гласных в 8-10 слогах текста – 34 «Ы», или более 36%! (Еще больше впечатляет: из 72 гласных 8-9 слога – 47% «Ы»). При этом в первых полустишиях два ударных «Ы» составили лишь 1,5%. Понятно, что «Ы» и «Е» здесь развивают фонетическую тему рефрена «рыбный день», но не являются только звуками самого рефрена. Так, «Ы» во втором полустишие – это и слова «голубых», «заводных», «пузыри», «открыт» и др., «Е» – слова «сетей», «костей», «билет» и др.

Отдельно отметим, что 32–34 стихи выделены не только фонически, но и ритмически (перекрестная рифма), и семантически (отсутствие семы «вода»). Это заставляет предполагать в них некий особый смысл, выходящий за смысловое пространство главной метафоры.

Особая акцентировка последних слогов, протяжное «ы-ы-ы» – еще один звуковой жест. В русском языковом сознании «ы» – буква нехорошая, ее коннотации – неблагоприятные¹⁵. «Операция “Ы”» – это почему-то смешно. Существует немало фонетических шуток именно с «ы» («ымыныны» и т.п.). С буквы «Ы» не может начинаться слово, она окружена «беззвучными» знаками в алфавите, голос извлекает ее как бы из чрева¹⁶. И то, что Башлачев использует этот звук, – не случайно.

Таким образом, на уровнях, относящихся к полю корреляций звукового и вербального рядов, мы обнаружили тенденцию к монотонности, которую создают: одинаковая ритмическая конструкция большинства стихов, особенно вторых полустиший; постоянная мужская рифма; смежная рифмовка с образованием больших моноримных периодов; ограниченный звуковой репертуар. Заметная монотонность отличает и музыкальный ряд. В композиции стиха слоги 8-10 резко противопоставлены 1-7 по силе и качеству звука.

Отметим в заключение, что вербальный и музыкальный ряд действительно коррелируют в ряде признаков: оба выражают идею цикличности, бесконечного повторения, лексическими или ритмическими средствами; оба работают на выделение второго полустишия – соответственно средствами эпифорического повтора и специальной акцентировки, звукового жеста; вокализм стиха (подбор гласных) имеет отношение к обоим рядам.