Клейберг Ю.А. Девиантология Кн. 2. Т. 2

81

относительно своей способности решить поставленную задачу. Эта методика может быть интерпретирована как методика измерения поведенческой самооценки – выраженной в действии убежденности субъекта в том, что он справится со стоящей перед ним задачей. Кроме этих измерений использовалась оценка испытуемых экспертами с точки зрения сравнения их потенциала развития и места среди экспериментальной выборки.

Измерение уровня детализированности личностной идентично-

сти. Исходя из теоретического концепта личностной идентичности как совокупности отличительных личностных черт испытуемым -за давался ряд вопросов об их личностных качествах. Анализировались как количественные, так и качественные характеристики ответов.

Исследование характеристик социальной идентичности. Послед-

няя операционализировалась через называемые испытуемыми группы членства и идентификации, по отношению к которым они переживали отношение причастности(«мы – отношение») или отвержения («они – отношение»).

Исследование жизненных ценностей. Исследование ценностей испытуемых предполагает решение проблемы взвешивания традиционно применяемых списков ценностей по их реальной значимости для субъекта. Интегральная субъективная ценность, которая может быть априорно предположена у испытуемых независимо от содержательной структуры их частных ценностей, была сформулирована как «успех в жизни», а ее противоположность (исходя из специфики контингента испытуемых) – как «жизненный неуспех (провал)». Ценность остальных факторов и жизненных обстоятельств наделялась испытуемыми субъективной значимостью соотносительно с этими двумя полюсами. Ранжированные ряды значимых для достижения жизненного успеха (или избегания неуспеха) факторов сравнивались по выборкам как количественно, так и содержательно.

Исследование уровня и содержания представлений о будущем.

Один из личностных регуляторов наиболее сложных форм активности предположительно должен различаться у девиантных и правопослушных подростков и юношей. Зафиксированный в интервью образ будущего и его отдельные характеристики дали материал для качественного и количественного сравнения экспериментальных выборок по параметрам: граница будущего, сфера будущего, уровни про-

82

екта будущего, образ «Я в будущем», наличие оформленной цели, способ задания цели, наличие и реальность средств достижения цели.

Статистическая проверка гипотез. Для установления статисти-

ческой значимости различии между выборками использовался критерий углового преобразования Фишера.

Результаты исследования. Исходя из пониманияличностной идентичности как совокупности осознаваемых личностью ее качеств, черт и характеристик, делающих ее отличной от других людей и позволяющей переживать себя как особого человека, испытуемых просили назвать несколько их ценных качеств или свойств, которые отличают их от других людей. Рассматривалось число называемых качеств и их содержание. Анализ эмпирических данных показал, что в характеристиках личностной идентичности(как структурных, так и содержательных) значимых различий между выборками правопослушных и девиантных юношей нет: количество старшеклассников, оказавшихся способными выделить свои отличительные черты, – 84 %, воспитанников колонии – 78 % (φ* эмпирическое = 0,848, различия незначимы), среднее число называемых в описании отличительных личностных качеств у старшеклассников – 3,15, у воспитанников колонии – 3,22 (различия статистически незначимы). Содержательно личностная идентичность презентируется ими через описания себя как эффективных субъектов активности, интеллектуальных качеств, … субъектов успешного общения, … субъектов межличностных отношений. Различия в частоте по группам описании между выборками статистически незначимы. И правопослушные старшеклассники, и воспитанники колонии сходным образом переживают собственную личностную идентичность по отношению к окружающим людям.

Социальная идентичность личности определяется теми группами, по отношению к которым она может сказать«мы». Нами исследовалась как позитивная, так и негативная социальная идентификация испытуемых. Для воспитанников колонии позитивная социальная идентификация более затруднительна: только 57 % из них определяют группы причастности, против 82 % определенной социальной идентичности в выборке старшеклассников (φ* эмпирическое = 3,03, различия значимы при p ≤ 0,01). Идентификация происходит с разными типами групп. Для старшеклассников это преимущественно реальные группы на основе комплекса чувств межличностной симпатии(47 % групп идентификации), для воспитанников колонии– виртуальные

83

группы на основе абстрактной идентификации с человечеством (50 % групп идентификации), а на втором месте– реальные группы на основе межличностной симпатии, т.е. друзья (33 %). Социальная идентичность значительной части девиантных юношей оказывается размытой. Они изолированы от общества не только в физическом смысле, но и в психологическом. Это отсутствие чувства принадлежности к определенной группе и, возможно, востребованности со стороны этой группы является одним из деморализующих факторов. Играет ли роль в таком переживании своей социальной идентичности нахождение в местах лишения свободы и нарушение межличностных связей? Вполне воз-

можно, поскольку социальная идентичность выступает как результат актуальной самокатегоризации субъекта в мире, а исключение, пусть и временное, из социальной жизни легко переживается как позиция.

