Malamud_Sh_-_Ispech_mir_Ritual_i_mysl_v_drevney_Indii__Issledovania_po_folkloru_i_mifologii_Vostoka_-_2005

212 Ведийский бог: Ярость

тогда, когда воодушевляет существа, которых делает зловредными их природа или их положение. Кстати, манью других существ, например питаров (pitr45), Отцов, можно повернуть в нужном направлении. Этот релятивизм ясно проявляется в PC VII 18, 16: Индра «лишил дейст­ венности»46 манью того, кто (сам) хотел лишить действенности манью (Индры).

Ведь существует еще и манью богов, и прежде всего манью Индры

иего «подручных»47, а также манью Митры-Варуны, Брахманаспати

иАгни. В АС VII 22, 2 о восходах сказано, что они незапятнанны (arepasah), единодушны (sâcetasah), a также чрезвычайно богаты манью (manyumâttamâh). Об этом последнем эпитете Рену в EVP III: 11 отме­ чает, что он единственный из трех является первоначальным и что он «примыкает к ведийскому jïrâ (быстрый) или его аналогам». Здесь также следует учитывать, что такие переводы, как «воинственное не­ истовство» (когда речь идет об Индре) или «ярость» (когда речь идет

оВаруне), которые уместны для большого числа отдельных отрыв­ ков, недостаточны, если мы рассматриваем всю совокупность текстов. Фактически манью бога представляет собой порыв к осуществлению действий, с помощью которых он утверждает свою божественность. Когда Индра убивает Вритру, когда он сотрясает все громом, Небо

иЗемля трепещут, узнавая его манью4*. Именно с помощью манью Индра и проявляет себя с самого своего рождения49. То, что манью Индры есть в конечном счете не что иное, как сам Индра (так же как государь не отличается от величия, которое его характеризует и благо­ даря которому его называют «Ваше величество»), показано в паратак­ тической (греч. паратаксис — «выстраивание рядом».—Примеч. пер.) конструкции АС VII 93 1 :

indrena manyûnâ vayâm abhi syâma prtanyatâh.

«С Индрой, с [его] манью (или же с Индрой в качестве манью!) да сможем мы одержать победу над соперниками!»

Однако если и в самом деле манью Индры чаще всего является насилием, яростью и опьянением битвой (так же как манью, который Маруты явили в своей устрашающей гонке50, или манью Брахманас-

45АС VII 116,3.

46indro manyûm manyumyô mimâya. Ср. также PC VII 36, 4, где Индра определяется как prâ yô manyûm ririksato minati (пер. Рену — EVP V: 42).

47О «подручных» Индры ср.: Бенвенист, Рену 1934: 150 и ел.

48PC I 80, 11 и 14; ср. PC VIII 6, 13.

49PC IV 17, 2.

50PC I 37, 7.

пати ), то ситуация с Митрой-Варуной и Агни совершенно иная. Именно с помощью манью, который им свойствен (svéna52), МитраВаруна отделяют беспорядок от порядка53. Манью же Агни54 — это просто-напросто его желание, или, скорее, его предвосхищающая мысль: поэт задается вопросом, какую хвалу вознести богу, чтобы она была ему по нраву и соответствовала его ожиданиям.

Здесь мы затрагиваем очень важный момент. В квазисинонимиче­ ских синтагмах слово манью довольно часто сочетается со словами, обозначающими «желание» или «намерение». Этот факт признавался уже давно. Но мы хотели бы здесь подчеркнуть, что манью означает не столько желание или намерение, сколько склонность желать или понимать. Строфа PC VIII48, 8 представляется нам чрезвычайно пока­ зательной в этом отношении:

âlarti dâksa utâ manyûr indo

ma no aryô anukâmâm para dâh55.

51 О парадоксально «индраистическом» аспекте Брихаспати (Брахманаспати) см.: Ольденберг 1923: 65 и ел.; Гонда 1962: 93; Шмидт 1968: 179, 234 и ел.; EVP XV: 59 (к PC П 24,14).

52 Слово manyû определяется возвратным притяжательным местоимением сва (svâ), «свой», в PC 1139,2; IV 17,2; VI17,9. В последних двух отрывках поэт, обращаясь к Индре, использует притяжательные местоимения второго лица для обозначения ваджры (vâjra) (te... vâjràt, «от твоей ваджры») или твиш (tvis — «неистовство») бога (tâva tvisâh, «твоим неистовством»), но сва для его манью (svâsya manyôh, «своего манью»). Не следует ли из этого, что манью относится к самой субстанции божества, тогда как твиш или ваджра есть лишь его атрибуты?

