ПЯТНАДЦАТАЯ ЛЕКЦИЯ

Мы слышали пренебрежительный отзыв Аристотеля о диалектике, и, для того чтобы дать ему объяснение,давайте рассмотрим сейчас главный упрек, который он ей предъявляет, и увидим, не сводится ли он в конечном итоге как раз к тому, что она (диалектика) не является платонической. Его постоянное возражение против софистики и диалектики таково: их заботит лишь то, могут ли быть отнесены те или иные предикаты к тем или иным субъектам, и они таким образом движутся лишь всубъектно-объектных сочетаниях, т. е. в области видимости и возможного заблуждения, вместо того чтобы отыскивать сам субъект и заботиться о вещах (Sachen), а точнее, о перво-вещах (Ur-sachen), т. е. причинах. Поскольку, таким образом, они не подымаются до истинного в себе, которое есть лишь в άπλοις,1 то они выносят суждения о предметах, которыми они занимаются, лишь по видимости и так, как их представляет себе их мнение. Ибо в этом, похоже, заключается верное значение εκ των ενδόξων2, что обычно понимается так, будто диалектика имеет дело только с вероятным*. Конечно, это определение выглядит весьма далеко отстоящим от того, согласно которому предпосылки являются положенными самим мышлением, αύτη νοήσει.3 Ибо ничто, согласно Платону, не отстоит так далеко друг от друга, как δόξα4 и νόησις.5 Однако те предпосылки, которые метод низводит доне-принципов, должны были все же быть способны казаться принципами, быть неким δοκοϋσα θέσις;6 как принципы они,следовательно, существовали лишь во мнении(κενώς)7**. Они меньше заботятся — и это второе, весьма важное выражение для того же упрека — диалектики меньше заботятся о самом сущем, нежели о его συμβεβηκότα8***.

Похоже, что Аристотель использует аргументы εξ ενδόξων — (из общепринятых мнений) (греч.) — для того, чтобы восполнить недостаточность (в силу неполноты) индукции.

Топика,1,14: что предположено диалектически, то предположено ώς αρχή как некий δοκοϋσα θέσις. По поводу κενώς ср. Ravaissony t.1,p. 284, not. 1.

*** Ή γε μήνδιαλεκτική και ή σοφιστική των συμβεβηκότων μέν είσι τοις ούσιν ούχ ή δ' όντα ουδέ περί το όν αυτό καθ' όσον όν έστιν. — (Диалектика же и софистика имеют, правда, дело с привходящими свойствами вещей, но не поскольку они сущее, и не занимаются самим сущим как таковым) (греч.) — Метафизика, XI, 3 (218, 13 ss.). В одном более позднем месте он говорит это об одной лишь софистике,

270 Вторая книга. Философское введение в философию мифологии

Ясохранил греческое слово, поскольку трудно подыскать здесь вполне соответствующее его содержанию немецкое; ибо случайное, привходящее, приключившееся — все они никак не достигают рельефности аристотелевского выражения. Случайное есть нечто столь мало существенное в понятии, что даже свойство трех углов быть равными двум прямым в аристотелевском смысле есть συμβεβηκός9 треугольника. Наиболее общим выражением для το συμβεβηκός будет, пожалуй, что это есть нечто лишь существующее в чем-то ином или прикрепленное к чему-то иному, не само по себе сущее, не могущее быть положенным для себя; но тогда оно есть не что иное, как атрибут. Аристотель также определенно говорит, что все, что говорится о субъекте (καθ'υποκειμένου)10,он называет συμβεβηκός*. Как таковой он обозначает, например,τάναντία11, с которыми имеют дело диалектики, пытаясь соединить их в одну науку, не заботясь при этом о том, что Есть (χωρίς του τί έστιν12)**. Однако здесь есть еще одно различие. То, что говорится о субъекте, в свою очередь может быть для него всего лишь случайным (κατά συμβεβηκός13). То, что человек бел, есть для него как человека случайность: он ничуть не менее был бы человеком, будучи черным. Для равнобедренного треугольника как такового случайно то, что его углы равны двум прямым; ибо они равняются двум прямым не потому, что он равнобедрен, но потому, что он является треугольником. Правда, для треугольника это

