Коргун В. Г. - История Афганистана. XX век - 2004 (текст поверх изображения)

ные авторитеты, избранные в высший законодательный орган на основании своего высокого имущественного положения, были обречены на потерю важных политических позиций, если только они не были связаны кровными узами или лояльностью с правящей элитой.

Таким образом, новый Основной закон был направлен, по крайней мере до некоторой степени, на изоляцию традиционных региональных обладателей власти и сужение базы их формального влияния. К тому же, в отличие от прежней, в новой конституции не нашли освещения вопросы местных органов власти.

Ущемлены были и позиции духовенства в результате секуляризации законодательства после введения новых Гражданского и Уголовного кодексов и после того, как национальная система просвещения, включая религиозные школы, попала под контроль государственных органов. Очередные выборы в парламент были намечены на сентябрь 1979 г.

Судебная власть, по конституции, контролируется президентом, который назначает судей всех уровней. При этом в документе отсутствует положение о независимости судебной власти от законодательной и исполнительной.

Новая конституция расширила военные полномочия президента, наделив его правом формировать и возглавлять Высший военный совет, непосредственно контролирующий деятельность вооруженных сил.

И хотя в Основном законе не предусмотрено право на создание и деятельность политических организаций, большая роль отводилась правящей Партии национальной революции, создававшейся Даудом. Статья 40-я гласила: «Для выражения общественных чаяний и политического воспитания народа Афганистана до тех пор, пока эта цель не будет осуществлена и самосознание народа не достигнет соответствующего уровня, в стране вводится однопартийная система с правящей Партией национальной революции, которая является авангардом и организатором народной, прогрессивной революции 26 саратана 1352 г.».

Партия выдвигает кандидатов в депутаты парламента, члены Центрального совета партии входят в состав депутатов Лоя джирги. Кандидат на пост президента также выдвигается партией, вице-презеденты назначаются из членов партии. Центральный совет ПНР наряду с парламентом и правительством может предлагать вносить поправки в конституцию.

В целом конституция 1977 г., содержавшая ряд важных демократических положений, была сделана «под Дауда», ко-

торый был избран на джирге президентом республики, и юридически закрепила формирование военно-бюрократической авторитарной формы правления.

Действительно, многие из ее положений, особенно в разделе о правах и свободах граждан, имели декларативный и демагогический характер, так как не подкреплялись гарантиями их практической реализации. Согласно конституции, период с момента ее принятия и до открытия парламента, то есть 2,5 года, объявлялся переходным, в течение которого функции законодательной власти передавались правительству во главе с Даудом. Все это указывало на то, что ее основным автором был сам глава государства.

Таким образом, созданная М. Даудом новая государственная структура обозначила процесс качественно новой политической поляризации общества: в условиях, когда оппозиция и традиционные слои были отодвинуты в сторону, народу противостоял президент, опирающийся на государственный аппарат и армию.

Еще задолго до принятия конституции обе группировки НДПА, осудив намерение Дауда ввести однопартийную систему и учредить президентскую форму правления, в апреле 1976 г. выдвинули свои предложения по проекту конституции. Руководство группировки «Хальк» выступило с заявлением, в котором потребовало внести в Основной закон ряд важных положений, в том числе право на легальную деятельность партий, запрещение использовать религию в политических и партийных целях, проведение демократической земельной реформы, создание условий для развития страны по некапиталистическому пути «в качестве необходимой предпосылки для перехода к социализму».

В заявлении указывалось, что обеспечить выполнение программы правительства можно лишь в рамках национальнодемократического фронта при участии всех патриотических сил, в том числе НДПА. В листовке, посвященной Первому мая, халькисты дополнительно потребовали от правительства включить в проект конституции прогрессивное трудовое законодательство, «предусматривавшее права на создание рабочих профсоюзов и забастовочную борьбу, на работу со справедливой оплатой труда, пенсий и оплачиваемого отпуска, на получение образования, страхования здоровья, гарантии социальных прав и свобод»28.

