Зарема Кипкеева

СЕВЕРНЫЙ КАВКАЗ

В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ:

НАРОДЫ, МИГРАЦИИ, ТЕРРИТОРИИ

Ставрополь

2008

2

УДК 947 (470.6) ББК 63.3 (235.7) 47 К 42

Рецензенты:

Доктор исторических наук, профессор В.Б. Виноградов, Доктор исторических наук, профессор С.Ю. Красовицкая.

Кипкеева З.Б.

К42 Северный Кавказ в Российской империи: народы, миграции, территории. – Ставрополь: Изд-во СГУ, 2008. – 432 с.: илл.

ISBN 5-88648-599-6

Книга посвящена актуальным проблемам формирования этнолокализации части современных народов Северного Кавказа: абазин, адыгейцев, балкарцев, кабардинцев, карачаевцев и черкесов в период их вхождения в состав Российской империи. В центре внимания находится российский фактор во внешних и внутренних массовых миграциях, в результате которых складывались этнические и административные границы на юге Российской империи. Исследование выполнено на основе архивных материалов, многие из которых впервые вводятся в научный оборот, и обширной кавказоведческой литературы.

Предназначена для историков, этнографов, студентов и всех интересующихся историей Северного Кавказа.

2

3

ВВЕДЕНИЕ

На Северном Кавказе расположены субъекты Российской Федерации: Краснодарский край, Ставропольский край и республики Адыгея, КарачаевоЧеркесия, Кабардино-Балкария, Северная Осетия-Алания, Ингушетия, Чечня, Дагестан. Постепенное вхождение различных частей региона в состав России сопровождалось как военными, так и мирными действиями имперских сил по привлечению местных народов под российское подданство и закончилоcь только в середине XIX в. Односторонний и предвзятый взгляд на исторические события исследуемого периода, как на насильственное вытеснение местных народов с их земель и русскую колонизацию, ведёт к противостоянию стратегическим интересам России и всех её составляющих народов, что делает данную тему весьма актуальной научной задачей.

Одной из острых проблем российского государства является сохранение целостности и неприкосновенности как внешних, так и внутренних межэтнических административных границ в связи с территориальными притязаниями на так называемые «исконные» земли. Не менее опасны попытки определённых политических кругов современной России поставить под сомнение и пересмотреть как якобы не соответствующие стандартам демократии и федерализма принципы существования в составе единого государства этнически маркированных автономных республик. При этом откровенно берётся за образец «правильного федерализма» территориальное разделение США и некоторых европейских стран – исторических соперников России, в геополитических интересах которых и был бы её отказ от национального принципа государственного строительства, имеющего огромный потенциал для добровольного и искреннего объединения автономных республик в единую Федерацию. После развала Советского Союза новая Россия рискует тем же, если не будет учитывать коренные и непреходящие интересы составляющих её народов, в том числе этнические титулы административных образований.

3

4 Латентные и открытые конфликты в многонациональном регионе

находятся под пристальным вниманием мировой общественности и используются в подрывной деятельности сторон, заинтересованных в развале Российской Федерации. В постсоветский период сложная этнополитическая ситуация выдвигает на видное место задачу освещения исторических путей и методов вхождения различных народов и включения их этнических территорий в состав Российской империи.

Освещение многомерного процесса вхождения северокавказцев в состав империи должно отражать суть и специфику общего и конкретного «обретения родины» полиэтничным населением региона в условиях преодоления мнимой несовместимости и формирования тенденции к равноправному партнерству в общем правовом поле. Такой подход принимается автором в качестве основы для реконструкции длительного, порой трагического хода русско-кавказского сближения и построения общей судьбы, помогает оценить как позитивные, так и негативные последствия исторических процессов, до сих пор воздействующих на современные проблемы.

Опыт включения многочисленных (при этом отличающихся в этнокультурном, религиозном, цивилизационном отношении) народов Северного Кавказа в состав могущественной империи имеет огромное научное и практическое значение. Важно точное знание всей совокупности действий, которые сформировали взаимоприемлемые отношения между северокавказскими этническими группами, русским народом и государством, не уходя от скрупулезного анализа и того, что Россией накоплен двоякий исторический опыт – как конфронтации, так и сотрудничества. При этом изучение опыта сотрудничества и вовлечения в российскую цивилизацию более действенно, чем попытки найти в прошлом историческое оправдание современным межэтническим конфликтам.

