Лекция 1 содержание и значение курса экономической географии

В отличие от большинства предметов университетского курса дисциплина «Экономическая география» изучается ещё в средней школе и студентам представляется чем-то знакомым. Это и облегчает задачи преподавания, и одновременно усложняет. Усложняет потому, что содержание университетского курса, хотя и опирается на знание курса школьного, во многом принципиально от него отличается.

Основная задача школьной географии – сообщить будущим выпускникам массу фактических сведений. Человек вряд ли может считаться полноценным членом общества, если он не знает, где находятся Кавказ и Гималаи, Сицилия и Мадагаскар, Амазонка и Дунай, не знает, как называется столица Италии или Японии, не знает, что Германия – высокоразвитая постиндустриальная страна, а государства, окружающие Персидский залив, богаты нефтью.

(Вот интересная и неожиданная иллюстрация. Уж на что низок уровень, на который рассчитано большинство эстрадных песенок, но и там упоминаются то «лондонский дождь», то «сибирские морозы». Предполагается, что даже самого скромного интеллекта молодой человек знает, что это такое).

В этом география подобна истории. Здесь также множество фактов и дат, та же обязательность их знания: можно ли о чём-то говорить с человеком, если он не знает, кто такой Наполеон, не помнит даты II Мировой войны?

Огромный объём зубрёжки, без которой не обойтись.

Правда, заучивать все эти факты будет легче, если учителя догадаются указать на связь географии с историей, а их обеих – с литературой и искусством. Возьмём классические картины Сурикова: «Покорение Сибири Ермаком», «Переход Суворова через Альпы» – история и география, как говорят сегодня, – «в одном флаконе». Приключения д’Артаньяна придуманы Александром Дюма, но д’Артаньян имеет дело с реальными историческими личностями: Людовиком XIII, Ришелье и Бекингэмом; а в походе за подвесками королевы, на пути из Франции в Англию, он пересекает Ла-Манш. Евгений Онегин «родился на брегах Невы» – как после этого не запомнить, на какой реке стоит Санкт-Петербург!

Но уже в школьной географии наряду с фактами отчасти изучаются взаимосвязи между ними. Не просто где и какие горы, а как они возникли, как изменяется растительность по мере подъёма в гору, что происходит, когда в горную цепь ударяют ветры? Не просто где размещены алюминиевые заводы, а почему они там размещены и какие проблемы они создают?

При таком подходе, а он характерен для старших классов, география отчётливо распадается на физическую и экономическую. Первая имеет дело с явлениями природы, попутно разбирает вопросы геологии и биологии, а вторая – с обществом, она ближе к истории и экономике.

Говорят, что не бывает ни «бесчеловечной» физической географии, ни «противоестественной» экономической. Это так. И всё же для физической географии человек – один из факторов, воздействующих на состояние природы, а для экономической – природа, или, точнее, природная среда – это одно из условий и ресурсов общественного производства.

В университетском курсе на первый план выходят именно взаимосвязи и их закономерности. Чтобы лучше разобраться в этом, рассмотрим историю науки: сначала географической, потом экономической.

География как наука начала формироваться в Древней Греции. Этому способствовали два исторических обстоятельства.

Во-первых, именно в Греции появляется общая методология научных исследований, во многом дожившая до наших дней.

Логика, система доказательств, лежавшие в её основе, – это было ново, очень ново. Существует мнение, и, как нам кажется, весьма резонное, что это было тесно связано с греческой демократией. Демократия – рациональный, логичный образ управления обществом. Власть египетских фараонов или вавилонских царей иррациональна, и для её поддержки нужен был иррациональный мир вокруг, с богами и раз навсегда заданными догмами. В таком мире могли накапливаться некоторые знания, но не могла возникнуть наука. В рациональном же мире всё подлежит доказательству, обоснованию: как право на принятие решений, касающихся других, так и очевидные геометрические соотношения.

