Sistema_logiki_sillogicheskoy_i_induktivnoy_Mill
.pdfантиподов считали непредставимыми, то гда как теперешний наш опыт доказыва ет, что они представимы. Но даже если допустить это возражение и признать не сомненною теоретическою истиной поло жение, что все непредставимое не может быть истинным, — и тогда эту истину нель зя будет ни в одном случае приложить на практике, так как, согласно сказанному выше, ни об одном предложении, не со стоящем из противоречащих друг другу терминов, нельзя утверждать, что оно не представимо. Антиподы были не фиктив но, а на самом деле немыслимыми для на ших предков; а между тем мы можем их себе представить. И подобно тому как гра ницы нашей способности представления
(power of conception) столь сильно расши рились под влиянием расширения нашего опыта и более разнообразного упражне ния нашего воображения, — так наши по томки могут найти совершенно мыслимы ми многие комбинации, немыслимые для нас. Как существа с ограниченным опытом, мы всегда и необходимо должны обладать ограниченною способностью представле ния (<conceptive powers); однако из этого никоим образом не следует, чтобы также ограничены были и возможности приро ды или даже то, что в ней действительно существует.
Немногим более полутора столетий то му назад считалось неопровержимой и не требующей никакого доказательства науч ной аксиомой, что «вещь не может дей ствовать там, где ее нет»8. Это положение служило картезианцам страшным оружием против теории тяготения, которую, по их утверждению, следовало отвергнуть уже с самого начала (in limine), как содержащую в себе столь очевидную нелепость: если бы принять теорию тяготения, то солн це не могло бы действовать на землю, не будучи на земле. Неудивительно, впрочем, что это возражение приводили против но вой астрономической системы привержен цы старой, если это ошибочное предполо жение обманывало даже и самого Ньюто на 9, который для отражения этого довода придумал некоторый тонкий эфир, выпол няющий пространство между солнцем и
землею и являющийся ближайшею при чиной факта тяготения. «Немыслимо, го ворит Ньютон в одном из своих писем к д-ру Бэнтли10, чтобы неодушевленная, гру бая материя могла действовать на другую материю без взаимного прикосновения или без посредства чего-либо нематериально го... Мысль о том, что тяготение присуще материи и неотделимо от нее (так, что од но тело может на расстоянии действовать на другое через пустоту, без посредства чего бы то ни было, посредством чего и через что его действие и сила могли бы пе редаваться от одного тела другому), пред ставляется мне такой нелепостью, что я не думаю, чтобы в нее мог когда-либо впасть человек, способный размышлять о фило софских предметах». Эту фразу следова ло бы вывесить в своем кабинете всякому ученому, который попытался бы объявить тот или другой факт невозможным на том основании, что он кажется ему немысли мым. В наше время представляется более соблазнительным столь же неправильное обратное положение, а именно: что при знаком отсутствия «способности правиль но рассуждать» служит признание какойлибо вообще нелепости в столь простой и естественной вещи. Теперь никго не чув ствует никакой трудности представить се бе тяготение, как и всякое другое свой ство, «присущим материи»; никго не видит ни малейшего облегчения для понимания тяготения в предположении эфира (хотя некоторые новейшие исследователи вво дят эфир в качестве объяснения тяготе ния); никго не считает вообще невероят ным, чтобы небесные тела действовали (и что они действуют) там, где они физически не присутствуют. Для нас действие тел друг на друга «без взаимного соприкосновения» не удивительнее их действия при сопри косновении; мы привыкли к обоим этим фактам и находим их одинаково необъ яснимыми, хотя в то же время одинаково легко вообразимыми. Ньютону же один из них казался естественным и несомненным, потому что его воображение свыклось с ним, а другой (на противоположных осно ваниях) представлялся слишком нелепым для того, чтобы ему можно было поверить.
После такого предостережения стран но со стороны кого бы то ни было без условное априорное доверие к предложе ниям вроде следующих: материя не мо жет мыслить; пространство или протяже ние безгранично; из ничего ничто не воз никает (ex nihilo nihil fit). Здесь не место обсуждать, истинны ли эти предложения или нет, а также и то, доступно ли для человеческих способностей решение этих вопросов. Но подобные учения столь же мало самоочевидны, как и аксиома древ них, что тело не может действовать там, где оно не находится, — аксиома, в ко торую в настоящее время не верит, ве роятно, ни один из образованных людей в Европе11. Материя не может мыслить...
Почему? — Потому, чтолш неможем пред ставить себе, чтобы мысль была связана с каким-либо распределением материаль ных частиц. Пространство бесконечно по тому, что мы не знали ни одной такой его части, за которою не было бы других ча стей, а потому и не можем представить себе абсолютного конца. Ex nihilo nihil fit потому, что мы никогда не знали ни одного физического продукта без того или друго го существовавшего прежде него физиче ского материала, а потому и не в состоя нии (или думаем, что мы не в состоянии) вообразить творение из ничего. Но сами по себе эти вещи, быть может, столь же мыслимы, как и взаимное притяжение тел без той или другой промежуточной среды, которое Ньютон считал слишком большою нелепостью для того, чтобы ее мог допу стить человек, способный к философскому мышлению. Однако даже и в том случае, если мы признаем то или другое сочетание непредставимым, и тогда все-таки, как нам известно, это может быть только одним из пределов нашего очень ограниченного ума, а не чем-либо существующим в самой природе.
