Zarema_Kipkeeva_-_Severny_Kavkaz_v_Rossiyskoy_imperii_narody_migratsii_territorii

191 Так как абадзехский султан Бахты-Гирей, родной брат Менгли-Гирея,

был убит на российской стороне, их дядя, «весьма сильный Закубанский владелец, неподвластный Российскому правительству», решил сам мстить за кровь своего родственника как абазинам, за укрывательство Лоова, так и ногайцам, у которых случилось убийство. Главнокомандующий Кавказской линией генерал Ртищев, узнав об этом, лично обещал фамилии Гиреев предать Лоова суду. Абазины обратились с просьбой к властям избавить их от Лоова, так как «пребывание его у них угрожает опасностью всему Абазинскому народу и самим ногайцам»68. Но комендант крепости Константиногорской Курнатовский, напротив, потребовал от них повиновения Лоову, своему другу. После ареста князя обещанное поселение абазин возле Ессентукского поста не состоялось, а когда Лоов из Астрахани сбежал со своим охранником, Менгли-Гирей заподозрил в организации побега Портнягина.

Этот конфликт вскрыл истинные причины противостояния кордонных начальников и пристава Бештовских народов. После войны продолжилось ограничение кочевий и отвод земель для колонистов, а Менгли-Гирей, пользовавшийся доверием правительства, являлся серьёзным противником в земельных спорах. Надо сказать, что главнокомандующий часто принимал его сторону, например, в спорной ситуации с шотландскими колонистами. В 1806 г. им было выделено 6 тыс. десятин, но они постепенно захватывали всё больше земли, тесня ногайцев69. Поселенцы злоупотребляли тем, что кочевья не были чётко разграничены, поэтому Ртищев предлагал правительству произвести в Кавказской губернии генеральное размежевание земель и учредить для этого межевую контору.

Предприимчивый и грамотный старшина Шотландской колонии Патерсон, несмотря на весьма скромные результаты своей миссионерской деятельности, в земельных притязаниях смог добиться успехов. Он интриговал против Султана Менгли-Гирея и писал начальству жалобы: «Лютый и непримиримый нрав Кабардинцев заставил нас ограничиться в миссионерских действиях наших между татарами. Назначение Султана-

191

192 Менгли-Гирея – мухаммеданина в приставы сделалось великим препятствием в успехе наших миссионерских действиях»70.

Патерсон наивно полагал, что деятельность его католической миссии для православной России сколько-нибудь ценна, но удивительно, что, будучи сам противником государственной религии Российской империи, он выставлял противником мусульманина – заслуженного генерала, верного чиновника. Впрочем, скоро миссионерскую деятельность колонии запретили как агентурную и шотландцы покинули Россию.

Более серьёзный противник генерал-майор Портнягин, не имея на то права, отстранил Менгли-Гирея от должности, «дабы только в глазах начальства очернить верную и усердную службу сего достойного чиновника»71. Для ногайцев временная отставка пристава стала сигналом к бегству с российских пределов. 6 сентября 1813 г. 2 тысячи семейств покинули кочевья на реках Янкулях и ушли за Кубань с пришедшими к ним на помощь закубанцами. Портнягину удалось с войском отбить скот и часть имущества, «всё остальное успело укрыться в земле абазинов»72.

Уточним, на самом деле не у абазинов, а абадзехов, у которых убитый брат Менгли-Гирея был султаном. И главное, среди них находился турецкий чиновник назырь Сеид Ахмед-эфений, разрешивший переселение ногайцев на территорию Османской империи. Так как при бегстве они бросили свой многочисленный скот, то абадзехи предприняли за ним набег на Кавказскую линию73. Портнягин пытался оправдать их лёгкий прорыв через кордоны тем, что назырь собрал 20-тысячное войско. Но их было всего «до 1500 человек из народов, большею частью отдалённых от Кубани, живущих почти близ самых берегов Чёрного моря»74.