53 PC 1139,2: rtad âdhy âdadathe

ânrtam svéna manyûnâ

daksasya svéna manyûnâ.

Перевод Рену (EVP V: 8): «Вы поставили... беспорядок вне порядка, благодаря рве­ нию, свойственному Силе действия, благодаря собственному рвению».

54 PC VIII84,4: kâyâ te agne angira urjo napâd ûpastutim

vârâya deva manyâve.

Перевод Рену (EVP XIII: 80): «Каким способом, о Агни, о Ангирас, о сын кормили­ цы-силы, сложим мы тебе хвалу [так, чтобы она пришлась тебе] по нраву, о Бог, [соот­ ветствующий твоей] мысли?».

55 Мы вслед за Бергэнем (1878-1883:1, 153) понимаем это так: «Наша воля, наш ум возбуждены [тобой]; о Сома, не отдай нас врагу». А вот более буквальный, но несколь­ ко темный перевод Тиме (1938:49): «Es erhebt sich der Wille und auch die Wut, о Indu». Гельднер, со своей стороны («Es regt sich der gute Wille und der Eifer»), вводит—но никак это не объясняет—оппозицию между хорошим дакша (dâksa) («нашим») и плохим манью («врагов»?), которая кажется нам искусственной. Рену (EVPIX: 69): «Бдительна деятельная мысль и страсть, о сок сомы, не отдавай нас на радость врагу».

шённый» или «совершающийся». Добавим к этому: «предназначений для совершения, обещанный для осуществления». Манъю Брахманаспати в PC II 24, 14, а также манъю Индры в PC IV 17, 10 являются сатьей. Дело в том, что манъю есть не только естественная склонность чего-то желать или понимать, но и порыв, который подталкивает су­ щество к реализации его желаний, к достижению его намерений, к выражению его мыслей через действия. Это в полной мере отраже­ но в PC II24, 14, в строфе, в которой упоминается Брахманаспати и его satyô manyûr mâhi kârmâ karisyatâh*. В X 112, 8 поэт воспевает древние и исконные (purvyani... prathama) подвиги (vïrya... krtani)

Индры satïnâmanyuh, «dessen Eifer echt ist»** (Гельднер). Дебрюннер (1954: 112,432) передает satina через «wirklich», «действительный». AC 110, 1 также богата данными по этому вопросу63: манъю Варуны грозен, его желают избежать. Но манъю есть лишь основная деятель­ ность бога, поскольку она состоит в осуществлении его намерений, которые суть vâsâh satyah (именно в этом, кроме всего прочего, со­ держится его царская сущность). Благодаря магическому престижу его брахмана* рецитирующий обретает силу, чтобы отвратить от своего протеже манъю бога Угры. Таким же образом Индра является ца­ рем, «самодержцем»65, поскольку он — сатъяшугима (satyâsusma), «тот, чья энергия осуществляет себя»66; манъю брахманов представ-

с трудом поддается толкованию, можно понимать как нечто вроде „успеха"». Опре­ деление смысла сатъи дало повод к бесконечным спорам, в детали которых здесь нет смысла вникать. Значение этого слова в ведийских мантрах именно то, которое прида­ вал ему Саяна в комментарии к PC II24, 14 (и ТБ II 8, 5, 2): satyah/avitathah. См. также EVPXIII:86.

* «Пыл [Брахманаспати] по его воле нашел себе выход, когда он собрался совер­ шить великие деяния» (пер. Т.Я. Елизаренковой).

** Чье рвение подлинно (нем.).

63ayâm devanâm âsuro vi râjati vâsâ hi satya vârunasya râjnah tâtas pari brâhmanâ sasadâna ugrâsya manyor ûd imam nayâmi.

«Этот асура царит над богами. Ибо волеизъявления царя Варуны осуществляются. За пределами его досягаемости, далеко от него, делая себя действенным с помощью моего собственного брахмана, я веду этого человека».