Ни один писатель не усвоил себе раз бираемого нами сейчас заблуждения в большей степени и не выразил его в бо лее определенных терминах, чем Лейб ниц. На его взгляд, раз вещь (хотя бы она была и представима) необъяснима — она не может существовать в природе. Все
естественные явления, по мнению Лейб ница, должны допускать объяснение a pri ori. Единственные факты, которых нельзя никак объяснить, кроме как волей Бога, — это собственно так называемые «чудеса». «Я признаю, — говорит Лейбниц12, — что нельзя отрицать того, чего не понимает; но я прибавляю, что мы имеем право отри цать — по крайней мере, в природе (огаге naturel) — то, что абсолютно непредста вимо и необъяснимо. Я утверждаю также...
что способность представления у тварей
(la conception des creatures) не составляет меры божественного могущества, но что эта их способность (leur conceptivite ои force de concevoir) есть мерило могущества природы, так как все сообразное с есте ственным порядком может быть представ лено и понято тем или другим тварным существом».
Не довольствуясь положением, «что не может быть истинным ничто, чего мы не в состоянии себе представить», ученые часто еще более расширяли это учение, доказы вая, что даже из числа вещей, не впол не немыслимых, по всей вероятности, ис тинны те, которые мы всего легче можем себе представить. Долго считали аксиомой (да и теперь еще не вполне разуверились в этом положении), что природа всегда действует самыми простыми, т. е. наибо лее легко представимыми, средствами13. Значительное количество всех ошибок, ка кие были сделаны когда-либо в исследо вании законов природы, обусловливает ся мнением, что наиболее справедливым должно быть наиболее привычное объяс нение или предположение. Одним из са мых поучительных фактов в истории на уки является то упорство, с каким челове ческий ум держался убеждения, что небес ные тела должны двигаться по кругам или вращаться вследствие вращения сфер, — упорство, коренившееся только в простоте этих предположений, — хотя для соглаше ния их с фактами, все более и более им противоречившими, становилось необхо димым прибавлять сферу за сферою и круг за кругом, пока эти первоначально про стые предположения не стали почти не разрешимо сложными.
§ 4 . Перейдем теперь к другому априорно |
ного от них, отвлеченного или «всеобщего |
|
му заблуждению или естественному пред |
человека», «человека в себе». |
|
рассудку, связанному с первым и кореня |
|
Можно представить себе, какую пута |
щемуся, подобно первому, в стремлении |
ницу производили в философии воспитан |
|
предполагать точное соответствие между |
ные в этих привычках метафизики, когда |
|
законами духа и законами внешних по от |
они доходили до наиболее широких обоб |
|
ношению к духу вещей. Это заблуждение |
щений. Плохо приходилось от всякого ро |
|
может быть выражено в следующей общей |
да «вторых сущностей» (substantiae secun- |
|
форме: «все, о чем мы можем думать в от |
dae). Такие вторые сущности, как хо 5v и |
|
дельности, существует отдельно». Наиболее |
хо |
(сущее и единое), обозначавшие от |
замечательным проявлением этого пред |
дельные бытия, которые считали присущи |
|
рассудка является олицетворение отвлече |
ми всем вещам существующим или о кото |
|
ний. Человечество во все времена было |
рых говорилось как о чем-то едином, могли |
|
очень склонно заключать, что все, что име |
сделать непонятным всякое рассуждение |
|
ет отдельное имя, должно представлять со |
— особенно когда (на основании справед |
|
бой некоторую особую сущность, соответ |
ливого положения, что философия ищет |
|
ствующую этому имени. И о всякой слож |
общие истины) признали, что эти общие |
|
ной идее, какую составляет себе дух по |
субстанции, как неизменяющиеся, состав |
|
средством обработки своих представлений |
ляют единственный предмет науки, так как |
|
об отдельных .вещах, думали, что ей соот |
единичные субстанции, познаваемые чув |
|
ветствует некоторая внешняя, объективная |
ствами и находящиеся в непрерывном по |
|
реальность. Судьба, случай, природа, вре |
токе изменений, не могут быть предметом |
|
мя, пространство — все это считали в раз |
действительного знания14. Это-то непра |
|
ное время действительными существами, |
вильное понимание значения общих имен |
|
даже богами. Если тот анализ свойств, ко |
и составляет «мистицизм»15 (об этом тер |
|
торый произведен в Книге I настоящего |
мине больше писали и говорили, чем его |
|
сочинения, правилен, то названия свойств |
понимали). Как в Ведах, так и в сочинени |
|
и названия субстанций обозначают одни |
ях последователей Платона и у гегелианцев |
|
и те же ряды фактов или явлений: белизна |
мистицизм состоит именно в приписыва |
|
и белая вещь суть только различные обо |
нии объективного существования субъек |
|
значения (требующиеся условиями речи) |
тивным созданиям наших духовных спо |
|
одного и того же внешнего факта в раз |
собностей (идеям и чувствам), а также в |
|
личных отношениях. Однако это словес |
уверенности в том, что дух, возбуждая в са |
|
ное различение вызывало в старое вре |
мом себе и созерцая эти идеи — свои соб |
|
мя как у необразованных, так у ученых |
ственный произведения, может читать по |
|
людей разные понятия. Белизна была для |
ним все происходящее во внешнем мире. |
|
них некоторым бытием, присущим белому |
|
|
веществу. То же самое было и с другими |