Во-вторых, Древняя Греция, как никакая другая современная ей или более ранняя страна, практически нуждается именно в географии. На это влияет география самой Греции. Многочисленные города-полисы, изолированные друг от друга горами, независимы друг от друга и в то же время торгуют друг с другом. Но ещё больше потребность – во внешней торговле. В городах живут искусные ремесленники. На гористой греческой земле пасутся овцы и козы, растёт виноград и оливки, но плохо вызревает пшеница. У греков в избытке металлическая (сначала бронзовая, позже железная) и гончарная продукция, шерсть и ткани, сыр, растительное масло, вино, но не хватает хлеба. Он есть у других народов, живущих за морем. А плавать по морю грекам удобно – их полисы стоят на берегу, у защищённых бухт. Надо только знать точнее: на каких именно берегах живут потенциальные продавцы хлеба, склонны ли они торговать (а может, предпочитают грабить), нуждаются ли в том, что есть у греков, какие ветры дуют в морях, часты ли там штормы, есть ли удобные подходы к чужим берегам? Ответы на эти вопросы даёт география. Причём география, где природные и общественные факторы неразделимо перемешаны.

Конечно, не греки изобрели морскую торговлю. Но и не так уж много было народов, которые бы так активно на ней специализировались. Собственно, кроме финикийцев и назвать некого. А финикийцы были в этом отношении прямыми предшественниками греков. Но они только путешествовали, научных выводов из своих открытий они не делали.

Греки называли свой мир Ойкуменой (корень «ойкос», или «экос», означающий «дом», вошёл в состав таких слов, как «экономика» и «экология»). Всю античную (греко-римскую) эпоху, охватывающую период почти в полтора тысячелетия (примерно до V века нашей эры), известная Ойкумена непрерывно расширялась. Уже в доклассическое время (до середины I тысячелетия до нашей эры) грекам были известны всё Средиземноморье, Египет, Месопотамия, Иран, Кавказ, Северное Причерноморье. После македонских и римских завоеваний Ойкумена доходила до Индии, Средней Азии, включала Британию и земли к северу от Рейна и Дуная.

Надо заметить, что в те времена своя ойкумена была у любой цивилизации, а цивилизаций было много. Индийцы, например, хорошо знали свою Индию, которая для греко-римлян оставалась полуфантастической окраиной мира, но для них именно такой окраиной оставалось Средиземноморье, а с другой стороны – Китай.

Но именно наследникам античной цивилизации предстояло впоследствии объединить все эти ойкумены в единую Ойкумену. Именно им предстояло превратить скудные географические знания греков в науку географию. Правда, это не был простой процесс.

Более полутысячелетия продолжался в Европе застой. Античные знания были забыты. Христианская церковь, тоталитарно правившая Европой, не поощряла ни науку, ни столь важную для развития географии торговлю. И лишь с формированием буржуазных отношений в Италии (XI–XV века), со становлением централизованного государства в приокеанской Португалии (XIV век), а позже в Испании, складываются активные внешнеэкономические связи и начинается эпоха Великих географических открытий. В ходе этих открытий окончательно сформировалась единая карта Евразии и Африки, были открыты обе Америки и чуть позже Австралия, а также морские пути вокруг Африки и Южной Америки и многие земли в Арктике – в поисках северных морских путей. (Надо помнить, что понятие «открытие» в географии часто относительно: разрозненные цивилизации делают открытия каждая для себя, иногда открывая друг друга. Но многие открытия западноевропейцев были таковыми с любой точки зрения).

Западноевропейцы не были монополистами в географических открытиях. Ещё раньше них восприняли античное научное наследие и стали его развивать арабы. В частности, они внесли значительный вклад в географию и картографию. С другой стороны, с XV века начинаются торговые и завоевательные походы русских, открывших к концу XVII века всю Сибирь до Тихого океана. Подобно арабской, московско-русская цивилизация была достаточно автономной по отношению к западноевропейской, но не совсем изолированной от неё (как были изолированы от античной древнекитайская или древнеиндийская). В конечном счёте можно говорить о трёх взаимосвязанных потоках, из которых западноевропейский стал доминирующим и, в конце концов, включил в себя два остальных (арабский и русский), как и другие, менее значимые и прежде изолированные.

