Коргун В. Г. - История Афганистана. XX век - 2004 (текст поверх изображения)

за опасения, что конфликтной ситуацией может воспользоваться в своих целях СССР45. Он по-прежнему не упускал возможности сыграть роль посредника в конфликте двух стран.

Отношения между двумя странами продолжали осложняться по мере того, как волнения все шире распространялись в СЗПП и Белуджистане. Пакистанские власти открыто поощряли антиправительственную деятельность афганских фундаменталистов, лидеры которых окопались на пакистанской территории. Однако эскалация затянувшегося конфликта могла привести к взрыву отношений между двумя странами, и это начали понимать как в Кабуле, так и в Исламабаде. Тем более что Москва отказалась поддерживать позицию Дауда по Пуштунистану, посоветовав Кабулу мирно решить проблему афгано-пакистанских противоречий46.

Благодаря посредническим усилиям Турции и Ирана в начале 1976 г. наметился поворот в афгано-пакистанских отношениях: в июне 1976 г. в Кабул с официальным визитом прибыл премьер-министр Пакистана З.А. Бхутто. Накануне был выпущен из пакистанской тюрьмы лидер национального движения зарубежных пуштунов Абдул Гаффар-хан, хотя остальные руководители пуштунского национального движения продолжали оставаться за решеткой. В центре переговоров двух лидеров в Кабуле была проблема прав пакистанских пуштунов и белуджей. По окончании переговоров было подписано совместное коммюнике, в котором стороны выразили готовность продолжать диалог по поиску решения проблем отношений двух стран.

Через два месяца, в августе 1976 г., состоялся ответный визит М. Дауда в Пакистан, где были подтверждены договоренности, достигнутые ранее в Кабуле. Следующая встреча двух лидеров произошла в июне 1977 г., когда З.А. Бхутто остановился на короткое время в Афганистане на пути из Тегерана в Исламабад. Он вновь подтвердил свои обязательства, данные им во время предыдущего визита. Однако на этом контакты двух руководителей оборвались: 5 июля 1977 г. режим З. А. Бхутто был свергнут в результате военного переворота, во главе которого стоял начальник главного штаба пакистанской армии генерал Зия уль-Хак. И уже новый руководитель Пакистана посетил Кабул в октябре 1978 г. с неофициальным визитом.

В марте 1978 г. М. Дауд вновь посетил пакистанскую столицу. К этому времени обстановка в СЗПП и Белуджистане существенно изменилась. Были освобождены лидеры пуштунов и белуджей. Это создало благоприятный фон для встре-

чи лидеров двух стран. В центре обсуждения были в основном вопросы экономических и культурных связей. Пакистанцы вновь пытались, как и прежде, поднять вопросы о признании Афганистаном «линии Дюранда» в качестве афганопакистанской государственной границы и отказа от поддержки идеи Пуштунистана, однако афганская делегация недвусмысленно дала понять, что эти вопросы находятся в компетенции исключительно Лоя джирги как представителя афганского народа. В целом визит, по выражению М. Дауда, явился «важным шагом на пути улучшения отношений между двумя странами»47.

Между тем политическая жизнь в Афганистане замерла: не выходили частные газеты, не функционировали открыто политические партии, до созыва парламента было еще далеко, не было ни профсоюзов, ни других общественных организаций.

В этих условиях обе группировки НДПА были вынуждены более четко определить свои позиции, выработать новую тактику, учитывая, что возникла потенциальная угроза самому существованию партии. Все это время Москва оказывала нажим на руководство обеих группировок в стремлении заставить их объединиться. Неоднократные попытки сближения, предпринимавшиеся лидерами халькистов и парчамистов в 1974—1976 гг., окончились неудачей. Лишь в мае 1977 г. на встрече Н. М. Тараки с Б. Кармалем было решено провести совместное заседание ЦК обеих группировок. Оно произошло 3 июля, результатом явилось формирование объединенных органов партии — Политбюро ЦК и сам ЦК в составе 30 человек на паритетной основе. Генеральным секретарем вновь стал

H. М. Тараки, одним из трех секретарей ЦК — Б. Кармаль. Объединение обеих группировок было весьма непростой

акцией. Лидер парчамистов в силу ряда обстоятельств был вынужден пойти на него. Дело в том, что «Хальк», как считают западные исследователи, сохранив свои ряды в подполье, был более многочисленным и насчитывал к апрелю 1978 г. около 2,5 тыс. членов. В составе «Парчам» было не более