§ 5. |
Продолжая перечень априорных за |
свойствами. И это доходило до того, что |
блуждений и стараясь расположить их по |
|
даже конкретные общие термины считали |
возможности в порядке их естественного |
|
названиями не неопределенного количе |
сродства, мы переходим теперь к друго |
|
ства единичных существ, а некоторого ро |
му заблуждению, также близко связанно |
|
да особых субстанций, называвшихся «все |
му с разобранным в § 3; оно стоит в та |
|
общими сущностями». На том основании, |
ком же отношении к одной разновидно |
|
что мы можем думать и говорить о челове |
сти этого последнего, в каком разобран |
|
ке вообще (т. е. обо всех людях, посколь |
ное в § 4 стоит к другой. Это заблуждение |
|
ку они обладают общими признаками ви |
также представляет природу подчиненною |
|
да), не относя наших мыслей ни к одному |
тем невозможностям, которые существуют |
|
отдельному человеку, предполагали суще |
для нашего ума; только оно не ограничи |
|
ствование «человека вообще» — не сово |
вается утверждением, что природа не мо |
|
купности отдельных личностей, а отлич |
жет произвести того, чего мы не в состо |
|
янии себе представить, а идет еще гораз до дальше. А именно, оно утверждает, что природа производит ту или другую вещь, - утверждает на том только основании, что мы не видим никакой причины, по чему бы она этой вещи не производила. Хотя в такой полной его формулировке это утверждение представляется нелепым, однако даже научные авторитеты призна ют его, доказывая a priori законы физиче ских явлений: явление должно следовать такому-то закону, потому что мы не видим оснований, почему бы оно должно было уклониться от этого закона скорее в одну сторону, чем в другую. Это положение на зывается «принципом достаточного осно
вания»16, и философы часто льстят себя надеждою установить при его помощи, не прибегая к опыту, наиболее общие истины опытного естествознания.
Возьмем, например, два из наиболее элементарных законов: закон инерции и первый закон движения. Закон инерции, гласящий, что находящееся в покое тело может начать двигаться, только подверг шись воздействию той или другой внеш ней силы, доказывают так: если бы тело двигалось без воздействия внешней силы, то оно должно было бы двигаться либо вверх, либо вниз, либо вперед, либо на зад и т. д.; но без действия внешней силы у него не может быть никакого основания
двигаться скорее вверх, чем вниз, или ско рее вниз, чем вверх, и т. д.; следовательно, оно вовсе не будет двигаться.
Это умозаключение я считаю совер шенно ошибочным (что доказал с боль шим остроумием и точностью мысли д-р Броун в своем рассуждении «о причине и следствии»). Мы заметили уже выше, что почти каждую ошибку можно отнести к нескольким классам заблуждений, различ ным образом пополняя опущенные ступе ни рассуждения. Настоящую ошибку мож но, по нашему мнению, подвести под pe titio principii. Она предполагает невозмож ность другого достаточного основания для движения тела в каком-либо одном на правлении, кроме той или другой внеш ней силы. Но как раз это-то и надо до казать. Почему таким образом не может
действовать какая-либо внутренняя сила, т. е. какой-либо закон собственной приро ды той или другой вещи? Раз вышеупо мянутые философы находят необходимым доказывать закон инерции, они не счита ют его, конечно, самоочевидным; а в таком случае они должны допустить, ранее вся кого доказательства, возможность движе ния тела под влиянием какого-либо внут реннего импульса. А раз это так, то поче му недопустимо предположение, что такой внутренний импульс естественно действу ет в том, а не другом определенном на правлении? Если бы самопроизвольность движения была законом материи, то поче му бы этому движению не происходить по направлению к солнцу, или к земле, или к зениту, или (как полагали древние) к не которому определенному месту во Вселен ной, особому для каждого рода вещества? Ведь нельзя же допустить, чтобы самопро извольное движение было вероятно само по себе и невероятно при предположении, что оно совершается в каком-либо опре деленном направлении.
Действительно, если бы кто вздумал утверждать, что все тела, будучи предо ставлеными самим себе, начнут двигать ся по прямой линии к Северному полюсу, он также мог бы доказать свое положе ние принципом достаточного основания. По какому праву принимают, что именно состояние покоя есть то, из которого тела не могут выйти без какой-либо особенной причины? Почему не движение и именно того, а не другого рода? Почему мы не мо жем сказать: естественным состоянием ло шади, предоставленной самой себе, будет иноходь, так как в противном случае ло шадь должна была бы либо бежать рысью или галопом, либо стоять на одном месте; а мы не знаем никаких оснований, поче му бы одно из этих состояний она должна была предпочесть другому? Если это назо вут неправильным применением «принци па достаточного основания», а то — пра вильным, то в этом будет скрываться мол чаливое предположение, что состояние по коя для лошади естественнее иноходи. Ес ли это значит, что лошадь, будучи предо ставленой самой себе, выберет покой, то
как раз это-то и надо доказать. Если же это означает что-либо другое, то только тот факт, что состояние покоя проще других, а потому должно, вероятно, преобладать в природе. Но это последнее допущение составляет один из уже рассмотренных на ми естественных предрассудков.