Ртищев считал, что беглецов можно было ещё возвратить назад, употребив часть войск на сохранение оставленного ими скота, «простиравшегося почти до миллиона штук», и обещание возвратить скот «привело бы их в раскаяние и они бы вернулись с благодарностью». Однако всё достояние ногайцев присвоили войска, и закубанцам оставалось

192

193 вынашивать планы набегов на линию. Более того, Ртищеву стало известно,

что Портнягин гораздо больше внимания уделил «на удержание скота, признанного как будто за неприятельскую добычу, нежели на потерю целого народа»75. Ногайцы, видя «странную политику» Портнягина, поверили пропаганде турецкого чиновника, уверявшего, что если они останутся на российской стороне, то «с них как с природных Россиян начнут брать рекрут и всякие поборы».

Портнягина предали суду и удалили от должности. Разбирательство его дела поручили генералу Дельпоцо, выяснившему, что к бегству ногайцев послужило «удаление от должности главного ногайского пристава генералмайора Менгли-Гирея, к которому ногайцы питали большое доверие»76. Для расследования причин «волнения между закубанскими кабардинцами, абазинцами и ногайцами», Дельпоцо опросил ногайских мурз Х. Калмамбетова и Р. Таганова, абазинского князя Д.-Г. Лоова, закубанского князя М. Айтекова. Они заявили, что «народы им подведомственные вообще недовольны Российским правительством за необращение к ним ни малейшего внимания, также за то, что самые справедливейшие их просьбы оставляются начальством в пренебрежении и что все притеснения, терпимые от воровства, делаемого у них казаками, не только никогда почти не удовлетворяются, но не редко случается, что когда открыты бывают следы похищения, то вместо розыска, искавшие бывают захватываемы и содержимы долгое время под караулом»77.

Ртищев доложил правительству: «Нимало неудивительно, что Ногайский народ при таковом неправосудии командовавшего на Кавказской линии ген.- м. Портнягина, а также допущенных беспорядках и слабости по кордонам был расположен на переселение своё за Кубань, дабы избавиться от несправедливых с ним поступков и имея согласие с предприятием турецкого назыря»78. Расследовав «дело Портнягина», Дельпоцо доложил, что причина ногайских волнений заключалась, во-первых, в притеснениях по земельным вопросам, во-вторых, в удалении от должности Менгли-Гирея, «который один

193

194 держал в повиновении буйных ногайцев», в-третьих, в небрежной охране

границы. Как только Портнягина отстранили от командования, абадзехи, у которых укрылись беглые ногайцы, написали Дельпоцо, что хотят быть в мире с Россией, а воевали с отрядом Портнягина из-за его вражды с МенглиГиреем, «которому они верили».

Итак, в основе конфликта линейных начальников и пристава Бештовских народов лежал серьёзный мотив: земельное обеспечение ногайцев, кочевья которых военные власти неуклонно сокращали. В документах ведомственной переписки констатируется, что «ограничение в кочевьях после войны привело к тому, что в 1813 г. часть ногайцев ушла из района Бештау за Кубань и их осталось 1026 кибиток79. По данным правительства численность беглых ногайцев определялась в 27 тыс. человек80. По другим сведениям, ушло за Кубань 4093 семейства, что составляло 16370 человек81.

Для российских властей стало очевидно, что авторитет Менгли-Гирея был лучшей гарантией спокойствия по обе стороны Кавказской линии. Позднее И.В. Бентковский написал: «Султан Менгли-Гирей как русский генерал пользовался полным доверием правительства, как ногаец имел огромное влияние не только на подвластных ему соплеменников, но и на закубанских нам не подданных»82.

Российская империя в этот период не могла проводить эффективной мирной политики по привлечению на свою сторону закубанцев, и обещанная меновая торговля так и не было реализована в полной мере. Занятое войной с Францией, правительство меньше всего заботилось в 1812 г. об абазинах и ногайцах. Злоупотребления же кордонных начальников оборачивались их стремлением уйти из-под власти России. Кроме того, ослабление позиции России среди подвластных ногайцев, абазин, кабардинцев, а также закубанцев, привлечённых перспективой меновой торговли на Кавказской линии, было связано с новой угрозой эпидемии.

