Философия. Учебное пособие - Лазарев Ф. В. Трифонова М. К

Основной курс

Й. Хейзинга. Философская мысль от рассмотрения времени в его физическом плане начинает переходить к его анализу как форме осуществления, протекания жизни.

Принято считать, что человеческое сознание, включая общественное сознание той или иной эпохи, носит исторический характер. В самом деле, спору нет, что на наши представления, чув­ ства, переживания, образ жизни, мировоззрение оказывают большое влияние господствующие формы культуры, социальная и политическая

структура и др. Однако важно иметь в виду, что сознание лю­ дей всегда многослойно: что-то в нем определяется "духом вре­ мени", господствующей в данный момент идеологией, классо­ вой позицией, жизненными интересами, принятыми нормами морали и т. п., но что-то оказывается более устойчивым, как говорят, инвариантным к ходу времени, к смене эпох и полити­ ческих систем; например, черты национального характера, ко­ торый слабо меняется на протяжении сотен лет. Есть и такие" закоулки" нашей души, такие пласты сознания, которые неиз­ менны в течение тысяч лет. Речь идет о человеческом пережи­ вании фундаментальных измерений нашего бытия — жизни и смерти, свободы и порабощения, любви и ненависти, короче, той сферы, которую мы ранее определили как экзистенциаль­ ное измерение жизни. Это — сфера "вечных" вопросов и жиз­ ненных проблем, раздумий и душевных катастроф, сфера от­ чуждения человека, его одиночества в мире. В силу того, что экзистенциальный пласт бытия является непреходящей состав­ ляющей жизни любого индивида, та часть сознания, которая отражает этот пласт, менее всего поддается исторической ре­ лятивизации.

Сходство жизненных ситуаций "лицом к смерти", несмот­ ря на разделяющие людей тысячелетия, порождает сходство раз­ мышлений и переживаний, аналогичность смысложизненной

302

Философия истории

рефлексии. Вспомним, к примеру, известный литературный па­ мятник Древнего Египта "Беседа разочарованного со своей ду­ шой", находящийся в одном из берлинских музеев. Литератур­ ное произведение представляет собой диалог человека, разо­ чаровавшегося в жизни и стремящегося покончить жизнь са­ моубийством, и его души, которая возражает против этого и разными способами доказывает необходимость жить. Выска­ зываемые участниками диалога точки зрения противополож­ ны и исключают друг друга. Создается впечатление, что диалог этот написан не в период Среднего царства XXI— XVIII вв. до нашей эры, а в наше время, в канун третьего тыся­ челетия: так близки и понятны нам мотивы и переживания тос­ кующей личности. И уж совсем близкими и понятными кажут­ ся нам размышления о жизни Сократа, Платона, Сенеки, Авгу­ стина Аврелия...

Диалектика Природа времени проявляется в том, что оно, прошлого, протекая через интервал настоящего, уходит, настоящего превращаясь в новое качество — в прошлое, и будущего в Таким образом, как в исторической практике историчес- людей, так и в жизни культуры всегда возникает ком времени вопрос об отношении настоящего и прошлого.

Прежде всего в фокус внимания попадает при­ рода настоящего. Французский философ А. Бергсон был убеж­ ден, что живое, переживаемое человеком время не является для него чем-то внешним, внеположенным и безразличным к по­ току жизни, напротив, оно составляет ее внутренний мотив, выступает как ее глубинное содержание. Отсюда полнота че­ ловеческого присутствия в мире — в происходящем, свершаю­ щемся.

Очевидно, что историческое время нельзя оценивать по меркам и критериям простой физической длительности. В че­ ловеческой жизни настоящее почти никогда не является некой "мгновенной точкой" (в отличие от настоящего в физическом

303

Основной курс

смысле). Это, как правило, определенный временной проме­ жуток, характеризующийся той или иной целостностью: дли­ тельностью переживания, временем свершения каких-либо со­ бытий, сроками осуществления какой-то задачи. Совершенно ошибочно сравнивать протекание времени существования ка­ кого-либо атома или молекулы с тем, как протекает жизнь та­ кой сложнейшей системы, как человек. Человеческое время дифференцируется на отрезки в зависимости от контекста его употребления и освоения.