Позитивное влияние государственных (административных, военных, хозяйственных, культурных) институтов, модернизация существующих,

4

5 несомненно, имели место. Они не являются плодом вымысла историков, но

комплексный анализ их совокупности «задвигался» на задний план в силу разных идеологических установок, влияющих на воссоздание объективной исторической картины. Поэтому представляется необходимым вернуться к освещению вопросов: почему и зачем предпринимались на Северном Кавказе те или иные действия российских властей в отношении местных народов, прежде чем делать обобщающий вывод о том, каким способом произошло присоединение региона в состав Российской империи.

Историография проблемы представлена кавказоведческими работами историков дореволюционного времени, советских и современных российских авторов, которые являлись важными вехами в изучении истории региона. Всестороннее и комплексное рассмотрение процессов миграции и расселения народов Северного Кавказа за исследуемое столетие позволяет выявить и вскрыть «белые пятна» в рамках данной проблемы, отвергнуть целый ряд кавказоведческих стереотипов, приводящих, в свою очередь, к историческому мифотворчеству. Наряду с объективной оценкой ценного фактического материала в работах предшественников, их достоверности, позволяющих установить истинную картину передвижений и расселения различных народов, акцентируется внимание на множестве неточных сведений и тенденциозных выводов, использовавшихся последующими исследователями без критического анализа.

Вычленение в подходах и целях исследователей концепций, обслуживающих интересы как центральной российской, затем – советской, а в наши дни – современной российской власти, так и местных властей позволяет констатировать, что и современные авторы, имеющие более широкие возможности для критического анализа источников и объективной реконструкции проблем кавказской истории, высказывают противоречивые взгляды по ряду аспектов российско-кавказских взаимосвязей, не учитывают политических и идеологических установок, в рамках которых создавались и пропагандировались те или иные исторические концепции.

5

6 Напомним, что во время Великой Отечественной войны по преступному

плану Сталина – Берии с юга России были депортированы в Среднюю Азию и Сибирь крымские татары, калмыки, карачаевцы, балкарцы, чеченцы, ингуши. Одновременно они были вычеркнуты из истории, их территории стали вдруг «жизненными пространствами», а фольклор и археологические памятники – «культурным достоянием» соседних народов. Пока историки одних народов погибали на фронтах или в ссылке, другим была предоставлена «бронь» от призыва в армию и государственное финансирование для создания собственных этнических историй. Понятно, что факты и события прошлого подвергались отбору и интерпретации так, чтобы соответствовать официальной идеологической версии, заданной политическим режимом.

После реабилитации депортированных народов и их возвращения на родину многие уже сложившиеся ложные концепции и выводы не были пересмотрены. Эта порочная практика привела к тому, что как только властные структуры ослабили цензуру после развала СССР, появилась тенденция не только мифологизировать и идеализировать собственную историю, но и «демонизировать» роль России, сведя её исключительно к «геноциду» народов Северного Кавказа. В условиях перестройки, обновления и гласности понятно стремление всех народов Российской Федерации к восстановлению духовных ценностей и национального самосознания, однако при этом возникает порой такая ситуация, когда грань между национальным эгоцентризмом и национальным самосознанием, становится почти незаметной. Историкам следует предвидеть возможные перекосы в этом вопросе и иметь в виду попытки отдельных экстремистских группировок перекроить карту Северного Кавказа, создать союз родственных народов в ущерб интересам других народов, претендовать на роль гегемона и т.д. Такая политика опасна и чревата непредсказуемыми отрицательными последствиями, так как, чаще всего, за ними стоят внешнеполитические силы, заинтересованные в развале Российской Федерации.

6

7 События последних десятилетий на Северном Кавказе актуализировали

внимание научных кругов и широкой общественности к межэтническим взаимоотношениям и политике правительства в регионе. Усилился интерес исследователей и к миграционным процессам, изучение которых нельзя признать удовлетворительным. Особенно это касается военнопереселенческой деятельности российских властей в период вхождения в состав России горских народов, которая далеко не сводима к проблеме «мухаджирства» – вынужденной массовой миграции в Османскую империю.

Проблема «исконных» земель тех или иных народов, претендующих на пересмотр этнических и административных границ, не была должным образом исследована. Между тем, объективный анализ хода исторических событий позволяет обозначить не только негативные последствия, неизбежные при присоединении новых территорий, но и акцентировать внимание на позитивные результаты вхождения малочисленных народов в состав могущественной империи.

