Учебное пособие 800410

Научный журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования»

версии. Первая: наблюдать за англичанами будет он сам через призму видения автора (и конечно же при его пособничестве). И вторая: если адресат является сам представителем английской культуры, то органичным образом у него создается впечатление, что было проведено некое исследование, в ходе которого некто наблюдал за англичанами и особенностями их поведения, и теперь у читателя есть возможность ознакомиться с результатами этого исследования. По своей сути эти два впечатления корректные, но будучи полярно противоположными, они ставят перед автором амбициозную задачу – поддерживать по ходу текста как одно, так и другое утверждение. Учитывая дуальность своего адресата (а именно то, что он может являться представителем как английской, так и другой культуры), автор «жонглирует» местоимениями, когда наступает момент обозначить свою нацию. При помощи этого приема автор достигает своей цели – включенности адресата в повествование вне зависимости от того, к какой культуре он принадлежит.

Так, рассказывая о британской классовой системе, автор использует притяжательное местоимение второго лица, указывающее на принадлежность предметов английского быта личностной сфере адресата:

But we judge social class in much more subtle and complex ways: precisely how you arrange, furnish and decorate your terraced house; <…> how you spend your free time [1*, с. 7].

Однако здесь же можно привести пример использования притяжательных местоимений третьего лица множественного числа:

Ethnic minorities in Britain are if anything increasingly keen to maintain their distinctive cultural identities, and the English are becoming ever more fretful about their own cultural

‘identity crisis’ [1*, с. 7].

В данном примере мы видим, что автор обозначает этнические меньшинства в Британии, как they, и можно было бы предположить, что таким образом он дистанцирует себя и коренных англичан от них. Однако дальше по тексту видим, что и англичане также обозначаются как they. Соответственно, автор отдаляется от ситуации и смотрит на неё глазами другого стороннего наблюдателя, который не принадлежит к английской культуре.

Посредством данного приема (ассоциирования себя с английской нацией и использования местоимения мы) автор решает еще и проблему эготизма. Считается, что употребление формы первого лица единственного лица может вызывать представление о сосредоточенности говорящего на собственной личности. Частично по этой причине, делясь

снаивным читателем, не знакомым с особенностями английской действительности, фактами местной жизни и обычаев, автор выбирает личные местоимение второго лица множественного числа. В первую очередь местоимение мы подкрепляет утверждение автора о том, что это обычная модель поведения, свойственная многим представителям данной культуры, а во-вторых, увеличивает вес мнения автора как того, кто из этой культуры происходит. Именно здесь очень ярко проявляется амбивалентный характер местоимения первого лица единственного числа: одни и те же формы – формы первого лица множественного числа – могут выражать в разных речевых стилях разные отношения между говорящим и слушающим (адресантом и адресатом) [9, с. 28].

Диалог с читателем не прекращается на протяжении практически всего произведения. Способы представления автором своей позиции объясняют двойственную природу адресата,

скоторым ведется диалог. Другими словами, в произведении Кейт Фокс прослеживается связь местоимений в дейктической функции с Я автора-рассказчика. Данная особенность находит отражение в способах реконструирования адресата, а именно актуализирует «включенность» читателя в повествование в частности и английскую культуру в целом в качестве как иностранца, так и представителя местного населения.

97

В ходе написания текста автор также неоднократно прибегает к различным речевым стратегиям. Наиболее актуальным представляется использование такой речевой тактики, как включение адресата в действующие лица текста. Эта тактика направлена на диалогизацию монолога, вовлечение читателя в опосредованное общение путем имитации устной разговорной речи, она максимально сокращает дистанцию между автором текста и его читателем. Для включения адресата в действующие лица текста используются, в частности, вопросно-ответные конструкции [10, с. 159].

Рассматривая образ адресата через призму вопросов, мы находим подтверждение ранее утверждавшемуся факту: адресат обладает дуальной природой, и автор стремится учитывать его амбивалентность при построении диалога. Рассмотрим следующий вопрос:

How clean and shiny – or dirty and scruffy – is your car? [1*, с. 61]

В данном вопросе использовано личное местоимение второго лица you. Принимая во внимание двойственную природу адресата, мы понимаем, что you может подразумевать как англичан, так и не англичан. Один из этих адресатов будет в этом случае выражен эксплицитно, а другой – имплицитно.