Как известно, время в механике подчиняется постулату строгого, единообразного и жесткого деления на равные от­ резки; причем эти последние могут быть как угодно малы. (Воз­ можно, что механистическая абстракция бесконечной делимо­ сти физического времени имеет границу своей применимости в глубинах микромира.) Однако уже астрономическое время имеет другой способ деления на отрезки. Что касается истори­ ческого времени, то для своего отображения оно нуждается в особых единицах измерения, согласующихся с его собствен­ ным ритмом. Культурно-историческое время как специфиче­ ская реально сть возникает тогда, когда люди начинают на прак­ тике, в своих предметных действиях, в своих коллективных пе­ реживаниях членить непрерывный и диффузный поток собы­ тий на социально значимые интервалы. Последние приобрета­ ют характер завершенных целостностей благодаря повторяю­ щимся ритуалам, церемониям, периодически проводимым спортивным играм, сезонной вегетации, ритмам совместной жизни.

Подобно тому, как "историческое настоящее" никогда не является точкой, а выступает как некий атом времени, и про­ шлое возникает для человека лишь на определенном отдале­ нии. Промежуток, отделяющий настоящее от прошлого, закан­ чивается особой точкой. Это та самая точка, в которой начи­ нается воспоминание и появляется историческая память. Сам

304

Философия истории

факт наличия у того или иного индивида, сообщества, этноса исторической памяти свидетельствует о том, что произошло "смещение времен", что люди потоком жизни перенесены в иной интервал. Находясь в этом новом атоме времени, человек смотрит на уже протекший временной промежуток и ту жизнь, которая в нем проходила, как внешний наблюдатель. Поэтому память — это всегда отношение к феномену жизни с другой, уже "посторонней" позиции. В памяти человек заново пере­ живает некогда совершившиеся события, но уже на уровне реф­ лексии, когда утрачена непосредственность переживания; это последнее приобретает новое качество: оно становится эсте­ тическим, нравственным, экзистенциально-эпическим и т. п.

Архаичный человек, пытаясь понять себя, обра­ щался к мифологическим сюжетам, повествую­ щим о стародавних временах, о мифической эпо­ хе. Последней приписывалось особое, "сакраль­ ное" время — время, когда "все начиналось" и все свершилось. Свет этого свершения прихо­

дит к каждому новому поколению, вовлекая его из повседнев­ ности в подлинную реальность. Настоящее, налично данное получало объяснение и истинный смысл лишь через свою со­ отнесенность с событиями мифического времени. Миф, от­ сылая индивида к основополагающему прецеденту, задавал ми­ ровоззренческую парадигму, диктовал образцы поведения и санкционировал формы взаимоотношений между членами рода. Люди смотрели на себя и оценивали друг друга глазами сак­ рального мира. Это был взгляд "извне", но не из настоящего на прошлое, а из прошлого на настоящее. Таково своеобразие вре­ менной структуры мифологического сознания.

Античность знает иной тип историзма, иной способ вос­ приятия и переживания прошлого в его связи с настоящим. В эту эпоху мифологическое время стало восприниматься как почитаемая коллективная греза, лишенная собственно исто-

305

Основной курс

рического статуса, но все еще сохранявшая за собой нравствен­ ный и эстетический смысл. Как писал А. Ф. Лосев, историчес­ кое время трактовалось в античности согласно модели вечно подвижного, но непреклонного в своей закономерности и по­ стоянно возвращающегося к самому себе чувственно осязае­ мого космоса. Подлинной и несомненной ценностью обладает только настоящее, которое длится как данность, как "вечное возвращение", волнующий круговорот жизни, подобный по­ вторяющемуся приходу весны, лета, осени и зимы. Направлен­ ность хода истории перед лицом времени как бы замыкается в кругу категорий "здесь" и "теперь". Осознание подлинности настоящего пролило новый свет на прошлое как на историче­ скую категорию. Мифологический подход к понятию сакраль­ ного времени уступает место идее историчности. Иными сло­ вами, чувство подлинности настоящего порождает потребность искать подлинное, а не мифическое, в прошлом.