Более двух тысяч лет формировалась карта Земли. Кто же играл ведущую роль в этом процессе? Отвечая на этот вопрос, мы обнаруживаем важное и не очень лестное для географии отличие её от других наук.

Современная физика создавалась Архимедом, Галилеем, Ньютоном, Максвеллом, Эйнштейном, Гейзенбергом, Бором. Математика – Пифагором, Евклидом, Декартом, Лобачевским, Гилбертом, Кантором. Биология – Линнеем, Ламарком, Дарвином, Менделем. Наконец, экономика – Петти, Кенэ, Тюрго, Смитом, Рикардо, Марксом, Сэем, Кейнсом. Почтенные учёные, исследователи, экспериментаторы и теоретики, не чуждые философии. Их лица смотрят на нас со стен учебных кабинетов, внушая почтенный трепет перед Наукой.

Совсем не то в географии. Чьи портреты могли бы украшать стены географического кабинета примерно до XVIII века? Портреты отважных и беспринципных авантюристов – Колумба, Васко да Гама, Магеллана; откровенных пиратов вроде Дрейка; сухопутных бандитов-авантюристов, а именно такими были Кортес, Писарро, Ермак. Просто элита среди них – купцы: Марко Поло, ибн Баттута, Афанасий Никитин, грамотные, любознательные люди, сами написавшие или продиктовавшие записки о своих путешествиях, но тоже не учёные.

Дело здесь в особенностях географического знания. Наука – это изучение закономерностей, обобщение фактов, но сначала эти факты надо накопить. Для физиков и химиков факты либо очевидны, либо получаются путём наблюдений и экспериментов. Наблюдения и эксперименты – это уже само по себе научная деятельность, требующая знаний и владения методами.

Историку надо сидеть в библиотеке и архивах, биологу – в лаборатории (как и физику, и химику), но для них этого мало, нужны ещё полевые экспедиции. Однако эти экспедиции бессмысленны, если их совершают не учёные: в истории и биологии сбор фактов – это уже научная работа. Да к тому же проходят эти экспедиции обычно там, где уже прошли географы. (Особенно это касается историков. Биологи тоже могут быть первооткрывателями, но в этом случае они совмещают в себе и биолога и географа, как, например, Ч. Дарвин).

А в географии – чтобы открыть новую землю, нужна отчаянная смелость, жёсткая решительность, умение управлять морским судном, а вот логическое мышление или начитанность уже не столь обязательны. Карты зачастую ещё не начерчены, их заменяют опыт и интуиция. И уж едва ли требуется даже элементарная грамотность при завоевании Сибирского ханства или империи инков.

Да, были и «профессиональные» географы. Но их имена куда как менее известны. Этот тип ученого был высмеян великим А. Сент-Экзюпери в «Маленьком принце». Его Географ нигде не бывает, никуда не ездит. Он только расспрашивает путешественников и записывает сведения, которые они привозят отовсюду.

На самом деле эти «смешные» люди делали большое дело, которое было не под силу не только Дрейку и Ермаку, но и куда более симпатичному Афанасию Никитину. Они обобщали информацию, систематизировали её. Первым известным географом-учёным был в V веке до нашей эры Геродот, больше прославившийся как «отец истории» (в отличие от персонажа Сент-Экзюпери, он и сам много путешествовал).

Для понимания вклада Геродота и других ранних географов в науку важно само слово «систематизировали». Ведь путешественники привозили необработанную, «сырую» информацию, даже если путешественник обладал подлинным литературным даром, как, например, Афанасий Никитин; даже если путешествовал географ-профессионал. Это был первый, самый «нижний» уровень информации. Обобщая данные нескольких, а иногда и ранних путешественников, географ излагал их по своей схеме, опуская то, что ему казалось ненужным, чтобы более выпукло подчеркнуть основное.

Но ведь такой подход и называется моделированием! Именно моделирование лежит в основе всей современной науки. И именно этот метод, хотя и не всегда осознанно, применили впервые древние греки.

Греки начинают формировать единую модель окружающего их мира, и география заняла в этой модели достойное место, вырабатывая свои специфические модели – сначала описания, а затем и карты.