Парчамисты, со своей стороны, опубликовали «Проект ЦК НДПА по составлению конституции». Призвав все прогрессивные силы объединиться в широкий фронт на платформе

«программы из пяти пунктов», «Парчам» потребовала ввести в конституцию следующие принципы: новое название государства — «Демократическая Республика Афганистан», руководящая сила общества — Объединенный национально-де- мократический фронт, власть исходит из народа и базируется на системе джирг, созываемых демократическим путем. Предлагались также меры по ликвидации остатков феодализма, укреплению госсектора и осуществлению глубоких соци- ально-экономических реформ на пути некапиталистического развития с перспективой построения социалистического общества, созданию выборных органов власти, справедливому решению национального вопроса и т.д. В проекте также содержалось требование предоставления права на создание политических партий29.

Таким образом, коммунисты хотели видеть в конституции основу для трансформации национально-буржуазной революции Дауда в национально-демократическую, но для этого требовалась поддержка их предложений со стороны других участников политической борьбы. А этого добиться не удалось. Режим же просто проигнорировал инициативу левых.

После принятия конституции президент М. Дауд отменил военное положение, сформировал новое правительство, куда вошли все прежние министры, кроме его заместителя, последнего оставшегося там из сторонников левых сил М. Х. Шарка. После этого он предпринял практические шаги по созданию Партии национальной революции: 17 июля 1977 г., когда страна отмечала четвертую годовщину провозглашения республики, президент М. Дауд ввел в действие Устав ПНР, текст которого был опубликован в официозе «Джомхурият» 16 августа. Организационная структура ПНР и функционирование ее основных звеньев, согласно Уставу, базировалась на принципах «демократического централизма» (статьи 37, 38, 40-я), при этом централизм явно преобладал над принципами демократии. Так, членам партии было предоставлено право «свободно высказывать свои мнения и суждения на партсобрании», но только до того момента, когда будет принято решение, которое является обязательным для всех членов соответствующей организации (статьи 18, 30-я). В то же время запрещалась внепартийная критика, например в СМИ, что было четко и недвусмысленно зафиксировано в статье 32-й. Это свидетельствовало о явном ущемлении внутрипартийной демократии.

Исключительно большие права были предоставлены Центральному совету ПНР и его председателю, которым, по Ус-

Логика развития событий того времени должна была подсказать ему, что прерогатив президентского поста, закрепленных за ним в конституции, могло оказаться недостаточно для удержания власти. Нужна была надежная поддержка в лице собственной политической организации, имевшей реальные рычаги власти, зафиксированные в Основном законе.

Как показали последующие события, в условиях нарастания политической и социальной напряженности в стране резко повысилась активность левых сил, которые при поддержке Москвы вели широкую работу в армии и серьезно занялись поисками пути к восстановлению партийного единства. Президент не мог не видеть, что, вытесненная из властных структур и вообще из публичной политики НДПА несмотря на свой полулегальный статус быстро превращается в политического оппонента режима, с которым, видимо, придется считаться. После фактического разгрома Даудом правоклерикальных сил коммунисты по существу остались единственной политической организацией, противостоящей власти. Дауд явно недооценивал их влияние и не считал серьезным политическим противником.

Так или иначе, ажиотаж вокруг создания правящей ПНР стал спадать. Дальше принятия ее устава президент не пошел. Программа ПНР, в основу которой предполагалось положить правительственную программу, изложенную «основателем республики» в Обращении к нации 27 августа 1973 г., так и не была разработана. Был лишь сформирован Центральный совет партии в ноябре 1977 г., куда были назначены пять наиболее близких Дауду министров, в том числе министр обороны Г.Х. Расули, вице-премьер и министр финансов С. Абдулилла, государственный министр А. Маджид, министр по делам племен А.К. Вардак31. По некоторым данным, не имеющим документального подтверждения, считает российский исследователь В. Басов, к апрелю 1978 г. М. Дауду удалось подобрать в ПНР около трех тысяч членов32.