Если говорить об основаниях, по которым юноши выделяют группы идентификации как«свои», то здесь открывается еще одно обстоятельство. Возможные основания для близости людей могут основываться на отношениях разного вида. Это могут быть отношения дружбы и симпатии в микросоциальной группе, это может быть сходство интересов или занятий, используемых для структурирования времени, это могут быть традиционные отношения семейных связей. Иерархия отношений такого рода не проработана, однако можно предложить возможное ее основание. Это размер группы и ее ресурсность как социального субъекта, которая может быть создана и сохранена как общность отношением определенного вида. Максимально сильное в этом аспекте отношение, на котором основывается человеческая солидарность, практически не имеющая ограничении в охвате, – это общность позиции и интересов в мире, результирующаяся в общую судьбу. Этот уровень отношений лежит в основе социальной ответственности и демократического общества. В экспериментальных выборках присутствует определенная часть испытуемых, выделяющих как основание для групп идентификации именно общность интересов и совместность действий. Но она сравнительно невелика (15,2 % воспитанников колонии, 20,0 % старшеклассников, различия по этому показателю между выборками статистически незначимы: φ* эмпирическое = 0,727), а следовательно, способность к социально конструктивным действиям, основанным на солидарности, в целом по выборке невелика.

84

Но в целом воспитанники колонии заявляют для идентификации себя с группой гораздо более индивидуалистические основания, чем те, что демонстрируют старшеклассники.

Важной характеристикой личности является объекты ееотрицательной идентификации, т.е. группы, которым себя субъект противопоставляет. Рядом с «мы», а часто и раньше, появляется «не мы», отрицание своей принадлежности к некоторым группам, негативная отличительность личности. Практически все испытуемые легко указывают на группы негативной идентификации, но есть отчетливо дифференцирующий экспериментальные выборки показатель: старшеклассники чаще (58 %) указывают в данном качестве группы с негативными особенностями социального поведения, воспитанники колонии делали это вдвое реже (23,8 %). Различия значимы при p ≤ 0,01, φ* эмпирическое = 4,22. Но при этом у воспитанников колонии -за метно чаще в качестве группы негативной идентичности выступают (в разных формулировках) другие люди как таковые(61,9 % против 29,3 % у старшеклассников, различия значимы при p ≤ 0,01, φ* эмпирическое = 3,85). Такая отстраненность от людей, характерная для изолированной и лишенной социальных связей личности, представляется индикатором опасного психологического и духовного состояния воспитанников колонии. Трудно говорить о том, что воспитанники ко-

лонии, выведенные в силу совершенных ими ошибок за переделы жизни большинства общества, получают действенную психологическую или педагогическую поддержку для возвращения к нормальной жизни. Но почти треть старшеклассников (29,3 %), переживающих отчужденность от людей «вообще», тоже не может не настораживать.

Одним из важнейших личностных регулятивных механизмов вы-

ступают представления личности о будущем, в частности, о желае-

мом и избегаемом будущем. Исследования Х. Маркус о возможных селф, А. А. Кроника, Р. Р. Ахмерова о жизненном пути личности, К. А. Абульхановой о жизненном времени личности обозначили проблему места представлений о будущем в организации жизни человека. Можно предполагать, что операционально выстроенный образ будущего (проект будущего) участвует в регуляции жизни человека как один из наиболее мощных личностных факторов. Следовало бы ожидать, что по этому показателю девиантные подростки и юноши будут отличаться от законопослушных сверстников из общеобразовательных школ. Такие отличия действительно имеют место, но в несколько

85

неожиданном направлении. Школьники чаще (44,7 %) не структурируют будущее и не устанавливают для него определенные временные границы, чем воспитанники колонии (14,3 %).

Жизненные проекты, привязанные к определенному сроку и обладающие поэтому большей конкретностью и большей регулятивной силой, также чаще предъявлялись юношами, находящимися в колонии.

б) как указание на ожидаемую в будущем включенность в деятельность или в социальные / межличностные отношения, т.е. на позицию или роль. По этому показателю экспериментальные выборки дифференцировались отчетливо.

Старшеклассники существенно чаще представляют свое будущее в категориях внутренних состояний, для воспитанников колонии, напротив, характерно представление будущего в терминах отношений, ролей или позиций (φ* эмпирическое = 2,73, различия статистически значимы при p ≤ 0,01). И в этом показателе представления о будущем воспитанников колонии оказываются более операционализированными и, следовательно, более действенными личностными регуляторами, чем представления старшеклассников.