Да, описания были первыми моделями в географии, они не потеряли значения и сегодня, хотя теперь их значение скорее вспомогательное. Но особо следует сказать о картах – о подлинных, несомненных моделях, к тому же чисто географических.

Собственно, первые схематические изображения земной поверхности создавали ещё первобытные люди, не знавшие письменности. Тем более такие картосхемы были у египтян, вавилонян, китайцев. Но первые настоящие карты создали греки. Вначале они совершили ряд других географических открытий чисто научного характера: установили шарообразность Земли, изобрели картографические проекции, ввели в обиход меридианы и параллели.

По-видимому, первую настоящую карту создал Клавдий Птолемей (II век нашей эры), больше известный как астроном. Он исходил из шарообразности Земли, а значит, невозможности точно отобразить земную поверхность на плоскости. Его карты составлены по правилам проекции шара на плоскость.

В эпоху Великих географических открытий практическое значение карт, особенно морских, возрастает. Одновременно составляются всё новые карты, отражающие всё новые открытия. Разрабатываются всё новые методические приёмы составления этих карт с всё большей точностью и всё большей практичностью. А немец Мартин Бехайм в 1492 г. (в год открытия Америки!) создал первый глобус.

Так или иначе, а стараниями множества путешественников, географов-описателей и картографов облик Земли человечеству к середине XVIII века был в основном сформирован и ясен. Хотя предстояло ещё открыть Антарктиду, исследовать Арктику, огромные внутренние области Азии, Африки, Южной и Северной Америки. Но это уже будет делаться новыми методами и с новыми непосредственными целями.

Путешественники древности и средневековья отвечали на вопросы «что?» и «где?». В Новое время всё большее значение имеет другой вопрос: «почему?». А для ответа на этот вопрос уже недостаточно было быть просто моряком или купцом. Гумбольдт, Беллинсгаузен, Ливингстон, Пржевальский, Нансен, Амундсен, Шмидт – прежде всего это исследователи, и их портреты украсили бы стены любого кабинета.

Открытие Александром Гумбольдтом закона вертикальной поясности – научное открытие, не уступающее открытию Америки. Началось с описания установленных в путешествии фактов, результатом которого стало обобщение, позволяющее прогнозировать географические явления и процессы.

Однако на этом уровне становится необходимым то самое расщепление географии на физическую и экономическую. Для ответа на вопрос «почему?» в области природных явлений и в области общественных явлений требуются разные познания и разные методы. В XVIII веке впервые прозвучали слова «экономическая география», и произнёс их М.В. Ломоносов.

Между тем, с другой стороны уже подходила к экономической географии экономическая наука.

В учебниках корни этой науки нередко возводят тоже к Древней Греции. Но советы по домашнему хозяйству, точнее домоведению (именно так переводится греческое слово «экономика»), имеют мало общего с современной экономикой.

Последняя зародилась поздно, когда в ней возникла историческая необходимость. А именно – со становлением капитализма. И, конечно, в стране классического капитализма – в Англии. Позже к англичанам присоединились французы, затем немцы, и уже в ХХ веке – американцы.

Только в ХХ веке появились такие понятия, как «макроэкономика» и «микроэкономика». Это очень плодотворное разграничение, подчёркивающее, что на экономику можно смотреть с двух разных сторон (образно говоря, видеть и «лес», и «деревья»), и оба взгляда будут совершенно правильными, необходимыми и дополняющими друг друга. Экономисты XVII–XIX веков этого разграничения не знали, но фактически занимались и макро-, и микроэкономикой. Однако в их работах уже присутствует и третья составляющая, которая современными теоретиками экономики до сих пор недооценивается.

Эта составляющая – «пространственная». Есть нерасчленённая, единая, «точечная» макроэкономика. Есть микроэкономика, состоящая из самостоятельных экономических агентов – фирм и домохозяйств (а также, как бы наравне с ними – государства). А есть третья экономика, где взаимодействуют между собой и с природой территориальные совокупности производительных сил.

