Sistema_logiki_sillogicheskoy_i_induktivnoy_Mill

§ 1. Классифицирование вещей, как мы уже неоднократно замечали в настоящем сочинении, неотделимо от акта называ­ ния, или придания вещам общих имен. Всякое название, соозначающее какое-ли­ бо свойство, этим самым разделяет все ве­ щи на два класса: на обладающие этим свойством и не обладающие им — иначе говоря, на такие, к которым это имя при­ ложимо в качестве сказуемого, и на такие, к которым его нельзя приложить. И такое деление будет делением не только действи­ тельно существующих или известных за су­ ществующие вещей, но и всех тех, которые могут быть открыты впоследствии или да­ же которые можно себе вообразить.

Относительно этого рода классифи­ кации нам нечего прибавить к сказанному выше. Но та классификация, которую нам еще надо рассмотреть, как некоторый осо­ бый духовный процесс, совершенно от­ лична от этой. В первой группировка пред­ метов и распределение их по классам пред­ ставляют лишь случайное следствие упо­ требления названий, приданных с некото­ рой другой целью: просто для обозначе­ ния тех или других качеств этих предме­ тов. Во второй группировка и распределе­ ние предметов составляют главную цель, а называние является лишь второстепен­ ной целью и не управляет первым, более важным процессом, а сознательно ставит­ ся в подчиненное к нему отношение.

С этой точки зрения классификация есть приспособление для наилучшего при­ ведения в порядок существующих в нашем духе идей о предметах: она является при­ чиной того, что идеи сопровождают одна другую или следуют одна за другой в таком порядке, который дает нам наибольшую власть над прежде приобретенным нами знанием и прямее всего ведет к приобре­ тению нового. С точки зрения этих целей

общая задача классификации может быть установлена так: заставить думать о вещах в таких группах, а об этих группах в таком порядке, чтобы эти группы и этот порядок всего скорее позволили нам припомнить и всего лучше утвердили бы в нашем уме их законы.

Такая классификация отличается от классификации в более широком смысле этого слова тем, что она относится лишь к действительно существующим, а не ко всем вообразимым предметам: цель ее со­ стоит в том, чтобы координировать, со­ подчинить в нашем уме только те пред­ меты, со свойствами которых мы действи­ тельно имели случай сами познакомиться. Но, с другой стороны, такая классифика­ ция охватывает все реально существующие предметы. Мы не сможем правильно обра­ зовать ни одного класса, если не поставим его в связь с тем или другим общим деле­ нием всей природы; мы не сможем уста­ новить того, в какую группу правильнее всего будет поместить тот или другой пред­ мет, если не рассмотрим всех разновидно­ стей действительно существующих пред­ метов (или, по крайней мере, всех, ко­ торые имеют какое-либо сходство с дан­ ным). Нельзя разумно образовать ни од­ ного семейства растений или животных, если не ввести его, как часть, в тот или другой систематический распорядок всех растений или животных; а такого обще­ го распорядка или распределения нельзя правильно установить, пока не установле­ но в точности место растений и живот­ ных в том или другом общем делении всех предметов природы.

§ 2. Нет ни одного свойства предметов, которого нельзя было бы, если угодно, принять за основание для классификации или умственной группировки этих пред­

пещи, обладающие очень большим сходством. Одним из самых серьезных прав нсякой классификации на научность яв­ ляется то, если она представляет собой н то же время и «естественную» класси­ фикацию — в сейчас разъясненном смыс­ ле этого слова. Действительно, доказатель­ ством научного характера классификации является число и важность тех свойств, которые можно утверждать относительно всех входящих в каждую группу предметов;

ате свойства, от которых зависит общий вид вещей, уже по этой причине важны,

акроме того, в большинстве случаев бы­ вают и многочисленны. Но как бы ни бы­ ло сильно это право на научность у вся­ кой классификации, построенной на осно­ вании общего сходства вещей, такое об­ щее сходство не является необходимым условием хорошей классификации, так как наиболее очевидные свойства вещей мо­ гут иметь лишь очень небольшое значе­ ние, сравнительно с другими, неочевидны­ ми. Большую нелепость Линнеевой клас­ сификации видели в том, что она поме­ щает фиалку рядом с дубом (чего, мимо­ ходом сказать, она вовсе не делает). Ко­ нечно, она разрывает естественные срод­ ства и ставит рядом вещи, столь же не­ сходные друг с другом, как дуб и фиалка. Но в этом (столь большом, по-видимому) несходстве между двумя растениями — не­ сходстве, делающем отношение их к од­ ному и тому же классу таким явным об­ разчиком плохой классификации, — люди научно не образованные обращают вни­ мание преимущественно только на раз­ личия в объеме и характере тканей этих растений; если бы мы стали искать такой классификации, в которой было бы всего меньше опасности подобных сближений, то нам пришлось бы вернуться к забы­ тому делению растений на деревья, кусты

