Sistema_logiki_sillogicheskoy_i_induktivnoy_Mill

ли какое-либо совпадение для своей до­ стоверности больших доказательств, чем обыкновенное событие, или нет, мы долж­ ны, как мне кажется, в каждом отдельном случае обращаться к первым принципам и определять, насколько вероятно то, что данное показание было бы дано в этом

случае, если предположить, что утвержда­ емый им факт ложен.

Этими замечаниями мы заканчиваем рассмотрение оснований отрицания, а вме­ сте с этим и то изложение логики индук­ ции, какое допускают пределы настоящего сочинения и какое в силах дать автор.

§ 1. Те исследования, которыми мы за­ нимались в двух предшествующих Книгах, привели нас, по-видимому, к удовлетвори­ тельному решению главной проблемы ло­ гики — согласно установленному мной по­ нятию об этой науке. Мы нашли, что тот умственный процесс, которым занимается логика: а именно, процесс удостоверения истин при помощи доказательства, есть всегда (даже в тех случаях, когда внешние признаки указывают на какую-либо другую теорию, на какое-либо другое понимание его) процесс индукции. Мы выделили раз­ личные виды индукции и составили себе ясное понятие о тех принципах, с которы­ ми она должна согласоваться для того, что­ бы привести нас к надежным результатам.

Однако наше изучение индукции еще не заканчивается установлением правил для ее выполнения. Надо сказать кое-что еще и о тех умственных операциях, ко­ торые либо необходимо предполагаются во всякой индукции, либо служат орудием для более трудных и сложных индуктив­ ных процессов. Настоящая Книга и будет посвящена рассмотрению этих вспомога­ тельных процессов; а из их числа мы об­ ратим наше внимание прежде всего на те, которые являются необходимыми подго­ товительными ступенями ко всякой реши­ тельно индукции.

Так как индукция есть просто распро­ странение на тот или другой класс случаев того, что наблюдалось как истинное, в не­ которых отдельных случаях этого класса, то первое место среди вспомогательных для индукции процессов принадлежит на­ блюдению. Однако здесь не место излагать правила для выработки хороших наблюда­ телей; да эти правила и не входят в об­ ласть логики: они составляют часть искус­ ства воспитания ума. Мы будем иметь дело с наблюдением только постольку, посколь­

ку оно связано с собственной проблемой логики — с оценкой очевидности, или до­ казательства. Мы рассмотрим не то, как

ичто надо наблюдать, а то, при каких усло­ виях наблюдение надо считать надежным

ичто именно необходимо для того, чтобы факт (предположив, что мы его наблюда­ ли) можно было безошибочно признать истинным.

§ 2. Ответ (по крайней мере, предвари­ тельный) на этот вопрос — очень прост. Единственное условие состоит в том, что­ бы то, что считают за наблюденное, дей­ ствительно было наблюдено, чтобы это было наблюдение, а не умозаключение. В каждом из актов нашей воспринимаю­ щей способности наблюдение и умозаклю­ чение тесно между собой связаны, и то, что мы называем «наблюдением», пред­ ставляет из себя обычно некоторый слож­ ный результат, из которого иногда только одна десятая действительно наблюдается, а остальные девять десятых представляют собой умозаключения.

Положим, например, я утверждаю, что я слышу человеческий голос. В обыкновен­ ной речи это так бы и назвали прямым восприятием, а между тем, восприятием в действительности является здесь лишь то, что я слышу звук. Что этот звук есть тот или другой голос и что этот голос есть голос именно человека — это не воспри­ ятие, а умозаключение. Далее, положим, я утверждаю, что я сегодня утром, в такойто час, видел моего брата. Предложение такого содержания скорее всякого друго­ го можно в популярной речи признать за непосредственное свидетельство чувств; а между тем, на самом деле это далеко не так. Я видел только некоторую окрашен­ ную поверхность, или, скорее, имел тот ряд зрительных ощущений, который обычно

