Zarema_Kipkeeva_-_Severny_Kavkaz_v_Rossiyskoy_imperii_narody_migratsii_territorii
.pdf151 аулы Джантемирова по Куме и Подкумку, «малыми усадьбами до самой
Кисловодской крепости, 500 дворов»; аулы Лоова, Дударукова, Клычева, Кичева, Бибертова, всего 675 дворов около Константиногорской крепости, аул Трамова в 20 верстах от Георгиевска, аул Бабукова на левой стороне Малки в 40 верстах от Георгиевска57.
При этом часть абазин находилась в «бегах» за Кубанью и удерживалась там беглыми кабардинцами, постоянно переселяясь с места на место58. Дольше всех продержался в одном из горных ущелий Карачая аул Бибердова. В 1805 г. бибердовцы скрылись на Марухе, левом притоке Малого Зеленчука, там же указывал их в 1807 г. Броневский59. Скрывались в Карачае и другие князья с частью подвластных аулов: Клычев и Кячев на правом берегу Кубани недалеко от Каменного моста, Трамов – на Теберде, Лоов и Дударуков – в верховьях Малого Зеленчука. О том, что эти сведения касаются периода до 1807 г., свидетельствует утверждение Броневского, что Адиль-Гирей Атажукин (умер в 1807 г.) был ещё жив: «Лововы и Дударуковы аулы, заключающие в себе около 450 дворов, прославились воровством и разбоями. Между ними живёт ушедший из Кабарды князь Адилгирей Атажука, который распоряжает обоими коленами, пользуясь от них неограниченной доверенностью»60.
Беглые абазины, как и кабардинцы, были вынуждены заниматься разбоями, так как вести хозяйственную жизнь в горах не могли, и скот держали на равнине, зимой «по хуторам близ Кубани», осенью и весною – в низовьях Большого и Малого Зеленчука напротив российских кордонов. Только строгие карантинные меры из-за эпидемии чумы останавливали войска от экспедиции за Кубань и возвращения остававшихся там абазин, но до начала новой русско-турецкой войны основная часть абазин-алтыкесеков находилась в Пятигорье. Разумеется, всё пространство от них до Зеленчуков не являлось территорией «Малой Абазы», как это представляют некоторые исследователи, ссылаясь на Броневского: «Всех жителей в Малой Абазе числится по обеим сторонам Кубани не более 2000 дворов»61.
151
152 Расширяя места расселения абазин, российских подданных, хотя и
беглых, Клапрот ограничивал территорию независимого Карачая Кубанским ущельем и писал: «Паллас слишком расширяет их страну на запад, гранича их на Урупе с башилбаями. Они живут рассеянно по берегу Хурзука, Кубани и Теберды, у северного подножия Эльбруса, называемого ими «Минги-тав»62. Однако Паллас верно указывал западными соседями карачаевцев башильбаевцев, т.е. абазин-шкарауа. Беглые абазины-алтыкесеки расселялись у них в устье Урупа, а в период опасности уходили вверх по реке в горы Карачая. У Броневского есть на это указание: «Другое колено башилбайцев … на вершинах Урупа в неприступных ущельях, ни от кого независимо. Оно служит сборным местом для укрывательства воровских скопищ и беглых людей, находящих там себя вне опасности от всякого преследования»63.
Таким образом, переселение в Карачай и в Закубанье значительной части кабардинцев, абазин-алтыкесеков и кумских ногайцев в 1804 г. закончилось возвращением на российскую сторону в 1805 г. большей их части. Попытки пристава Кабарды Дельпоцо представить Карачай частью Кабарды и предложения устроить русские крепости выше Баталпашинского редута правительство не поддержало, и Верхняя Кубань оставалась открытой для бегства российских подданных в Закубанье.
Примечания
1.АКАК. Т. 2. Тифлис, 1868. С. 1113.
2.Там же. С. 1117.
3.Там же. С. 1113.
4.Там же. С. 1116.
5.Материалы для истории Северного Кавказа. 1787-1792гг. // КС. Т.XVIII. Тифлис, 1899. С. 389.
6.АКАК. Т. 2. С. 1117.
7.Там же.
8.Там же. С. 1119
9.Там же. С. 1123.
152
153
10.Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722-го по 1803 год. Извлечения. Нальчик, 2001. С. 339.
11.Там же. С. 338.
12.Там же. С. 342.
13.АКАК. Т. 1. Тифлис, 1866. С.720.
14.Абазины (историко-этнографический очерк). Черкесск, 1989. С. 21.
15.Бутков П.Г. Указ. соч. С. 278.
16.АКАК. Т. 2. С. 940.
17.Там же. С. 942.
18.Там же.
19.Там же. С. 939.
20.Бутков П.Г. Указ. соч. С. 278.
21.АКАК. Т.3. Тифлис, 1869. С. 659.