Предполагалось, что важной характеристикой представления о будущем как регуляторе поведения может выступать степеньреалистичности целей. Критерий реалистичности – развернутый субъектом путь к достижению цели, адекватный с точки зрения актуальных общественных механизмов.

Эмпирические данные характеризуют находящихся в колонии юношей как обладающих более адекватными по психологическим критериям представлениями о будущем. Так, личная цель в будущем отсутствует у 53,1 % старшеклассников и только у 14,3 % воспитанников колонии. Реалистичные личные цели предъявили40,6 % старшеклассников и 82,1 % воспитанников колонии. Старшеклассники существенно чаще не могут назвать целей, которые регулировали бы их жизненные проекты, а когда они их называют, то способы их достижения для них неочевидны и, скорее всего, вообще не актуальны. Такие представления о будущем не являются эффективным регулятивным механизмом.

Формальных характеристик для описания будущего недостаточно, если мы хотим работать с закономерностями, позволяющими пред-

86

сказывать что-либо в поведении конкретного человека. Таким образом, нам необходимо отнестись к содержанию проектов будущего. Если в выборке воспитанников колонии изъять тему, связанную с освобождением, поскольку она, во-первых, задана «особостью» их жизненной ситуации, а во-вторых, не имеет содержательного раскрытия (позиционирована просто как «новая жизнь»), то проекты будущего вполне могу быть сопоставлены.

Основное различие заключается в совершенно частном характере будущего для воспитанников колонии. Их будущее сосредоточено вокруг близкого круга родственников и близких, а далее и своей семьи. Развитие жизни заключается в утверждении себя в работе и достижении благосостояния прежде всего для себя и своей семьи. Первые три позиции в ранжированном списке у них занимают: семья и близкие; работа; благосостояние. Совокупно они покрывают собой 58,6 % упомянутых в данной группе смысловых единиц.

Старшеклассники общеобразовательных школ существенно ориентированы на широкий круг задач и контекст, включающие в себя будущее большой социальной общности, обозначаемой как Россия. Первые три позиции в их ранжированном списке занимают: судьба России; работа и карьера; семья и близкие. Совокупно они охватывают 64,6 % упомянутых в данной группе смысловых единиц.

Будущее выступает перед молодыми людьми как проект в том случае, если они занимают по отношению к нему позицию субъекта. Если же субъектность юноши снижена, то он воспринимает будущее как процесс, по отношению к которому он выступает в роли либо наблюдателя, либо объекта, полностью зависящего от сил, характер и направленность которых он не понимает и на которые не может повлиять.

Интервью старшеклассников вместе с тем содержат и проекты будущего, которое наступает само, без определения человеком своего места в нем. Это будущее, отвлеченное от человека, представлено ему как результат исторического процесса или действий абстрактного обобщенного субъекта – человечества или страны. У юношей-стар- шеклассников 39,5 % респондентов ожидают изменений в мире, по отношению к которым они выступают не как субъекты, а скорее как наблюдатели или потребители. Можно предположить, что школьники рассматривают ситуацию в стране и в мире как неотъемлемое условие их личного благополучия, которое должно появиться само собой

87

(государство должно предоставить защиту прав, бесплатное образование, хорошую профессию и рабочее место).

Это подтверждается тем, что реалистичные, конкретные цели относительно собственного будущего представлены у34,2 % школьников и у 82,1 % заключенных. Уже на основании этих данных можно предположить, что заключенные более ориентированы на будущее и образ будущего у них имеет более проработанный характер, что можно рассматривать как способ справиться с проблемами и ошибками настоящего. Не случайно одной из приоритетных ближайших личных целей в выборке заключенных является освобождение, как некий базис для «новой жизни». Рассматривая содержание целей на будущее, можно выделить некоторые приоритеты, которые схожи в обеих выборках (по частоте встречаемости в общем объеме смысловых единиц, отражающих эту категорию): это прежде всего трудоустройство и семья, о чем уже было сказано в анализе ценностных ориентаций. К этому можно добавить, что в выборке старшеклассников одной из значимых целей является продолжение своего образования, т.е. поступление в вуз, а в выборке заключенных – освобождение.

Самооценка. Как и ожидалось, среди воспитанников колонии несколько больше группа юношей с низкой самооценкой(24 % против 2 % у старшеклассников), однако остальная часть выборки воспитанников колонии оценивает себя сходно с юношами-старшеклассника- ми. Но речь здесь идет о рефлексируемой самооценке. При измерении поведенческой самооценки (проба Шварцландера) доля лиц с низкой (в пределах нормы) самооценкой среди воспитанников колонии возрастает до 52 %. Однако эти различия могут быть объяснены объективной жизненной позицией, в которую помещены воспитанники колонии.