Тем временем внутриполитическая обстановка в стране быстро ухудшалась. Параллельно с нарастанием активности правых и ультралевых оппозиционных организаций в руководстве режима усиливалась группировка националистических и консервативных деятелей, оказывавших все более заметное влияние на главу государства. Вице-премьер Сайд Абдулилла, министры А. К. Нуристани, Г. Х. Расули, В. Абдулла, А. Васефи и другие убеждали М. Дауда в необходимости учесть требования правых оппозиционных сил, а также авторитетных кругов Запада и мусульманского Востока в отношении

ослабления влияния НДПА, проявить больше «самостоятельности» и «умеренности» в осуществлении государственного курса. Ссылаясь на отдельные публикации халькистов, они заявляли о несовместимости марксизма с афганскими условиями, обращали внимание президента на крайне раздражавшее его подчеркивание в халькистских листовках роли НДПА в свержении монархии, предупреждали о замышляемом коммунистическом заговоре.

Во внешней политике, как отмечалось, режим начал дистанцироваться от Москвы и переориентировался на Иран, Египет и страны Персидского залива в надежде получить значительную финансовую помощь. Стремясь ослабить военную зависимость от СССР, Кабул усилил контакты с Египтом и Индией, куда стали направлять молодых афганцев на учебу в военные учебные заведения, тем более что на вооружении их армий было немало образцов советской техники и оружия.

Вцелом Дауд стремился найти равноудаленную от великих держав позицию, балансировать и использовать их соперничество на мировой арене в своих интересах. Вероятно, на международную ориентацию режима стало заметно влиять менявшееся соотношение политических сил внутри страны, противостояние которых обусловило постепенную эволюцию режима и во внешней политике, направленную на сдерживание советско-афганского сотрудничества и ограничение его рамками торгово-экономических связей. Вместе с тем инерция развития отношений между двумя странами продолжала воздействовать на общий внешнеполитический курс Афганистана, о чем свидетельствовал визит М. Дауда в Москву в июне 1974 г. Эта поездка повлекла за собой значительное увеличение экономической помощи Афганистану: СССР отсрочил Кабулу выплату долга 100 млн долларов на 10 лет и обе-

щал предоставить новый кредит размером 600 млн долларов на различные проекты в рамках семилетнего плана33.

Вцелом в первые годы существования республики совет- ско-афганские отношения развивались по восходящей линии: товарооборот между двумя странами увеличился в три раза; в марте 1974 г. было подписано новое торговое и платежное соглашение, предусматривавшее предоставление Афганистану режима наибольшего благоприятствования во внешней торговле; в декабре 1975 г. на очередной десятилетний период был продлен срок действия советско-афганского Договора

онейтралитете и ненападении; в том же году Афганистану

был предоставлен кредит на сумму 437 млн долларов на нужды экономического развития34, в июне 1976 г. стороны под-

писали первое многолетнее Соглашение о товарообороте, переведя советско-афганскую торговлю на долговременную основу и т.д. Экономическая и научно-техническая помощь

СССР давала афганскому правительству возможность укреплять госсектор в экономике. За счет советских займов и кредитов обеспечивалось около половины капиталовложений по планам социально-экономического развития.

Через полтора года, в декабре 1975 г., Кабул с официальным визитом посетил председатель Президиума Верховного Совета СССР Н. Подгорный. Однако к этому времени обстановка в стране значительно изменилась. М. Дауд уже начал заигрывать с иранским шахом, афганские левые вытеснялись из органов власти. Несмотря на дружескую риторику встреч двух руководителей появились первые признаки охлаждения отношений между двумя странами. В совместном коммюнике больше внимания уделялось политике мирного сосуществования, чем дружеским связям35. Москва уже не стремилась активно, как прежде, уговаривать Кабул поддержать идею коллективной безопасности в Азии, предусматривавшую неизменность существующих границ. Согласившись с такой идеей, Дауд был бы вынужден пойти на признание навязанной британскими колонизаторами в 1893 г. «линии Дюранда» государственной границей Афганистана. Это никак не входило в его планы.

