Коргун В. Г. - История Афганистана. XX век - 2004 (текст поверх изображения)

она диктовала свои условия, вряд ли приемлемые для оппозиции. Формально заявив о своем отказе от монополии на политическую власть, НДПА навязывала оппонентам свои правила игры, не считаясь с реальным политическим весом и влиянием оппозиционных партий. Противники режима требовали немедленного вывода советских войск и отставки Наджибуллы. Диалога не получилось.

Тем не менее Наджибулла, стремясь придать своему режиму легитимность, в ноябре 1987 г. созвал Лоя джиргу, которая приняла новую конституцию и избрала его президентом страны, переименованной в Республику Афганистан. Конституция декларировала основные гражданские права и провозгласила ислам государственной религией, отменив законы, противоречащие шариату. В документе был подтвержден новый политический курс — на национальное примирение. Высшим органом законодательной власти, говорилось в Основном законе, станет двухпалатный парламент, а гражданам Афганистана предоставляется право на создание политических партий при условии, что их деятельность не будет противоречить ценностям конституции и политике национального примирения. По существу, речь шла о легализации лояльных режиму левых и националистических партий, действовавших в этот период нелегально.

В рамках политики национального примирения президент Наджибулла пошел на либерализацию режима и в целом общественно-политической жизни страны. Летом 1987 г. в Афганистане была провозглашена многопартийная система, впрочем весьма ограниченная. В результате длительных переговоров в состав НДПА влилось Революционное общество трудящихся Афганистана (РОБТА), а его лидер Захер Офок стал членом ЦК и получил пост вице-президента Академии наук ДРА.

Пользуясь положениями Закона о политических партиях, принятого PC летом 1987 г., легализовались и другие политические организации леводемократического толка — Революционная организация трудящихся Афганистана (РОТА) и Организация трудящихся Афганистана (ОТА). Первая сразу же заявила о себе как о самостоятельной политической силе. Сохраняя видимую лояльность режиму, ее руководство выдвинуло собственную программу дальнейшего развития Афганистана, не исключавшую варианты территориального раздела страны на две самостоятельные государственно-администра- тивные единицы — пуштунский юг и многонациональный север, населенный этническими меньшинствами. Один из ли-

деров группировки Махбубулла Кушани был назначен вицепремьером и министром планирования, другой — Башир Баглани стал министром юстиции (оба — таджики). Это не помешало им установить прямые контакты с исламской оппозицией в лице крупнейшего полевого командира таджика Ахмад Шаха Масуда, принадлежавшего к группировке «Исламское общество Афганистана» Б. Раббани. В 1988 г. организация насчитывала в своих рядах 5—8 тыс. человек, имела свои вооруженные отряды, которые вели боевые действия против моджахедов, в первую очередь Г. Хекматьяра, на севере страны.

Одновременно по негласной директиве руководства НДПА были созданы две «карманные» партии — «Народная исламская партия Афганистана» и «Партия крестьянской справедливости». На волне этой либерализации самостоятельно оформились новые политические организации — «Движение солидарности народа Афганистана» («федаи») и «Союз «Ансарулла», обе с неопределенными идейно-политическими позициями, впрочем, вполне лояльные властям, но с некоторым налетом оппозиционности. В сентябре 1987 г. официально зарегистрированные РОТА и ОТА объединились в НДПА

в«блок леводемократических партий»56.

Спринятием новой конституции 1987 г., разрешившей на определенных условиях деятельность политических партий,

вКабуле вновь появились частные издания: «Вахдат» («Единство»), «Палваша» («Луч»), «Пайкар» («Борьба»), «Мейхан» («Родина»), «Ахбар-е хафта» («Новости недели»), «Йа хакк» («Истина») и другие, пытавшиеся при помощи своих публикаций создать видимость политического плюрализма.

В апреле 1988 г. состоялись выборы в парламент на многопартийной основе. В прессе отмечалось, что в ходе выборов было допущено немало нарушений: голосование не было тайным, до открытия избирательных участков не были опубликованы списки кандидатов, не были оборудованы кабины для голосования, к выборам были допущены лица, не достигшие 18 лет (установленный возрастной ценз). Оппозиция бойкотировала избирательную кампанию. Все это не помешало властям объявить о ее успешном проведении. По официальным данным, в выборах участвовало 1,5 млн человек (из 18 млн всего населения страны)57.

Несмотря на давление на избирателей, НДПА получила в Национальном Совете (нижней палате) лишь 22,6% депутатских мест, другие легальные партии — в общей сложности 9%. Остальные места достались независимым кандидатам. Национальный фронт получил 15,4%. По своей социальной при-

надлежности 65,8% составили представители интеллигенции, 10,4% — племенные и этнические авторитеты, 8,5% — рабочие, крестьяне и ремесленники, 4,7% — кочевники, 2,7% — купцы и национальные предприниматели58.