Цель данной работы – освещение российского фактора во внутренних (региональных) и внешних (трансграничных) массовых миграциях, повлиявших на формирование этнических границ ряда современных народов Северного Кавказа. Хронологические рамки данного исследования охватывают период с русско-турецкой войны 1768 – 1774 гг. до отмены крепостного права у горцев Северо-Западного Кавказа в 1868 г., обусловленный активной военно-переселенческой и землеустроительной деятельностью российских властей. Массовые перемещения в регионе в период русско-турецкой войны 1733-1739 гг. рассмотрены для более полного выяснения причин последующих событий. География исследования определена территорией расселения в исследуемый период абазинских, адыгских, ногайских и карачаево-балкарских этнолокальных групп, автохтонов Северного Кавказа.

Для исследования изучены фонды архивов Москвы (РГВИА), Ставрополя (ГАСК), Краснодара (ГАКК), Нальчика (ЦГА КБР), Владикавказа (ЦГА РСО-

7

8 А), в которых собраны документы государственных, научных, хозяйственных,

военных учреждений, содержащие конкретные данные о стратегических целях и практических результатах колонизационной и миграционной политики. Так же использованы опубликованные архивные документы (законодательные, нормативные, дипломатические, личные и пр.), публикации периодических изданий, картографический и топонимический материал, фольклорные и полевые сведения. Орфография и стилистика архивных документов сохранена полностью.

Разносторонний фактический материал позволил систематизировать и проанализировать причины и следствия более тридцати массовых переселений за столетний период, связанных с изменениями государственной границы Российской империи и выбором подданства местными народами. Последовательное воссоздание хронологии драматических столкновений интересов имперской власти и этнолокальных обществ посредством анализа внутриполитических (этнокультурных, религиозных, демографических, сословных, хозяйственных) и внешнеполитических (геополитических, геостратегических) факторов, и системный подход, служащий методологической основой исследования, позволили воссоздать конкретноисторическую панораму: проанализировать мотивы и интересы власти и различных слоев общества, выявить особые коллизии между интересами власти и собственной логикой состояния и развития этнолокальных обществ, их возможностями усваивать те или иные вызовы времени.

Современные административно-этнические границы на Северном Кавказе сложились, в основном, в результате военно-переселенческой и землеустроительной деятельности российских властей, и освещение причин, условий и последствий всех массовых перемещений и расселения народов, должно содействовать осмыслению доминирующей роли государства в формировании этнических территорий. Исторический опыт интегрирования полиэтничного и поликонфессионального региона в состав могущественной империи рассмотрен на примере некоторых народов Северного Кавказа, в

8

9 настоящее время составляющих коренное население Адыгеи, КабардиноБалкарии и Карачаево-Черкесии.

9

10

ЧАСТЬ I. КАВКАЗСКОЕ ПОГРАНИЧЬЕ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ И КРЫМСКОГО ХАНСТВА

ГЛАВА 1. РОССИЯ НА КАВКАЗЕ ДО РУССКО-ТУРЕЦКОЙ ВОЙНЫ 1768–1774 гг.

Северный Кавказ является регионом интенсивного массового перемещения и тесных контактов народов с глубокой древности. После развала Золотой Орды до XVIII в. этническая картина часто менялась в зависимости от междоусобиц обособившихся мелких княжеств. На Центральном и Северо-Западном Кавказе России были известны, в основном, адыгские и ногайские народы как данники Крымского ханства, с которым её связывали многовековые военно-политические отношения. В середине XVI в. через ногайских мурз вышли на прямой контакт с Иваном Грозным кабардинские князья, но только во II половине XVIII в. они попали в зону непосредственного влияния России, когда русско-татарское соперничество подошло к своему завершению. Могущество Османской империи клонилось к закату, и её вассалы – крымские ханы Гиреи – не могли остановить натиск российской экспансии на юг.

По Белградскому договору 1739 г. Россия могла иметь торговые суда только в Азовском море, но её геополитические интересы простирались до Стамбула – древнего Константинополя, поэтому «всё важнее и необходимее становился выход к Чёрному морю»1. Это «внутреннее море» Османской империи с севера и северо-востока окружало Крымское ханство, присоединить которое к России предстояло Екатерине II. В 1762 г. правительство представило ей план по покорению Крыма, отмечая, что «полуостров Крым настолько важен, что действительно может почитаться ключом Российских и Турецких владений», завладев которым можно держать «под страхом ближние восточные и южные страны»2. Для осуществления этих целей сначала Екатерина II стала добиваться независимости Крымского ханства от Османской империи3 .

10