Поскольку на ответе на данный вопрос автор базирует свою теорию классовости (чистота автомобиля определяет принадлежность к определенному слою общества) и далее относит автовладельцев на основании их ответов к одному из классов, логично предположить, что здесь в качестве адресата автор видит человека, который проживает в Англии и либо имеет личный автотранспорт, либо неоднократно наблюдал своих соотечественников в описываемых ситуациях и, следовательно, может соотнести то, о чем говорит автор, со своим собственным опытом.

Однако выбор местоимения второго лица you здесь неслучаен и решает важную задачу включенности в повествование адресата, который не является носителем описываемой культуры. Автор рисует для «наивного» читателя картину английского быта, в которой читатель может поставить себя на место коренного англичанина и в еще большей степени достичь понимания идеи автора.

По ходу повествования автор прибегает к использованию еще одной тактики. Эта тактика проявляется в приглашении к совместному размышлению и реализуется через такую фразу, как let’s. При помощи включения в текст произведения побудительных конструкций автору удается достичь эффекта совместного действия:

But let’s be charitable and politically correct and just say that we are ‘socially challenged’

[1*, с. 96].

<…> even cities such as Melbourne and Sydney see themselves as having radically different characters – and let’s not start on Edinburgh and Glasgow [1*, с. 10].

При помощи побудительных конструкций автор не только призывает адресата к совместным действиям, но и напоминает о некоторых фактах, используя для этого конструкцию let’s not forget:

<…> let’s not forget that we are also responsible for Benny Hill and the Carry On films, which differ from bog-standard sexual Euro-slapstick (and its American, Australian and Japanese equivalents) only in their excessive reliance on bad puns, double-entendres and innuendo – a measure of the English love of words, I suppose, but otherwise not much to our credit [1*, с. 79].

Используя этот прием, автор добивается включенности в свое дискурсивное пространство потенциального Другого. Такая имплицитная конструкция (и другие подобные

98

Научный журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования»

ей, например, инклюзивное мы) приглашает читателя к диалогу. Здесь имеет место предложение к объединению и проявляется готовность автора к сотрудничеству [4, с. 545]

Обратимся к другим дейктическим словам, которые помогают понять, как строится коммуникация между автором и адресатом. В ходе анализа текста произведения внимание уделялось указательным местоимениям this и that. Эти слова соотносятся с говорящим, т. е. выступают коррелятами местоимения первого лица, тогда как слушающий может включаться в это пространство или выключаться из него.

Была обнаружена интересная особенность: в качестве указательного местоимение автор преимущественно использует this, в то время как местоимение that выполняет по большей части союзную функцию. Таким образом автор как бы имплицитно сообщает читателю свою систему координат и свое место в ней. Для адресата это буквально означает следующее: будучи англичанином, адресат может ассоциировать себя с Англией так же, как и автор, называя ее своей страной, а тот адресат который не принадлежит к английской культуре, может таким образом вывести для себя противопоставление со своей собственной страной и, следовательно, воспринимать английскую культуру как чужую:

Immigrants can, of course, choose to ‘go native’, and some in this country become ‘more English than the English’ [1*, с. 8].

Эти примеры выбраны неслучайно из всего массива фраз, в которых фигурирует указательное местоимение this. Они взяты из той же части повествования, откуда мы ранее приводили пример про этнические меньшинства. Обращает на себя внимание тот факт, что в качестве указательного местоимения используются местоимение третьего лица множественного числа как для представителей этнических меньшинств, так и для самих англичан, однако в качестве указательного местоимение мы видим this. Это очень показательно с той точки зрения, что эксплицитно автор обращается к разным типам адресата (личные местоимения варьируют по тексту), однако имплицитно он проводит границу между читателями-англичанами и не англичанами.

So, I see no reason to be put off my attempt to understand Englishness by global warnings about the imminent extinction of this or any other culture [1*, с. 7].