производится окрашенными поверхностя­ ми; а уже из этих ощущений (как из при­ знаков, установленных в качестве таковых предыдущим опытом), я заключил, что ви­ дел моего брата. Я мог иметь совершенно подобное ощущение, хотя бы моего брата вовсе передо мной не было: я мог видеть какого-либо другого человека, так похоже­ го на него по внешности, что на том рас­ стоянии и с той степенью внимания, при которых я имел восприятие, я мог принять его за моего брата; или я мог заснуть, и мне могло присниться, что я его видел; или же

уменя могло быть нервное расстройство,

иего образ мог явиться передо мной в гал­ люцинации наяву. И действительно, мно­ гие под влиянием одной из этих причин пришли к убеждению в том, что они виде­ ли хорошо им знакомых умерших или да­ леко уехавших людей. И вот, если бы какоелибо из этих предположений оказалось справедливым, то утверждение, что я видел моего брата, было бы ошибочным. Однако, во всяком случае, объект прямого воспри­ ятия, т. е. зрительные ощущения, были бы реальны. Только умозаключение было бы здесь неверно обосновано: я приписал бы эти ощущения не той причине, от которой они в действительности зависят.

Можно было бы привести и разобрать таким же образом бесчисленное количе­ ство примеров того, что называется в обы­ денной речи «обманами чувств». Ни в од­ ном из таких случаев нет собственно обма­ на или ошибки чувств; все это — ошибоч­ ные умозаключения из показаний чувств. Когда я смотрю сквозь граненое стекло на свечу, я вижу нечто такое, что кажется мне дюжиной свечей, а не одной; и если бы действительные обстоятельства случая были здесь искусно скрыты, то я мог бы предположить, что и на самом деле пере­ до мной находится это число свечей: по­ лучился бы так называемый «оптический обман». Такой обман в действительности и имеет место в калейдоскопе: когда я смот­ рю в трубку, я вижу не то, что там есть на самом деле, т. е. то или другое слу­ чайное расположение цветных кусочков,

—мне представляется, что эта комбина­ ция симметрически расположена несколь­

ко раз вокруг некоторой точки. Обман про­ исходит, конечно, от того, что я получил те самые впечатления, какие я получил бы в том случае, если бы такая комбинация представилась мне в действительности. Ес­ ли я скрещиваю два пальца и прикасаюсь к тому или другому маленькому предмету, например, к какому-нибудь шарику, таки­ ми точками скрещенных пальцев, которые обыкновенно не прикасаются одновремен­ но к одному и тому же предмету, то я с трудом могу (при закрытых глазах) отде­ латься от убеждения в том, что я имею дело с одним шариком, а не с двумя. Но обма­ нывается в этом случае не мое осязание — точно так же, как в предыдущем случае бы­ ло обмануто не мое зрение: заблуждается (в течение долгого времени или же толь­ ко на одно мгновение) мое суждение. Мои чувства дают мне только ощущения, — а они правильны. Получая эти (или им по­ добные) ощущения только тогда, когда пе­ ред моими воспринимающими органами находится некоторое определенное соче­ тание внешних предметов, я привык мгно­ венно, как только я испытаю эти ощуще­ ния, умозаключать о существовании этого самого сочетания внешних вещей. И эта привычка стала столь могущественной, что умозаключение, выполняемое с быстротой и уверенностью инстинкта, я смешиваю с интуитивными восприятиями. Если это умозаключение оказывается правильным, я не сознаю того, чтобы оно могло когданибудь требовать доказательства; но даже и тогда, когда я знаю, что оно неправиль­ но, я не могу без значительного усилия удержаться от него, не сделать его. И для того чтобы заметить, что это — не ин­ стинкт, а приобретенная привычка, я дол­ жен подумать о том медленном процес­ се, посредством которого я выучился су­ дить глазом о многих вещах, которые я теперь, по-видимому, прямо воспринимаю зрением, а также и о том противополож­ ном процессе, который должны выполнить люди, учащиеся рисовать: они с трудом и усилиями должны освободиться от приоб­ ретенных восприятий и снова выучиться видеть вещи так, как они представляются глазу.