Всего были избраны 64 сенатора и 184 депутата нижней палаты. PC провел последнее заседание, проголосовав за собственный роспуск и передачу полномочий новому высшему законодательному органу. 13 мест в сенате и 48 в Национальном Совете были зарезервированы для представителей оппозиции, но до сентября 1988 г. их никто так и не занял59. Спикерами палат стали беспартийные деятели: верхнюю палату возглавил М. Хабиби, бывший министр информации и культуры в правительстве Н. А. Эттемади, нижнюю — бывший депутат королевского парламента А. А. Абави. На первой же сессии парламента развернулись бурные дебаты вокруг политики НДПА, которая подверглась жесткой критике. Однако в целом ее руководству удалось установить контроль над парламентом.

В мае 1988 г. президент Наджибулла сформировал новое, «коалиционное» правительство, которое возглавил бывший вице-премьер республиканского правительства М. Дауда Мухаммад Хасан Шарк, издавна поддерживавший тесные связи с парчамистами. Состав правительства был единогласно утвержден парламентом. Больше половины министерских постов досталось беспартийным, но НДПА сохранила за собой ключевые позиции — МВД, МГБ и МИД, а также два из четырех постов вице-президента. Должность министра обороны была объявлена вакантной. Она предназначалась для представителей оппозиции и, по слухам, была предложена А.Ш. Масуду. Но он отказался. Лишь два месяца спустя ее занял халькист генерал Шах Наваз Танай.

Новый премьер М. Х. Шарк всячески демонстрировал свою идеологическую нейтральность. В октябре 1988 г. на одной из пресс-конференций он даже заявил, что «афганский народ доверяет НДПА не более чем оппозиции»60. Ему обеспечили широкую поддержку в афганских СМИ. В ноябре 1988 г. он выступил на сессии Генеральной Ассамблеи ООН.

Одновременно руководство НДПА развернуло пропагандистскую кампанию, имевшую целью подтвердить свою приверженность принципам ислама. Наджибулла стал выступать с длинными речами на каждом празднике. В феврале 1988 г. он сформировал Исламский консультативный совет, призванный пропагандировать исламский характер политики национального примирения, земельной и водной рефор-

мы, правительственной политики налогообложения и других акций властей61.

Однако многопартийность, провозглашенная президентом Наджибуллой, оказалась для режима упущенным шансом — ни один из деятелей оппозиции не вошел ни в парламент, ни в правительство. Тем не менее сам факт функционирования нескольких политических партий и появление выборных органов законодательной власти свидетельствовали о начавшейся эрозии авторитарной природы режима, с одной стороны, и о его стремлении найти более широкую и представительную опору, придать ему более привлекательный и респектабельный облик — с другой, особенно в условиях завершившихся женевских переговоров по Афганистану. Важнейшую роль сыграл и международный фактор: близилась к концу эпоха тоталитарных режимов в государствах советского блока, где уже вырисовывались первые контуры «бархатных» революций.

Несмотря на неудачу политики национального примирения кабульское руководство не оставило идею диалога с оппозиционными силами. Была развернута кампания по установлению контактов с влиятельными полевыми командирами, многие из которых вышли из-под контроля исламских оппозиционных партий и действовали самостоятельно. С рядом из них подписывались протоколы о присоединении их к режиму или о прекращении боевых действий. Подписание таких документов зачастую сопровождалось значительной материальной, финансовой и даже военной помощью идущим на соглашение командирам. Аналогичная работа проводилась с ханами пуштунских племен в южных и юго-восточных районах Афганистана. Впрочем, это мало повлияло на изменение обстановки в пользу Наджибуллы. Большинство подписавших протоколы, получив от Кабула оружие и материальную помощь, использовали ее для укрепления своей власти на местах или вновь переходили в лагерь оппозиции, а некоторые работали на обе стороны.

Впрочем, усилившиеся контакты Кабула с полевыми командирами позволили президенту все в большей мере полагаться на милицейские формирования, создававшиеся на племенной основе, нежели на армейские части, лояльность которых вызывала все большие сомнения.

В рамках активизации усилий по привлечению влиятельных этнических лидеров и полевых командиров на свою сторону Наджибулла включил несколько таких деятелей в военную структуру РА, пополнив и без того становящуюся все более пестрой политическую элиту.