Это и есть экономическая география. В работах У. Петти и физиократов, у «классиков» и К. Маркса–Ф. Энгельса она не выделяется как самостоятельная область (но у них и две другие экономики не выделяются). Они и не задумываются над тем, что занимаются географией: это слово означает для них лишь землеописание, школьную дисциплину. Но какие бы вопросы экономики они ни затрагивали, они изучают их и в пространственном аспекте. «Экономическая таблица» Ф. Кенэ, начинающая макроэкономический анализ с отраслей, использующих непосредственно дары природы; природная рента Д. Риккардо; анализ оборота капитала К. Маркса (учитывающий зависимость от расстояний и транспорта) – всё это блестящие примеры попыток ответить на вопрос «почему?» в области общественных явлений.

Если географам, занявшимся данным вопросом (М.В. Ломоносову в первую очередь), необходимо было овладеть пониманием экономических отношений и методами экономического анализа, то экономистам-теоретикам (политэкономам), уже владеющим тем и другим, необходимо было хорошее знание географических фактов, закономерностей взаимодействия природы и общества (а значит, и чисто природных), умение пользоваться картой.

Первое чисто экономико-географическое исследование появилось лишь в середине XIX века. Принадлежало оно немецкому помещику и экономисту-любителю Иоганну фон Тюнену. Надо оговориться, что приведённое утверждение не является общепризнанным. Больше того, многие отечественные историки экономико-географической науки не считают нужным даже упоминать про Тюнена; другие называют его в ряду прочих. Но наше мнение именно таково, и мы попробуем его обосновать.

Фон Тюнен поставил перед собой задачу: исследовать закономерности размещения сельского хозяйства в зависимости от расстояния до рынка. Фактически это была первая попытка решить так называемую проблему мелкого предпринимателя: поиск специализации при заданном размещении бизнеса. Задача вполне прикладная. И в то же время теоретическая, поскольку предполагает объяснение закономерностей и возможность прогнозирования. Подобной задачи никто до него не ставил.

Но мало того, он применил совершенно новый методологический подход – формализованно-модельный. Подобным подходом сплошь и рядом пользуются, например, в физике: для того чтобы исследовать некоторое явление, отвлекаются от как можно большего числа второстепенных факторов. Так, Галилей доказал, что любое тело падает с одинаковым ускорением, независимо от своей массы. Для этого ему пришлось отвлечься от двух реальных факторов – силы земного тяготения на данной географической широте и сопротивления воздуха. Зная «идеальное» ускорение, для вычисления реального надо лишь внести поправки на эти факторы. Причём первый учитывается с помощью простых формул, а второй очень сложен, поскольку в свою очередь зависит от формы конкретного тела (которая может быть очень причудливой и разнообразной) и отчасти от состояния воздуха в данный момент (его плотности, движения).

Фон Тюнен предположил, что «идеальное пространство» (в его терминологии – «изолированное государство») представляет собой сплошную равнину с одинаковыми природными и транспортными условиями повсюду и одним городом (рынком сбыта) в центре и, исходя из этого, построил систему концентрических колец с различной специализацией сельского хозяйства. Понятно, что на самом деле условия повсюду различны, а городов много, у них разные размеры, разный спрос, они размещены достаточно причудливо. Однако такая модель позволяет анализировать любую реальную ситуацию как искажение идеальной при введении соответствующих поправок.

Только спустя сто лет задача мелкого предпринимателя и метод «идеального пространства» получили развитие в трудах немецких же географов Вальтера Кристаллера и Аугуста Лёша.

В конце XIX века в той же Германии складывается уже целое направление вокруг другой проблемы – «задачи крупного собственника», или (в терминологии её основателей) задачи штандорта, а проще говоря, поиска оптимального размещения для нового промышленного предприятия (в частном случае – для инвестиций в реконструкцию) данной отрасли. Здесь выделяются прежде всего работы Альфреда Вебера.

У Вебера и других авторов тоже используются формализованные модели, но иного рода. В классических работах по штандорту ищется оптимальное размещение для предприятия чёрной металлургии. Строится «штандортный треугольник»: на картосхему наносятся пункты нахождения трёх основных факторов размещения – источников сырья, источников топлива и рынков сбыта готовой продукции. Затем, в зависимости от масштабов этих факторов, находится оптимальная точка внутри этого треугольника, а потом делаются поправки на транспортное положение.