Ценностные ориентации. Ценности, связанные в представлениях испытуемых с жизненным успехом, практически не отличаются у старшеклассников и воспитанников колонии. Они представляют собой вполне нормативную картину, оцениваемую как вполне адекватную и экспертами.

Факторы жизненного провала дают более осмысленную картину (и более близкую к экспертным оценкам) для воспитанников колонии. Последние совершенно отчетливо и закономерно ставят на первое место в ряду опасностей для жизненного пути употребление наркотиков (оценка 6,58 – максимальная в списке«угроз»), в то время

88

как старшеклассники ставят употребление наркотиков на 18-е место в ряду факторов жизненных неудач после таких факторов, как «привлекательная внешность», «творческое мышление» и «быстрота выполнения замысла» (оценка 0,22).

Сходное отношение проявляется и к такому фактору, как употребление алкоголя. Если воспитанники колонии придают ему достаточно большую значимость как возможной причине жизненных неприятностей (оценка значимости – 5,69 баллов, третье место в перечне опасных для жизненного пути факторов), то для старшеклассников его значимость заметно ниже (оценка значимости – 1,6 балла, 8-е место в перечне опасных для жизненного пути факторов).

Анализ характера оценок этих факторов школьниками показывает, что они не приписывают им значимости в отношении жизненного пути в целом (как для успешного его варианта, так и для неуспешного). Возможной интерпретацией этого факта может быть то, что старшеклассники, не имея опыта негативного влияния указанных факторов, не учитывают их вообще как нечто значимое для жизненного пути. Это свидетельствует о несформированности у так называемой законопослушной молодежи отношения к средовым факторам, определяющим неблагоприятные варианты жизненного пути. Несформированность у выпускников школы реалистичного отношения к жизни, т.е. отчетливого понимания инструментальных средств, ведущих к тому или иному результату, ставит под сомнение достаточное развитие их субъектности и социальную зрелость. <…>

В заключении … представлены основные результаты исследования: По экспериментальной выборке, отражающей ситуацию по крайней мере в регионе исследования, различия между правопослушными

идевиантными юношами оказываются не так велики, как ожидалось. Анализ эмпирических данных показывает, что характеристики личностной идентичности (как структурные, так и содержательные) правопослушных юношей и юношей с девиантным поведением сходны. И те и другие воспринимают и описывают себя одинаковым образом.

Установлена в целом слабая развитость субъектных характеристик

ирегулятивных механизмов как у правопослушных юношей, так и у находящихся в колонии воспитанников. Причем с точки зрения сформированности регулятивных механизмов воспитанники колонии по некоторым показателям опережают их сверстников, находящихся на свободе.

89

Для девиантных юношей позитивная социальная идентификация более затруднительна, чем для правопослушных старшеклассников. Почти четыре пятых старшеклассников заявляет о социальных группах, с которыми они хотят и могут себя идентифицировать. Для девиантных юношей это имеет место только в половине случаев.

Имеют место различия и в характере групп, выбираемых в качестве объекта идентификации. Если для старшеклассников это в первую очередь реальные группы на основе комплекса чувств межличностной симпатии, то для воспитанников колонии – виртуальные группы, конструируемые на основе неких личностных качеств, и только во вторую очередь – конкретные группы друзей. Социальная идентичность значительной части девиантных юношей оказывается размытой.

Такое основание для формирования социальной идентичности, как общность позиции и интересов, являющееся необходимым для формирования социальной солидарности, представлено незначительно как у правопослушных, так и у девиантных юношей. Оно присутствует в среднем не более чем у одной пятой членов выборки.

При формировании групп – объектов негативной идентификации – старшеклассники вдвое чаще, чем воспитанники колонии, указывают группы с негативными особенностями социального поведения. Воспитанники колонии вдвое чаще … называют людей как таковых.

Образ будущего выступает одним из важнейших регуляторов целенаправленной активности личности. Более конкретный образ будущего с обозримыми временными рамками предъявляют воспитанники колонии. Школьники … слабее структурируют будущее и не устанавливают для него определенные временные границы <…>.

Эмпирические данные характеризуют воспитанников колонии как обладающих более адекватными по психологическим критериям представлениями о будущем. Правопослушные старшеклассники существенно чаще не могут назвать целей, которые регулировали бы их жизненные проекты, способы их достижения для них также менее структурированы, чем для воспитанников колонии.

Образ будущего воспитанников колонии различается от образа будущего правопослушных юношей более частным характером, сосредоточенным вокруг близкого круга родственников и близких. Правопослушные юноши существенно более ориентированы на широкий круг задач и контекст, включающие в себя будущее большой социальной общности.