То же можно сказать и о первом законе движения: что тело, раз начавшее двигаться и предоставленное самому себе, будет про должать двигаться единообразно по прямой линии. Этот закон пытались доказать так: если бы тело двигалось не по прямой ли нии, то оно должно было бы уклонить ся либо вправо, либо влево, а между тем нет никаких оснований к тому, чтобы оно должно было уклониться скорее в одну сто рону, чем в другую... Однако кто может ра нее опыта сказать, есть ли такое основание или нет? Разве в природе всех или неко торых определенных классов) тел не мог ло бы лежать уклонение вправо или, если угодно, к востоку, к югу? Долго думали, что тела — по крайней мере, земные — облада ют естественным стремлением отклонять ся вниз, и против этого предположения нет и тени возражения — кроме того, что оно не истинно. Несостоятельность мни мого доказательства этого закона движе ния даже еще очевиднее (чем доказатель ства закона инерции), потому что оно со вершенно непоследовательно; оно прини мает, что продолжение движения в перво начальном направлении естественнее от клонения вправо или влево, но в то же время отрицает, чтобы одно из этих откло нений было естественнее другого. Все эти мечтания о возможности узнать, что имен но естественно и что неестественно, при помощи каких-либо других средств, кро ме опыта, совершенно тщетны. Действи тельным и единственным доказательством законов движения, как и всякого другого закона во Вселенной, является опыт; таким доказательством служит просто то, что ни какое другое предположение не объясняет явлений природы и не согласуется с ними.
Во все века геометры подавали больше всего поводов к обвинению их в том, что они пытаются доказать наиболее общие факты внешнего мира при помощи софи
стических умозаключений с целью избег нуть необходимости обращаться к свиде тельству чувств. Архимед, по словам проф. П лэфера17, некоторые из элементарных положений статики установил посредством такого умственного процесса, в котором он «не заимствует ни одного принципа из опыта, а приходит к своим заключениям всецело при помощи рассуждения a pri ori. Действительно, он принимает, что рав ные тела будут уравновешивать друг дру га на концах равноплечего рычага и что
вцилиндре или параллелепипеде из од нородного вещества точка равновесия бу дет совпадать с их центром. Однако это — не умозаключения из опыта, а, собственно говоря, заключения, выведенные из прин ципа достаточного основания». И до на стоящего времени лишь немногие геомет ры не сочтут гораздо более научным уста новить эти или какие-либо другие положе ния именно таким способом, чем основать свое доказательство на привычном опыте,
ккоторому было бы так удобно обратиться
врассматриваемом случае.
§ 6. Другой естественный предрассудок, бывший чрезвычайно распространенным и в значительной степени обусловивший те ошибки, в которые впали древние в сво их физических исследованиях, состоял в предположении, будто различия в природе должны соответствовать различиям, при нятым в популярном словоупотреблении: будто те явления, которые мы в обыден ном языке называем различными имена ми и относим к различным классам, долж ны и по своей природе быть различны ми и зависеть от различных причин. Этот предрассудок, имеющий, очевидно, одина ковое происхождение с разобранным вы ше, отмечает собой в частности наиболее раннюю стадию науки, когда эта последняя еще не сбросила с себя путь обыденной ре чи. Необычайная распространенность это го заблуждения среди греческих филосо фов объясняется, может быть, тем, что они по большей части не знали ни одного язы ка, кроме своего родного; поэтому их идеи следовали за случайными или произволь ными сочетаниями этого языка в гораздо
большей степени, чем это может быть у но |
вещь находится в другой. Он перечисляет |
вых народов (кроме, конечно, людей не |
многие из этих смыслов: мы говорим, что |
образованных). Грекам было чрезвычай |
часть находится или содержится в целом — |
но трудно различать такие вещи, которые |
так, как палец, например, в руке; далее, |
смешивал их язык, и соединять умствен |
что вид содержится в роде (как, например, |
но те, которые он различал; они лишь |
человек — в животном); что управление |
с трудом могли группировать естественные |
Грециею находится в руках царя, и т.д. |
предметы в какие бы то ни были классы, |
Он описывает и поясняет примерами еще |
кроме тех, которые им подсказывались хо |
много других смыслов, но наиболее пра |
дячей терминологией их родной страны, |
вильными признает тот, когда мы говорим, |
или, по крайней мере, не могли не вооб |
что та или другая вещь находится в сосу |
ражать одни только эти классы естествен |
де и вообще в том или другом месте (или |
ными, а все остальные — произвольными |
пространстве). Затем Аристотель исследу |
и искусственными. По этой причине на |
ет, что такое место (или пространство) |
учные исследования греческих философ |
и приходит к тому заключению, что „если |
ских школ и их средневековых последова |
вокруг одного тела есть другое, обнимаю |
телей представляют собой немного больше |
щее первое, то первое находится в про |