Несмотря на явное закручивание гаек во внутренней политике и серьезный поворот во внешней в сторону сближения с Ираном и другими государствами Персидского залива, советско-афганские связи по-прежнему демонстрировали стабильность. Что касается Ирана, который, по мнению Москвы, начал вытеснять СССР из региона, то, по всей вероятности, ее опасения были слегка преувеличены. Просто Дауду нужны были деньги, которые иранский шах, получавший в те годы большие суммы нефтедолларов, мог предоставить Кабулу. Естественно, таким путем он пытался усилить свое влияние в Афганистане и Пакистане, не имевших нефти. Пакистан был союзником Ирана по СЕНТО. Но когда СССР стал усиленно вооружать Афганистан, шах был немало встревожен. Будучи обеспокоенным ликвидацией монархии в соседней стране, Мохаммад Реза Пехлеви, однако, предложил дружбу Дауду — не с тем, чтобы изолировать его от Советского Союза, ибо понимал, что это невозможно в условиях существования столь большой протяженности со- ветско-афганской границы и длительного добрососедства двух стран. Скорее он хотел обеспечить реальную альтернативу

советскому влиянию, чтобы поддержать нейтралитет Афганистана36.

В середине 70-х годов Кабул провел переговоры с Тегераном о планах своего экономического развития. Переговоры прошли также с Саудовской Аравией, Ираком, Кувейтом и другими странами региона. Из них лишь Иран в глазах М. Дауда был альтернативой Советскому Союзу как экономический спонсор. Он одобрил соглашение, подписанное бывшим премьер-министром М. Шафиком с Ираном о распределении вод р. Гильменд, хотя окончательно ратифицировал его лишь в 1977 г. Несмотря на эту задержку отношения между двумя соседями быстро улучшались. В октябре 1974 г. Иран выделил Афганистану 10 млн долларов на изучение ряда проектов, в том числе строительства железной дороги. Была также достигнута договоренность о предоставлении на осуществление этих проектов 2 млрд долларов сроком на 10 лет — почти столько же, сколько Афганистан получил за всю свою историю как от Запада, так и от СССР и стран социалистического лагеря. Саудовская Аравия дала грант 10 млн долларов и обещала беспроцентный заем в 55 млн долларов, Ирак — 10 млн, обещал помочь также Кувейт37.

Однако в центре внимания оставался все же Иран. Когда М. Дауд в апреле 1975 г. опять посетил Тегеран, шах согласился выделить 300 млн долларов на развитие мелкой промышленности, транспорта и Гильмендский проект. Ожидалось, что в скором времени Афганистан получит еще 1,1 млрд долларов на трансафганскую железную дорогу. Впрочем, более поздний пересчет принес новую сумму — 1,7 млрд38. Вскоре, однако, иллюзии стали рассеиваться. Иран не мог финансировать даже шахские амбиции в стремлении достичь своего военного доминирования в регионе, в то время как в Афганистане ломали голову над тем, как более рационально расходовать обещанные деньги. Наобещав всем помощь в размере 10 млрд долларов, шах в конце концов был вынужден отступить. В результате Афганистану перепали крохи. По существу, единственным источником поступления валютных средств из Ирана стали денежные переводы афганских мигрантов, привлеченных туда шахскими программами развития.

Раздосадованный Кабул предложил Тегерану вообще отказаться от обещаний, но честолюбивый шах заявил, что всетаки намерен оказать помощь соседу39. Так или иначе, его имидж в глазах афганского руководства явно потускнел. Страхи Москвы по поводу стремления Ирана изолировать Афгани-

стан от СССР стали развеиваться. Помощь советского блока по-прежнему превосходила суммарную помощь других стран.

Тем не менее изменение внутриполитической обстановки в Афганистане серьезно не повлияло на характер советскоафганских отношений. Объем экономического сотрудничества между двумя странами продолжал возрастать, однако в политической сфере не все было так гладко. Москва была явно раздражена давлением Дауда на левые круги и его расширявшимися связями с Ираном и арабскими консервативными режимами. Афганский президент, в свою очередь, был обеспокоен растущей политической активностью советских дипломатов и спецслужб в Кабуле в их попытках объединить группировки «Хальк» и «Парчам» и, как представляется, подтолкнуть их к захвату власти. Впрочем, президент старался не афишировать свою тревогу по этому поводу и публично всячески подчеркивал важность для Афганистана укрепления дружественных отношений с Советским Союзом.