Среди них наиболее экзотичной фигурой был некто Исматулла Муслим. Накануне революции он служил в одной из армейских частей в звании майора, получив военное образование в СССР. Муслим был выходцем из ханского клана пуштунского племени ачакзай, обитавшего между Кандагаром и афгано-пакистанской границей и известного разбойничьими акциями еще со времен эмира Абдуррахмана (1880—1901 гг.). И. Муслим не стал исключением. Он отличался необузданным нравом еще в период учебы в СССР, получив известность тем, что был единственным афганским офицером, угодившим за решетку62.

В начале 1979 г. он во главе своих соплеменников присоединился к моджахедам, попутно занимаясь грабежами по дороге Кандагар—Кветта, не брезгуя и наркобизнесом. В 1984 г., вступив в конфликт с Межведомственной разведкой Пакистана (ISI), опекавшей афганскую оппозицию, Муслим перешел на сторону кабульского режима, получив звание гене- рал-майора. Ему была выделена важная роль контролировать транзитные пункты и саму дорогу Кандагар—Кветта. В январе 1986 г. он стал членом PC ДРА. Поселившись в роскошном особняке в Кабуле, генерал вел разгульную жизнь. В ноябре 1987 г. он и его люди пытались прорваться на заседания Лоя джирги, принимавшей конституцию. В завязавшейся перестрелке Муслим был ранен и отправлен на лечение в Ташкент. После вывода советских войск его отряды были разбиты под Спинбулдаком на границе с Пакистаном. Муслим умер в советском госпитале в 1991 г., где лечился от алкоголизма и наркомании63.

Два других военных союзника Наджибуллы — узбек Абдуррашид Дустом и исмаилит Сеид Мансур Надери — выдвинулись на авансцену в связи с беспокойством президента по поводу обеспечения безопасности автотрассы Кабул—Хайра- тан и северных экономически развитых районов Афганистана. После вывода советских войск у него не осталось достаточно лояльных воинских частей в этих районах. Он был вынужден передать фактическую власть в регионе этим двум деятелям, также присвоив им генеральские звания. Первый со своей дивизией контролировал нефтепромыслы на севере, второй во главе местной милиции стал фактическим правителем провинции Баглан. Боевые подразделения А.Р. Дустома использовались Наджибуллой и в других регионах страны, в том числе в пуштунских районах. Они показывали образцы стойкости и отваги вперемешку с жестокостью и в ряде случаев с грабежами. В 1986 г. Дустому было присвоено звание

Героя ДРА. Особую известность он приобрел в 1988 г., когда его отряды были переброшены под Кандагар взамен уходящим оттуда советским частям. Ему удалось предотвратить заговор, организованный местными моджахедами при поддержке армейских офицеров. Именно в это время его отряды были преобразованы в 53-ю армейскую дивизию. Дустом выходил на прямые контакты с Наджибуллой, минуя министерство обороны64.

Тем временем набирал силу мирный процесс урегулирования афганского конфликта. Многолетние усилия СССР,

США и представителя генерального секретаря Д. Кордовеса на этом пути увенчались успехом — 14 апреля 1988 г. были подписаны Женевские соглашения между кабульским режимом и Пакистаном. Гарантами их выполнения стали СССР

и США. При этом лидеры оппозиции не были допущены к переговорам. Соглашения предусматривали обязательства обеих сторон «уважать суверенитет друг друга и не вмешиваться во внутренние дела». Гаранты, со своей стороны, обязались «воздерживаться от любой формы вмешательства во внутренние дела Афганистана и Пакистана». В соответствии с Женевскими соглашениями 15 мая 1988 г. Советский Союз начал выводить свои войска из Афганистана, и 15 февраля

1989 г. вывод был завершен.

Он повлек за собой серьезное изменение ситуации в Афганистане. Оставшись один на один с оппозицией, Наджибулла был вынужден заняться консолидацией государственной власти, разъедаемой коррупцией, клановой и внутрипартийной борьбой, личными амбициями лидеров НДПА. 18 февраля 1989 г. в стране было введено чрезвычайное положение, в соответствии с которым полномочия парламента были переданы правительству, приостановлено действие ряда положений конституции, запрещены митинги, демонстрации и забастовки, созданы специальные суды вооруженных сил и безопасности. Все члены партии, включая женщин, прошли военную подготовку и получили оружие.

С целью создания нового имиджа правящей партии в июне 1990 г. в Кабуле состоялась национальная партконференция, на которой НДПА была переименована в Партию Отечества («Ватан») и принят ее новый устав. Его преамбула отразила совершенно новый социальный облик организации: «Партия является последовательной защитницей интересов народа и объединяет в своих рядах миролюбивые, патриотические, национальные, демократические и прогрессивные элементы». Устав содержал формальный отказ партии от «руководящей

роли», от марксизма-ленинизма и социализма в пользу ислама, демократии и рыночной экономики.