1,5 тыс. Кроме того, халькисты имели и более сильную организацию в армии. Б. Кармаль не без оснований опасался, что режим М. Дауда может пасть в ближайшее время, и «Хальк» как более крупная и лучше организованная группировка может самостоятельно захватить власть, оставив «Парчам» в стороне от событий. Несмотря на все усилия лидера парчамистов, объединение приняло формальный характер. Более того, имея явно преобладающую по численности военную органи-

зацию, халькисты отказались объединить ее с парчамистской. Многие из них опасались, что офицеры-парчамисты сохранили свою лояльность М. Дауду, и не исключали возможности предательства с их стороны.

Объединение двух группировок не изменило планов руководства «Хальк», которое продолжало самостоятельно вести работу в армии. До 1973 г. Н.М. Тараки считал, что социалистическая революция в Афганистане, согласно положениям марксизма, может быть осуществлена наиболее сознательным и передовым отрядом трудящихся — рабочим классом. Однако, наблюдая, как офицеры-парчамисты после переворота 1973 г. заняли высшие посты в государственном аппарате, и понимая, что небольшая группа военных может легко захватить власть, лидеры «Хальк» решили, что революция не должна ждать, пока в стране созреет сильный, политически сознательный рабочий класс, нужны лишь сторонники в армии, которые в условиях его практического отсутствия в Аф-, ганистане смогут выполнить роль диктатуры пролетариата.

Задача пропаганды идей «Хальк» в армии была возложена на X. Амина, который явно превосходил своего парчамистского коллегу Н.А. Нура по энергичности и организаторским способностям. Уже в 1976 г. во время одной из своих регулярных встреч с Н.М. Тараки он докладывал, что «НДПА ("Хальк". — В. К.) готова с небольшими потерями в армии свергнуть правительство Дауда и захватить власть». Однако «товарищ Тараки с его глубокой проницательностью, — сообщает его официальная биография, — просил товарища Амина подождать, пока в стране созреют объективные и субъективные условия»48. На заседании объединенного ЦК было решено, что вся партия перейдет на нелегальное положение и начнет подготовку к ликвидации авторитарного режима. НДПА развернула пропагандистскую работу среди населения, особенно эффективную в армии и среди молодежи.

Непосредственным толчком к свержению режима Дауда послужило убийство одного из лидеров «Парчам» Мир Акбара Хайбара 17 апреля 1978 г. Церемония его похорон, состоявшаяся 19 апреля, превратилась в мощную политическую манифестацию, в которой, по некоторым данным, участвовало около 30 тыс. человек. Возглавили ее лидеры НДПА, которые на митинге, организованном у здания американского посольства, обвинили режим и поддерживавшие его США в убийстве видного марксиста. В ответ М. Дауд отдал приказ об аресте руководства партии, обвинив их «в государственной измене и намерении свергнуть правительство». 26 апреля семь

ее лидеров, в том числе Н.М. Тараки и Б. Кармаль, были брошены за решетку.

Оставленный под домашним арестом соратник Н.М. Тараки X. Амин (он не был арестован, так как не выступал на траурном митинге 19 апреля) через своего сына передал офи- церам-халькистам план вооруженного восстания и распорядился действовать в соответствии с ним. Он же, как утверждала после революции официальная халькистская пропаганда, был автором этого плана, разработанного накануне и согласованного с лидером партии. План предусматривал вооруженное выступление армейских частей, поддерживавших НДПА, против режима М. Дауда или против любых других сил в случае ареста или гибели лидера «Хальк». Руководители «Парчам» не были поставлены в известность о намерениях халькистов, поэтому их участие в перевороте было незначительным.