Однако будет не вполне справедливо говорить о том, что автор использует в качестве указательного местоимения только this. Соотношение указательных местоимений в тексте неодинаково (this превалирует над that), но можно выделить несколько типовых ситуаций, когда для выражения соотнесенности с определенным объектом используется that. В первую очередь это отсылки к ранее обсуждаемым темам и явлениям:

It’s that self-delusion thing again [1*, с. 92].

This is excruciatingly English: over-formality is embarrassing, but so is an inappropriate degree of informality (that problem with extremes again) [1*, с. 15].

Здесь автора и адресата объединяет общий опыт. Текст, на который ссылается автор, был им написан, а адресатом, соответственно, прочитан. Таким образом по ходу повествования читатель становится сопричастен опыту автора и создает вместе с ним новую общую реальность. Дейктическое местоимение that направлено как раз на эту реальность. Вырванное из контекста, словосочетание that self-delusion thing не будет понятно для индивида, который не знаком с предыдущей частью повествования. Прибегая к использованию этого местоимения, автор ведет диалог с читателем с опорой на уже существующую общую реальность.

99

Выпуск № 3 (47), 2020 ISSN 2587-8085

Следующий тип ситуаций характеризуется ироничным отношением автора по отношению к собственной нации:

Bar staff do their best to ensure that everyone is served in proper turn, but it is still necessary to attract their attention and make them aware that one is waiting to be served. This rule is not merely designed to make life easier for bar staff, or to avoid that English pet hate ‘fuss’

[1*, с. 35].

We are at our best when we are ‘in uniform’ but rebelling just slightly against it, refusing to take ourselves too seriously, indulging that peculiarly English talent for self-deprecating humour [1*, с. 131].

Чрезвычайно интересно, что, ведя речь о свойственных англичанам чертах, которые могут вызывать раздражение как в иностранцах, так и в соотечественниках, автор как бы намеренно дистанцируется от них. Используя данное местоимение, К. Фокс подчеркивает, что обозначенное поведение является странным, а иногда даже смешным. При этом автор добавляет элемент иронии в свои высказывания, употребляю наряду с указательным местоимением that личное местоимение we:

And her postbag indicates that our main concern is indeed about ‘fitting in’, being acceptably dressed and, above all, that perennial English preoccupation: avoiding embarrassment [1*, с. 100].

Применяя такую тактику, автор намекает своим читателям-англичанам, что ему известно о том, что и им свойственно такое поведение, как бы они не старались его скрыть от окружающих. Что касается представителей другой культуры, для них автор таким образом задает параметры «правильного» и «неправильного» поведения (хотя на самом деле такое поведение считается нормой ввиду своей частотности).

Желание отделить себя от нации, с которой хочется избежать ассоциаций, находит отражение в тексте. Например, приведенное ниже утверждение как бы снимает ответственность с англичан за присущую им чрезмерную заботу о собственном здоровье и перекладывает ответственность за ее появление в национальном характере британцев на американцев:

The long, lavish, boozy ‘business lunch’ is nowadays somewhat frowned upon (more of that American-inspired puritanical health-correctness), which is a great shame, as it was based on very sound anthropological and psychological principles [1*, с. 113].

Другой тип ситуаций, описываемых автором при помощи that, относится к событиям, которые произошли в прошлом.

The book is done; I’ve left my notebook at home (I’m writing this on a napkin). But look: in that taxi earlier I couldn’t help scribbling on the back of my hand something the driver said

[1*, с. 151].

Включая в повествование события из прошлого, автор создает для себя и адресата общую действительность. Учитывая особенности коммуникации в текстовом произведении, «наполнение» этой действительности осуществляется только со стороны автора, адресат же выступает в роли молчаливого наблюдателя. По той причине, что адресат не имеет возможности задавать уточняющие вопросы по ходу чтения, автор берет на себя разъяснительную функцию, и в каждом случае отсылки к событиям в прошлом дает небольшие пояснения читателю, которые должны помочь ему лучше понять контекст. Автор

100

Научный журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования»