64О смысле глагола sad, который Людерс (1959: II, 647) вслед за Уитни перевел как «торжествовать, побеждать», см. EVP III: 60 (к PC 1123, 10): «осуществлять магиче­ ский приворот». Этот перевод, как нам кажется, прекрасно соответствует отрывку из «Атхарваведы», который мы здесь толкуем: лишь одной магической силой, даже если она реализуется такими ортодоксальными способами, как брахман, можно обмануть бдительность Варуны и лишить действенности его манъю.

65Самодержавность (svarajya) Индры упомянута в PC I 80, 1.

66PC I 51, 15 и ел. Слова шушма vi манъю выступают как квазисинонимы в АС 192,4 (версия Пайпалада, paippalâda) (калькуттское издание, с. 65).

216 Ведийский бог: Ярость

ляет собой стрелы, попадающие в свою цель и не пущенные напрас­ но67.

Еще больше, чем намерением, манью является первичным напря­ жением, которое заставляет желать и действовать. Это иллюстрирует­ ся в магическом контексте образностью АС VI 42, 1 :

âva jyam iva dhânvano manyûm tanomi te hrdâh.

Мы толкуем его так: «Я удаляю манью из твоего сердца, как сни­ мают напряжение в луке, когда ослабляют тетиву». Та же идея разви­ вается в аналогичном образе из АС VI 65, 1 :

âva manyûr âvayatâ âva bâhu manoyûjâ.

«Опусти манью, [стрелу], заостренную [против нас], две руки, что намерение запрягает вместе [в едином напряжении]».

Будучи абсолютным источником желаний и действий, предраспо­ ложением, сам манью не имеет источника. Он первичен, что подчер­ кивается в PC X 147, 1 :

srât te dadhâmi prathamaya manyâve.

«Я вкладываю свое доверие в твой первоначальный манью». Действительно, как показал Рену68, в результате «контаминации...

в этом выражении сжаты формулы с термином пратхама (prathamâ — «первоначальное». — Примеч. пер.), а также те, в которых манью вы­ ступает в качестве некой детерминанты в убийстве Вритры». Но если такое сжатие и имело место, то лишь потому, что манью есть именно детерминанта: необходимое условие, предварительное побуждение69.

67 АС V 18, 9:

tîksnésavo brâhmana hetimânto, yam asyanti saravyam nâ sa mrsâ anuhaya tâpasâ manyûnà ca

utâ dûrâd âva bhindanty enam.

«У брахманов заостренные стрелы, метательные снаряды. Стрелу, которую они пускают, [они пускают] не напрасно. Преследуя врага с пылом и яростью, они рассе­ кают его и бросают на землю, даже издалека».

68Бенвенист, Рену 1934: 108 и ел.

69Если наше толкование prathamô manyûh верно, оно должно привести к некото­ рому уменьшению расстояния между ведийской религией и зороастризмом. Известно (о состоянии вопроса см.: Дюшен-Гийёмэн 1962: 179, 182-183 и 199), что авестийское слово mainyu приняло на себя роль первоначального божества, инициирующего тво­ рение, что было ролью индоиранского Ваю (Vâyu), a также ведийского Ваю (Vâyu). Однако мы только что видели, что эта роль не была чужда и ведийскому манью, в том что касается анализа физических сил, и ведийскому богу Манью, в том что касается космической сферы и ритуала. В более общем плане, если верно, что манью в Веде

Возможно, что этот факт подтвержается в ритуальном указании из PC X 83:

ubha upâmsû prathama pibâva.

«Мы оба в тишине пьем первыми [сому]». Но что представляется нам особенно убедительным, так это эпитет сваямбху (svayambhu), который Манью получает в четвертой строфе того же гимна. Это сложное слово является в PC гапаксом: в гимнах собрания, в котором все божества по очереди чествуются как высшие, только Манью удо­ стаивается права на этот необычный титул. Упоминание сваямбху не только усиливает лексику неологизмом, но и обогащает систему ре­ лигиозных представлений новым понятием. Наделенный эпитетом сваямбху, Манью определенно отличается от Индры, который, как заметил Бергэнь, является по сути рожденным богом, богом-сыном70. Постригведийские контексты позволяют определить сферу действия этого эпитета. Он зафиксирован два раза в АС: в X 8,44, где относится к существу бесконечно мудрому, бессмертному, совершенному, высше­ му по отношению ко всему прочему, которое знает атман\ в XIX 53, 10, в космогонии, где Время, кала (kâlâ), провозглашается источником всех вещей, началом, из которого вышли Праджапати, тапас и Кашьяпа, и которое называется сваямбху. Еще более прозрачным, хотя он сви­ детельствует, возможно, о более поздней стадии ведийской религии, является отрывок ВС II 20. В нем описывается магическое передвиже­ ние предметов, с помощью которого царь в ходе церемонии раджасуя (râjasûya) имитирует круговое движение солнца: царь символически создает пространство и время, устраивает вселенную вокруг себя и вос­ производит космический процесс творения и развития. В этих обстоя­ тельствах он должен использовать инструменты и ингредиенты, соз­ данные его собственными руками, а его самого называют сваямбху. Эту церемонию и ее символику изучил Хестерман71, мы же опирались