Глава VIII

Афганистан под властью НДПА

27 апреля 1978 г. офицеры-члены НДПА во главе своих подразделений начали штурм президентского дворца. Заседавшее в это время правительство М. Дауда оказалось неготовым оказать реальное сопротивление. Глава государства, его семья и двое его министров были убиты. В тот же вечер были освобождены из тюрьмы лидеры НДПА. Руководители переворота — подполковник Абдул Кадир и капитан Аслам Ватанджар — выступили по радио, объявив о свержении режима Дауда, подчеркнув, что политика новой власти будет основываться «на защите принципов священной религии ислам, обеспечении демократии, свободы и безопасности граждан». Власть перешла к Военно-решлюционному совету во главе с А. Кадиром, который 29 апреля передал свои полномочия Революционному совету (РС), который возглавил Н.М. Тараки. Афганистан был провозглашен Демократической Республикой Афганистан (ДРА).

Было сформировано новое правительство. Премьер-мини- стром стал Тараки, его заместителем — Б. Кармаль. Остальные посты были поровну разделены между халькистами и парчамистами. Министром обороны стал подполковник Абдул Кадир, министром иностранных дел — X. Амин. Они же были назначены вице-премьерами и курировали соответственно парчамистов и халькистов. Третьим вице-премьером был назначен Аслам Ватанджар, министр связи, курировавший вооруженные силы. Ни один из беспартийных деятелей не вошел в состав правительства и Революционного совета.

Структура исполнительной власти после переворота изменилась незначительно: кроме прежних, были созданы два новых министерства — социальных проблем специально для А. Ратебзад, соратницы Кармаля, и радио и телевидения, которое возглавил парчамист Сулейман Лаек.

Новое правительство получило сразу же широкое международное признание.

9 мая 1978 г. были опубликованы «Основные направления революционных задач правительства ДРА» — программа радикальных социально-экономических реформ: осуществление

земельной реформы в интересах крестьян и при их участии, ликвидация всех видов угнетения и эксплуатации, демократизация общественной жизни, уничтожение национального гнета и дискриминации, провозглашение равноправия женщин, укрепление государственного сектора в экономике страны, повышение жизненного уровня населения, ликвидация неграмотности и безработицы, контроль над ценами, устранение влияния империализма и неоколониализма в экономике, политике, культуре и идеологии. В области внешней политики ДРА провозгласила своими целями проведение политики неприсоединения, позитивного и активного нейтралитета, борьбу за всеобщее разоружение, углубление разрядки международной напряженности, поддержку националь- но-освободительных движений, упрочение отношений дружбы и сотрудничества со всеми соседями Афганистана.

Важное место в реализации программы заняли мероприятия, проводившиеся в интересах крестьянства. Декрет PC № 6 (12 июня 1978 г.) декларировал ликвидацию задолженности крестьян ростовщикам и помещикам. Действия декрета коснулись 75% крестьян1. В результате его осуществления, по оценке специалистов министерства сельского хозяйства ДРА, от уплаты долгов ростовщикам и крупным землевладельцам были освобождены 11 млн крестьян.

Под руководством НДПА были созданы общественные организации молодежи, женщин и профсоюзы, которые должны были стать помощниками партии в выполнении революционных задач. Было открыто более 600 новых школ, курсы ликвидации неграмотности. В соответствии с новой национальной политикой стали издаваться газеты на языках национальных меньшинств — узбекском, туркменском и белуджском, а также преподавание в школах и радиовещание на этих языках.

Декретом PC № 7 (октябрь 1978 г.) было провозглашено равноправие мужчин и женщин. Положения декрета предусматривали фактическую отмену калыма, запрещение насильственных и ранних браков и т.д.

28 ноября 1978 г. был принят декрет PC № 8 о земельной реформе, нацеленный на «ликвидацию феодальных и дофеодальных отношений». В январе 1979 г. началось ее осуществление. В соответствие с декретом у крупных собственников конфисковывались излишки земли сверх 30 джарибов (6 га) и безвозмездно передавались крестьянам. Потолок предоставляемого земельного участка на поливных землях был определен в размере 5 джарибов (1 га). В ходе первого этапа (ян- варь—июль 1979 г.) землю, по официальным данным, получи-

ли 296 тыс. семей безземельных и малоземельных крестьян и кочевников2. В стране создавались снабженческо-сбытовые кооперативы.

Однако НДПА при проведении важных реформ проявила излишний радикализм и неоправданную поспешность, незнание характера социальных отношений в деревне, зачастую игнорировала национальную специфику и исторические традиции. При отсутствии четких социальных границ в обществе партия поставила нереальную задачу ликвидации эксплуататорских классов, то есть осуществления социалистической революции, базируясь на классических марксистских схемах классов и классовой борьбы.