итравы, которое, хотя и очень важно с точ­ ки зрения простого общего вида растений, однако (даже в сравнении со столь неболь­ шим и неочевидным различием, как разли­ чие между двусемянодольными и односе­ мянодольными растениями) соответствует до такой степени небольшому числу раз­ личий в других свойствах растений, что

основанная на нем классификация (не го­ воря уже о неясности границ классов) бу­ дет столь же искусственной и технической, как и Линнеева.

Таким образом, наши естественные группы часто должны основываться на не­ очевидных свойствах вещей, раз эти свой­ ства важнее очевидных. Но в таких слу­ чаях необходимо должно быть некоторое другое свойство или ряд свойств, которые были бы более заметны для наблюдате­ ля и сосуществовали бы в то же время со свойствами, на которых основана дан­ ная классификация, являясь их признака­ ми. Так, например, естественная класси­ фикация животных должна основываться преимущественно на их внутреннем стро­ ении; однако было бы странно, как заме­ чает О. Конт, если бы мы были в состоянии определить род и вид того или другого жи­ вотного, только предварительно убив его. На этом основании предпочтения среди зоологических классификаций заслужива­ ет, вероятно, классификация де Блэнвиля, основанная на различиях во внешних покровах животных2 — различиях, более точно, чем можно было бы предположить, соответствующих действительно важным различиям как в других частностях их ор­ ганизации, так и в образе жизни и истории развития животных.

Это сильнее всего другого показыва­ ет то, как обширно должно быть знание свойств предметов — для построения хо­ рошей классификации их. Одной из вы­ год такой классификации является то, что она привлекает внимание к тем свойствам, на которых она основана и которые (в том случае, если классификация хороша) слу­ жат признаками многих других, чем об­ легчает и открытие этих других свойств. Из этого видно, каким образом наше зна­ ние о вещах и классифицирование их вза­ имно и безгранично стремятся улучшать друг друга.

Мы сейчас сказали, что классифика­ ция предметов должна иметь в виду те из их свойств, которые служат показателями не просто наиболее многочисленных, но в то же время и наиболее важных при­ знаков. Что же значит здесь эта важность

признаков? — Она зависит от той цели, какая имеется в виду в каждом отдельном случае; а потому одни и те же предме­ ты могут с удобством допускать несколько различных классификаций. Каждая наука или искусство классифицируют вещи по тем их свойствам, которыми данная наука специально занимается или которые на­ до принять во внимание для того, чтобы достигнуть той или другой практической цели. Фермер не будет делить растений, как их делит ботаник, на двусемянодольные и односемянодольные, — он разделит их на полезные и сорные. Геолог делит ис­ копаемые остатки не так, как зоолог (т. е. на семейства, соответствующие теперь жи­ вущим видам), а на остатки палеозойской, мезозойской и третичной эпох, на лежа­ щие над каменным углем и под ним и т. д. Киты суть рыбы или не рыбы, смотря по той цели, с какой мы их рассматриваем. «Если мы говорим о внутреннем строении

ио физиологии этого животного, то мы не должны называть его рыбой, так как в этих отношениях оно сильно отличается от рыб; оно имеет теплую кровь и родит

икормит своих детенышей так же, как и живущие на суше млекопитающие. Тем не менее это не мешает нам называть кито­ ловство „рыбной ловлей“ (whale fishery), а это животное — „рыбой“ во всех случаях, связанных с ловлей китов, так как здесь от­ ношения определяются тем, что животное это живет в воде и ловится подобно тому, как ловятся рыбы; а потому иск, основан­ ный на том, что законы, говорящие о ры­ бах, неприложимы к китам, был бы немед­ ленно отвергнут всяким умным судьей»3.

Все эти классификации хороши — каж­ дая для целей своей специальной области науки или практики. Но когда мы изучаем предметы не для той или другой практи­ ческой цели, а для расширения наших по­ знаний относительно всех их свойств и от­ ношений, мы должны наиболее важными признаками считать те, которые (сами ли собой или своими следствиями) более все­ го способствуют обнаружению сходств меж­ ду данными вещами и отличий их от осталь­

ных вещей. Эти свойства придают состав­ ленному на их основании классу наиболее

резко выраженную индивидуальность, за­ нимают, так сказать, больше всего места

вих существовании и должны произвести наиболее сильное впечатление на зрителя, знающего все их свойства, но не заинте­ ресованного специально ни одним из них. Построенные на этом начале классы мож­ но с большим основанием, чем всякие дру­ гие, назвать естественными группами.