Можно предположить, что плодотворность второй проблемы экономической географии по сравнению с первой вызвана различным спросом на результаты исследований. Мелкий собственник, который живёт и имеет свой бизнес в заданном месте, но выбирает специализацию этого бизнеса, не имеет средств заказывать научные исследования и решает свои проблемы на интуитивном уровне. Время же Вебера – это время крупных компаний, которые постоянно расширяют свою деятельность, инвестируют и хотели бы найти для своих инвестиций наилучшее географическое размещение.

Штандортное направление не потеряло актуальности и в наше время. В качестве крупного собственника может выступать и частная компания, и государство. Но пути решения задачи выглядят для разных отраслей по-разному, учитываются и другие факторы, причём со второй половины ХХ века всё большую роль для любых отраслей играет рабочая сила.

Следует заметить, что (как и первое направление, а также как и все перечисленные далее) исследования по штандорту носят одновременно прикладной (конструктивный) и объясняющий характер.

Третье направление экономической географии сложилось в Советском Союзе. У его истоков стояли два гиганта отечественной экономической географии, два Николая Николаевича – Баранский и Колосовский (отметим в качестве интересного факта, что в жизни и творчестве обоих важные страницы были тесно связаны с Сибирью). Суть этого направления было в решении ещё одной проблемы – комплексного развития региона.

Но прежде чем говорить о ней проблеме, нам необходимо разобраться в одном очень непростом историческом вопросе.

В наше время уже не ставятся под сомнения преимущества рыночной экономики по сравнению с плановой, а частной собственности – с государственной. Не ставим их под сомнение и мы. Но нельзя согласиться с распространённой легковесной оценкой, называющей Октябрьскую революцию катастрофой в истории России, а весь период советской власти – годами неэффективной экономики. (О политических аспектах мы говорить не будем, хотя многое из сказанного об экономике, можно будет, очевидно, отнести и к ним).

Как нам представляется, следует говорить о грандиозном экономическом (точнее, социально-экономическом) эксперименте, который был поставлен в России. Частично этот эксперимент был признан во многом ошибочным и соответственно скорректирован уже через четыре года после его начала, когда была принята Новая экономическая политика (НЭП). Позднее произошло изменение экономического курса, переход к неэффективным мерам вроде коллективизации, консервация не соответствующих времени экономических форм. Но в 20-е годы и отчасти позже был достигнут ряд несомненных успехов в теории и практике.

Стоит упомянуть появление метода межотраслевого баланса, за который впоследствии В.В. Леонтьев (уже в качестве американского учёного) получил Нобелевскую премию; план (точнее, программу) ГОЭЛРО и 1-й пятилетний план, опыт которых в послевоенные годы был использован в системе экономического планирования практически всех европейских стран и Японии; идею оптимального планирования В.Л. Канторовича, также впоследствии удостоенную Нобелевской премии; многие достижения в менеджменте, опережавшие более поздний японский опыт... В этом ряду занимают почётное место упомянутые идеи Н.Н. Баранского и Н.Н. Колосовского.

Суть этих идей в следующем. На любой территории имеется некий набор ресурсов. Если заранее спланировать их оптимальное комплексное использование (а сделать это позволяет государственная собственность на все средства производства), то удастся избежать многих потерь. Не будет трансакционных издержек на поиски информации о планах других экономических агентов; не будет конкуренции между предприятиями за земельные, водные, трудовые и другие ресурсы; использование строительных мощностей и рабочей силы можно будет оптимально распределить во времени так, чтобы по окончании строительства одного объекта можно было приступить к строительству другого, наконец, будет возможность создать такое сочетание производств, чтобы они обменивались своей продукцией, минимизируя транспортные издержки.

Эта идея (известная как теория территориально-производственных комплексов) неожиданно нашла широкое применение в капиталистической экономике. Оказалось, что государственная собственность и директивное планирование вовсе не обязательны для успешного создания и функционирования комплекса: их вполне заменяют предварительные консультации государственных органов с частным капиталом. Более того, именно в условиях рыночной экономики, как выяснилось, формирование и функционирование территориально-производственных комплексов идёт более эффективно.