простого выделения и анализа понятий, |
странстве; а если такого тела нет, то не на |
связанных с терминами популярной речи. |
ходится". Тело двигается, когда оно пере |
Все эти мыслители думали, что, определяя |
меняет место; однако, прибавляет Аристо |
значение слов, они могут познакомиться |
тель, если в неподвижном сосуде находит |
и с фактами. «Они считали достоверным, |
ся вода, то частички воды все-таки могут |
говорит д-р Юэль, что философия должна |
двигаться, так как каждая из них заключе |
вытекать из тех отношений между поняти |
на в другой; таким образом, целое может |
ями, которые содержатся в строе обыден |
не менять места, а между тем его части бу |
ной речи, и они искали этой философии, |
дут менять свои места в круговом порядке. |
изучая такие понятия». В следующей главе |
Переходя затем к вопросу о пустоте, Ари |
своего сочинения д-р Ю эль18 так хорошо |
стотель, по обыкновению, изучает те раз |
разъясняет эту ошибку и приводит такие |
ные смыслы, в каких употребляется этот |
удачные примеры ее, что я возьму на себя |
термин, и, как на наиболее подходящем, |
смелость выписать оттуда довольно длин |
останавливается на следующем: пустота |
ную цитату. |
есть место без вещества, — не приходя, |
«Склонность искать начал, или прин |
однако, этим путем ни к какому полезному |
ципов, в популярном словоупотреблении, |
результату. |
можно заметить уже в очень ранний пе |
Подобным же образом по вопросу о |
риод. Так, примером ее может служить из |
механическом действии Аристотель гово |
речение, приписываемое Фалесу, родона |
рит так: „когда человек двигает камень, |
чальнику греческой философии. На вопро |
толкая его палкой, то мы говорим двояко: |
сы „какая вещь самая болыиаяТ1 он отве |
либо что человек двигает камень, либо что |
тил: trMecmo (т. е. пространство), так как |
палка двигает камень; последнее точнее". |
все остальные вещи содержатся в мире, |
Таким же образом греческие филосо |
а мир — в пространстве". УАристотеля этот |
фы старались, как известно, извлекать свои |
способ рассуждения доведен до крайности. |
положения из наиболее общих и отвлечен |
Обычным исходным пунктом его исследо |
ных понятий, какие они могли открыть: |
ваний является то, что в обычной речи |
например, из понятий о Вселенной, как |
мы говорим так-то и так-то. Так, когда ему |
о Едином или как о Многом. Они пыта |
приходится обсуждать вопрос о том, суще |
лись определить то, до какой степени мы |
ствует ли в какой-либо части Вселенной |
можем или должны сочетать с этими поня |
пустота, т. е. такое пространство, в кото |
тиями понятия о целом, о частях, о числе, |
ром нет ничего, то сначала он изучает то, |
пределах, о месте, о начале и конце, напол |
во скольких смыслах мы говорим, что одна |
ненном и пустом, о покое или движении, |
о причине и следствии и т. п. Анализ этих |
Склонность признавать между самими |
понятий с такой точки зрения занимает, |
предметами те же самые отношения, какие |
например, почти все сочинение Аристоте |
существуют между нашими идеями о них, |
ля De Coelo (О небе)». |
проявляется здесь в своем крайнем раз |
Особенного внимания заслуживает сле |
витии. Действительно, поясненный сейчас |
дующий параграф Юэля. «Другой способ |
приведенными примерами способ рассуж |
умозаключения, очень широко применяв |
дения признает — ни больше, ни меньше — |
шийся при этих попытках, представлял со |
как то, что настоящий способ познания са |
бою учение о противоположностях, со |
мой природы состоит в субъективном ее |
гласно которому прилагательные или су |
изучении (to study nature itself subjectively), |
ществительные, противополагаемые одно |
в наблюдении и анализе не фактов, а хо |
другому в обычном языке или в какой-ли |
дячих понятий (common notion) об этих |
бо рода отвлеченном способе представле |
фактах. |
ния, должны были указывать на какую- |
Можно было бы привести много дру |
нибудь основную противоположность в |
гих поразительных примеров склонности |
природе, которую стоило изучать. Так, Ари |
признавать, что вещи, помещенные, в ви |
стотель говорит, что пифагорейцы из про |
дах практических удобств, в различные |
тивоположностей, внушаемых числом, вы |
классы, должны быть во всех отношениях |
вели свои десять пар принципов: ограни |
различны. Таким был всеобщий и глубоко |
ченное и неограниченное, чет и нечет, |
укоренившийся предрассудок древности и |
единое и многое, правое и левое, муж |
средних веков, будто небесные и земные |
ское и женское, покой и движение, прямое |
явления должны быть существенно различ |
и кривое, свет и темноту, добро и зло, квад |
ны и никоим образом и ни в какой сте |
рат и продолговатый четыреугольник... Из |
пени не могут зависеть от одних и тех же |
такого же рода противоположностей и сам |
законов. Такого же рода был и тот пред |
Аристотель вывел свое учение о четырех |
рассудок, который оспаривал Бэкон и ко |
элементах и некоторые другие теории». |
торый гласил, будто человек не может с |
Втом же сочинении несколькими стра |
успехом подражать ни одному из произве |
ницами дальше приведен пример того, как |
дений природы: «Calorem solis et ignis toto |