22.Потто В.А. Кавказская война Т.1 Ставрополь, 1994. С. 593.
23.Там же. С. 616-617.
24.АКАК. Т. 2. С. 973.
25.Скиба К.В. Кубанская линия в военно-политических событиях 1801-1835 гг.: Автореф. дисс. … канд. ист. наук. Армавир, 2004. С. 16.
26.Толстов В. История Хопёрского полка Кубанского казачьего войска (1696-1896 гг.). Тифлис, 1901. С.152.
27.АКАК. Т. 2. С. 943.
28.Там же. С. 973.
29.Там же. С. 651.
30.Толстов В. Указ. соч. С. 152.
31.АКАК. Т. 2. С. 946.
32.РГВИА. Ф. ВУА. Д. 6200. Л.2-5.
33.Там же.
34.АКАК. Т. 2. С. 969.
35.АКАК. Т. 3. С. 623.
36.Косвен М.О. Этнография и история Кавказа. М, 1961. С. 135.
37.Там же. С. 139.
38.АКАК. Т. 2 С. 957–958.
39.Там же. С. 978.
40.Там же. С. 981.
41.Там же. С. 969.
153
154
42.Вельяминов А.А. Способ ускорить покорение горцев // КС. Т.7. Тифлис, 1883. С. 77.
43.Бутков П.Г. Указ. соч. С. 352.
44.АКАК. Т. 4. Тифлис, 1870. С. 879.
45.АКАК. Т. 2. С. 972.
46.Толстов В. Указ. соч. С. 126.
47.АКАК. Т. 2. С. 973.
48.Карта Кавказа с указанием политического его состояния (до 1801 года); Карта Кавказской губернии (1806) // История адыгов в картах и иллюстрациях с древнейших времён до наших дней. Нальчик, 2000.
49.Абазины. С. 22.
50.АКАК. Т. 3. С. 644.
51.Ковалевский П.И. Кавказ. Т.2. История завоевания Кавказа. СП (б), 1915. С. 143.
52.Там же. С. 171.
53.АКАК. Т. 2. С. 971.
54.АКАК. Т. 3. С. 55.
55.Броневский С. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. Нальчик, 1999. С. 69.
56.Там же. С. 39.
57.Там же. С. 70-72.
58.Народы Карачаево-Черкесии: история и культура.Черкесск, 1998. С. 38-40.
59.Броневский С. Указ. соч. С. 74.
60.Там же. С. 73–74.
61.Там же.
62.Клапрот Генрих–Юлиус. Путешествие по Кавказу и Грузии, предпринятое в 18071808 гг. // АБКИЕА. Нальчик, 1974. С. 246.
63.Броневский С. Указ. соч. С.74.
154
155
ГЛАВА 4. КАРАЧАЕВЦЫ-УРУСБИЕВЦЫ В ТЕБЕРДЕ
В начале XIX в. Карачай стал местом убежища для беглых кабардинцев, абазин и ногайцев. В 1804–1807 гг. свирепствовавшая на Кавказской линии чума распространилась ими за Кубанью. Особенно пострадал большой аул Джамагат в Теберде, заселённый в конце XVIII в. переселенцами из Баксанского ущелья и Белой речки Терского бассейна. Это трагическое событие отражено в карачаево-балкарском фольклоре, упоминается о нём и в письменных источниках.
После вхождения Кабарды в состав России независимые горские народы столкнулись с притязаниями кабардинских князей, опиравшихся на российские власти. Сокращение пастбищных мест по р. Малке отразилось на хозяйственном укладе горцев, пользовавшихся ими по взаимовыгодным соглашениям с кабардинскими владельцами. С установлением российского контроля независимые горцы должны были или вступать в подданство России или уходить с равнин. Однако первые попытки вступить в российское подданство оказались неудачными, так как ущелья с перевальными путями в Карачай, в Сванетию и Мингрелию в отличие от осетинских, не представляли военно-стратегического интереса для России.
Карачаево-балкарцы (самоназвание «таулу») населяли обе стороны Водораздельного хребта от Эльбруса до Пятигорья. Этнолокальные группы назывались по занимаемым ущельям, где каждое общество имело своих владетельных князей. Горцы современной Балкарии подразделялись на пять обществ: «Урусбиевцы – в верховьях р. Баксана, балкарцы – в верховьях р. Восточного Черека, бизингиевцы – в верховьях р. Черека Бизингийского, т.е. западной ветви реки, холамцы – в среднем течении Черека Бизингийского, чегемцы – в ущелье р. Чегема»1. Значительная часть карачаевцев, проживавших в Баксанском и Чегемском ущельях, в настоящее время объединена с другими горцами Кабардино-Балкарии этнонимом «балкарцы». Собственно название «Карачай» постепенно закрепилось за территорией в
155
156 бассейне Верхней Кубани, к западу от верховий Малки до Большой Лабы,
истока Лабы, в границах современной Карачаево-Черкесии.