Организацию и функционирование торговли с горцами просто парализовала вспышка «заразительной болезни» в июле 1814 г. Командиры

194

195 карантинных застав доносили о распространении на Малом Зеленчуке и

Урупе заразной болезни. Хотя закубанские аулы не были в ведении российских властей, ногайские владетели предупредили их и просили «принять меры к осторожности»83. Бештовские ногайцы, бежавшие в 1813 г., оставалась среди закубанских ногайцев, а часть переселилась ещё дальше к закубанским адыгам, в земли мохошей и темиргоевцев84.

Как только эпидемия охватила Закубанье, генерал Ртищев запретил всякое передвижение через Кубань и 9 июля 1814 г. приказал постам УстьЛабинскому, Овечебродскому, Баталпашинскому, Константиногорскому «соблюдать бдительность, осторожность, не принимать на меновые дворы продукцию горцев, никого не пропускать»85. Тем не менее чума проникла на Кубанскую линию. Она появилась на Урупе, среди башильбаевцев, затем перешла на Михайловский пост и в Баталпашинск, в штаб донского полка. Причину её появления Дельпоцо видел в казаках, бравших заражённые вещи как трофеи, поэтому командование запретило не только торговлю, но и переход границы для преследования «хищнических» партий.

Менгли-Гирей не оставлял надежды вернуть из-за Кубани всех беглых подвластных, но это было возможно только после открытия карантина. 9 января 1816 г. командующий войсками Дельпоцо, находясь в Моздоке, писал о беглых ногайцах: «При первом же наступлении весны, составив надёжный отряд, введу их внутрь губернии по предварительному о том соглашению с здешним гражданским губернатором»86.

В январе 1816 г. эпидемия опять началась в абазинских аулах Пятигорья. Введённые карантинные ограничения отразились и на войсках, обеспечение которых шло через крепость Константиногорскую, вблизи аула Трамова. Как только в Бабуковском ауле чума начала отступать, Дельпоцо с марта по июль упорно добивался от губернатора разрешения на снятие карантина. Однако эпидемия продолжалась ещё два года, военные доносили, что «в Трамовом ауле зараза не прошла и умирают люди – подвластные Трамовых»87.

Карантин только усилили, а так как он касался важнейшей точки

195

196 коммуникации войск, то Дельпоцо крайне беспокоила затянувшаяся изоляция,

он не мог ждать конца эпидемии. Самым лёгким решением проблемы опять оказалось переселение заражённого аула. Желание властей совпало с желанием самих абазин, страдающих не только от эпидемии, но и от голода из-за изоляции. В апреле 1816 г. они сами просили переселить их за черту кордона на речку Комлуху, отстоящую от Трамова аула на 4 версты.

Принципиальное значение данного перемещения абазин на несколько вёрст было в том, что они формально становились «иностранцами», и российские власти не несли за них никакой ответственности, а допуск абазин в Константиногорск становился незаконным. Однако переселение российских подданных за черту линии являлось компетенцией военных властей, и 13 мая 1816 г. Ртищев распорядился переселить аул Трамова «за Кордон на речку Кумлуку, и в сем случае поступать уже с наблюдением всех тех предосторожностей, какие соблюдаются с прочими заграничными народами»88.

Так как пространство от Верхней Кубани до верховий Кумы и Подкумка находилось за «чертой кордона» и вытесняемые сюда из Пятигорья аулы становились «заграничными», формально это касалось и тохтамышевских ногайцев, которые под охраной казачьих команд пасли скот вдоль правого притока Кубани Джегуты на севере Карачая. Дельпоцо писал 6 мая 1816 г., что «в заграничных, что за Кубанью, ногайских аулах, расположенных на р. Джегуте, принадлежащих владельцам: Джембулату и Расламбеку Тагановым открылась на людях также заразительная болезнь»89.