также есть нечто превходящее (συμβεβηκός), поскольку оно не присутствует еще

вουσία, έν τω λόγω τω τί έστι λέγοντι.14 В определении треугольника нельзя встретить ничего о прямом угле, треугольник может не иметь ни одного прямого угла. Тем не менее, в целом, иметь в сумме два прямых угла не есть нечто случайное для треугольника, это есть нечто присущее ему в себе(καθ' αυτό15). И потому не в том ошибка софистов и диалектиков, что они занимаются определениями вещей; ибо, напротив, акциденции или предикаты, присущие самой вещи или присутствующие в ней/**— да позволят мне это,впрочем,довольно употребительное выражение

впримененииктому, что грек выражает через ύπάρχειντινι καθ' αυτό,16****— этисущ-

р.227,18 ss., так как в иных местах у него различие между диалектикой и софистикой кажется почти полностью исчезнувшим.

Та — καθ' υποκειμένου συμβεβηκότα. — (Привходящие в отношении субъекта) (греч.) — Anal. Post,

1, 4 (7. 8.). 'αεί το συμβεβηκός καθ' υποκειμένου τινός σημαίνει την κατηγορίαν. — (Привходящее всегда означает нечто высказываемое о некотором субъекте) (греч.) — Метафизика, IV, 4 (71, 27 ss.).

πάντα τάναντία καθ' υποκειμένου — (все противоположное о субъекте) (греч.) — т. е. суть простые предикаты. XIV, 1 (289, 31) и XIII, 4 (266, 15). Противоположность представляют собой άρχαι ουκ έναντίαι. — (начала, не противоречащие друг другу) (греч.)—

Свойственный человеку грех назван у Ноткера присутствующим в нем. См.: Возведение во дворянство.

πάσα ούτινος ουν επιστήμη των έκείνω καθ' αυτό υπαρχόντων έστιν αποδεικτική. — (Всякое знаниечего бы то ни было содержит изложение того, что ему присуще) (греч.) — Alex., p. 194, 20.

ностные акциденции*являются необходимыми для доказательства. Во всех доказательствах (άποδείξεσι17) используются συμβεβηκότα,18 они являются вспомогательными средствами для άπόδειξις . Заметьте также и то, что среди прочих выражений здесь употреблено то же самое, употребленное в отношении науки, с которым мы познакомились как с платоническим. ' Εχόμενα19 Платона и συμβεβηκότα Аристотеля суть лишь различные выражения одного и того же, одно является всего лишь менее двусмысленным выражением для другого. Не в том, следовательно, что софисты и диалектики вообще занимаются принадлежностями (Zuständigkeiten) вещей, может заключаться ошибка тех и других***; их ошибка в том, что они не пытаются выйти за их рамки к субстанции, к вещи, которую они совершенно выпускают из внимания****,так что они рассматривают вещи не как οντά20, по тому, что в них есть, не поскольку они суть субъекты того, что о них высказывается. Ибофилософское исследование должно быть направлено даже не на бытие,поскольку оно как раз именно только высказывается, но на то, благодаря чему (πρώτως и κυρίως öv21),

стем, что само уже не может быть отнесено ни к чему иному, но к чему относится

исводится все остальное (δήο ο πάντα θλθ προς ο πασαι αϊ άλλαι κατηγορίαι του ο ντοςαναφέρονται22*****). ИбоЕсть(das Ist)присуще всему, нонеодинаковым образом, но одному в первую очередь, а другому лишь в последующую******. Даже если — так звучит в одном, впрочем, как я надеюсь, по существу и по букве сообразном, па- рафразеодновысказываниеАристотелявсамомначалечетвертойкниги,*******—даже если те, кто был занят поиском лишь материальных элементов вещей, например, так называемые физиологи или ионики, искали действительные принципы вещей (в принятом тексте стоит: τάυτας τας αρχάς έζήτουν,23 поскольку, однако, это τάυτας

не имеет никакого возможного отношения, то, наверное, будет позволительно

* См. Аристотель IV, 1: τα οντι υπάρχοντα καθ' αυτό. — (природа сущего как такового) (греч.) — И другое выражение IV, 2 fin.: τα υπάρχοντα αύτω (τω όντι) η ον. — (исследование сущего как такового)

итого, что ему как таковому присуще)) (греч.).