§3. Относительно этих групп д-р Юэль дает теорию, основанную на одной важной истине, — теорию, которую он выразил и иллюстрировал в некоторых отношениях очень удачно, хотя, как мне кажется, не вполне безошибочно. По обеим этим при­ чинам нам будет полезно привести его уче­ ние в его собственном изложении.

«Естественные группы устанавливают­ ся, — по теории д-ра Юэля4, — типом, а не определением». Это соображение объяс­ няет ту «неопределенность и нерешитель­ ность, которые мы часто видим в описани­ ях таких групп и которые должны казать­ ся столь странными и непоследовательны­ ми всякому, кто думает, что эти описания предполагают какое-либо более глубокое основание для сближений, чем просто про­ извольный выбор ботаника. Так, в семей­ стве розоцветных (family of rose-tree) семе-

нопочки очень редко бывают, говорят нам, прямостоячие, рыльца же обыкновенно бы­ вают простые. Спрашивается: какую поль­ зу могут принести такие неопределенные описания? На это отвечают, что они вве­ дены не с целью различения видов, а для описания семейства, и что из этого об­ щего описания становятся лучше извест­ ными все общие соотношения семенопочек и рыльц в целом семействе. Подоб­ ное же замечание можно сделать и относи­ тельно аномалий в каждой группе; анома­ лии встречаются столь часто, что Линней

всвоем Introduction to the Natural System

of Botany делает из них особый параграф в каждом семействе. Так, в число призна­ ков растений из семейства розоцветных (rosaceae) входит то, что листья у них оче­ редные и с прилистниками и что в их семенах нет белка; а между тем, у Lowea, одного из родов этого семейства, прилист­

ников нет, а в семенах другого, Neillia, есть белок. Это доказывает, как мы уже видели, что приведенная выше искусственная ха­ рактеристика (или диагноз, как ее называ­ ет м-р Линдлей) несовершенна. Она очень близко соответствует данной естественной группе, однако, не вполне; а потому в неко­ торых случаях этой характеристикой надо жертвовать в пользу общего естественного сродства.

Эти соображения о классах, определя­ емых признаками, которых нельзя выра­ зить в словах, — о предложениях, форму­ лирующих то, что встречается не во всех случаях, а лишь обыкновенно, — об от­ дельных предметах, включаемых в тот или другой класс, несмотря на то что они вы­ ходят за пределы его определения, — ве­ роятно удивят читателя. Они до такой сте­ пени противоречат многим из общепри­ нятых мнений относительно роли опреде­ лений и сущности научных предложений, что многим покажутся, вероятно, в высо­ кой степени нелогичными и нефилософ­ скими. Однако эти общепринятые воззре­ ния в значительной мере внушаются про­ сто тем обстоятельством, что мнения лю­ дей относительно общей природы и фор­ мы научных истин в сильной степени оп­ ределяются математическими и физико-ма- тематическими науками, между тем как ес­ тествознание (Natural History) до сих пор не имело времени и возможности оказать надлежащее влияние на привычки фило­ софского мышления. Кажущаяся неопре­ деленность и непоследовательность клас­ сификации и определений естествознания в еще гораздо большей степени отличает все остальные умозрения, кроме математи­ ческих; а потому те способы, при помощи которых в естествознании приближаются к точным различениям и общим истинам, будут достойны нашего внимания, хотя бы даже из-за того света, какой они бросают на лучшие способы исследования всякого рода истин.

Хотя в естественной группе предметов определение более уже не может быть по­ лезным в качестве руководящего начала, тем не менее это не делает класса совер­ шенно неопределенным, лишенным всяко­

го мерила, всего определяющего. Класс, хо­ тя и не ограничен точно, установлен твер­ до; он дан, хотя и не очерчен; он опре­ деляется не извне — линией, очерчиваю­ щей его объем, а изнутри — некоторым внутренним средоточием, — не тем, что класс строго исключает, а тем, что он пре­ имущественно обнимает, — не правилом, а примером. Коротко говоря, классом здесь руководит не определение, а тип.