Средневековье открывает еще одно измерение историче­ ского времени — будущее. Новая реальность времени возника­ ет как ответ на историческую ситуацию, сложившуюся к нача­ лу нашей эры. Чувство всеобщего социального распада и неза­ щищенности, страха перед господствующим социальным злом вызвало к жизни тип потерянной, отчужденной, морально са­ мозамкнувшейся личности. Утрата ценности и смысла жизни в настоящем сместила акцент на будущее. Последнее выступа­ ет не только как компенсация неукорененности индивида в на­ стоящем, но и как точка отсчета для оценки и понимания на­ стоящего.

В эпоху Возрождения в новоевропейской культуре проис­ ходит очередной сдвиг в восприятии времени. Перед нами тип историзма, в котором пересматривается смысл отдельных мо­ дусов времени и механизм их взаимного сцепления. Уже сама идея возрождения свидетельствовала о том, что возникла глу­ бокая внутренняя потребность обратиться к реальному прошло-

306

Философия истории

му человечества, к таким его великим достижениям, как древ­ негреческая и древнеримская цивилизация. Формируется но­ вое историческое сознание с его неподдельным интересом к классическому наследию, с его неукротимой потребностью к культуротворческой ассимиляции духовных ценностей антич­ ного мира. Людям этой эпохи настоящее часто виделось в зеркале прошлого, но не мифического, а подлинно исторического.

Новый всплеск интереса к истории мы наблюдаем в евро­ пейском самосознании на рубеже XVIII и XIX вв. Наступив­ ший XIX век — это время расцвета исторической науки. "Ис­ торический подход" становится чуть ли не доминирующим во многих научных дисциплинах — в сравнительном языкозна­ нии, биологии, в этнографии, социальных теориях и др. Мыс­ лить исторически, рассматривать каждое явление в его эволю­ ции, развитии, исследовать, как оно возникло, какие этапы про­ шло и чем стало на сегодня, было признаком "хорошего тона". Меняется взгляд на настоящее и будущее. Настоящее воспри­ нимается как итог, "высшая точка" всех прошедших эпох. Бу­ дущее — закономерное и имманентное продолжение настоя­ щего. История движется по восходящей спирали Прогресса. Поэтому время будущего — всегда новая и более высокая сту­ пень развития, оно как бы более высокого качества. Истори­ ческое время не имеет абсолютной значимости "здесь" и "те­ перь", его ценность в том, что каждый данный этап истории есть звено на пути прогресса, поэтому истинную ценность на­ стоящее приобретает лишь в горизонте будущего.

Когда XIX век уже клонился к закату, Ф. Ницше поднял бунт против безудержного и сциентистски ориентированного историзма. Прежде всего немецкий философ бросает вызов идее неодолимости мирового исторического процесса. Поистине парализует, говорит он, вера в то, что ты последыш времен, но разрушительной представляется эта вера, когда она путем дер­ зкого поворота мыслей начинает обоготворять этого последы-

307

Основной курс

ша как истинную цель и смысл всего предшествующего разви­ тия, а в ученом убожестве его видит завершение всемирной истории. Такой способ мышления приучил говорить о "миро­ вом процессе" и оправдывать свою эпоху как необходимый ре­ зультат всемирного процесса; эта точка зрения поставила ис­ торию на место других духовных сил, искусства и религии, как единую верховную силу.

Ницше видит два противоядия против "исторической бо­ лезни": неисторическое и надисторическое. Первое обознача­ ет искусство и способность забывать и замыкаться внутри из­ вестного ограниченного горизонта (т. е. в пределах замкнутых в пространстве и времени событийных рядов), второе обозна­ чает силы, которые отвлекают наше внимание от текучести че­ ловеческой жизни, от процесса становления, сосредотачивая его на том, что сообщает существованию характер вечного и неизменного. Наука рассматривает эти силы как нечто враж­ дебное, ибо она считает только такое исследование вещей ис­ тинным, которое видит всюду свершившееся, историческое и нигде не видит существующего, вечного.

Возврат к "неисторическому" означает признание самоцен­ ности абсолютного присутствия любого живого индивида внутри интервала настоящего, целостность самого феномена жизни. Другими словами, здесь в игру вступает тонкая диалек­ тика исторической памяти и забвения как условие полноцен­ ности человеческого существования, что касается "надисторического", то это можно истолковать как обращение человека к инва­ риантам трансцендентного, сообщающего нам весть о высших смыслах.