Но надо признать, что идея закономерно зародилась именно в условиях государственной собственности и плановой экономики. Её родоначальники, в частности, старый коммунист, участник трёх революций Н.Н. Баранский, были убеждены в преимуществах социалистической плановой экономики. Хотя проживи они подольше, они, вероятно, пришли бы к тем же выводам, что и мы.

Это похоже на то, как некоторые рыбы живут в море, но на нерест заходят в пресные воды: для возникновения идеи нужна была плановая экономика, а для реализации – рыночная.

Наконец, во второй половине ХХ века сформировалась ещё одна практическая проблема – сочетания экономического развития с охраной окружающей природной среды. Содержание и важность этой проблемы хорошо известны и едва ли нуждаются в специальном разъяснении. Не для всех очевидно другое: что эта проблема чисто географическая, поскольку связана с взаимодействием природы и общества на конкретных территориях.

Так всё-таки, что же такое экономическая география, каков её предмет? На этот счёт среди самих географов ведутся долгие споры. Предлагаем следующее определение.

Экономическая география – это наука, изучающая факты и закономерности размещения общественных элементов географической среды (иначе – элементов общественного производства) и их взаимодействия на конкретных территориях, а также пути практического использования этих закономерностей.

В этом определении нетрудно рассмотреть всё, что говорилось выше: и многовековое накопление фактов, и объясняющее моделирование, и прикладные аспекты, и географию, и экономику.

Есть и более короткое определение: экономическая география – это наука о территориальной организации общества. Здесь использован новый термин «территориальная организация». Его трудно определить, подобно тому как в математике не определяется фундаментальное понятие «множество». Речь идёт о том, что общество в целом, как и элементы производительных сил (природные ресурсы, население, производство), как общественные отношения, определённым образом организовано в пространстве. Под это понятие подпадает всё, что упомянуто в первом, более многословном определении.

Остаётся ответить на вопрос: для чего нужно экономистам изучение экономической географии?

Во-первых, экономика существует в пространстве. Любое предприятие находится в определённом городе, в определённых географических условиях, то же касается его конкурентов и партнёров. Значит, анализируя его экономические проблемы, надо знать эти условия, надо владеть географическим мышлением (как разновидностью мышления экономического), а это мышление определяется как пространственное, конкретное, комплексное и экологическое.

Разумеется, важность экономической географии различна для разных сфер экономики. Возможно, бухгалтер может обойтись без географии (но не аудитор!) И менеджер по персоналу должен хорошо владеть ситуацией не на каком-нибудь, а на местном рынке труда. Антикризисное и стратегическое управление, маркетинг, тот же аудит – тесно связаны со знанием местной конъюнктуры. И уж от мировой экономики географическое мышление просто неотделимо.

Во-вторых, необходимо хорошее знание того, что называют «фактологией», то есть что и где расположено. Выше говорилось о неполноценности человека, не знающего некоторых географических фактов. Но знания дипломированного экономиста должны быть намного богаче, чем у гражданина со средним образованием. На эти знания и опирается географическое мышление. Услышав слова «Братск» или «Сингапур», экономист должен тут же представить соответствующие объекты на карте, должен вспомнить всё, что он о них знает, поскольку это очень важно! Если он чего-то не знает, то ощутить неловкость, внутренний дискомфорт и потребность возместить это незнание.

Стоит привести реальные примеры отсутствия такого мышления, такой потребности. Автору приходилось встречать в средствах массовой информации, мягко скажем, неправильные, неточные упоминания о «государстве Монтенегро», о «французской провинции Лорэн», о «японском городе Шизуока». На самом деле они звучат совсем по-иному. В первом случае использовано итальянское и вошедшее в большинство европейских языков название государства, которое его жители именуют Црна Гора, а по-русски оно называется Черногория; во втором – Lorraine, так по-французски звучит всем хорошо известная Лотарингия; в третьем – японское название по-английски передаётся как Shizuoka, а по-русски – Сидзуока.