Тип есть образец того или другого класса (например, того или другого рода или вида), рассматриваемый как преиму­ щественно обладающий отличительными признаками данного класса. Все виды, име­ ющие больше родства с этим типичным видом, чем с каким бы то ни было дру­ гим, образуют род и группируются вокруг этого вида, то более, то менее уклоняясь от него в различных направлениях. Таким образом, род может состоять, прежде всего, из нескольких видов, очень близко подхо­ дящих к типу и обладающих очевидным правом стоять рядом с ним, а затем также и из других видов, стоящих дальше от это­ го центрального узла, но все же связанных с ним, очевидно, более, чем со всяким дру­ гим. И даже если бы оказались такие ви­ ды, место которых сомнительно и которые, по-видимому, одинаково связаны с обои­ ми родовыми типами, то и это (как легко понять) не уничтожило бы действительно­ сти родовых групп — точно так же, как разбросанные по промежуточной равни­ не деревья не делают непонятным нашего заявления о двух отдельных лесах, расту­ щих на двух разъединенных этой равни­ ной холмах.

Итак, типическим видом среди видов каждого рода и типическим родом из чис­ ла родов каждого семейства будет тот, в ко­ тором наглядно и резко выражены все от­ личительные черты и свойства данного рода или семейства. Тип семейства ро­ зоцветных обладает очередными листья­ ми с прилистниками, не содержит белка, имеет иепрямостоячие семенопочки, про­ стые рыльца; но, кроме этих признаков, отличающих его от исключений и разно­ видностей его класса, этот тип обладает также чертами, делающими его предста­

соответствовали, где возможно, разрядам (хотя в большей части случаев никаких раз­ рядовых признаков нельзя бывает найти). При этом, правда, мы естественно и впол­ не основательно руководимся — по край­ ней мере, в большинстве случаев — сход­ ством с тем или другим типом. Мы обра­ зуем наши группы вокруг известных из­ бранных разрядов, каждый из которых яв­ ляется в некотором роде образчиком сво­ ей группы. Но хотя эти типы наводят нас на группы, однако я не могу думать, чтобы группа определялась, образовывалась ти­ пом, — чтобы, решая вопрос о том, при­ надлежит ли тот или другой вид к такой-то группе, мы обращались к типу, а не к от­ личительным признакам, — чтобы призна­ ков этих «нельзя было выразить в словах». Это утверждение несогласно с тем, что го­ ворит сам д-р Юэль относительно основ­ ного принципа классификации: а имен­ но, чтобы она делала «возможными общие утверждения». Действительно, если класс не обладает никакими общими признака­ ми, то какие же общие утверждения воз­ можны относительно него? Относительно класса нельзя было бы тогда сказать ниче­ го, кроме того, что все входящие в его со­ став предметы сходны между собой боль­ ше, чем с чем бы то ни было другим.

На самом деле, напротив, каждый род и семейство образуются в очевидном со­ отношении с известными отличительны­ ми чертами их и составляются, прежде всего и преимущественно, из видов, сход­ ных в обладании всеми этими признака­ ми. К этим видам присоединяются, в ка­ честве добавления, несколько (по большей части немного) других видов, обладающих почти всеми этими свойствами: одному из них недостает одного свойства, дру­ гому — другого и т.д. Будучи сходными

состальными видами данного рода почти в такой же степени, в какой те сходны друг

сдругом, эти виды не имеют такого же сходства ни с какой другой группой. Та­ ким образом, наше представление о клас­ се продолжает основываться на призна­ ках, и класс можно определить как сово­ купность тех вещей, которые либо облада­ ют данным рядом признаков, либо сходны

свещами, обладающими этими признака­ ми, больше, чем с какими-либо другими.

Да и это сходство не представляет со­ бой, конечно, какого-либо недоступного для анализа факта, каким является сход­ ство между ощущениями. Даже низшая сте­ пень сходства обусловливается обладани­ ем общими признаками. Все, что сходно