древние пытались выводить законы при |
genere differre; ne scilicet homines putent se |
роды из добытых таким путем посылок. |
per opera ignis aliquid simili iis, quae in Natu- |
«Аристотель приходит к заключению, что |
ra fiunt, educere et formare posse» («Теплота |
пустоты не существует, при помощи следу |
солнца и огня совершенно различны по |
ющих аргументов: в пустоте не могло бы |
роду; поэтому, пусть люди не думают, что |
быть различия между верхом и низом, по |
они могут при помощи огня произвести |
тому что как не имеет никаких различий |
и образовать что-либо подобное произве |
ничто, так нет их и в лишении или отри |
дениям природы») и далее «compositionem |
цании, а пустота есть просто лишение или |
tantum opus hominis, mistionem vero opus |
отрицание вещества; следовательно, в пу |
solius Naturae esse: ne scilicet homines sper- |
стоте тела не могли бы двигаться вверх |
ent aliquam ex arte corporum naturalium |
и вниз — а такое движение лежит в их |
generationem et transformationem» («Только |
природе». «Легко заметить, — совершенно |
сопоставление есть дело человека, смеше |
справедливо прибавляет д-р Юэль, — что |
ние же — дело одной природы; пусть лю |
такой способ рассуждения ставит привыч |
ди не надеются произвести или преобра |
ные формы языка и привычные для ума |
зовать что-либо по образцу естественных |
сочетания терминов выше фактов; он ста |
тел»)19. Важное разграничение, проводив |
вит истину в зависимость от того, поло |
шееся в научных умозрениях древности |
жительны или отрицательны соответству |
между естественными и насильственными |
ющие термины и называем ли мы падение |
движениями (хотя оно и имело некоторые |
тел естественным». |
основания в самих явлениях), признава |
лось истинным, несомненно, в значитель |
новить, что не есть эта «форма» или при |
|
ной степени именно вследствие его согла |
чина — для того, чтобы этим путем найти, |
|
сия с этим предрассудком. |
что она есть. Но в том, что эта «форма» |
|
|
|
или причина одна, что она одна и та же |
§ 7. |
От основного заблуждения античных |
во всех теплых предметах, он так же мало |
исследователей мы переходим, по есте |
сомневался, как другие люди не сомнева |
|
ственной ассоциации, к (вероятно) не ме |
ются в существовании в каждом отдельном |
|
нее основной ошибке их великого против |
случае той или другой причины 20. При на |
|
ника и преемника — Бэкона. Философы |
стоящем состоянии знания нет необходи |
|
удивлялись тому, что та разработанная си |
мости (даже если бы мы не рассмотрели |
|
стема индуктивной логики, над создани |
уже с такой подробностью этого вопроса) |
|
ем которой трудился этот необыкновен |
указывать, до какой степени это предполо |
|
ный человек, принесла позднейшим ис |
жение далеко от истины. Для Бэкона осо |
|
следователям так мало непосредственной |
бенным несчастьем было то, что, впав в эту |
|
пользы. Как теорию они признавали эту |
ошибку, он сосредоточился почти исклю |
|
систему только в немногих ее общих по |
чительно на таких исследованиях, в кото |
|
ложениях, и на практике, в действительных |
рых она особенно пагубна, а именно: на |
|
исследованиях, она не привела ни к одно |
исследованиях относительно причин чув |
|
му важному научному открытию. Хотя этот |
ственных качеств предметов. Действитель |
|
факт отмечали нередко, однако он вряд ли |
но, хотя это предположение во всех случа |
|
получил сколько-нибудь удовлетворитель |
ях неосновательно, однако оно особенно |
|
ное объяснение: многие мыслители ско |
ошибочно именно относительно чувствен |
|
рее |
соглашались признать бесполезность |
ных качеств. Едва ли хотя бы для одного из |
всяких правил индукции, чем предполо |
них можно указать какую-либо одну при |
|
жить, что правила Бэкона были основаны |
чину, какой-либо один ряд неизменных |
|
на |
недостаточном анализе индуктивного |
условий. Соединения таких качеств друг с |
процесса. Тем не менее справедливо как |
другом образуют отличительные признаки |
|
раз это последнее, и мы в этом убедимся, |
«естественных разрядов», для которых, как |
|
как только заметим, что Бэкон просмотрел |
уже было отмечено, оказалось невозмож |
|
факт «множественности причин». Во всех |
ным указать какой бы то ни было закон. |
|
его |
правилах безмолвно подразумевается |
Таким образом, Бэкон искал несуществую |
утверждение, что никакое явление не мо |
щего. Явления, для которых он подыскивал |
|
жет возникнуть более, чем от одной при |
одну причину, чаще всего вовсе не имеют |
|
чины, — утверждение, совершенно проти |
причины 21; а если и обусловлены причин |
|
воречащее всему, что мы знаем о природе. |
но, то зависят (насколько это обнаружено |
|
|
Действительно, когда Бэкон исследует |
до сих пор) от неопределенного множе |
то, что он называет формою теплого и хо |
ства причин. |
|
лодного, тяжелого илегкого, сухого и влаж |
И об эту скалу должен разбиться вся |
|
ного (forma calidi aut frigidi, gravis aut levis, |
кий, на чей взгляд первой и основной про |
|
sicci aut humidi) и т. п., он ни на мгновение |
блемой науки является скорее установле |
|
не сомневается в существовании некото |
