Учение об эмоциях

Декарта отказаться от последовательного проведения механистической периферической теории происхождения эмоций. Второе связано с методологическим значением центробежной теории Декарта. Рассмотрим оба обстоятельства.

Ж. Дюма, исследующий историю развития учения об аффективных галлюцинациях, говорит, что физиологический эксперимент только не подтверждает теории Ланге—Джемса, но не служит ее прямым опровержением; психологическое же и клиническое наблюдение позволяет занять более негативную позицию по отношению к этой теории, так как располагает радом фактов, в объяснении которых периферическая теория представляется совершенно беспомощной. На первом месте здесь приходится назвать проблему высших, или тонких, эмоций, от которой Джемс пытался отделаться бездоказательным утверждением, что они сводятся или к физическому удовольствию и страданию, или к суждениям, в то время как благодаря отсутствию или незначительности периферических проявлений они представляются нам как эмоции центрального происхождения.

На втором месте приходится поставить патологические проявления радости, которые не похожи ни на радостное возбуждение, ни даже на спокойно переживаемое радостное чувство, потому что первые совершенно пассивны: это экстатическая- радость^ блаженство, святых. Из этих фактов можно извлечь серьезный довод против периферической теории радости. Самонаблюдение отмечает обычно в этих случаях как бы каталиптическое состояние. Святая Тереза¹⁰² так описывает свои состояния: «Даже в моменты высшего восхищения тело часто представляется как бы мертвым и охваченным бессилием: оно остается в том же положении, в котором его застает это состояние, стоящим или сидящим с раскрытыми или сведенными руками. Мне случалось при этом иногда почти совершенно терять пульс. Так, по крайней мере, уверяют сестры, которые в эти минуты были возле меня».

П. Жанэ¹⁰³ чрезвычайно детально описал патологические состояния экстаза, когда психическое переживание радости сопровождалось замедлением всех жизненных функций. Движения отсутствуют, дыхание ослаблено, кровообращение задержано, тело совершенно неподвижно. Миньяр клинически исследовал состояние пассивной радости, которое он наблюдал даже у идиотов, больных со старческим слабоумием, у Прогрессивных паралитиков. В результате исследования он приходит к выводу, что в плане психических изменений радость может сопровождаться замедлением всех сознательных функций, интеллектуальных, аффективных и активных, иногда с полной инерцией, а в плане физических изменений радость может сочетаться со всеми симптомами, которые рассматриваются обычно как характерные признаки депрессии: с замедлением дыхания и кровообращения, понижением артериального давления, понижением температуры и задержкой пищеварения. Наконец, в еще более общем виде радость может соединяться с резко выявленными состояниями

249

Л. С. Выготский

кахексии и деменции, т. е. состояниями физического и морального упадка.

Миньяр дает чрезвычайно вероятное объяснение этих состояний, связывая их, совершенно так же, как и активную радость, с отсутствием торможения и с полной реализацией тенденций. Существуют стремления к покою, точно так же, как и стремление к деятельности, и сон есть потребность, реализация которой не перестает быть приятной. Пассивное блаженство, описываемое и объясняемое Миньяром, очень близко подходит к целям эпикурейцев.

У. Джемс, видевший все трудности, на которые наталкивается его теория, не мог обойти молчанием возражение, основанное на наличии экстатической радости. Он сам приводит и другие состояния радости, по-видимому еще более богатые и, однако, малохарактерные с органической точки зрения. «Если действительно существует,— говорит он,— чисто духовная эмоция, я был бы склонен ограничить ее церебральным ощущением полноты и легкости духа, ощущением акивности мысли, которая не встречает никаких препятствий. Если существуют случаи независимых эмоций, я полагал бы, что следовало бы их искать в этих восторгах чистой мысли» (1902, с. 317).

Это положение Джемса содержит в себе то же объяснение независимых эмоций с помощью полной реализации тенденций, но вместе с тем оно заключает и концепцию церебральной синестезии, которая по существу говорит против чисто периферической теории эмоций. Несомненно можно допустить, что в такого рода случаях мы имеем дело с галлюцинаторными явлениями. Джемс выдвигает эту гипотезу, чтобы объяснить то исключение, которое представляет, с точки зрения его теории, состояние экстаза, но, поскольку гипотеза не имеет никакого другого основания, кроме защиты предвзятого теоретического мнения, она может иметь только значение простой ссылки.

Нетрудно видеть, что*в учении о независимых эмоциях, о чисто духовных аффектах все равно, будем ли мы рассматривать их как аффективные галлюцинации или как совершенно реальные аффекты во всей полноте их психологической природы, Джемс, в сущности говоря, приходит буквально к тому же самому, к чему пришел и Декарт,— именно к допущению эмоций чисто центрального происхождения. Очевидно, логика известной системы, логика фактов, которые пережили самую систему, имеет свое необходимое внутреннее развитие. Кто принял одну ее часть, тот неизбежно должен принять и« вторую, сколько бы труда он ни положил на то, чтобы вытравить всякий ее след в научной психологии и каким бы блестящим психологом он ни был.

Мы можем сейчас с полным правом утверждать, что последовательное проведение механистического принципа в периферической теории страстей заставило Декарта развить противоположный спиритуалистический принцип в учении о центральном происхождении эмоций. Подобно этому и в теории Джемса, если взять

250