Ήαποδεικτική σοφία ή περί τα συμβεβηκότα ή δέ περί τα πρώτα ή των ουσιών. — (Доказывающая наука — та, которая имеет дело с привходящими свойствами, а та, которая имеет дело с первоначала-

ми, — это наука о сущностях) (греч.) — Метафизика, XI, 1 (212, 8). Ср.: Anal Post., II, 3.

***Ού ταύτη άμαρτάνουσιν — ως ού φιλοσοφουντες. — (Не в этом ошибаются — как не философствующие) (греч.) — Метафизика, IV, 2 (64,11).

Περί ης ούθέν έπαΐουσιν. — (о которой ничего не постигли) (греч.) — Там же (64,13).

*****гг

Там же.

То εστίν υπάρχει πάσιν άλλ' ούχόμοίως αλλά τω μεν πρώτως τοις δ' επομένως. — (Бытие присуще всему, но не одинаковым образом, а одному первично, а другим вторично (греч.) — VII, 4 (134, 3).

'ει και oi ταστοιχεία των όντων ζητοϋντες ταύτας(leg. αύτάς)ταςαρχάςέζήτουν ανάγκη και τα στοιχεία του οντος είναι μη κατά συμβεβηκός άλλ' ή όντα. — (если же те, кто искал элементы вещей, искали и эти начала, то и искомые ими элементы должны быть элементами не сущего как чего-то привходящего, а сущего как такового) (греч.) — Метафизика, IV, 1.

прочесть αύτας τας αρχάς,24 чего требует также и вся взаимосвязь), если они были заняты поиском самих принципов (которые суть чистые άπλα25), то также и искомые нами умопостигаемые и одному лишь чистому мышлению доступные элементы сущего будут существовать не случайно, т. е. как быть или не быть могущие, но как сущие (не как предикаты, но как вещи), лишь постольку, поскольку они сутьсущие и не что другое, а значит, суть первые различия и противоположности самого сущего (αί πρώται διαφοραι και έναντιώσεις του όντος)*. Ибо философия имеет дело лишь с сущим, поскольку оно есть таковое, καθόσον όν έστι26, и как только к нему присовокупляется определение, выходящее за пределы только сущего, например,подверженного движению, философия переходит в другую науку, например,физику**. В этом смысл столь часто повторяемого и не всегда понимаемого επιστήμη του οντος f] öv27***, сверх того Аристотель добавляет: ούχ ή έτερον28****.

Способ, которым Аристотель вступает в полемику с общей диалектикой, требование, которое он предъявляет к ней, или, точнее, к философии, свидетельствуют о том, что относительно высшего, т.е. пути к принципу, он по существу един в своем мнении с Платоном. Конечно, Платон и сам знал дорогу к этой вершине науки. Это с несомненностью видно по тем ясным и, как всегда у него, прозрачным словам, которые он произносит, говоря о ней. То, что Платон высказывает в этом одном месте, могло быть основано лишь на действительном опыте. Не так Аристотель. Никак нельзя отрицать, что в научном смысле (теоретически) он игнорирует диалектический метод, хотя сам он его, не осознавая этого, применяет: ему известна лишь индукция в.силлогизмах, они суть для него единственный научный способ обретения опыта*****. Для субстанции (а следовательно, и для принципа) с его точки зренияне может быть никакого доказательства, однако существует иной способ сделать ее зримой. Тем не менее у Аристотеля можно найти, что мы могли видеть еще раньше, понятия и определения, которые, будучи последовательно применены, ведут к диалектическому методу в духе Платона. В различении между самим по себе сущим, или субъектом, и не самим по себе сущим, συμβεβηκος, или атрибутом, в различении между несущностными и сущностными акциденциями, в том, что он называет

Метафизика, XI, 3.

** Метафизика, XI, 3 (218,10 ss.).

Την δέ πρώτην είρήκαμεν έπιστήμην τούτων είναι καθ' όσον οντά τα υποκείμενα έστιν άλλ' ούχ ί) ετερόντι. — (Первую (философию) мы назвали познанием сущего как такового, а не как чего-то другого) (греч.) — XI, 3 (219,7 ss.). Например, в вещах движение как привходящее по отношению к только бытию вещей есть έτερον. То βαδίζον (то, что идет), ετερόν τι öv (если оно иное), βαδίζον εστίν. — (Идущее, будучи чем-то иным, является идущим) (греч.) — Anal. Post., I, 4 (7,16).

