Homo institutius. Человек институциональный - О.В. Иншакова

Человек в институтах современного общества

ления процесса институционализации, авторы, прямо постав ив вопрос о необходимости корректировки общественных отно шений через воздействие их институционального компонента на поведение хозяйствующих субъектов, в целом остаются на тр а- диционных позициях, считая, что «основное назначение и см ысл экономических институтов не в том, чтобы быть просто «пра вилами игры», а в функциональной организации общественных взаимодействий людей, их групп и сообществ» (Иншаков, Фролов, 2002, с. 7). Этого недостаточно, если исходить из континуальной парадигмы культуры, в ракурсе которой все подсисте мы социальной системы, как структурные, так и функциональные , должны быть переосмыслены как органическая целостность , развивающаяся в пространстве человеческого бытия. Ориентац ия вектора анализа институционализации на онтологию культ уры и ее пространственно-временной континуум даст возможност ь более адекватно понять границы взаимовлияния и взаимодейс твия социальных институтов и каждого отдельного человека. При этом следует отказаться от концепции вторичности культуры с е е генеральной идеей «культурного лага», заключающейся в неиз - бежном «отставании культуры от развития общества... В посл е- днее время Россия и восточно-европейские страны в культур ном смысле, то есть в смысле взаимоотношений культуры и общества, оказались в той же (или приблизительно в той же) точке континуума социокультурных изменений, что и развитые стр а- ны Запада» (Ионин, 1996, с. 4).

Итак, можно ли влиять на современные институции с точ- ки зрения усиления в них субъектного начала? Поскольку со - временное общество переходит на общепроектное основани е своего бытия, то есть проектирование становится универсальн ым механизмом адаптации к миру, то такая возможность существует. Она заключается в необходимости конструирования механизма повышения адекватности воздействий сложившихся социальных институтов на институции. Поскольку институт ы уже проявлены, то их модернизация, очевидно, может изменить объективное соотношение институтов и институций в с о- циальном пространстве. Требуется более глубокое изучени е природы таких феноменов, как социальный институт, социокультурная реальность, институт культуры и др., важна конкрети-

519

РАЗДЕЛ III

зация их понятий и дальнейшее «оттачивание» сопутствующ их логических построений.

Пространственно-временной континуум является методологическим основанием анализа становления и саморазверты вания социокультурной системы, одним из этапов которого выступ ает возникновение феномена институции. Континуальная парад игма культуры позволяет исследовать его, опираясь на дуальнос ть становления культуры, направленного, с одной стороны, к выявлению потенциала субъекта и его смысловых ценностных поз и- ций, а с другой — к адекватной субъекту организации его жиз - недеятельности, объективированной в социальных институ тах. Первое направление в континууме обеспечено формой культ урного времени, а второе — ее пространством. Кроме того, в стр уктуре континуума, выраженной в отношении центра и периферии, сохраняется направленность становления как переход а от целостности культуры к многообразию ее объективированн ых форм, от субъектного к объектному. Понимание закономернос ти этих связей позволит через континуальную регуляцию тран с- формировать качество институций через сохранение необх одимого соотношения в нем субъектного и объектного начал.

Рассмотренные методологические основания исследования институции через пространственно-временной континуум к ультуры, бесспорно, не исчерпывают всех вопросов и возможнос тей раскрытия этой темы, но в известной степени приоткрывают горизонт ее дальнейшего изучения.

Литература

Алтухов В. Философия многомерного мира // Общественные науки и современность. 1992. ¹ 1.

Баркова Э.В. Пространственно-временной континуум в онтологии культуры. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2002.

Гольдман Л. Сокровенный Бог: Пер. с фр. М.: Логос, 2001. Димер А. Техника как порождение культуры // Новая технокра-

тическая волна на Западе. М., 1986.

Иншаков О.В., Фролов Д.П. Институционализм в российской экономической мысли (IХ—ХХI вв.): В 2 т. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2002.Т.1.

520

Человек в институтах современного общества

Ионин Л.Г. Социология культуры. М.: Логос, 1996.

Каган М.С. Мир общения: Проблема межсубъектных отношений. М., 1988.

Кантор К.М. Двойная спираль истории. М.: Языки славянской культуры, 2002.

Лекторский В.А. Эпистемология классическая и неклассичес кая. М., 2001.

Листвина Е.В. Современная социокультурная ситуация: сущно сть и тенденции развития. Саратов: Изд-во СГУ, 2001.

Лукач Г. История и классовое сознание: Пер. с нем. М: ЛогосАльтера, 2003.

Мальков В.Л. Предисловие // Переходные эпохи в социальном измерении: История и современность / Отв. ред. В.Л. Мальков. М.: Ин-т всеобщей истории, 2003.

Налимов В.В. Разбрасываю мысли. В пути и на перепутье. М.: Про- гресс-Традиция, 2000.

Неклесса А.И. Постсовременный мир в новой системе координат // Восток. 1997. ¹ 2.

Порус В.Н. Рациональность. Наука. Культура. М.: Ун-т РАО, 2002. Смирнов П.И. Социология личности. СПб.: Социологическое

общество им. М.М. Ковалевского, 2001.

Социология. Основы общей теории / Отв. ред. Г.В. Осипов, Л.Н. Москвичев. М.: Норма-ИНФРА-М, 2002.

Флиер А.Я. Культурология для культурологов. М.: Академический проект, 2000.

Хренов Н.А. Культура в эпоху социального хаоса. М.: УРСС, 2000. Хренов Н.А. Опыт культурологической интерпретации перехо д- ных процессов // Искусство в ситуации смены циклов. М.: Наука , 2002.