Вряд ли здесь имеет место простая описка Дельпоцо, отнесшего правый приток Кубани Джегуту к Закубанью (левобережью). Очевидно, что ногайские аулы на р. Джегуте названы «заграничными», так как на Верхней Кубани граница, т.е. «Кубанская Линия» проходила не по самой реке, а по «сухой» линии от Баталпашинского редута на Кубани до крепости Константиногорской на Подкумке (возле совр. г. Пятигорска).

196

197 Верхняя Кубань не составляла границу Российской империи, и Османская

империя также не претендовала на неё. Дело было не только в труднодоступности горного Карачая, но, главным образом, в международных договорах между империями о разграничении владений. Граница Российской империи на «сухом» отрезке от Кубани до Пятигорья, оставлявшая междуречье Кумы и Кубани «за кордоном», подтверждалась в 1804-1816 гг. тем, что российские власти строго следили за изоляцией этой территории, как заграничной, чтобы «не было никакого с той стороны сообщения».

Перемещение абазинского аула Трамова в 1816 г. подтверждает, что южнее от крепости Константиногорской ближние территории не входили в состав Российской империи, однако после водворения здесь российских подданных абазин-алтыкесеков эти места фактически переходили под контроль российских войск, тем более что к юго-востоку от Константиногорской крепости за Малкой начиналась территория российских подданных кабардинцев.

Примечания

1.Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722-го по 1803 год. Извлечения. Нальчик, 2001. С. 351.

2.Потто В.А. Кавказская война. Т.1. Ставрополь, 1994. С. 605.

3.АКАК. Т. 3. Тифлис, 1869. С. 625–627.

4.Там же. С. 56.

5.АКАК. Т. 2. Тифлис, 1868. С. 938.

6.АКАК. Т. 3. С. 55.

7.Дебу Иосиф. О кавказской линии и присоединённом к ней Черноморском войске, или Общие замечания о поселённых полках, ограждающих Кавказскую линию, и о соседственных горских народах (Извлечения) // Русские авторы XIX века о народах Центрального и Северо-Западного Кавказа. Т.1. Нальчик, 2001. С. 62.

8.АКАК. Т. 3. С. 650.

9.Приймак Ю.В. К хронологии Османского присутствия в Северо-Восточном Причерноморье (конец XV – первая треть XIX вв.). Армавир, 1997. С. 53.

10.Ковалевский П.И. Кавказ. Т.2. История завоевания Кавказа. СП(б)., 1915. С.171.

197

198

11.Эпиграфические памятники Северного Кавказа XVIII-XX вв. (издание Л.И. Лаврова). Часть 2. М., 1968. С. 37.

12.Там же. С. 114.

13.РГВИА. Ф. ВУА. Д. 6200. Л. 2-5.

14.ГАСК. Ф. 87. Оп. 1. Д. 155. Л. 6.

15.Там же. Л. 2.

16.Там же.

17.РГВИА. Ф. ВУА. Д. 6200. Л. 2-5.

18.ГАСК. Ф. 87. Оп. 1. Д. 155. Л. 8

19.Там же. Л. 11-12.

20.Дебу И. Указ. соч. С. 69.

21.Виноградов В.Б. Средняя Кубань: земляки и соседи. Армавир, 1995. С. 16.

22.Колесников В.А. Из ранней истории Кубанского линейного казачьего полка // Вопросы северокавказской истории. Вып.1. Армавир, 1996. С. 35-36.

23.Захаревич А.В. Участие донского казачества в обороне станицы Воровсколесской // Северный Кавказ: геополитика, история, культура. Ставрополь, 2001. С. 131.

24.Потто В.А. Указ. соч. С. 632.

25.АКАК. Т. 3. С. 57

26.Там же. С. 687.

27.Там же. С. 825.

28.Там же. С. 59.

29.Там же. С. 634.

30.Дебу И. Указ. соч. С. 70.

31.АКАК. Т.4. Тифлис, 1870. С. 885.

32.Толстов В. История Хопёрского полка Кубанского казачьего войска (1696-1896 гг.). Тифлис, 1901. С. 158.

