§ 100. Ямвлих и его школа

То, что у Порфирия по большей части есть лишь уступка традиционной форме веры, занимает центральное место в научной деятельности его ученика Ямвлиха (из Халкиды, ум. около 330 года);* но именно поэтому он был обожествлен своими учениками и позднейшими неоплатониками (θείος, «божественный», есть его постоянное прозвище). Ямвлих не только происходил из Сирии, но, по-видимому, и провел там свою жизнь,** и в его философии весьма сильно сказываются восточные влияния. Правда, он был ученым с большим запасом знаний, толкователем платоновских и аристотелевских произведений и плодотворным писателем (до нас дошли, помимо многочисленных отрывков, пять книг его συναγωγή των πυθαγορείων δογμάτων, «сводки пифагорейских учений»)***.¹ Но он го-

¹ Первая из них содержит биографию Пифагора, изд. Nauck'oM (1884).

_____________________Очерк истории греческой философии 251

раздо более — умозрительный богослов, чем философ; и со свойственной ему некритичностью он особенно любит черпать богословские учения из самых мутных и позднейших источников. Против бедствий земного бытия, против давления естественной необходимости можно, по его учению, найти помощь только у богов; 'его фантастическое мышление превращает всякий отвлеченный признак в самостоятельную ипостась; его религиозная потребность может удовлетвориться лишь умножением божеств. Согласно цбщему принципу, что между каждым единством и тем, чему оно себя сообщает, должно находиться нечто посредствующее, он отличал от единого несказанного первосущества второе единство, которое стоит посередине между ним и множественностью.* Плотинов Νους он разделял на интеллигибельный (умопостигаемый, νοητός) и интеллектуальный (духовный, νοερός) мир; первый из них, несмотря на свое единство, которое должно исключать всякую множественность, разделяется на троицу, которая в свою очередь распадается на три триады; интеллектуальный мир также распадается на три триады; причем последняя из них, по-видимому, становилась у него седьмерицей (гебдомадой). К интеллигибельному миру принадлежат прообразы, к интеллектуальному — идеи. Из первой души у Ямвлиха возникали две другие, от которых он однако отделял принадлежащий к ним Νους, и притом опять в двоякой форме. Непосредственно вслед за этими сверхмировыми божествами идут внутримировые божества в трех классах: 12 небесных богов, которые далее умножаются в 36, а потом в 360; 72 порядка богов, живущих под небом, и 42 порядка богов природы (числа эти, по-видимому, отчасти заимствованы из астрологических систем). За ними далее следуют еще ангелы, демоны и герои.** С обычной произвольностью синкретизма боги народной веры перетолковываются в эти метафизические существа, и сходным образом защищаются поклонение изображениям, теургия и мантика; в этой аргументации самая иррациональная вера в чудеса противоречиво сочетается с желанием представить чудо как что-то вполне рациональное. С этими богословскими умозрениями у Ямвлиха сочетаются, по образцу неопифагорейцев, умозрения о числах, которым он придает гораздо большее значение, чем научной математике, которую он, впрочем, также высоко ценит. В космологии Ямвлиха, наряду с учением о вечности мира, которое он разделяет вместе со всей своей школой, особенно замечательны его учения о природе или роке (ειμαρμένη); он изображает рок, как властвующую над человеком силу, из пут которой человек может быть освобожден только вмешательством богов. В его психологии еще более, чем у Порфирия, обнаруживается стремление обеспечить душе ее положение посередине между сверхчеловеческими существами и существами ниже человека; вместе с Порфирием он отрицал переход человеческих душ в тела животных, и это тем естественнее у него, что он не приписывает животным разума, как это делал Порфирий.

252 Эдуард Целлер

К четырем классам добродетелей у Порфирия (см. стр. 249—250) он присоединил, в качестве пятого класса, добродетели «единства» (ένιαίαι), или «жреческие», через посредство которых мы возвышаемся до первосущества как такового; но самым необходимым является и у него очищение души, посредством которого она только и может избавиться от привязанности к чувственному миру и от зависимости от природы и рока.

Образ мышления, самым ярким представителем которого является Ямвлих, отныне господствует в неоплатоновской школе. Совершенно в его духе в сочинении «О мистериях»,* которое приписывается ему самому и которое было, вероятно, написано одним из его непосредственных учеников, мантика, теургия и т. п. с успехом и ловкостью защищаются от возражений Порфирия (см. стр. 250) на основании положения, что достигнуть высшего можно только через посредство низшего, и что по крайней мере человек, при своей чувственной природе, не может обойтись без таких материальных вспомогательных средств. Вместе с тем решительно подчеркивается, что только божественное откровение может научить нас средствам, дающим возможность общения с божеством, и что поэтому жрецы, как носители откровения, стоят гораздо выше философов. — Из учеников Ямвлиха, имена которых нам известны, самым значительным был, по-видимому, Феодор из Асины, который слушал еще Порфирия. В сообщениях о нем, которыми мы обязаны почти исключительно Проклу, он является предшественником последнего в своей попытке провести трехчленный порядок через все части сверхчувственного мира. За первосуществом, от которого он, однако, не отличал, как Ямвлих, второе единство, у него следуют три триады, на которые он разлагал Νους: интеллигибельная, интеллектуальная (бытие, мышление, жизнь; ср. стр. 249) и «демиургическая», которая, однако, снова должна была охватывать три триады; затем три души, из которых низшая есть мировая душа или рок, и телом ее служит природа. То, что нам известно об его дальнейших учениях, звучит весьма формалистично и почти вырождается в ребячество. О двух других учениках Ямвлиха — Эдесии и Сопатре, мы знаем, что первый следовал за Ямвлихом в управлении школой, а последний приобрел влияние при дворе Константина I, но позднее был казнен. Д е к с и π π известен нам своим толкованием категорий, которое, однако, всецело опирается на Порфирия и Ямвлиха.** Среди учеников Эдесия Ев-севий держался более научного направления; но большим влиянием пользовался Максим, которого под конец (около 370 года) погубили его самовосхваление и теургические искусства. Он и его единомышленник Хрисанфий, который лично был менее притязательным и более почтенным, обратили императора Юлиана*** к философии и старым богам; дальнейшие философы этого круга суть Π рис к, Саллюстий, Евнапий и знаменитый ритор Л и б а н и и.**** Ког-

Очерк истории, греческой философии 253

да Юлиан после своего восшествия на престол (361 г.) предпринял восстановление эллинской религии, он исходил при этом из неоплатонической философии. Но эта попытка должна была неизбежно потерпеть крушение, даже если бы ей не положила преждевременного конца ранняя смерть Юлиана (363). Сочинения Юлиана, поскольку они имеют, философское содержание, обнаруживают столь же мало самостоятельного по сравнению с учениями Ямвлиха, как и книга о богах его друга Саллюстия. Даровитая И π а т и я, которая стояла во главе платоновской школы в Длександрии и содействовала ее необычайному расцвету, но под конец (в 415 году) пала жертвой фанатизма христианской черни, по-видимому, излагала неоплатоническую философию в той форме, которую ей придал Ямвлих; так, по крайней мере, можем мы судить по сочинениям ее ученика, епископа Синезия из Птолемаиды (около 365—415 г.).*