Однако долго скрываемое раздражение в конце концов выплеснулось наружу, когда во время официального визита афганской правительственной делегации в Москву в апреле 1977 г. принимавший ее Л. Брежнев допустил политическую бестактность, потребовав от Дауда выслать из Афганистана экспертов ООН и других международных организаций, работавших над совместными проектами на севере страны, как «агентов империализма». Не скрывая своего возмущения, М. Дауд, обращаясь к Л. Брежневу, прямо назвал это вмешательством во внутренние дела Афганистана и добавил, что «мы никогда не позволим диктовать нам, как управлять своей страной и кого приглашать на работу». «Вопрос о том, как и где нам нанимать иностранных экспертов, — решительно заявил он, — является исключительной прерогативой афганского государства. Афганистан останется бедным, если это неизбежно, но свободным в своих действиях и решениях»40. Вслед за этим

М.Дауд отменил намечавшуюся по его просьбе личную встречу

ссоветским руководителем.

Этот инцидент выявил глубокие различия в трактовке двух лидеров понятий «дружбы» и «сотрудничества». Тем не менее во время визита был подписан важный договор о техни- ко-экономической помощи Афганистану, и в последующем М. Дауд радикально не изменил своего отношения к северному соседу.

Непросто складывались в этот период отношения с Пакистаном, о чем не замедлил высказаться М. Дауд сразу после прихода к власти. «Пакистан, — заявил он, — это единствен-

ная страна, с которой мы имеем политические разногласия по вопросу Пуштунистана. Мы будем продолжать усилия по решению этой проблемы»41. Это не было должным образом оценено Исламабадом, который, хотя и признал новый режим, тем не менее назвал его «антипакистанским» и даже «антимусульманским». Действительно, М. Дауд был известен в Пакистане как жесткий националист, который, как опасались в Исламабаде, вновь реанимирует проблему Пуштунистана, казалось, задвинутую в тень в последние годы монархии. На самом деле эта проблема никогда не снималась с повестки дня монархического режима, потеряв, впрочем, некоторую остроту.

В Пакистане была развернута антиафганская пропагандистская кампания, организаторы которой стремились представить правительство М. Дауда враждебным режимом, политика которого создает угрозу национальному суверенитету и территориальной целостности Пакистана42. В результате к началу 1974 г. отношения между двумя государствами заметно ухудшились, чему в немалой степени способствовали волнения в Северо-Западной пограничной провинции (СЗПП) и Белуджистане.

Пакистанские власти обвинили Кабул во вмешательстве во внутренние дела Пакистана. М. Дауд не мог оставить безответным столь серьезное обвинение. Он вновь заявил, что Се- веро-Западная пограничная провинция Пакистана всегда являлась неотъемлемой частью Афганистана и была аннексирована англичанами, навязавшими Афганистану несправедливое соглашение43.

Репрессивные меры, принятые президентом Пакистана З. А. Бхутго против белуджей, вызвали поток беженцев в Афганистан. Здесь им было оказано всяческое содействие. По данным пакистанского автора Раджа Анвара, в Кандагаре был создан центр по подготовке белуджских боевиков, где проходили обучение до 15 тыс. молодых белуджей44. Затем они возвращались в Пакистан и продолжали борьбу против режима Бхутто. Это послужило поводом для новых обвинений в адрес Афганистана. В 1973—1976 гг. пакистанская кампания гонений против белуджей получила поддержку со стороны соседнего Ирана. Шах Мохаммад Реза Пехлеви разделял озабоченности Исламабада об угрозе территориальной целостности Пакистана, которая, по мнению лидеров двух стран, проистекала из афганской позиции по вопросу Пуштунистана. Впрочем, шах всячески подчеркивал необходимость скорейшего урегулирования афгано-пакистанских отношений из-