исходит из предположения, что адресат не знаком ни с фактами, о которых он повествует, ни с его биографией. Вот пример развернутого объяснения, которое дается предубеждению против ножей для рыбы, существующему в английском обществе:

…the outright taboo seems to date from the publication of John Betjeman’s ‘How to Get On in Society’, in which he lampoons the affectations and pretensions of a lower-middle-class housewife preparing for a dinner party. The poem begins:

Phone for the fish knives, Norman For cook is a little unnerved

You kiddies have crumpled the serviettes And I must have things daintily served

Fish knives, possibly always a bit suspect, were from that moment irrevocably associated with people who say ‘pardon’ and ‘serviette’ and ‘toilet’ – and use napkin rings [1*, с. 117].

Выводы.

Представления о принадлежности к английскому обществу тесно связаны с категорией классовости. Используя местоимение мы, автор может иметь в виду и мы как англичане вообще, и мы как автор и прочие представители определенного класса. Сам автор, очевидно, относит себя к среднему классу, о чем говорит употребление личного местоимения первого лица множественного числа во время повествованиях о привычках и образе жизни, свойственным данной социальной прослойке. В то же время автор обозначает социальную дистанцию между английской нацией и представителями другой культуры, используя мы для обозначения типично английских черт.

Соответственно, в тексте адресат фигурирует в двух образах: в качестве представителя либо родной культуры автора, либо другой культуры. Разграничение между двумя типами адресатов достигается использованием местоимений первого лица множественного числа при обращении к соотечественникам и местоимений третьего лица, позволяющих автору объединить себя с читателем-иностранцем.

Что касается использования указательных местоимений, то удалось уточнить, что их использование авторам во многих смыслах сближается с использованием личных местоимений. В большинстве контекстов автор использует местоимение this, в то время как that выполняет в основном союзную функцию. This функционирует в тексте в соответствии с теми же принципами, что и местоимения первого лица – имплицитно задает читателю систему координат автора. Менее частотным, однако более интересным представляется, однако, использование местоимения that. Это указательное местоимение выступает в качестве способа усиления оценочного значения в тексте. В ситуациях, характеризующихся ироничным отношением автора по отношению к собственной нации, автор прибегает к использованию местоимения that, как бы отделяя себя в этот момент от англичан.

Приходим к выводу о том, что для предоставления своей позиции автор пользуется разнообразными приемами, достигая таким образом максимальной включенности адресата в повествование.

Библиографический список

[1]Викулова Л.Г. Основы теории коммуникации: практикум / Л.Г. Викулова, А.И. Шарунов // М.: АСТ: Москва: Восток – Запад. – 2008. – 316 с.

[2]Почепцов Г.Г. Теория коммуникации / Г.Г. Почепцов // М.: Ваклер; К.: Рефл-бук. –

2001. – 651 с.

[3]Сулейманова О.А. Академический дискурс как непрерывный диалог с другим / О.А. Сулейманова // Дискурс как универсальная матрица вербального взаимодействия. – М.:

Ленанд, 2018. – С. 180-198.

101

[4]Сулейманова О.А. Диалог с другим в академическом дискурсе / О.А. Сулейманова // Диалог культур. культура диалога: в поисках передовых социогуманитарных практик. – М.:

ООО«Языки Народов Мира», 2016. – С.539-547.

[5]Фомина М.А. Маркеры адресанта в научном диалоге / М.А. Фомина // Лингвокультурное образование в системе вузовской подготовки специалиста. – Брест: УО "Брестский государственный университет им. А.С. Пушкина", 2017. – С. 96-103.

[6]Вишневская Е.М. Текст и дискурс / Е.М. Вишневская // Проблемы профессиональной подготовки современного учителя иностранного языка. – М.: МГПИ,

2006. – C.51-54.

[7]Зайцев Е.Б. Т.А. ван Дейк о роли критического дискурс-анализа в изучении СМИ / Е.Б. Зайцев // Вестник Московского университета. – сер. 10. Журналистика. № 2. – 2006. –

С. 56-65.

[8]Стренадюк Е.Б. Проблема местоименности в тексте (на материале современного немецкого языка): монография / Е.Б. Стренадюк // Оренбург: ОГУ. – 2013. – 160 с.