33.РГВИА. Ф. 482. Д. 20. Л. 26-26об.

34.АКАК. Т. 4. С. 853.

35.Там же. С. 825.

36.РГВИА. Ф. 482. Д. 20. Л. 26-26об.

37.АКАК. Т. 4. С. 825.

38.Там же. С. 826.

39.РГВИА. Ф. ВУА. Д. 6200. Л. 2-5.

40.АКАК. Т.3. С. 663.

198

199

41.Броневский С. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. Нальчик, 1999. С. 218-219.

42.АКАК. Т. 3. С. 663.

43.АКАК. Т. 4. С. 889.

44.РГВИА. Ф. 414. Оп. 1. Д. 434. Л. 107-108.

45.Броневский С. Указ. соч. С. 220.

46.АКАК. Т.4. С. 910.

47.Там же. С. 873.

48.РГВИА. Ф. 414. Оп. 1. Д. 300 Л. 76.

49.ГАСК. Ф. 22 Оп. 1. Д.14. Л. 11.

50.АКАК. Т. 4. С. 889.

51.ГАСК. Ф. 87. Оп. 1. Д. 233. Л. 7.

52.АКАК. Т. 5. Тифлис, 1873. С. 849.

53.АКАК. Т. 4. С. 837.

54.ГАСК. Ф. 87 Оп. 1 Д. 722 . Л. 16.

55.АКАК. Т. 4. С. 837.

56.Абазины (историко-этнографический очерк). Черкесск, 1989. С. 23.

57.РГВИА. Ф. ВУА Д. 6200. Л.5.

58.АКАК. Т. 4. С. 889.

59.Социально-экономическое, политическое и культурное развитие народов КарачаевоЧеркесии: Сборник документов. Ростов-на-Дону, 1985. С. 35-36.

60.Там же.

61.Карта Кавказской губернии (1806)/ История адыгов в картах и иллюстрациях с древнейших времён до наших дней. Нальчик, 2000.

62.Дзамихов К.Ф. Адыги: вехи истории. Нальчик, 1994. С.118.

63.Социально-экономическое, политическое и культурное развитие народов КарачаевоЧеркесии. С. 36.

64.Клапрот Г–Ю. Путешествие по Кавказу и Грузии, предпринятое в 1807-1808 гг. // АБКИЕА. Нальчик, 1974. С.236.

65.АКАК. Т. 5. С. 877.

66.Волкова Н.Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII – начале XХ века. М, 1974. С. 88.

67.Потто В.А. Указ. соч. С. 648.

68.АКАК. Т. 5. С. 858.

69.АКАК. Т. 3.С. 623.

199

200

70.АКАК. Т. 5. С. 909.

71.Там же. С. 858.

72.Потто В. А. Указ. соч. С. 646.

73.Зубов Платон. Подвиги русских воинов в странах кавказских с 1800-го по 1834 год. (Извлечения до 1825 г.) // Русские авторы XIX века о народах Центрального и Северо-Западного Кавказа. Т. 2. Нальчик, 2001. С. 86.

74.АКАК. Т.5. С. 855.

75.Там же. С. 856–857.

76.Потто В.А. Указ. соч. С. 647.

77.АКАК. Т. 5. С. 857.

78.Там же.

79.Там же. С. 630

80.Там же. С. 879.

81.Бентковский И.В. Историко-статистическое обозрение инородцев-магометан, кочующих в Ставропольской губернии. Ногайцы. Ч.1. Ставрополь, 1883. С. 67.

82.Там же. С. 52.

83.ГАСК Ф. 87. Оп. 1 Д. 497. Л. 2.

84.Дебу И. Указ. соч. С. 136.

85.ГАСК Ф. 87. Оп. 1 Д. 497. Л. 5.

86.АКАК. Т. 5. С. 880.

87.ГАСК Ф. 87. Оп. 1. Д. 722 . Л. 8.

88.Там же. Л. 18.

89.Там же. Л. 16.

200