сродом Rosa больше, чем со всяким дру­

гим, сходно с ним потому, что облада­ ет большим количеством признаков, по­ хожих на этот род, чем на всякий дру­ гой. И нет никакой трудности указать, при помощи перечисления признаков, приро­ ду и степень сходства, строго необходи­ мого для того, чтобы включить в класс тот или другой предмет. Всегда есть не­ которое свойство, общее всем включен­ ным в класс вещам. Часто бывают и другие свойства, по отношению к которым неко­ торые из вещей (хотя они также включе­ ны в класс) представляют исключение. Од­ нако предметы, представляющие исключе­ ние по отношению к какому-либо одному признаку, оказываются сходными в дру­ гих признаках; сходство, которого недо­ стает в некоторых отдельных экземплярах, должно восполняться в других. Таким об­ разом, класс устанавливается на основа­ нии обладания всеми общими признака­ ми и большинством тех, из которых есть исключения. Если бы то или другое рас­ тение имело прямостоячие семенопочки, раздельные рыльца, содержало бы белок и не имело бы прилистников, то его, веро­ ятно, не отнесли бы к семейству розоцвет­ ных. Но у него может не хватить какогонибудь одного или более из присущих это­ му семейству признаков, — и все-таки его отнесут к этому семейству. Научная клас­ сификация лучше достигнет своих целей, если включит и его: ввиду того, что в сво­ их известных свойствах это растение так сходно с этим семейством, оно, вероятно, сходно с ним (более, чем со всяким дру­ гим) и в тех из своих свойств, которые еще не открыты.

Поэтому естественные группы не толь­ ко не менее всяких искусственных классов определяются признаками, но образуются именно ввиду и на основании признаков.

Однако при этом принимаются во внима­ ние не только признаки, безусловно об­ щие всем включаемым в группу предме­ там, но вся совокупность тех признаков, из которых все встречаются в большинстве этих предметов, а большинство — во всех. Вследствие этого наше понятие (concep­ tion) о классе — тот образ, которым этот класс представлен в нашем уме, — есть по­ нятие о некотором образце, обладающем всеми признаками данного класса, есте­ ственнее же всего о таком образце, ко­ торый, обладая всеми этими признаками в самой высокой степени, в какой они когда-либо встречаются, вследствие этого всего яснее и резче может указать нам, в чем состоят эти признаки. К этому-то ме­ рилу — не вместо определения, а в поясне­ ние его — мы обыкновенно и с удобством обращаемся, с целью определить, принад­ лежит ли тот или другой индивидуум или вид к данному классу или нет. В этом и со­ стоит, по моему мнению, та доля истины, какая содержится в учении о типах.

Сейчас мы увидим, что в тех случаях, когда классификация строится прямо в це­ лях того или другого специального индук­ тивного исследования, бывает не только желательно, но и необходимо (для выпол­ нения условий правильного индуктивного метода) установить некоторый типический вид или род: а именно, такой, который представлял бы исследуемое явление в его наиболее резкой степени. Но об этом мы скажем после. Теперь же для полноты уче­ ния о естественной группировке нам оста­ ется сказать несколько слов о тех принци­ пах, на которых должна быть основана со­ ответствующая такой группировке номен­ клатура.

§ 5. Научная номенклатура есть, как мы уже сказали, система названий естествен­ ных отделов. Эти названия, подобно дру­ гим именам классов, определяются пере­ числением отличительных признаков каж­ дого класса. Единственное (помимо этого) достоинство, каким может обладать такой ряд имен, будет состоять в том, чтобы эти имена уже самим способом своего образо­ вания давали возможно большее количе­

ство сведений: чтобы тому, кто знает дан­ ную вещь, они оказывали всю ту помощь, какую ему может оказать имя (напоминая то, что он знает), а тому, кто не знаком с ве­ щью, давали бы уже одним звуком своим все то знание, какое возможно в каждом данном случае.

Есть два способа придать имени раз­ ряда такое значение. Лучший (но, к со­ жалению, редко осуществимый) состоит в том, чтобы слово составить таким обра­ зом, чтобы оно самим складом своим ука­ зывало на те свойства, которые оно долж­ но соозначать. Имя разряда не соозначает, конечно, всех его свойств, так как свойства эти неисчислимы; оно соозначает лишь те из них, которых достаточно для отличения данного разряда и которые являются вер­ ными показателями всех остальных. Одна­ ко эта цель очень редко достигается одним или даже двумя или тремя свойствами. Для того чтобы отличить, например, обыкно­ венную маргаритку от всех остальных ви­ дов растений, потребовалось бы перечис­ ление многих признаков. Между тем имя, чтобы оно не было слишком громоздко для употребления, может указывать своей эти­ мологией или способом составления лишь очень небольшое число признаков. По­ этому возможность идеально совершенной номенклатуры ограничивается, вероятно, тем единственным случаем, в котором мы имеем счастье обладать чем-то близким к таковой, — номенклатурой элементар­ ной химии. Вещества (простые и слож­ ные), с которыми имеет дело химия, пред­ ставляют собой разряды и, как таковые, обладают неисчислимыми свойствами, от­ личающими каздый из них от остальных. Но у сложных веществ (простые не на­ столько, многочисленны, чтобы требовать систематической номенклатуры) есть од­ но свойство, само по себе достаточное для различения разрядов: это их химический состав; в то же время он является (за неко­ торыми, пока еще не вполне понятными, исключениями) надежным признаком всех остальных свойств сложного тела. Поэто­ му нужно было только так составить на­ звание каждого сложного тела, чтобы оно тотчас же указывало на его химический