>)то — не просто один из способов описаиия наблюдения, а единственный способ его. И если я хочу записать мое наблю­ дение для собственного пользования в бу­ дущем или опубликовать его во всеобщее сведение, то я должен утверждать сходство между тем, что я наблюдал, и чем-либо другим. Описание состоит именно в уста­ новлении сходства или сходств.

Таким образом, мы видим невозмож­ ность выразить словами какой бы то ни было результат наблюдения, не выполнив процесса, обладающего теми признаками, которые д-р Юэль считает характеристиче­ скими для индукции. Здесь вводится всегда нечто такое, что не заключалось в самом наблюдении, — некоторое понятие, или представление (conception), общее данно­ му явлению с теми, с которыми мы его сравниваем. И о наблюдении нельзя ска­ зать ничего, не сказавши чего-либо еще помимо этого наблюдения, не отождествив его с другими явлениями, ранее наблюдав­ шимися и классифицированными. Но это отождествление предмета, это признание его обладающим известными отличитель­ ными свойствами, никогда не смешивали с индукцией. Этот процесс предшествует индукции, доставляет ей материал; это — восприятие сходств, получаемое посред­ ством сравнения.

Эти сходства не всегда воспринима­ ются непосредственно — простым сравне­ нием наблюдаемого предмета с какимилибо другими существующими предмета­ ми или с нашими воспоминаниями об от­ сутствующих предметах: часто они уста­ навливаются посредством промежуточных признаков, т. е. дедуктивно. Положим, опи­ сывая тот или другой новый вид живот­ ных, я говорю, что длина его от перед­ ней части головы до конца хвоста равна 10 футам. Я удостоверился в этом не гла­ зомером: у меня была линейка в 2 фута,

ия прикладывал ее к предмету, т. е., что называется, «измерил его». Это действие не вполне механическое, а отчасти также

иматематическое; в него входят 2 предло­ жения: «пять раз два будет десять» и «ве­ щи, равные одной и той же, равны между собой». Следовательно, тот факт, что жи­

вотное имеет длину 10 футов, есть не не­ посредственное восприятие, а заключение некоторого рассуэвдения, для которого на­ блюдение предмета дало только меньшую посылку. Тем не менее этот процесс также называют «наблюдением», или «описани­ ем» животного, а не «индукцией» относи­ тельно него.

Перейдем теперь сразу от очень про­ стого к очень сложному примеру. Поло­ жим, я утверждаю, что Земля шарообраз­ на. Мое утверэвдение основано не на не­ посредственном восприятии, так как фи­ гура Земли ему недоступна (однако, на­ до заметить, что утверждение не было бы истинным, если бы нельзя было вообра­ зить обстоятельств, при которых истин­ ность его могла бы быть воспринята не­ посредственно). Что Земля шарообразна, об этом мы умозаключаем на основании некоторых признаков — например, того, что тень, отбрасываемая Землей на Луну, имеет вид круга, что на море или на ши­ рокой равнине горизонт представляет со­ бой круг (а оба эти признака совмести­ мы только с шарообразной формой Зем­ ли). Далее, я утверждаю, что Земля есть, в частности, такое шарообразное тело, ко­ торое называют «сплюснутым сфероидом», так как измерениями по направлению ме­ ридиана найдено, что на поверхности Зем­ ли дуга, стягивающая всякий данный угол при ее центре, уменьшается по мере уда­ ления от экватора и приближения к полю­ сам. Но оба эти предложения: что Земля шарообразна и что она есть сплюснутый сфероид — утверждают некоторый единич­ ный факт, доступный по своей природе чувственному восприятию (если предполо­ жить соответствующие органы восприятия и надлежащее положение); и не восприни­ мается в действительности этот факт толь­ ко потому, что этих органов и соответству­ ющего положения нет налицо. Это отож­ дествление Земли сначала с шаром, а затем со сплюснутым сфероидом — отождествле­ ние, которое мы назвали бы (в том случае, если бы этот факт мы прямо видели) опи­ санием фигуры Земли, — мы в полном праве назвать так и тогда, когда мы его не видим, а о нем умозаключаем. Но ни од­