Лидер «Ватан» уже не выступал с громкими декларациями об афгано-советской дружбе, а наоборот, стремился публично дистанцироваться от Москвы, продемонстрировать свою независимость, постоянно подчеркивая национальный и исламский характер режима. Выступая на этой конференции, президент Наджибулла с горечью говорил о том, что «на первом этапе после вторжения СССР преследовал свои собственные цели в ущерб Афганистану, и его военное присутствие явилось печальной главой в истории партии», а первый день вывода советских войск — 15 мая 1988 г. — назвал «днем национального освобождения»65.

В аналогичном ключе высказывались и другие лидеры страны. Такую позицию занимал, например, мэр Кабула Абдул Карим Мисак, жесткий халькист, бывший сторонник X. Амина. Он провел 8 лет в тюрьме и был освобожден весной 1988 г., а в январе 1990 г. на пленуме ЦК НДПА был восстановлен в ЦК. «Советская интервенция, — рассуждал он, — была аморальной и ненужной. Она стала одной из причин бедственного положения народа. Совершенно ясно, что эта акция не была необходимой. Естественно, афганский народ был вынужден защищать страну от советских войск». При этом мэр не стал критиковать США и другие страны за помощь моджахедам, заметив, что, по его мнению, после ухода русских отпала необходимость продолжать эту помощь. «Теперь нет тех моджахедов, — подытожил он свою мысль, — теперь мы все моджахеды»66.

Либерализация коснулась и других общественных и политических организаций, публичный имидж которых не совсем вписывался в характер менявшейся политической системы. В 1989 г. начала функционировать первая действительно независимая организация: 20 сентября в Кабуле распространилась осторожно сформулированная Декларация о намерениях «Общества национального спасения Афганистана», призывавшая афганцев создать атмосферу, способствующую переговорам по подготовке свободных выборов. Общество, возглавленное бывшим министром юстиции конца 60-х годов Мухаммадом Асгаром, объединило в своих рядах представителей старой политической элиты, которые остались в Кабуле. Они испытывали сильное давление со стороны властей и держались на плаву благодаря неофициальным связям с неким влиятельным лицом в правительстве. Поэтому Асгар не подвергся преследованию после того, как

в одном из своих интервью иностранным журналистам назвал Наджибуллу диктатором67.

Создавая цивилизованный имидж своему режиму, Наджибулла предпринял меры по либерализации экономики. Была приостановлена реализация земельной реформы, конфискованные ранее земли и другая собственность возвращались бывшим владельцам, объявившим о своей лояльности властям. Поощрялась деятельность частного капитала. При этом руководство НДПА заявило о полном отказе от прежнего курса на построение «бесклассового общества», усиленно подчеркивая свою приверженность принципам ислама.

Заметные изменения произошли и в аграрной политике режима. Еще в 1987 г. вышел новый декрет Революционного совета о земельной реформе, который поднял потолок собственности на землю с 6 до 20 гектаров земель первой категории. Фактически же в стране было не более 4% земельных собственников, чьи земельные участки превышали этот предел. Более того, декрет разрешал иметь земельную собственность сверх установленного лимита тем, кто «принимал активное участие в реализации процесса национального примирения и прекращения кровопролития в стране». По декрету, разрешались аренда, акционирование, использование наемного труда, покупка и продажа земли. В последующем, в апреле 1990 г., правительство декларировало возврат или компенсацию всей ранее конфискованной собственности. Наконец, в том же 1990 г. в поправках к конституции больше не упоминались «демократические преобразования» в сельском хозяйстве. Вместо этого было объявлено о неприкосновенности частной собственности68.

Для оперативного решения важнейших военных и политических вопросов был создан Высший совет обороны, постановления которого стали обязательными для всех ведомств и граждан республики. Возглавил Совет президент Наджибулла, его заместителями были назначены вице-президент А. Хатеф (беспартийный) и член Политбюро С. А. Кештманд. В состав Совета вошли партийные и военные руководители — всего 20 человек.

Подверглась реорганизации и система государственного управления. Существовавшее до того правительство с некоторыми признаками коалиционности во главе с М.Х. Шарком в экстремальной ситуации, сложившейся после вывода советских войск, продемонстрировало свою неэффективность, особенно в снабжении населения продовольствием.