[9] Успенский Б.А. Ego Loquens: Язык и коммуникационное пространство / Б.А. Успенский // М.: РГГУ. – 2011. – 344с.

[10] Каминская Т.Л. Образ адресата в текстах массовой коммуникации: семантикопрагматическое исследование: дис. докт. филол. наук / Т.Л. Каминская // Санкт-Петербург. – 2009. – 283 с.

Список анализируемых источников

[1*] Fox K. Watching the English. The Hidden Rules of English Behaviour / K. Fox // Hodder and Stoughton Ltd. – 2004. – 157 p.

Список словарей

[1**] Языкознание. Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. 2-е изд // М.: Большая Росс. Энциклопедия. – 2000. – 128 с.

References

[1]Vikulova L.G. Osnovy teorii komunikatsii: praktikum / L.G. Vikulova, A.I. Sharunov// M.: AST: Moskva: Vostok – Zapad. – 2008. – 316 s.

[2]Pocheptsov G.G. Teoriya komunikatsii / G.G. Pocheptsov // M.: Vakler; K.: Refl-buk. – 2001. – 651 s.

[3] Suleymanova O.A. Akademicheskij diskurs kak nepreryvnyj dialog s drugim / O.A. Suleymanova // Diskurs kak universalnaya matritsa verbalnogo vzaimodeystviya. – M.: Lenand, 2018. – S. 180-198.

[4]Suleymanova O.A. Dialog s drugim v akademicheskom diskurse / O.A. Suleymanova // Dialog kultur. Kultura dialoga: v poiskah peredovykh sotsiogumanitarnykh praktik. – M.: OOO «Yazyki Narodov Mira», 2016. – S.539-547.

[5]Fomina M.A. Markery adresanta v nauchnom dialoge / M.A. Fomina // Lingvokulturnoe obrazovanie v sisteme vuzovskoj podgotovki spetsialista. – Brest: UO "Brestskij gosudarstvennyj universitet im. A.S. Pushkina", 2017. – S. 96-103.

[6]Vishnevskaya E.M. Tekst i diskurs / E.M. Vishnevskaya // Problemy professionalnoj podgotovki sovremennogo uchitelya inostrannogo yazika. – M.: MGPI, 2006. – S.51-54.

[7]Zaytsev E.B. T.A. van Deyk o roli kriticheskogo diskurs-analiza v izuchenii SMI / E.B. Zaytsev // Vestnik Moskovskogo universiteta. – ser. 10. Zhurnalistika. № 2. – 2006. – S. 56-65.

[8]Strenaduk E.B. Problema mestoimennosti v tekste (na material sovremennogo nemetskogo yazika): monografiya / E.B. Strenaduk // Orenburg: OGU. – 2013. – 160 s.

102

Научный журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования»

[9]Uspenskyj B.A. Ego Loquens: Yazik I kommunikatsionnoe prostranstvo / B.A. Uspenskyj

//M.: RGGU. – 2011. – 344 s.

[10]Kaminskaya T.L. Obraz adresata v tekstakh massovoj kommunikatsii: semantikopragmaticheskoe issledovanie: dis. dokt. filol. nauk / T.L. Kaminskaya // Sankt-Peterburg. – 2009. – 283 s.

Analyzed sources

[1*] Fox K. Watching the English. The Hidden Rules of English Behaviour / K. Fox // Hodder and Stoughton Ltd. – 2004. – 157 p.

Dictionaries used

[1**] Yazikoznanie. Bolshoj entsiklopedicheskyj slovar’ / Gl. red. V.N. Yartseva. 2-e izd // M.: Bolshaya Ross. Entsiklopedia. – 2000. – 128 s.