ние причин данных действий, чем дей |
|
рой одной вещи, некоторого неизменного |
ствий данных причин. Мы уже показали |
|
условия или ряда условий, имеющегося на |
(гл. VII кн. III, §4), насколько значительнее |
|
лицо во всех случаях теплоты, холода и |
те ресурсы, которыми обладает наука для |
|
других исследуемых им явлений. По его |
выполнения последней из этих задач; дей |
|
мнению, единственная трудность состоит |
ствительно, только эту проблему мы можем |
|
в том, чтобы найти, в чем состоит эта |
осветить прямым светом эксперименталь |
|
форма; соответственно такому взгляду? он |
ного исследования, тогда как возможность |
|
и старается (посредством процесса «эли |
для нас искусственно произвести то или |
|
минации», т. е. выделения или исключения |
другое следствие требует предварительно |
|
при помощи отрицательных случаев) уста |
го знания, по крайней мере, одной из его |
|
причин. В самом деле, причины действий |
весть, глину. А раз мы были бы в состо |
|
мы открываем по большей части благо |
янии выполнить это относительно каждо |
|
даря тому, что мы предварительно откры |
го из существенных свойств драгоценных |
|
ли действия причин, и даже самое выда |
металлов, мы могли бы всякую другую суб |
|
ющееся искусство в приискивании «пере |
станцию обратить в золото. И раз эти по |
|
крестных инстанций» для выполнения пер |
сылки были допущены, возможность та |
|
вой из этих задач может, как это и бы |
кого превращения уже не казалась чем-то |
|
ло с физическими исследованиями Бэкона, |
превышающим действительные силы че |
|
не привести ни к какому результату. Что же |
ловека; ведь ежедневный опыт показывал, |
|
заставило даже Бэкона, этого поборника |
что почти каждое из отличительных чув |
|
эксперимента, предпочесть прямой спо |
ственных свойств любого предмета — его |
|
соб исследования (хотя в нем имеет ме |
твердость, цвет, вкус, запах, форму — мож |
|
сто лишь простое наблюдение) непрямому, |
но совершенно видоизменить огнем, во |
|
в котором одном возможен эксперимент? |
дою или какими-либо другими химически |
|
Не горячее ли желание его приобрести |
ми деятелями. А так как таким образом ка |
|
для блага человечества способность про |
залось, что в человеческой власти произ |
|
изводить практически важные для челове |
водить или уничтожать «формы» всех этих |
|
ческой жизни действия — желание, сделав |
качеств, то превращение субстанции пред |
|
шее его нетерпеливым и помешавшее ему |
ставлялось не только отвлеченно возмож |
|
идти к этой цели обходным путем? Или |
ным, но и не безнадежным в практическом |
|
даже и Бэкон не вполне освободился от |
применении22. |
|
убеждения древних, будто единственным |
Этому предрассудку, всеобщему в древ |
|
предметом философии является «познание |
нем мире, — предрассудку, который и на |
|
причин вещей» (rerum cognoscere causas), |
Бэкона влиял до такой степени сильно, что |
|
что изучение действий вещей есть дело |
проник и исказил всю практическую часть |
|
рабских и механических искусств?.. |
его системы логики, мы можем с полным |
|
Здесь нелишне отметить тот факт, что |
основанием отвести видное место в ряду |
|
как, с одной стороны (вследствие неспра |
рассматриваемых нами теперь заблуждений. |
|
ведливого презрения к механической де |
|
|
ятельности), пренебрегли единственным |
§ 8. |
Остается еще одно априорное заблу |
действительным способом разработки тео |
ждение, один естественный предрассудок, |
|
ретических наук, так возникшие отсюда |
укоренившийся, может быть, более всех |
|
ошибочные теоретические воззрения при |
выше нами перечисленных. Это заблужде |
|
дали, в свою очередь, ложное направление |
ние нераздельно царило не в одном толь |
|
и тем практическим механическим заняти |
ко древнем мире; оно и до сих пор по |
|
ям, которые еще пользовались признанием |
чти безраздельно господствует над многи |
|
в ту эпоху. А именно, всеобщее в древности |
ми из наиболее развитых умов, и неко |
|
и в Средние века мнение о существовании |
торые из самых замечательных примеров, |
|
начал тепла и холода, сухости и влажности |
которыми я считаю необходимым пояс |
|
и т. п. вело прямо к вере в алхимию, в воз |
нить ею, взяты у новейших мыслителей. |
|
можность превращения субстанций, пере |
Заблуждение это состоит в утверждении, |
|
хода их из одного «естественного разряда» |
будто |
условия явления должны походить |
в другой. Действительно, почему, при этом |
(или, по крайней мере, вероятно походят) |
|
воззрении, нельзя было делать золото? Ес |
на само это явление. |
|
ли каждое из отличительных свойств зо |
Мы уже замечали, что заблуждение ча |
|
лота имеет свою «форму», свою сущность, |
сто бывает возможно отнести к несколь |
|
свой ряд условий, то стоило бы нам най |
ким классам. Так и этот предрассудок мож |
|
ти эти условия и получить возможность |
но было бы, без большой погрешности, |
|
их производить, — и мы могли бы на |
отнести к «ошибкам в обобщении», так |
|
лагать каждое данное свойство на всякую |
как здесь опыт до известной степени под |
|
другую субстанцию: на дерево, железо, из |
тверждает предположение. Действительно, |