В этой ситуации президент Наджибулла был вынужден пойти на фактическое возвращение к однопартийной системе в стране во главе с НДПА. При этом, однако, не была запрещена деятельность других политических организаций. В рамках реорганизации правительства девять беспартийных министров были заменены членами ЦК НДПА, трое из которых занимали министерские посты при Н. М. Тараки и Б. Кармане. Премьер-министр М. Х. Шарк сам подал в отставку. Для усиления партийного руководства госаппаратом был создан Исполком совета министров во главе с С. А. Кештмандом.

Кроме того, в процессе консолидации власти президент принял ряд мер по укреплению единства самой правящей партии, внутренние противоречия в которой не прекращались со времен Тараки—Амина. И хотя еще Кармалю удалось в какой-то мере достичь хрупкого баланса между двумя фракциями, он постоянно нарушался. Еще в 1981 г. Кармаль удалил из Кабула фактического лидера халькистов, бывшего шефа госбезопасности А. Сарвари, направив его послом в Монголию. Его место занял ставший министром внутренних дел халькист С. Гулабзой. Однако в 1988 г. и он был направлен послом в Москву.

В то же время Наджибулла выпустил из тюрьмы в апреле 1988 г. соратников X. Амина, министров его правительства, попавших за решетку после вторжения советских войск — Шах Вали, Ш. Джузджани, А. К. Мисака и А. К. Гурбанди. Летом

1989 г. они получили крупные посты в госаппарате, а на пленуме ЦК НДПА в январе 1990 г. были восстановлены в этом органе. Причем на пленуме Центрального совета партии «Ватан» 25 октября 1990 г. два последних были избраны членами Политбюро партии. Шах Вали и А. К. Мисак тогда же создали две нелегальные группировки, объединившие радикально и экстремистски настроенных халькистов, — «Организация единства народов Афганистана» и «Принципиальное движение» соответственно.

Весной 1989 г. были выпущены из тюрем и лидеры кармалистов во главе с М. Барьялаем, также возглавившим нелегальную Организацию освобождения трудящихся Афганистана. Барьялай получил пост вице-премьера, но был удален из Кабула: ему было поручено организовать переброску советской материальной помощи в Афганистан через Амударью. Резиденцией вице-премьера стал г. Хайратан на афгано-со- ветской границе. Кроме того, по сведениям афганского исследователя Ф.М. Ведана, он должен был подготовить г. Ма- зари-Шариф к возможному перемещению туда партийного и

правительственного аппарата в случае, если под давлением определенных обстоятельств последнему придется покинуть Кабул и сделать Мазари-Шариф временной столицей страны69. Впрочем, вскоре эта идея была оставлена, так как против такого плана выступил Наджибулла70.

Афганская исламская оппозиция, в свою очередь, выступила с осуждением подписанных в Женеве соглашений, считая кабульский режим нелегитимным и не имеющим права представлять интересы страны. Ее лидеры объявили о продолжении вооруженной борьбы против правительства Наджибуллы до победного конца. В мае 1989 г. они предприняли массированную атаку на г. Джалалабад, к востоку от Кабула. Однако город выстоял благодаря мужеству его защитников. Понеся большие потери, моджахеды отступили на пакистанскую территорию.

10 февраля 1989 г. под сильным давлением США и Пакистана моджахеды сформировали в Равалпинди «переходное правительство Афганистана» (ППА) во главе с президентом С. Моджаддиди (чьим представителем на Совете был его заместитель, будущий президент Афганистана Хамид Карзай) и премьер-министром А.Р. Саяфом, в состав которого вошли лидеры семипартийного альянса. И хотя выборы в Совет, назначивший «правительство», бойкотировались лидерами других группировок оппозиции и полевыми командирами, создание «переходного правительства» означало появление альтернативного Кабулу центра власти.

Формирование правительства шло под прямым воздействием начальника межведомственной разведки Пакистана (ISI) генерала Хамид Гуля и саудовских субсидий, особенно по вопросу избрания премьер-министром ваххабита А. Р. Саяфа, группировка которого «Исламский союз освобождения Афганистана» была создана на деньги и при прямом участии Саудовской Аравии71. Саудовцы стремились не допустить на заседание Совета опекаемых Ираном шиитских лидеров и обещали финансировать создание «исламской армии» моджахедов, если ваххабиты будут серьезно представлены в «переходном правительстве». Всего спецслужбы Эр-Рияда потратили на проведение Шуры 26 млн долларов72.

Формирование «переходного правительства» еще более осложнило ситуацию в лагере противников режима Наджибуллы. Не последнюю роль сыграл этнический фактор. Самый влиятельный из министров Г. Хекматьяр представлял пуштунов племенного объединения гильзаев, противостоящих находившемуся у власти в Кабуле до 1978 г. пуштунскому объеди-