PERSONAL AND DEMONSTRATIVE PRONOUNS AS LINGUISTIC MEANS OF

MODELLING THE ADDRESSEE IN KATE FOX’S BOOK

“WATCHING THE ENGLISH”

E.M. Vishnevskaya, N.I. Hajdu

________________________________________________________________________________

Moscow City University

Associate Professor, Chair of linguistics and translation studies PhD in pedagogy,

Ekaterina Mikhailovna Vishnevskaya e-mail: kate.vishnevsk@ya.ru

Moscow City University

Master of Linguistics, Chair of linguistics and translation studies Natalia Igorevna Hajdu

e-mail: nataliahajdu@icloud.com

________________________________________________________________________________

Problem statement. The paper considers person deixis as linguistic means of modelling the addressee in Kate Fox’s book “Watching the English. The Hidden Rules of English Behaviour”. It tackles particular characteristics of linguistic and cultural situation that define the type of addressee. The paper features examples of person deixis and the author’s use of these linguistic means. It describes the semantic features and the ability of the pronouns to function as deictic markers which provide cohesion of the components in the speech act. The main objective in the study was to analyze the text from the pragmatic point of view, particularly the pronoun deixis and communicative tactics applied by the author.

Results. The study revealed the dual nature of the addressee communicated by means of personal pronouns. In the text, the addressee is portrayed as a representative of either the author’s native culture or another culture. When talking to her compatriots, the author unites herself with the addressee by using the pronoun “we”. In other contexts, she takes the position of an observer by the foreign reader’s side and uses third-person pronouns. The study has also revealed that the author uses the indicative pronoun “that” as a way of enhancing the evaluativity in the text, while “this” has the same function in the text as the first-person pronouns.

Conclusion. The results of the study suggest that the author uses a variety of deictic techniques to present her position, thus achieving the maximum involvement of the addressee in the narrative.

Key words. context, person deixis, pragmatics, addressee, speech act theory, personal pronouns, demonstrative pronouns, addresser

103

DOI 10.36622/VSTU.2020.36.23.008

УДК 81.367.5; 81.42

ЯДЕРНО-САТЕЛЛИТОВАЯ МОДЕЛЬ ДИСКУРСА В ТЕОРИИ РИТОРИЧЕСКОЙ СТРУКТУРЫ

О.С. Филичева

________________________________________________________________________________

Российский университет транспорта старший преподаватель кафедры «Языкознание» Оксана Сергеевна Филичева

e-mail: okslet1@mail.ru

________________________________________________________________________________

Постановка задачи. В статье рассматриваются механизмы порождения и понимания текста с опорой на положения теории риторической структуры (ТРС), разработанной У. Манном и С. Томпсон. Данная теория основана на идее структурно-функционального направления в лингвистике о том, что связь между формой и содержанием языковой единицы объясняется структурой зависимостей. Зависимость одной единицы языка от другой в новообразованном единстве трактуется как функция, которую выполняет языковая единица в речи, или дискурсе. ТРС представлена как модель анализа семантических отношений между ядерными (главными) и сателлитовыми (зависимыми) дискурсивными единицами, образующими когерентный текст.

Результаты. Описаны разные подходы к определению дискурса и его структурных компонентов. Проанализирована ядерно-сателлитовая модель структуры дискурсивных единиц, предложенная У. Манном и С. Томпсон. Авторы ТРС подчеркивают, что в основе когерентности текста лежат риторические отношения, которые связывают единицы дискурса и способствуют адекватному кодированию и декодированию информации. Это объясняется тем, что ядерно-сателлитовая организация дискурсивных единиц распределяет фон и фокус смыслового восприятия текста адресатом. Выявлены правила графической репрезентации риторических отношений, а также принципы классификации асимметричных и симметричных, моноядерных и многоядерных риторических отношений.

Выводы. Ядерность и иерархичность признаются ведущими принципами структурной организации дискурса в ТРС. Иерархичность прослеживается не только в смысловой и интенциональной выделенности ядра по отношению к сателлиту, но и в построении риторических отношений между дискурсивными единицами. Таким образом, ядерно-сателлитовая модель дискурса является эффективным функциональным способом производства и интерпретации текстов, применяемым для решения различных коммуникативных задач.

Ключевые слова: дискурс-анализ, дискурсивные единицы, когерентность, порождение текста, риторические отношения, теория риторической структуры, ядерно-сателлитовая модель.