Смысл и С мировоззренческой точки зрения исключи- значение тельно важным является вопрос о значении про- историческо- шлого для настоящего. В своей книге "Смысл и го времени назначение истории" Карл Ясперс утверждает,

308

Философия истории

что господство в нашем культурном бытии "настоящего мо­ мента", т. е. привычка жить без исторических воспоминаний, сводит жизнь и духовную деятельность к "техническому уме­ нию" и сиюминутным удовольствиям. На самом деле полнота "теперь" открывается только вместе с прошлым и будущим, с воспоминанием и идеей. Воспоминание как условие и воспол­ нение прошлого служит не стремлению уничтожить или уни­ зить настоящее как якобы неполноценное, но тому, чтобы, взи­ рая на вершину, не утратить то, что на пути к высотам доступ­ ной мне действительности я могу искать в настоящем.

Человеческую жизнь можно рассматривать в разных ас­ пектах — биологическом, социальном, культурном. И все же самым загадочным, пожалуй, остается временное измерение нашего бытия, связанное с исторической текучестью жизни. Люди отличаются от мира животных прежде всего наличием разума, способностью к осознаваемому существованию. Ин­ теллект — величайший дар, которым наделен индивид. Но именно благодаря интеллекту человек оказывается способным осваивать время, превращая его из физического или биологичес­ кого в человеческое.

Производство человеческого в человеке как сущность ис­ торической жизнедеятельности людей возможно лишь в про­ цессе культурно-исторического освоения времени, в процессе развертывания способностей и родовых качеств индивида в потоке истории. Так формируются различные модусы челове­ ческого времени — социальный, исторический и др. Ни одно существо, кроме человека, не открыто к протеканию времени, не вступает с ним в особые отношения, ибо все остальные жестко детерминированы непрерывным физическим и биоло­ гическим процессом. Их жизнь во времени генетически и при­ родно задана. Человек благодаря разуму и дару свободы спо­ собен манипулировать с временем, "сжимать" его или, напро­ тив, растворяться в нем, вживаясь в прошлые эпохи. В резуль­ тате человек приобретает возможность за одну свою биологи-

309

ческую жизнь пережить множество жизней и даже множество эпох. Время для человека становится многомерным. Он может одновременно существовать в прошлом, будущем и настоящем, читая книги, изучая иные эпохи, проводя археологические ис­ следования и активно действуя.

Осваивая социальный и исторический опыт предшеству­ ющих поколений, люди тем самым раздвигают рамки своего бытия. Человек как физическое тело не может нарушить зако­ ны природы: причинная цепочка событий нигде и никогда не прерывается. Но в биологическом отношении ситуация уже другая: здесь наблюдаются обратимые процессы (заживление ран, регенерация тканей, костей, органов и др.). Еще больше необычного у исторического времени. Здесь возможности че­ ловека поистине неисчерпаемы, ибо в своем историческом твор­ честве люди научились ускорять, сокращать и даже менять на­ правление времени. Историческое время, поскольку оно в оп­ ределенном отношении зависит от нашего разума, нашей воли

исвободы действовать, может менять свой темп, течь вспять

ит. п. Современные монахи, живущие в монастыре или ашра­ ме, разве это не уход в исторически более раннюю эпоху? И разве существование сегодня некоторых отдаленных от ци­ вилизации австралийских и африканских племен не говорит о том, что для них время остановилось?

Если в прошлом веке историческое ассоциировалось с те­ кучестью, изменчивостью, процессуальностью бытия (на что так бурно реагировал Ницше), то в XX столетии онтология вре­ мени пересматривается. Прошлое — это не только то, что про­ шло и исчезло навсегда. Прошлое осталось, оно живет в нас, оно продолжается в памятниках культуры, оно заявляет о себе самыми разными способами. Человечество гораздо глубже свя­ зано с истекшим историческим временем, чем это представля­ ется на первый взгляд. Современная цивилизация, как заметил философ С. Б. Крымский, переживает интенсивный процесс

310