**** См.: Anal. Pr.} II, 23.

Ούκ εστίν άπόδειξις ουσίας (Аристотель говорит здесь в особом отношении то, что он достаточно часто высказывал в общем смысле, ср., напр., XI, 1) αλλά τις άλλος τρόπος της δηλώσεως. — (О сущности говорит не изложение, а некий иной вид описания) (греч.) — VI, 1 (121, 23).

причинами и принципами всего сущего, о природе коих он, по крайней мере, в одном месте с большой определенностью высказывается и которые, пожалуй, могут быть для него тем же, чем для Платона являются υποθέσεις29*, в особенности в обозначении их как первых различий и противоположностей сущего, — во всем этом заложены ростки высшей, подобной той, что описана Платоном, диалектики, разработать которую, однако, Аристотелю помешали как та точка зрения, на которой стоял он сам, так и время, пусть и не слишком от Платона удаленное, однако уже на тот момент дальше него пошедшее. Впрочем, пожелай мы такое низведение субъектов до атрибутов субстанции (единственно самого по себе сущего, ουσία, которая есть одно и то же с не имеющим предпосылок принципом Платона) действительно вывести из упомянутого различения Аристотеля между самим по себе сущим и не самим по себе сущим, то не оказались ли бы эти атрибуты субстанции совершенно равнозначны аристотелевским категориям, первая среди которых удивительным образом есть ουσία, к которой, как говорит сам Аристотель, относятся (конечно,как к субъекту) все остальные и которая лишь случайным образом, а именно какδευτέρα ουσία,30 становится предикатом и может сказываться как genus31 (напр., животное) или как species32 (напр., человек) об индивидууме (ξ οτις άνθρωπος33), тогда как все остальные действительно суть только предикаты, однако не изначальные и не такие, которые предицируются обо всем и с необходимостью, по каковой причине их скорее следовало бы называть praedicabilia,34 нежели предикатами. Те же атрибуты предицируются действительно и не об отдельных и случайных вещах, будучи атрибутами самого сущего** (категории суть только предикаты, т. е. они никогда не были субъектами и не относятся к сущему как таковому), и, пожалуй, они суть тепервые различия и противоположности сущего***, понятие, о котором Аристотель говорит, но которому, однако, он не находит должного применения. Для него самого им так названные категории почти совершенно лишены метафизического значения (его метафизическое лежит совсем в иной сфере), категории для него имеют почти исключительно логическое, и даже почти всецело грамматическое, значение, поскольку он не считает необходимым организовать их по какому бы то ни было принципу и довольствуется их перечислением в случайном порядке. Часто выражалось удивление по поводу того, что у Аристотеля отсутствует всякая взаимосвязь между четырьмя

Аристотель использует оба выражения также и по отношению к заключительному положению посылок силлогизма, по-гречески также называемых υποθέσεις: Άρχαί — (начала) (греч.) — (V, 1), αϊτια — (причина) (греч.) — V, 2, αί υποθέσεις του συμπεράσματος — (основания умозаключения) (греч.).

Метафизика^IV, 1: ανάγκη, και τα στοιχεία του οντος είναι μη κατά συμβεβηκός, άλλ' ή οντά. —

(Элементы должны быть элементами не сущего как чего-то привходящего, а сущего как такового) (греч.) — В заключительных словах этой главы неправильно стоит г\ öv.

См. выше.

принципами и категориями. Но чем являются одни по отношению к другим? Как сказано, простые роды (Gattungen) предикатов, которые, поскольку они не сказываются обо всем и с необходимостью, правильнее было бы называть предикабилиями. Эти же, т.е. принципы,должны быть различиями не просто отдельных вещей, носамого сущего. Ибо самими по себе сущими они являются по меньшей мере в качестве причин, а ведь один род бытия с необходимостью принадлежит по одной лишь возможности сущему (материи), другой — действующей причине (αρχή της κινήσεως35), и вновь иной род бытия, как таковым, он должен был приписать двум другим причинам. Если бы Аристотель сам следовал тому, чего требовал от диалектиков, то не смогло бы случиться так, что, занимаясь первыми различиями и противоположностями бытия, он столь мало или, как кажется, совершенно не думал о принципах. Нам кажется даже, что сам он мог позаимствовать эти великолепные слова у коголибо из диалектиков своего времени. Мы заключаем это также и из того неуверенного и почти малодушно-растерянного тона, в котором он высказывается об этих первых противоположностях и различиях, добавляя: являются ли они множеством или