Для цитирования: Филичева О.С. Ядерно-сателлитовая модель дискурса в теории риторической структуры / О.С. Филичева // Научный Журнал «Современные лингвистические и методикодидактические исследования». – 2020. – Вып. 3 (47). – С. 104-116.

Введение

Для современных лингвистов большой интерес представляют особенности функционирования единиц языка в речи. Значение единиц языка во многом зависит от способов их структурной организации. Адекватную интерпретацию языковых знаков также невозможно осуществить без учета экстралингвистических факторов. Порождение и использование высказываний в ходе социального взаимодействия индивидов понимается как дискурс. Предлагаемое исследование является результатом обобщения теоретических знаний о дискурсе как структурной сущности.

Цель исследования заключается в выявлении закономерностей структуры дискурса, которые выражают особенности взаимоотношений говорящего/автора и слушающего/читающего.

Для реализации поставленной цели была использована ядерно-сателлитовая модель У. Манна и С. Томпсон, поскольку с помощью этой модели дискурс анализируется как структура зависимых языковых единиц, среди которых выделяется один или несколько

_____________________

© Филичева О.С., 2020

104

Научный журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования»

ключевых смысловых элементов (ядра) и один или несколько элементов (сателлиты), дополняющих по смыслу содержание ядерных элементов. Такая модель презентации информации побуждает адресата сфокусировать внимание на основных фактах, продуктивно обработать и сохранить их в памяти. Особую смыслоразличительную функцию выполняет композиционный состав ядра и сателлита. Более того, акцентируя приоритет ядерного смыслового элемента, адресант получает возможность реализовать свою прагматическую интенцию и регулировать ход интерпретации адресатом изложенной информации.

Методология исследования.

Объект и предмет исследования. В настоящей статье объектом исследования являются общие принципы организации структуры дискурса. Предметом исследования служат функциональные особенности семантических отношений между дискурсивными единицами, которые образуют смысловую и коммуникативную структуру дискурса и направляют процессы кодирования и декодирования информации в ходе межличностной интеракции.

Материал исследования. Изучение закономерностей структуры дискурса и функционирования в нем языковых единиц в качестве смыслоразличительных элементов, обеспечивающих коммуникативное взаимодействие между говорящим/автором и слушающим/читающим, осуществляется на материале научных трудов зарубежных и отечественных лингвистов, которые содержат теоретические обобщения исследований моделей структуры дискурса, категории когерентности, порождения и интерпретации текстов, а также речевых актов. Однако, для подтверждения применимости Теории риторической структуры (ТРС) У. Манна и С. Томпсон демонстрируется несколько примеров ядерно-сателлитовой модели анализа структуры дискурса. В качестве эмпирического материала были использованы англоязычные научно-технические тексты.

Методы исследования. При работе с теоретической информацией, касающейся общих законов структурирования дискурса, был использован индуктивный метод. При анализе текстов использовались методы наблюдения, интерпретационного и семантического анализа риторических отношений.

Особого пояснения требует метод дискурс-анализа. Исследование такого сложного объекта, как дискурс, требовало разработки специального метода. З.С. Харрис представил такой формальный метод – дискурс-анализ. Сущность данного метода заключается в членении текста на основании выделения эквивалентных классов языковых единиц. З.С. Харрис говорит: «Мы разбиваем текст на последовательные сегменты таким образом, чтобы каждый сегмент представлял собой конфигурацию одних и тех же последовательных классов» [1, с. 12]. Ученый объясняет процесс деления на классы следующим образом: «Если наши классы – это P и W, и мы имеем несколько P W последовательностей, то мы стараемся разделить их на сегменты, содержащие один класс P и один класс W» [1, с. 12]. Приписывание единицы к какому-либо классу всегда основано на отношении к ее окружению, т. е. на основании ее позиции в тексте. Идентичность в окружении единиц, составляющих тот или иной класс, признается одним из ограничений при членении.