состав: надо было каким-либо единообраз­ ным способом составить названия слож­ ных тел из названий входящих в их со­ став простых субстанций, или элементов. Это и сделали в высшей степени успеш­ но и искусно французские химики, хотя

иих номенклатура стала уже недостаточ­ ной для выражения наиболее сложных со­ единений, какие теперь известны хими­ кам. Единственное, чего они не выразили в своей номенклатуре, — это те пропор­ ции, в каких соединены элементы: однако после установления атомической теории даже и это оказалось возможным выразить при помощи некоторого простого приспо­ собления их фразеологии.

Когда, для надлежащего указания раз­ ряда, надо принять во внимание слиш­ ком много признаков, которых нельзя все выразить словопроизводством названия, и когда ни один из них не имеет такого пре­ обладающего значения, чтобы оправдать факт указания только его одного, — тогда мы можем прибегнуть к некоторому вспо­ могательному средству. Хотя мы не в состо­ янии указать отличительных свойств тако­ го разряда, мы можем указать его ближай­ шие естественные сродства, введя в его на­ звание имя ближайшей естественной груп­ пы, один из видов которой он составля­ ет. На этом принципе основана замеча­ тельная двойная номенклатура ботаники

изоологии. В этой номенклатуре назва­ ние каждого вида состоит из имени его рода или ближайшей высшей естествен­ ной группы и слова, отличающего данный вид. Последняя часть такого сложного име­ ни заимствуется иногда от той или другой особенности, которой этот вид отличает­ ся от других видов того же рода (Clema­ tis integrifolia, ломонос цельнолистый; Роtentilla alba, могучник белый; Viola palustris, фиалка болотная; Artemesia vulgaris,

чернобыльник обыкновенный), иногда от

какого-либо исторического обстоятельства

(Narcissus poetkus, нарцисс поэтов; Potentilla tormentilo, так как это растение было ранее известно под последним названием; по-русски «лапчатка», а также «узик» (Ехacum Candollii), так как впервые оно было открыто Декандолем), а иногда прибавле­

нием какого-либо чисто условного терми­ на (Thlaspi bursa pastoris, ярутка пасту­ шья сумка5, Ranunculus thorn, и т.п.). Ко­ торым именно из этих способов образо­ вана последняя часть сложного названия, это не важно, так как второе или, как его обычно называют, «видовое» имя может выражать (кроме особых случаев), самое большее, лишь очень малую часть соозна­ чения термина. Прибавляя к нему назва­ ние высшего рода, мы, насколько это в наших силах, исправляем невозможность составить имя так, чтобы оно выражало все отличительные признаки разряда. Во всяком случае, мы заставляем его выра­ жать признаки, общие всей той ближай­ шей естественной группе, в которую вхо­ дит данный разряд. Если бы эти призна­ ки оказались столь многочисленными или столь мало знакомыми, что потребовали бы дальнейшего применения того же са­ мого средства, мы могли бы взять, вместо двойной, тройную номенклатуру, употреб­ ляя не только имя рода, но и имя той бли­ жайшей, высшей над родом группы, кото­ рая обычно называется «семейством». Это и предложил для минералогической но­ менклатуры проф. Мос. «Составленные им названия были образованы не из двух, а из трех элементов, обозначавших вид, род и порядок; так, у него были такие виды, как ромбоидальный галоид извести, окта­ эдральный галоид фтора, призматический

галоид барита»6. Однако в ботанике и зоо­ логии — единственных науках, в которых этот общий принцип был до сих пор с успехом применен к построению номен­ клатуры, признана достаточной двойная номенклатура.

Этот принцип номенклатуры имеет не только ту выгоду, что придает названиям видов наибольшее количество самостоя­ тельного значения, какое только допуска­ ют обстоятельства случая; кроме этого, он отвечает еще дальнейшей цели: он чрезвы­ чайно экономизирует применение назва­ ний и предупреждает обременение памяти, которое без этого стало бы невыносимым. Когда названия видов становятся слишком многочисленными, делается, как замечает д-р Юэль7, безусловно необходимым дать