Этнические границы карачаево-балкарцев сложились в период владычества на Северном Кавказе крымских ханов, подданными которых являлись равнинные соседи горцев: на севере – кочевые ногайцы, на востоке – кабардинские владельцы с подвластным адыгским народом. На юге и западе естественной границей был Главный Кавказский хребет. Доказательством расселения кабардинцев на территории, входившей в Крымское ханство, является Хуламская надпись, снятая с каменной плиты начала XVIII в., о том, что «спор о границах земель народов Малкар, Безенги, Хулам, Чегем и Баксан (Урусбий) с одной стороны, и владений Крымского хана, занятых Кабардой, с другой, решён третейским судом»2.
Пользуясь могуществом крымских ханов, а затем российских царей, кабардинцы укрепились на равнинных местах Центрального Кавказа в XVI в. С этого периода, как утверждал М. Абаев, «с этим сильным и воинственным племенем пришлось горсти жителей пяти обществ Балкарии вести постоянную борьбу до последних времён. В этой борьбе с почти кочевым народом – Кабардою, оседло живущим веками в горных ущельях балкарцам помогли: сама природа – недоступность гор, сильная привязанность горцев к родине, единодушие, порядок во внутреннем управлении и возможность доставлять из Закавказья жизненные припасы путём мены на скот и шерстяные изделия»3.
Кабардинские князья вступали в родственные и союзнические отношения с горскими князьями, что во многом определяло и формировало систему хозяйственных связей между народами. После признания по Белградскому договору 1739 г. независимости Кабарды от Крымского ханства, российское правительство открыто покровительствовало кабардинским князьям. Несмотря на то, что они в 1743 г. дали сведения российским властям, что карачаево-балкарцы «ни под чьею протекциею не состоят и никому ими действительно овладеть невозможно»4, придворный историк Миллер,
156
157 «подредактировал» их, назвав плату за использование кабардинских пастбищ и охрану скота «данью»5.
Владельцы Большой Кабарды Магомет Коргокин (Атажукин) и Росламбек Кайтукин благодаря поддержке российских войск заняли предгорные места у Баксанского («баксанская партия») и Черекского («кашкатавская партия») ущелий. Горские народы подчинялись собственным владетельным князьям из рода Басиатов, а не кабардинским или крымским Гиреям, но российские власти старательно «обосновывали» их даннические отношения с Кабардой, чтобы включить вместе с ней в состав России.
Так в 1769 г. в состав Кабардинского приставства вошли абазиныалтыкесеки и солтанаульские ногайцы. Независимых горцев ждала та же участь, и для этого их пытались представить подвластными Кабарде или же единым с ним народом. Так как приставом Кабардинского приставства был назначен ногайский мурза Таганов, то, очевидно, этим объяснялось и такое «решение» горского вопроса: «Как балкарцы, так и чегемы и карачаевцы суть татары ногайского происхождения»6. Можно объяснить эту ошибку незнакомством ещё русских с горцами или их тюркоязычностью, но ведь кабардинские князья, в отличие от подвластного адыгского народа, тоже были тюркоязычны, тем не менее их «татарское» происхождение не имело значения для обозначения их именно как «кабардинских» владельцев. Поэтому вероятнее всего, что это «гипотеза» свидетельствовала о стремлении любым способом соединить горцев с российскими подданными – ногайцами и кабардинцами.
«Могущество» Кабарды заключалось исключительно на могуществе Российской империи, проводившей политику формального расширения Кабардинского приставства за счёт территории Пятигорья и независимых горских народов. Поэтому посланные Екатериной II на Кавказ академики старались «научно» обосновать её концепцию, но их сведения скорее опровергали, чем подтверждали их же выводы. Гюльденштедт писал, что «различные Басианские округи платят разным кабардинским князьям дань,
157
158 обыкновенно с каждой семьи в год по овце», так как «выгоняют в зимнее
время скот свой на кабардинскую землю»7. Так, «данью» была названа обычная плата владельцу пастбища, независимо от его национальности.
Надо сказать, что версия о подвластности горских народов Кабарде подверглась критике и в обобщающем труде «История Кабардино-Балкарии»: «Подобная точка зрения не имеет под собой серьёзного основания. За аренду зимних пастбищ балкарцы всегда платили определённую плату. Эти взаимоотношения способствовали развитию экономики той и другой стороны»8. Тем не менее некоторые современные авторы, некритически рассматривая сведения царских чиновников, продолжают упоённо писать о политической гегемонии Кабарды, договариваясь до того, что якобы «князья Большой Кабарды поставили в экономическую и политическую зависимость горные общества Карачая и Балкарии»9.