ного из этих утверждений мы не вправе на­ звать «индукцией» из фактов, касающихся Земли: это — не общее предложение, вы­ веденное из частных фактов, а частные факты, дедуцированные из общих пред­ ложений. Это — дедуктивное заключение из посылок, добытых посредством индук­ ции; но из этих посылок некоторые были получены не при помощи наблюдений над Землей и не имели к этой последней ни­ какого специального отношения.

Если, таким образом, истина относи­ тельно вида Земли не есть индукция, то почему могло бы быть индукцией то или другое утверждение касательно вида ор­ биты Земли? Эти два случая различаются только тем, что форма орбиты не была, подобно форме самой Земли, выведена по­ средством умозаключения из фактов, слу­ живших признаками эллиптичности, а бы­ ла получена при помощи смелого предпо­ ложения, что путь Земли представляет со­ бой эллипс; впоследствии же, при иссле­ довании, было найдено, что наблюдения согласуются с этой гипотезой. Напротив, по мнению д-ра Юэля, этот процесс угады­ вания и проверки не только представляет собой индукцию, но даже в этом и состоит вся индукция: о ней ничего, кроме этого, и сказать нельзя.

Что Юэль неправ в этом последнем своем утверждении, это достаточно, я на­ деюсь, доказано всей предыдущей Книгой настоящего сочинения; а что тот процесс, которым была установлена эллиптичность планетных орбит, вовсе не есть индук­ ция, — это я старался показать во второй главе этой же Книги1. Однако теперь мы подготовлены к тому, чтобы глубже вник­ нуть в этот вопрос, чем это было возможно на той, предварительной ступени нашего исследования: теперь мы можем показать не только то, от чего этот процесс надо от­ личать, но и то, что именно он собой пред­ ставляет.

§ 4 . Мы уже заметили во второй главе, что предложение «Земля движется по эл­ липсу» — поскольку оно служит только для соединения, или связывания действитель­ ных наблюдений (т. е. поскольку оно утвер­

ждает только то, что наблюдавшиеся поло­ жения Земли можно представить стольки­ ми же точками на периферии воображае­ мого эллипса) — есть не индукция, а описа­ ние. Это предложение есть индукция толь­ ко постольку, поскольку оно утверждает, что те промежуточные положения, кото­ рых мы прямо не наблюдали, должны ока­ заться соответствующими остальным точ­ кам периферии того же самого эллипса. И хотя эта реальная индукция — одно, а описание — нечто другое, однако мы на­ ходимся в очень различных условиях для составления этой индукции — раньше, чем мы составили это описание, и после то­ го. Действительно, описание это, подобно всем другим описаниям, содержит утвер­ ждение некоторого сходства между опи­ сываемым явлением и чем-либо другим;

иуказывая, на что похож ряд наблюдав­ шихся положений планеты, оно указывает

инечто такое, в чем сходны сами эти поло­ жения. Если ряд положений соответствует стольким же точкам эллипса, то сами эти положения сходны в том, что они располо­ жены на этом эллипсе. Таким образом, бла­

годаря тому же процессу, который дал нам описание, мы получили и данные для ин­ дукции по методу сходства. Принимая ряд наблюденных положений Земли за след­ ствия, а ее движения — за причину этих положений, мы найдем, что эти следствия, т. е. эти положения, сходны в том обстоя­ тельстве, что они расположены на эллип­ се. Отсюда мы заключаем, что и остальные следствия (т. е. ненаблюдавшиеся положе­ ния планеты) сходны в том же самом об­ стоятельстве и что закон движения Земли есть движение по эллипсу.