единством,подобиемили возможностью — здесь слышится даже нечто вроде: как то предполагают диалектики-, ибо ранее он спрашивал: кому же еще, если нефилософу, надлежит проводить исследование о неизменно сущем (το ταύτόν36) и об инаком (το έτερον37), подобном и неподобном и о противоположности вообще, о том, что предшествует (το πρότερον38) и что следует (το ύστερον39), и обо всем подобном, о чем пытаются спекулировать диалектики*, подходя ко всему сообразно одному лишь собственному мнению, — или [о том], не могут ли быть они (эти первые различия) некоторыми иными (следует, по-видимому, думать — теми, которые были установлены им самим где-то в ином месте)**; так же и в других местах на вопрос о том, к какому первому противопоставлению сводятся все остальные, он отвечает колеблясь исвидимым желанием освободиться от самого вопроса***;дажетам,гдеэто определенно относится к различным значениям сущего, он довольствуется такими сопоставлениями как, например, следующие: сущее есть 1) то, что оно есть лишь

* III, 1 (41, 25 ss.).

Это можно было бы заключить из εστωσαν γαρ αύται τεθεωρημέναι — (ибо они уже были рассмотрены) (греч.) — XI, 3 (217, 11).

См. IV, 2; перечислив принятые другими философами противопоставления (холодное и теплое, прямое и непрямое и т. д.), он продолжает: άπαντα δέ ταύτα και τάλλα φαίνεται αναγόμενα εις το εν και πλήθος είλήφθω γαρ ή αναγωγήήμιν. — (Все это и прочее, как кажется, сводится к единице или множеству; выведение мы опустим) (греч.) — р.65, 9. Там же, р.62 25 ss.: σχεδόν δέ πάντα ανάγεται τ'αναντία εις τήν αρχήν (= πρώτην έναντίωσιν) ταύτην τεθεωρήσθω δ' ήμιν ταϋτα έν τή εκλογή των εναντίων. —

(Почти все противоположности сводятся к этому началу (=первой противоположности); это было нами рассмотрено в изложении противоположностей) (греч.) — (по Александру вторая книга περί τ' Άκαθευ). Так же в других местах.

мышление и немышление(ή νοείν ή μή47)*, понимание и непонимание, видение или невидение, подобно тому как глаз (Аристотель не употребляет здесь этого сравнения, но употребляет его в ином месте, однако здесь его использует его комментатор Александр), — подобно тому как глаз днем просто видит цвет и называет его, ничего о нем не высказывая**, и в этом смысле не пребывает в истине,а ночью цвета просто не видит, не находясь, однако, тем самым в заблуждении.

Здесь, однако, возникает вопрос о том, в какого именно рода понятиях могли бы быть найдены эти άσυνθετα,48 эти абсолютно простые, поскольку простые в себе самих-, понятия.Аристотель в приведенном месте к τα άπλα добавляет еще и: και τα τί έστιν.49 Эти άπλα, таким образом, суть те τί έστιν, однако где они? В следующей книге можно найти объяснение. Когда спрашивают: «Что есть тот или иной объект?», — то отвечают либо: «Он есть растение, или животное, или человек», т.е. называют род, к которому он относится, обозначают его как ουσία,50 либо: «Это то определенное животное», например, «лошадь, сбросившая Калия», либо: «Это тот определенный человек», например, «это Калий». Кроме того, на вопрос: «Что есть та или иная вещь?» — отвечают также и каким-нибудь из предикатов, выраженных в категориях***.Ибо,например, также и в отношениитого или иного качества предмета мыспрашиваем, каков он, бел или черен, — так, а не в том смысле, в котором они обычно понимаются, можно было бы понимать слова (р. 134, 5) και γαρ το ποιόν έροιμεθ' αν τί έστι51: если, конечно, сохранять верность принятому чтению; однако гораздо более правдоподобным и соответствующим стилю Аристотеля было бы, если бы вместо:

οΰτω και το τί έστιν υπάρχει απλώς μέν τη ουσία πως δέ τοις άλλοις' και γαρ το ποιόν έρόιμεθ' αν τί έστι,52 — если бы, выпуская стоящие посредине слова, читали: ούτωκαί τοτί έστιν απλώς μέν υπάρχει τη ούσια πως δέ (некоторым образом, однако) και τοποιόν έρόιμεθ' αν τί έστιν.53 Данное объяснение,с которым всецело согласуется объяснение, данноев Топиках ***, несвободно,правда,от известного недостатка, аименнотого,что τόδε τι,54 природа которого всегда всецело противопоставляется природе предиката, здесь полностью приравнен к последнему, хотя Аристотель заранее подготовился к этому, дав нередкое в случаях подобного рода различение, состоящее в том, что

Метафизика* IX, 10.

φάσιν αύτοΰ (του χρώματος) έχει, άλλ' ού κατάφασιν. — (Возможно, название, но не утверждение его (цвета) (греч.) — Alex. Comm., р. 571, 28.

То τί έστιν ενα μέν τρόπον σημαίνει την ούσίαν (так называемая δευτέρα ούσια, которая, будучи высказана как genus (животное) или species (человек) об индивидууме (οτις άνθρωπος), может стать предикатом, что невозможно для πρώτη και μάλιστα λεγομένη ούσια) και το τόδε τι (определенный индивидуум), άλλον δέ (τρόπον) έκαστον των κατηγορουμένων ποσόν ποιόν και οσα άλλα τοιαύτα.) — (Ведь суть вещи в одном смысле означает сущность и определенное нечто, в другом — каждый из остальных родов сущего: количество, качество и тому подобное) (греч.) — Метафизика, VII, 4 (133, 29 ss.).

Топика,I, 9.

чистое Что есть непосредственным и прямым образом (απλώς55) лишь в том, что есть субстанция, в других же категориях оно есть не собственно, но лишь πως (некоторым образом). После этого ограничения, таким образом, как собственно простое оставалось бы стоять лишь то, что есть субстанция.Однако также и субстанции различаются, будучи либо συνθεταί56, либо μη συνθεται57, следовательно, остаются лишь последние, и о них теперь Аристотель говорит: заблуждение относительно них невозможно, ибо они суть чистые действительности без всякой предшествующей потенции, πασαί είσιν ενεργεία ού δυνάμει58,т. е. целиком и полностью непотенциально; бытие, следовательно, не есть для них предикат, ибо там, где есть субъект и предикат, есть также потенция и акт; первое относится к последнему как его потенция;например, человек есть потенция предиката «здоровый», однако всего лишь потенция, ибо человек может быть также и больным: здесь, таким образом, можно впасть взаблуждение, ибо здесь совсем не так как в случае с абсолютно простым: νοειν ή μή νοείν59*; для того чтобы не впасть в ошибку, необходимо добавочное условие: здесь необходимо знать о том, что человек здоров или болен. Здесь мы не станем подробно заниматься вопросом о том, какие именно субстанции Аристотель мыслит себе в качестве простых; то, что Бог есть в высшем смысле ουσία άσύνθετος60, разумеется само собой;то, что сюда относятся также и светила, следует из приведенного ранее**; ибо в них отсутствует υλη γεννητή61, подверженная становлению материя, но тем самым отсутствует также и είδος62, они суть чистые субстанции ипринципы.

Однако, что касается теперь άπλα иного рода — а их должно быть два рода: άπλα могут быть лишь либо чистыми субъектами, либо чистыми предикатами***, мы не имеем права полностью отказаться от последних; для них, однако, Аристотель рас-

Чистая потенция столь же мало допускает заблуждение. В четырнадцатой лекции.

Не простирается ли это «либо субъект, либо предикат» даже и на сами первые понятия? (Разве не следует здесь еще решительнее развести в стороны потенцию и акт?) ибо ведь -А есть чистый субъект, +А сущее в чисто сказуемом смысле, поскольку является предикатом, и не состоит ли поэтому первый акт, посредством коего мы становимся на точку зрения философии, — не состоит ли он в намеренном снятии тех συμπλοκή — (сплетение) (греч.), вследствие коего мы полагаем 1. первоначальный субъект (-А), 2. первоначальный предикат (+А), 3. первоначальный синтез субъекта и предиката (±А), который не имеет в качестве своего предиката ничего иного, но лишь себя самого (бытие предикатом для самого себя, которое высказывает само себя в качестве предиката seil., о котором самом, однако, в свою очередь, уже ничего не предицируется), — полагаем их все как чистые субъекты и υποκείμενα της όντότητος —(основания бытия) (греч.), которые становятся бытием лишь в том, что они Есть (в А0), однако тем самым превращаются во всего лишь атрибуты? Правда, трудным представляется думать, что первоначальный предикат (+А) полагается как субъект, однако это необходимо, поскольку ничто не может быть положено как предикат непосредственно, для себя положенный предикат, как, например, αυτό το καλόν, αυτό το αγαθόν — (прекрасное само по себе, благое само по себе) (греч.) — в действительности становится субъектом.