Кабардинские князья никогда не имели суверенной власти даже на своей земле, которая являлась частью Крымского ханства, а затем России. Аулы в Кабарде не имели постоянной «привязки» к определённой местности, поэтому назывались по фамилии владельца, кочуя с места на место по его воле. Российские власти руководствовались в определении границ Кабарды программой по созданию российского форпоста на Северном Кавказе, для этого соотносили кабардинские земли с верховьями Кубани и Кумы. Единственным оправданием привязки Кабарды к Кубани служили абазиныалтыкесеки10. После создания ногайско-абазинского Бештовского приставства в Пятигорье и эта формальная «привязка» прервалась.
До присоединения к России горские народы были, по существу, неизвестны российским властям, и даже границы их территорий точно никто указать не мог, и, видимо, не стремился. Исследователь Н.Г. Волкова вынуждена признать: «Сопоставление сведений приведённых источников не даёт достаточно полной картины изменений этнической территории карачаевцев и балкарцев в XVIII в. и выявляет лишь отдельные моменты»11. Одним из таких моментов, отражённых в литературе, является переселение с
158
159 Баксана в Карачай и последующее возвращение части карачаевцев – белореченцев и урусбиевцев.
Эта миграция, в отличие от прочих, рассматриваемых нами, осуществлялась без участия российских властей и, соответственно, почти не отражена в ведомственных документах, так как касалась независимых народов. Здесь нужно оговорить, что сведения в российских источниках данного периода о «карачаевцах» чаще всего касаются жителей Баксанского и Чегемского ущелий современной Балкарии, этническую основу которых действительно составляли карачаевцы. Исследователи, относящие эти сведения к населению Карачая в бассейне Верхней Кубани, допускают ошибки в трактовке исторических событий.
Единая социально-политическая система народов современных Карачая и Балкарии разрушилась ещё до включения их территорий в зону интересов Российской империи, по своим внутренним причинам. Обособление административной и судебной власти в обществах, подвластных различным владетельным князям, выразилась в прекращении деятельности общенационального общественно-политического органа управления – Тёре в Чегемском ущелье и создании в Балкарии, Чегеме и Карачае отдельных Тёре при сохранении единых адатных норм12. Поддерживать единую этническую систему стало невозможно, когда связующие их территории Пятигорья и Водораздельного хребта в верховьях Кумы, Подкумка и Малки попали в зону контроля российских властей.
Во взаимоотношения с Россией горские общества Балкарии, а вместе с ними карачаевцы-урусбиевцы и карачаевцы-белореченцы, вступили раньше, чем кубанские карачаевцы, так как на предгорных территориях, прилегающих к Кабарде и к Пятигорью власти покровительствовали только «российскоподданным» народам. На это обращает внимание историк М.Д. Каракетов: «Карачаевские бии и уздени считали своими родовыми землями Баксанское и Чегемское ущелья и прилегающие к ним плоскости. На территории по рр. Мушту, Лахрани, Малке и Хасауту претендовали как
159
160
кабардинцы, так и карачаевцы, но, по крайней мере в конце XVIII – начале XIX в. последними владели оба народа, причем карачаевцы и в более ранние периоды имели здесь свои поселения, а кабардинцы, как сказано в документах начала XIX в., завладели пастбищами и пашнями благодаря русским войскам и оружию»13.
Что касается жителей современной Балкарии, то, как писал М. Абаев: «Ввиду недостаточности удобных мест для посева хлебов, народ занимается преимущественно скотоводством, перегоняя скот с места на место и, в общем, живёт сравнительно не бедно. Этот народ, несмотря на свою немногочисленность и неудобство занимаемой ими земли, сумел сохранить независимость и самостоятельность до покорения Кавказа Россией»14. Военнополитические реалии в регионе вынуждали карачаево-балкарцев сосредоточивать многолюдные селения в неприступных ущельях, а в приграничных местах сохранять сезонные поселения, стауаты и коши.
Зависимость от равнинных пастбищ и рынков сбыта животноводческой продукции постепенно подводила горцев к неизбежному контакту с российскими властями. Как было отмечено выше, в 1787 г. российского подданства попросили «старшины» карачаевского общества с Белой речки15. Они занимали земли выше владений Атажукиных: «Верхнюю часть занимает Урусбиевское общество, а в нижней, широкой и доступной части, служащей и главным выходом на плоскость из Чегемского общества, частью земель владеют тау-бии (горские князья – З.К.) Чегемского общества, а некоторые более или менее удобные участки земель находятся во владении одной ветви кабардинской княжеской фамилии Атажукиных», – писал М. Абаев16.
Когда Атажукины получили покровительство российских властей, белореченцы оказались в земельной зависимости от них, но после укрепления Кавказской линии у кабардинцев не осталось обширных пастбищ. «Просто так» никто им не платил, поэтому кабардинские князья обращались к русским властям за содействием в получении «дани» с балкарцев, отказывавшихся её уплачивать17.
160