Революционные реформаторы недооценили также исключительно важную роль, которую играли ислам и мусульманское духовенство в духовной и общественной жизни населения. Поэтому навязываемые народу реформы оказались непонятыми и не принятыми и вызвали массовое сопротивление.

Так, освобождая крестьян от долговой кабалы, правительство не смогло создать альтернативные источники их кредитования. Декрет о браке серьезно ущемлял традиционное влияние духовенства в семейно-брачных отношениях и расценивался как нарушение вековых традиций. При проведении земельной реформы нарушались освященные исламом права частной собственности, так как изъятие ее у крупных собственников не сопровождалось компенсацией. Земля конфисковывалась не только у крупных, но зачастую и у средних и мелких собственников. Игнорировалась традиция оформления собственности шариатским судом. Новых собственников земли не могли обеспечить водой, семенами, орудиями труда, удобрениями. Источники воды по-прежнему оставались собственностью частных владельцев. При этом землю получила незначительная часть (21%) нуждающихся3.

Неудачи в осуществлении земельной реформы, пишет российский исследователь М. Слинкин, «во многом явились следствием порочности самой аграрной политики НДПА, ошибок и просчетов партийного и государственного руководства ДРА, а именно: перехлеста в оценке сущности апрельской революции как пролетарской; преувеличение степени зрелости социальных противоречий в деревне и субъективной готовности афганского крестьянства к глубоким аграрным преобразованиям; посягательства властей на частную земельную собственность... огромного влияния на умы людей местных духовных и светских авторитетов, глубокой приверженности населения традиционным нравственно-этическим нормам и

патриархальному укладу жизни и быта, особенно в зоне расселения афганских племен... актов произвола, беззакония, насилия, террора и злоупотреблений властью должностных лиц на местах, в том числе и при распределении земель; волюнтаристского насаждения реформы "сверху", через бюрократический аппарат, без широкого привлечения к ее осуществлению самих крестьян и продуманной, кропотливой разъяснительной работы среди них4. В результате под влиянием пропаганды мулл крестьянство не только не поддержало реформаторскую политику правительства, но и выступило против него, составив в последующем социальную базу антиправительственного движения.

В области внешней политики ДРА декларировала свою приверженность «независимой и миролюбивой политике неприсоединения, позитивного и активного нейтралитета на принципах мирного сосуществования», «установлению отношений добрососедства, дружбы и сотрудничества со всеми своими соседями, укрепление, расширение и всестороннее развитие связей со своим великим северным соседом — Советским Союзом»5. Отношения с СССР всегда были приоритетными во внешней политике Афганистана, но с появлением ДРА на политической карте мира они вышли, по оценке официальных кругов двух стран, на качественно новый уровень, превратившись в отношения «братства и революционной солидарности»6.

За первые несколько месяцев после апрельского переворота было подписано около трех десятков советско-афганских соглашений о расширении экономического и технического сотрудничества двух стран на сумму 104 млн долларов7. В 1978— 1979 гг. Советский Союз оказывал содействие в строительстве более 60 различных объектов в Афганистане. Резко увеличилась и советская военная помощь стране: в июле 1978 г. было подписано соглашение о поставках вооружения на сумму 250 млн долларов8. К апрелю 1979 г. число советских военных советников возросло до одной тысячи человек9. Расширились масштабы подготовки в СССР афганских кадров: с 1979 г. на учебу в Советский Союз ежегодно направлялись до 1500 афганских юношей и девушек10. В ноябре 1978 г. в Кабуле был открыт Дом советский науки и культуры.

Наконец, 5 декабря 1978 г. в ходе официального визита афганской правительственной делегации во главе с Н.М. Тараки в Москву был подписан Договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве между СССР и ДРА. В Договоре не было статей об оказании Афганистану непосредственной воен-

ной помощи, однако оговаривалось, что стороны «будут консультироваться и принимать соответствующие меры в целях обеспечения безопасности, независимости и территориальной целостности двух стран», а также «будут продолжать военное сотрудничество на основе соответствующих соглашений»11.

Дальнейшее развитие получили отношения Афганистана с другими социалистическими странами — Болгарией, ГДР, Чехословакией, Польшей, Венгрией, Монголией, Кубой, Вьетнамом.