о них ничего не сказывается; ибо они либо лишь сказываются и просто понимаются — мы можем сказать словами Александра: в отношении их мы ищем их чтойности (того, что они есть); мы не стремимся что-либо о них высказать, но лишь мыслим их и как бы видим"\ — либо они только мыслятся как чистые субъекты, о которых ничего не высказывается, или если они становятся для нас атрибутами, то самиони только высказываются. Таким образом, как здесь, так и там отсутствует соединение или компликация (συμπλοκή) субъекта и предиката в них самих, а следовательно, отсутствует также и возможность ошибки (они суть чистые потенции, чистые А, ούχ έτερον είδος69). Они чистым образом суть то, что они есть, и, в силу этой однозначности, в отношении их заблуждение невозможно**. Они суть то, в чем нет ничего кроме сущего, того, к чему должна сводиться философия. Сущее же суть известные первые различия и противопоставления; всякое существующее, выражающее такое различие, есть лишь то, что есть сущее; не говорят, что оно есть сущее, но говорят лишь, что есть сущее — всякое так существующее становится абсолютно однородным и однозначным, т. е. άπλοϋν70 (однородным: ибо каждый из простых элементов может быть лишь тем, что он есть, и лишь на том месте, которое он имеет). Призвание к философствованию выказывает себя во внутренней потребности, которая не оставляет нас в покое, покуда мы не увидим, что подошли к совершенно простым, несомненнымэлементам. Точность и строгость лежат в простоте, το ακριβές το άπλοΰν71, говорит Аристотель, и чем больше мы занимаемся простейшим и длямышления первым (περί προτέρων τω λόγω και απλούστερων72),тем строже и точнее наука. Однако абсолютно простое может быть именно лишь затронуто (θιγγάνεται73), так что в простом сказываниии затрагивании состоит истинность***. Принципнаукине может быть, в свою очередь, наукой, но лишь самим мышлением. Для большинства, однако, является совершенной новостью, что существует нечто выше науки: они знают только науку; последняя, однако, не может идти в бесконечность, от непосредственно затрагивающего истину духа она не желает иметь части. Однако разум

Περί ων ζητοϋμεν το τί έστιν ούχ ως κατηγοροϋντες αυτών τι άλλα μόνον νοοΰντες και οίοντί όρώντες. —

(Определения, которых мы ищем, не высказывая о них суждения, но лишь мысля о них и как бы видя их.) (греч.) — Alex. Aphrod. Comment.,Ed. Bonitz, p.572, 28 ( на Метафизику, IX, 10).

"ώστε το πρώτον και κυρίως άναγκαΐον το άπλοϋν εστίν τοϋτο γαρ ούκ ενδέχεται πλεοναχώς εχειν ώστ' ουδέ άλλως 'ήδη γαρ πλεοναχώς αν έχοι. — (так что необходимое в первичном и собственном смысле — это простое; с ним дело не может обстоять по-разному, а значит, то так, то иначе, — в таком случае дело бы обстояло по-разному) (греч.) — V, 5 (94, 3).

То μέν θιγείν και φάναι αληθές (ού γαρ ταύτόκατάφασις και φάσις) το δ αγνοείν μη θιγγάνειν άπατηθήναι γαρ περί το τί έστιν ούκ εστίν άλλ' ή κατά συμβεβηκός. — (Истина есть удостоверение [как бы] наощупь и оказывание (ведь не одно и то же утвердительная речь и оказывание), а когда нельзя таким образом удостовериться, имеется незнание (в самом деле, относительно сути вещи ошибиться невозможно — разве что привходящим образом)) (греч.)— Метафизика, IX, 10 (р. 191, 5 ss.).