|
причина во многих случаях походит на |
ладавших действительным или кажущимся |
|||||||||||
свое действие: подобное производит по |
сходством с той целью, какая имелась в |
|||||||||||
добное. Многие явления прямо обнаружи |
виду в данном случае. Так, например, если |
|||||||||||
вают стремление либо бесконечно продол |
нужно было (как в Овидиевой Медее) вол |
|||||||||||
жать свое собственное существование, ли |
шебное средство для долгой жизни, наби |
|||||||||||
бо порождать другие явления, сходные с |
рали всех долго живущих (или считавших |
|||||||||||
ними самими. Не говоря уже о формах, |
ся таковыми) животных и делали из них |
|||||||||||
действительно снимаемых одна с другой |
отвар — |
|
|
|
|
|
|
|
||||
(как, например, в случаях с оттисками на |
...............................................................пес defuit illic |
|||||||||||
воске и т. п., где сам закон явления состо |
||||||||||||
Squamea Cinyphii tenuis membrana chelydri |
||||||||||||
ит именно в совершенном сходстве между |
||||||||||||
Vivacisque jecur cervi: quibus insuper addit |
||||||||||||
явлением и его причиною), — всякое дви |
Ora caputque novem cornicis saecula passae23. |
|||||||||||
жение стремится продолжать само себя, и |
Подобное же воззрение выразилось |
|||||||||||
притом именно с той же самой скоростью |
||||||||||||
и в знаменитой медицинской теории, из |
||||||||||||
и в том же самом направлении. Мало того, |
||||||||||||
вестной |
под |
названием |
«учения |
о |
сигна |
|||||||
движение одного тела стремится заставить |
||||||||||||
турах». |
Это |
учение, |
как |
говорит д-р Па |
||||||||
двигаться другие тела, что и является в |
||||||||||||
рис, |
«есть не более |
и не менее, |
как вера |
|||||||||
действительности наиболее обычным спо |
||||||||||||
в то, |
что всякое |
естественное |
вещество, |
|||||||||
собом возникновения движений тел. |
Едва |
|||||||||||
обладающее каким бы то ни было меди |
||||||||||||
ли надо упоминать здесь о заражении, |
бро |
|||||||||||
цинским действием, |
указывает теми или |
|||||||||||
жении и тому подобных процессах, а так |
||||||||||||
другими очевидными и хорошо заметны |
||||||||||||
же о явлениях роста или увеличения за |
||||||||||||
ми внешними признаками своими ту бо |
||||||||||||
родыша, обладающего меньшими размера |
||||||||||||
лезнь, против которой оно действительно, |
||||||||||||
ми, но представляющего сходство с вполне |
||||||||||||
или ту |
цель, для |
которой |
его надо упо |
|||||||||
развитым существом: так именно развива |
||||||||||||
треблять»24. Это |
внешнее |
свойство |
пред |
|||||||||
ются из зародышей растения и животные, |
||||||||||||
ставляет собой по большей части |
какое- |
|||||||||||
причем сам зародыш происходит от друго |
||||||||||||
нибудь сходство (действительное или фан |
||||||||||||
го растения или животного того же самого |
||||||||||||
тастическое) |
либо с тем действием, |
какое |
||||||||||
«разряда». Далее, мысли, или воспроизве |
||||||||||||
данное вещество, как предполагается, про |
||||||||||||
дения (reminiscences), представляющие со |
||||||||||||
бой следствия наших прежних ощущений, |
изводить, либо с тем явлением, |
на |
кото |
|||||||||
рое это вещество, как полагают, |
оказывает |
|||||||||||
также похожи на эти ощущения; чувство |
||||||||||||
влияние. «Так, легкие лисицы должны бы |
||||||||||||
вания производят сходные чувствования, |
||||||||||||
благодаря симпатии; поступки вызывают |
ли быть специфическим средством от уду |
|||||||||||
сходные поступки, посредством непроиз |
шья, так как это животное замечательно |
|||||||||||
вольного или произвольного подражания. |
по силе своего дыхания. Куркума (желтый |
|||||||||||
И нет ничего удивительного в том, что |
имбирь, Turmericus) обладает ярким и бле |
|||||||||||
при стольких утвердительных показаниях |
стящим желтым цветом, а потому должна |
|||||||||||
естественно возникло предположение, что |
была иметь способность излечивать жел |
|||||||||||
причины необходимо должны походить на |
туху. Точно таким же образом головки ма |
|||||||||||
свои следствия и что каждое явление мо |
ка должны были облегчать головные боли, |
|||||||||||
жет быть произведено только чем-либо с |
грибы-пластиночники (Agaricus) |
— болез |
||||||||||
ним сходным. |
|
ни мочевого пузыря, сладкая трость (дивий |
||||||||||
Именно этот ошибочный принцип |
мед, Cassiafistula) — поражения кишок, ко- |
|||||||||||
обычно руководил людьми в их фанта |
корник (змеиный корень, Aristolochia) — |
|||||||||||
стических попытках повлиять на порядок |
страдания матки; гладкая, как бы полиро |
|||||||||||
природы такими средствами, выбор ко |
ванная поверхность и твердость, подобная |
|||||||||||
торых подсказывался не предыдущим на |
твердости камня, — признаки, столь рез |
|||||||||||
блюдением и опытом, а какой-либо до |
ко характеризующие семена воробейни |
|||||||||||
гадкой. Догадка почти всегда останавли |
ка (Lithospermum officinale), — считали на |
|||||||||||
валась на тех или других предметах, об |
дежным |
признаком |
их |
действительности |
||||||||