Таким образом, «связывание (или коллигация) фактов посредством гипотезы», или, как предпочитает выражаться д-р Юэль, «посредством понятий (conceptions)», есть не индукция, как он полагает, а один из вспомогательных для индукции про­ цессов. Всякая индукция предполагает, что мы предварительно сравнили надлежащее число отдельных случаев и установили, в каких обстоятельствах они сходны. «Свя­ зывание фактов» и есть не что иное, как этот предварительный процесс. Когда Кеп­

§ 1. Психологическое (metaphysical) ис­ следование природы и образования так на­ зываемых «отвлеченных идей» или, други­ ми словами, понятий, соответствующих в духе классам предметов и общим именам, не относится к логике, и наша задача не требует, чтобы мы останавливались здесь на этом исследовании. Нам важен лишь общепризнанный факт, что такие поня­ тия (inotions or conceptions) действительно существуют. Дух может представлять себе множество индивидуальных вещей как од­ ну совокупность, один класс; общие имена действительно вызывают в нашем уме не­ которые идеи, или умственные образы; без этого мы не могли бы употреблять имена с пониманием их значения. Образуется ли идея, вызываемая общим именем, из тех черт, в которых сходны все индивидуумы, означаемые данным именем, и больше ни из чего (как учили Локк, Броун и кон­ цептуалисты); или же это — идея той или другой отдельной вещи с ее индивидуаль­ ными свойствами, только сопровождаемая мыслью о том, что эти свойства не при­ сущи классу (как учат Беркли, Бэли2 и со­ временные номиналисты); или же (как до­ казывает м-р Джеймс Милль) идея класса есть идея собрания особей, относящихся к этому классу; или, наконец, она подхо­ дит иногда под одно, а иногда под другое из этих определений, смотря по случай­ ными обстоятельствам, — во всяком слу­ чае несомненно, что некоторая идея или умственный образ (mental conception) воз­ буждается в нашем духе всякий раз, как мы слышим общее имя или сами употреб­ ляем его с сознанием его значения. Эта идея, которую можно, если угодно, назвать «общей идеей», представляет в нашем ду­ хе весь класс вещей, к которому это имя приложимо, и всякий раз, как мы дума­ ем или рассуждаем об этом классе, мы

думаем или рассущаем именно посред­ ством такой идеи. И способность нашего духа произвольно обращать внимание на одну часть того, что в нем во всякий дан­ ный момент содержится, пренебрегая всем остальным, позволяет нам охранять наши рассуждения и заключения относительно классов от всех тех идей или умственных образов, которые в действительности (или, по крайней мере, как мы в этом уверены) не общи всему классу3.

Итак, существует то, что мы называем «общими понятиями», — такие понятия, при помощи которых мы можем мыслить общим образом. И когда мы из ряда явле­ ний составляем класс, т. е. когда мы срав­ ниваем их одно с другим, с целью устано­ вить, в чем они сходны, то в этом умствен­ ном процессе участвует некоторое общее понятие. А поскольку такое сравнение есть необходимая предварительная стадия ин­ дукции, постольку справедливо, что индук­ ция не может совершаться без общих по­ нятий.

§ 2. Но отсюда не следует, чтобы эти об­ щие понятия существовали в духе раньше сравнения. Нет такого психологического закона, чтобы, сравнивая вещи одну с дру­ гой и замечая их сходство, мы просто при­ знавали существующим во внешнем мире что-либо такое, что уже ранее было в на­ шем духе. Понятие пришло к нам перво­ начально в виде результата такого срав­ нения: оно было получено, говоря язы­ ком психологии (in metaphysical phrase),

посредством отвлечения от индивидуаль­ ных вещей. Эти вещи мы восприняли или о них думали, может быть, раньше; но воз­ можно также, что мы их воспринимаем или думаем о них и в этот самый момент. Когда Кеплер сравнил наблюденные места планеты Марс и нашел их сходными в том,