Анализ дискурса – это анализ языка в использовании. Соответственно, дискурс-анализ не может быть ограничен описанием языковых форм в отрыве от тех целей и функций, для которых эти формы создаются. По мнению Дж. Брауна и Дж. Юля, язык призван выполнять две основные функции: трансакциональную (выражение содержания сообщаемой информации) и интеракциональную (выражение социальных отношений и личного отношения) [2, с. 1]. Перечисленные функции реализуются в уровнях анализа дискурсивных единиц, то есть особенности структурных отношений в дискурсе можно изучать на уровне содержания (семантики) и на уровне коммуникативной ситуации (прагматики).

По словам П. Серио, дискурс-анализ – это, в первую очередь, анализ текста, поэтому предметом изучения становятся высказывания, «произведенные в институциональных рамках, которые накладывают сильные ограничения на акты высказывания; а также наделенные исторической, социальной, интеллектуальной направленностью» [3, с. 27].

105

Основная цель анализа дискурса состоит в том, чтобы привести к позиционному единству множество разрозненных текстов. Это объясняется тем, что корпус текстов рассматривается как одна из частей признанного социального института, который определяет условия действия актов высказывания.

У. Манн и С. Томпсон разработали ТРС, которая дает объяснение процессам порождения и понимания разных типов текста и способам когезии дискурсивных единиц. Данная теория позволяет обосновать следующие тезисы:

преобладание ядерно-сателлитовой структуры текста;

иерархия как функциональная основа организации единиц языка;

коммуникативная роль структуры текста.

Итак, дискурс-анализ представляет собой формальный метод разметки текстов на

основании эквивалентного окружения языковых единиц. Этот метод позволяет включить в область исследования разные аспекты функционирования единиц языка в речи: уровень языковой системы, уровень семантики и уровень коммуникации. Помимо изучения иерархии функций языковых единиц, дискурс-анализ объясняет, каким образом формируется когерентный текст, который адекватно передает смысловое содержание от адресанта к адресату. Одним из вариантов модели анализа структуры отношений дискурсивных элементов является Теория риторической структуры.

Результаты исследования. Структурные модели дискурса.

В научной литературе встречаются различные определения дискурса. Это объясняется дифференцированными подходами к его исследованию. Д. Шиффрин выделяет три варианта трактования этого феномена. Первый подход, основанный на положениях формальной лингвистики, определяет дискурс как «язык выше уровня предложения или словосочетания» [4, с. 23]. Из этого следует, что несколько предложений, образующих единое смысловое целое, можно определить как дискурс. Следующий подход к изучению дискурса связан с рассмотрением функций языковых единиц в процессе их употребления в ходе социального взаимодействия людей. В этом случае дискурс понимается как манера говорить об окружающей действительности и интерпретировать информацию о ней. И, наконец, дискурс можно представить как высказывание, исследуемое с учетом условий, которые повлияли на производство текста. Такое понимание дискурса указывает на целостный и контекстуальный характер этого явления.

М. Йоргенсен и Л. Филлипс придерживаются взгляда на дискурс как формы функционирования языковых единиц в социуме. Они трактуют дискурс «как особый способ говорить о мире (или о факте) и понимать его» [5, с. 1]. Поэтому анализ дискурса заключается в рассмотрении моделей языковых структур (паттернов), используемых людьми в разных областях социальной жизни. Дискурс представляется как некий тип структуры, состоящий из организованных моделей, описывающих отношения между фактами действительности и отношение к ним говорящего и слушающего.

Некоторые исследователи предлагают трехчастную модель строения дискурса. По мнению Н. Фэрклоу, структурная модель дискурса должна включать диалектическую зависимость таких элементов, как: 1) текст; 2) дискурсивная практика (производство и потребление текстов); 3) социальная практика [6, с. 73]. Предложенная трехмерная модель представляет собой аналитическую основу для эмпирического изучения коммуникации в обществе.

Б.Дж. Грос также характеризует дискурс как трехкомпонентную сущность, однако ее описание модели дискурса отличается от модели дискурса Н. Фэрклоу. Согласно Б.Дж. Грос, дискурс обладает структурой, состоящей из трех отдельных, но взаимосвязанных компонентов: лингвистической структуры (структуры последовательности высказываний), интенциональной структуры (структуры целей) и состояния внимания (состояния фокуса внимания) [7, с. 176]. При этом интенция относится к области прагматики, а внимание – к

106