Конечно, хорошо всё это знать. Но и не знать тоже позволительно. Непозволительно другое: услышав название незнакомой страны, говорить о том, чего не понимаешь.

В-третьих, очень важна такая составляющая географического мышления, как экологичность. Это весьма специфическое явление. Вообще говоря, экономист профессионально обязан находить наиболее эффективные решения. А это зачастую связано с ущербом природной среде. Данное противоречие едва ли разрешимо, и в деятельности экономиста профессиональный подход, скорее всего, будет преобладать. Но знакомство с экономической географией обязательно будет накладывать какие-то внутренние, нравственные ограничения на его решения.

В-четвёртых, экономисту приходится много иметь дело с различной сложной информацией. Известны особые приёмы представления этой информации – схемы, таблицы, графики, диаграммы. В ряде случаев наилучшим способом обобщения информации является карта. А работать с картой, читать её и при необходимости составлять – учит география.

Наконец, экономическая география может рассматриваться как неотъемлемая часть экономической теории. Знание же экономической теории необходимо экономисту, именно с этого начинается обучение профессии.

Следует признать, что в современном виде экономическая география уступает макро- и микроэкономике по уровню теоретичности, по строгости изложения, по использованию модельных методов. В нашем курсе мы постараемся сгладить этот разрыв.

Лекция 2

Картографические методы

в методическом арсенале

экономической географии

Некартографические методы в экономической географии

Географическая карта является специфическим и важнейшим инструментом экономической географии. Однако экономическая география пользуется и другими методами и приёмами, к которым можно отнести:

- словесные описания;

- статистические методы;

- экономико-математические модели.

Словесные описания, на первый взгляд настолько просты, что о них неловко говорить как об особом методе. Но это не совсем так. В какой ситуации экономисту может понадобиться экономико-географическое описание?

Возьмём типичный пример: маркетинговое исследование зарубежного рынка. Фирма собирается выйти на новый для себя рынок и поручает маркетологу его изучить и представить результаты своего исследования в виде отчёта. Очевидно, отчёт должен быть максимально лаконичным и вместе с тем содержать всю необходимую информацию. Текст должен быть таким, чтобы, прочитав его и потратив на это минимум времени, руководители фирмы смогли бы воочую представить перед собой незнакомую прежде страну или город, причём увидели её глазами не туриста, а делового человека.

Написать такой текст – подлинное искусство. Нужно обладать богатым литературным языком, уметь чётко формулировать мысли, логически их систематизировать, тонко понимать разницу между маркетинговым отчётом, художественным описанием и рекламой. Этому искусству невозможно научиться с одной лекции, этому посвящен весь курс университетского обучения, с его рефератами, курсовыми и дипломными работами.

К статистическим методам относятся как хорошо известные приёмы обобщённой и наглядной передачи информации (таблицы, графики, диаграммы), так и методы анализа этой информации (корреляционный, регрессионный, факторный). Методы первой группы, а иногда и второй являются неотъемлемой частью экономико-географических описаний.

Эти методы очень широко используются в экономической географии. Но разрабатываются они в рамках особой дисциплины – статистики, принадлежащей одновременно кругу экономических и математических наук и входящей в университетский курс подготовки экономистов, а уже географы используют их в готовом виде. Поэтому рассматривать эти методы подробно мы здесь не будем.

Исключение составляет специфическая разновидность диаграммы, известная как «демографическая пирамида»: она широко используется в экономической географии, а экономистам мало известна. Это оригинальный способ наглядного изображения половозрастной структуры населения. На вертикальной оси откладываются возрастные группы (например, 0–4 года, 5–9 лет и т.д.), а по горизонтальной, в обе стороны от вертикальной – численность населения соответственно мужского и женского пола в каждой группе.

По тем же соображениям не будем подробно говорить о таких экономико-математических моделях и приёмах, как методы теории графов, линейное программирование, сетевое и имитационное моделирование, методы теории вероятностей (собственно, сюда же входят и статистические методы второй группы).

Зато карта – это чисто географический инструмент. Картами пользуются историки, геологи, военные, моряки, лётчики, водители, агрономы, туристы и много кто ещё, но при этом они пользуются методами и данными географов.