означает «ярость» лишь в результате перекоса или сужения более фундаментального смысла, который мы попытались здесь обрисовать, мы недалеко ушли от авестийского mainyu: этот термин настолько лишен всякой внутренней уничижительной окраски, что требует обязательной спецификации либо как spanta, либо как апга (благой, небла­ гой.— Примеч. пер.).

70Бергэнь 1878-1883: II, 163. В PC VIII 70, 3 речь идет о том, кто создал (cakâra) Индру, и в PC IV 17, 4 сказано, что небо является создателем (karta) Индры. Все же следует заметить, что сложные слова со sva-, которые подчеркивают автономию бога, чаще всего применяются к Индре и его спутникам, ср.: Дюмезиль 1954: 112, примеч. 2. Понятие «автономии» в ведийских текстах могло бы составить предмет детального исследования: оно бы затронуло не только сложные слова со sva-, но также и употреб­ ление (квази)наречий svayâm и tmânâ. Об этом см.: Гонда 1966: 119 и ел.

71Хестерман 1957: 62.

218 Ведийский бог: Ярость

на его работу. Мотив, который вырисовывается из данного текста, ясен: творение — это произведение творца, который сам является своим источником; атмосфера (среда), позволяющая развернуться про­ цессу творения, представляет собой жар (здесь жар солнца), тапас. Космогоническая функция тапаса (которая проявляется на многих уровнях и составляет объект со временем все более усложняющихся72 спекуляций индийской мысли) является слишком тривиальным фак­ том, чтобы нужно было специально его подчеркивать (среди сотен ведийских текстов на эту тему см. PCX90 и 129). Здесь же важно показать, что тапас то уподобляется несотворенному творцу, то со­ единяется с ним: их связь становится совершенно очевидной из ТБ III12, 3,1:

svayambhû brâhma paramâm tâpo yât.

«Брахман, рожденный из самого себя, высший жар!» (Заметим ми-> моходом, что если брахман здесь и бог Манью в PC X 83 названы сваямбху, то тем самым предполагается некое уподобление или по крайней мере родство обоих понятий, что подтверждается вариантом brâhmanâ (ТБ II4, 2,3) вместо manyûnâ в АС VII 70, 573.) Однако на­ чиная с «Ригведы» бог Манью Сваямбху известен также под титулом (которым он обозначается в «Анукрамани») Манью Тапаса74: он со­ единен с тапасом в PC X 83, 2:

pâhi no manyo tâpasâ sajôsâh.

«Защити нас, Манью, в согласии с тапасомЪ) Его союзником является тапас в PC X 83, 3:

tâpasâ yuja vi jahi sâtrûn.

«Вместе с тапасом разбросай врагов!» Точно так же с помощью тапаса и одновременно с помощью

манью сокрушают врагов брахманы в АС V 18, 9.

Основополагающей интенциональности, которая обозначается обра­ щением «манью», соответствует первоначальное божество, универ­ сальное, несотворенное, которое, когда его ассоциируют с тапасом,

72О космическом тапасе в гимнах PC и АС см. EVP II: 27, 76 (примеч. 1) и 98 (эта последняя страница особенно богата сведениями о его соотношении с аскетическим

тапасом).

73АС VII 70, 5с: agnér ghorâsya manyûnâ, «с помощью манью ужасного Агни». ТБ I 4, 2,3: agnér devâsya brâhmanâ, «с помощью брахмана бога Агни».

74О Манью Тапаса см. уточнение Макдонелла к «Брихаддевате» (II, 53). Макдонелл показывает, что это обозначение, представленное в «Аршанукрамани» и в «Сарванукрамани» как относящееся криши, автору гимнов X 83 и 84, в действительности отно­ сится к божеству, которому посвящены эти гимны.