в себе дает нам непосредственное познание, получаемое через прямые восприятия, а не через цепь заключений, и даже те принципы,из которых выводятся законы для самих заключений. То, что таким образом через непосредственное прикосновение познается разумом, относится к разуму так же, как отдельные сущности относятся к восприятию. Здесь, однако, еще нет науки. Причина в том, что такое исследование (о принципе и принципах) может быть лишь для немногих; ибо большинство хотят быть убеждены, т. е. быть побежденными доказательствами или хотя бы уговорами. Последнее также невозможно с положениями, которые неупотребимы как субъек- тно-предикатные соединения там, где речь идет о простом духовном восприятии. Большинство желают верить, хотя бы даже и в том только смысле, в котором Аристотель говорит: учащийся должен верить; и у них вызывает сомнение именно сама простота, поскольку они считают невозможным,что нечто столь долго и мучительно отыскиваемое может быть найдено столь незамысловатым и безыскусным образом. В этом они находят поддержку также и среди тех, кто неестественное напряжение для того, что они называют философией,по праву считают за большее благо, нежели успокоенность, и которых бывает немало именно в эпоху наибольшей значимости философии. Ибо на одну простую, созданную для открытия душу существует бесчисленное количество тех, которые способны лишь к искусственному мышлению. Эти в особенности также восстают против всякого непосредственного познания, хотя именно Аристотель, который, более чем какой-либо иной древний или новый философ, возвышаясь надо всем специфическим и индивидуальным, предполагает непосредственность мышления там, где есть лишь прикосновение к предметам. Правда,у доброго Александра, который говорит, что никто из тех, кто дошел в своем исследовании до вершины науки**, не может обойтись без такой непосредственности, можно пожелать усмотреть нечто неоплатоническое. Однако, например, также и Теофраст, которого уж никак нельзя заподозрить ни в чем подобном, говорит под конец своей метафизики, что, переходя к самому наивысшему и первому (έπ' αύτα τα άκρα και πρώτα74), каждому следует ухватиться за связанную с чувственно воспринимаемым причинную взаимосвязь в целях исследования принципов; с еще большей правотой могло бы быть сказано: для того чтобы самому мышлению,прикасающемуся и как бы ухватывающемуся, выпала на долю истина***,διό,75 добавляет он,και ούκ έστιν απάτη περί αυτά (т.е. περί τα άκρα και πρώτα76).

См. предыдущее примечание.

**Το δέ ταΰτα οίον opjxv έγγίνεται τοις είς άκρον επιστήμης έλθοϋσι και ε? ζητήσασιν. — (И это доступно как бы видеть тем, кто восходит на вершину знания и хорошо ищет) (греч.) — р.572. 30.

***ώς αύτω τω νω ή θεωρίαθίγοντι και οίον άψαμένω. — (созерцание самим умом, касающимся и как бы трогающим) (греч.) — Theophrast. Метафизика^ Р.319, 2. éd. Brandis. — "Απτεσθαι это платоновское

Так же и она, прежняя метафизика, аргументирует из того, что есть во мнении (έκ των ένδοξων80), и не выходит за рамки вероятного (простой вероятности). Позиция Канта по отношению к этой метафизике по существу не враждебна, напротив, он выказывает к ней даже некоторую склонность. Она была бы мила ему, если бы ее можно было сохранить. Так же в известной мере Аристотель. Говоря о недостаточности только диалектической науки своего времени, он заимствует из нее значительно больше, чем принято думать, и, бесспорно, именно то обстоятельство, что по отношению к этому общепонятному подходу он занимает менее исключительную позицию, нежели Платон, послужило преимущественной причиной того, что он стал тем самым авторитетом, под сенью которого впоследствии смогла возникнуть подобная же общедоступная наука, которая на протяжении столетий сохраняла непрерывное и по существу монотонное господство, тогда как Платон почти всегда собирал вокруг себя не более чем тихое сообщество родственных по духу и мысли людей. По существу в этой новой школьной метафизике лишь еще раз проявился тот материал дискурсивной науки, что был принят Аристотелем, и потребовался еще один, новый кризис для того, чтобы действительно поднять философию до той точкизрения, к которой Аристотель вел ее, к точке зрения, где принципом науки является уже не просто Dianoia, но сам разум, не наука, но чистое мышление.