Что касается стран региона — Пакистана, Ирана, Саудовской Аравии, Египта, то они в большинстве своем враждебно встретили события 1978 г. в Афганистане и постепенно втянулись в оказание помощи, в первую очередь военной и финансовой, афганской оппозиции. Так, в Эр-Рияде Апрельскую революцию расценили как «угрозу исламу и целостности мусульманского мира», как результат «коммунистической экспансии»12. И хотя Саудовская Аравия в начале мая 1978 г. признала новый кабульский режим, вскоре она разорвала с ним дипломатические отношения и в последующем выступила в роли основного финансового спонсора афганской оппозиции.

В отношениях с Пакистаном, впрочем, была предпринята попытка решить противоречия по пуштунской проблеме во время краткосрочного визита пакистанского президента Зия уль-Хака в Кабул 9 сентября 1978 г., однако она окончилась неудачей, выявив непримиримость позиций руководителей двух стран. Кабул, более того, занял более радикальные позиции в отношении пуштунской проблемы, по существу выдвинув территориальные притязания на территории Пакистана, населенные пуштунами и белуджами13. Исламабад использовал этот факт в своей антиафганской пропаганде: в мае 1979 г. Зия уль-Хак заявил, что Афганистан «перестал играть роль буферного государства» и «превратился в советского сателлита»14. Не принял новый режим в Кабуле и шахский Иран, закрыв границу и прекратив реализацию подписанных ранее соглашений, в том числе поставку нефтепродуктов в Афганистан. После свержения шаха в феврале 1979 г. ДРА официально признала новую власть в Тегеране, предлагая свое сотрудничество. Однако пришедшее к власти иранское духовенство не только не приняло этот жест доброй воли, но и принялось оказывать поддержку афганским антиправительственным силам, в первую очередь афганским шиитам.

Враждебную в отношении нового режима в Кабуле позицию заняли и ведущие страны Запада. Афганская революция произошла в период, когда наметился поворот от разрядки к

усилению международной напряженности, в рамках которого возросла военно-политическая конфронтация между СССР

и США, политические круги которых рассматривали многие важнейшие международные события через призму этой конфронтации. В Вашингтоне расценивали изменения в системе международных отношений как «геополитические происки

СССР». Так, события, последовавшие за распадом португальской колониальной империи, революциями в Эфиопии, Афганистане и Никарагуа, ликвидацией шахского режима в Иране, трактовались в США как проявление советской идеологической экспансии под личиной разрядки.

Под таким углом зрения администрация США и восприняла события 1978 г. в Афганистане. Ее реакция была однозначной: президент Дж.Картер заявил, что афганская революция представляет «угрозу международному миру». Такая оценка определила и политический курс Вашингтона в отношении ДРА. И хотя США формально признали революционный режим в Кабуле и в первые месяцы продолжали сохранять прежний уровень межгосударственных отношений с Афганистаном, в Вашингтоне в марте 1979 г. было принято решение оказывать по линии ЦРУ негласную поддержку формировавшейся в тот период афганской оппозиции, а в апреле того же года наладились периодические контакты между сотрудниками госдепартамента и лидерами афганской оппозиции15.

Тем не менее на первом этапе после революции США сохраняли на прежнем уровне дипломатические отношения с ДРА. «В госдепартаменте, — пишет российская исследовательница М. Р. Арунова, — сочли целесообразным на некоторое время избрать выжидательную тактику в расчете на то, что время и развитие событий создадут более благоприятные условия для корректировки политического курса в отношении Афганистана»16. Летом 1978 г. США и ДРА даже подписали несколько соглашений об оказании технико-экономиче- ской помощи Афганистану, в том числе о финансировании незаконченного Гильмендского проекта. Вашингтон намеревался увеличить экономическую и техническую помощь Кабулу до 20 млн долларов17.

Однако после исламской революции в Иране и убийства в феврале 1979 г. в Кабуле американского посла А. Дабса (об этом будет сказано ниже) афганская политика Вашингтона, основным архитектором которой был помощник президента по национальной безопасности 3. Бжезинский, резко изменилась. США прекратили оказание Афганистану всех видов помощи, кроме гуманитарной, понизили уровень своего по-