521

РАЗДЕЛ IV

Ý Â Î Ë Þ Ö È ß È Í Ñ Ò È Ò Ó Ö È Î Í À Ë Ü Í Î Ã Î Ï Î Ë È Ì Î Ð Ô È Ç Ì À × Å Ë Î Â Å Ê À

à ë à â à 23

ЧЕЛОВЕК И ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИНСТИТУТЫ:

ОПЫТ ФИЛОСОФСКО - СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО А Н А Л И З А

Тема положения человека в пространстве политических институтов возникает всякий раз, когда политические лидеры , структуры власти, партии и движения не оправдывают наших ожиданий, поражают нас своей непредсказуемостью или отто р- гают наши обращения и действия. Несомненная практическиполитическая актуальность этой темы создает иллюзию про стоты и легкости ее решения. Между тем попытка определить сущ - ность «человека политического» сталкивается со сравнит ельно малой проясненностью его субстанциальных черт и дефицит ом полных, эмпирически содержательных описаний их проявлен ия.

522

Эволюция институционального полиморфизма человека

Аналогичным образом и исследование институционального пространства современного социума порождает ряд проблем, да леких от какого-либо однозначного и признанного большинств ом научного сообщества решения. В такой ситуации рассмотрен ию политического аспекта институционального бытия человек а в обществе необходимо должно предшествовать прояснение нек оторых социологических и социально-философских вопросов. В э том нас убеждают и многочисленные работы отечественных инст итуционалистов, и фундаментальные обобщающие труды зарубеж - ных авторов (см., например: Рыбаков, Татаров, 2002; Тамбовцев, 2004; Политическая наука..., 1999).

Специфика проблемной ситуации, сложившейся в современных институциональных исследованиях, состоит, видимо , в том, что, с одной стороны, очевидны слабости «старого», клас - сического институционализма с его рационально-норматив ным, государственно-центристским и преимущественно описател ьным подходом, с другой — дальнейшее обновление институционал ь- ной теории тормозится не только многообразием инновацио н- ных «рецептов», но и отсутствием консенсуса среди исследо вателей о том, чем все-таки является политический институт, как о- вы критерии его состояния и функционирования, как именно институты определяют поведение индивидов. С этим в немало й степени связана размытость течения, получившего в литера туре название «нового институционализма», а также полемика во круг идей, высказываемых его представителями.

Если оценивать политический профиль «нового институционализма» в том виде, в каком он представлен Б.Г. Питерсом (см. подробнее: Политическая наука..., 1999, с. 218—234), то можно указать на ряд существенных моментов. Во-первых, налицо ст ремление анализировать реальное политическое поведение ин дивидов и групп, как в историческом, так и в функционально-ком- муникативном плане. Речь идет о реконструкции принятия по - литических решений и политического выбора в прошлом, а та к- же об изучении формирования и реализации стабильных моде - лей индивидуального и группового взаимодействия в насто ящем. Эта тенденция выводит институциональные исследования з а традиционные границы государственно-правового подхода, обр а- щает их к реальной социальной практике, а значит, к тем алго -

523

РАЗДЕЛ IV

ритмам поведения, которые затем в результате отбора закре пляются в формальных организациях, институционализируются . Правда, и здесь остается соблазн возвратиться к «старому», классическому институциональному подходу, формально-логиче скому и потому часто схематичному, огрубляющему социальную реальность. Если принять постулат теории рационального выб ора в политике, по которому мир состоит из множества максимизир у- ющих свою полезность индивидуалистов, институциональны й выбор «вырывается» из широкого социального контекста и в полне «укладывается» в русло нормативно-правовой интерпретац ии.

Во-вторых, современные исследователи настойчиво стремят ся преодолеть ограниченность институционального анализа р ассмотрением лишь формальных структур и процедур, обращаясь к выявлению гомогенной или гетерогенной ценностной, социо - культурной детерминации институционального поведения, правил и норм. Подобная ориентация, будучи, несомненно, позитивной, далеко не всегда последовательна. Если исследован ие детерминирующих ценностей не «вписывается» в широкий соци о- культурный контекст, не увязывается с социальными практи ками и остается всецело в сфере сознания, выход из сферы сугу бо рациональных схем вряд ли возможен.

В-третьих, большинство «новых институционалистов» склоняется к отождествлению социальных и политических инсти тутов с правилами, регулирующими политическое поведение и деятельность (Политическая наука..., 1999, с. 222). На этой же позиции стоят и многие отечественные исследователи. Так, П.В. Панов, ссылаясь на Д. Норта, констатирует, что «под “институтом” понимаются “правила игры” в обществе, или “созд анные человеком ограничительные рамки, которые организуют взаимодействие между людьми”. Главная функция институтов — уменьшение неопределенности в межличностных взаимодейс твиях, снижение трансакционных издержек» (Панов, 2002, с. 58—59)1. Казалось бы, подобная позиция выигрывает отходом от требо вания официального закрепления институциональных правил, а также подчеркиванием посреднической роли институтов в с оциальной коммуникации. Однако при отождествлении институт ов с правилами сам термин «институт», а тем более «институт п о- литический», становится избыточным: природа, функциониро -

524

Эволюция институционального полиморфизма человека

вание и динамика правил могут быть описаны понятием «соци - альная норма» и даже более узко — с использованием поняти й- ного аппарата общей теории права. Не случайно П.В. Панов раз - деляет все институты на формальные и неформальные, понима я под первыми правовые нормы, регулирующие политическую жизнь, а под вторыми — обычаи, зафиксированные в традициях и взаимных соглашениях (Панов, 2002, с. 59).

Сведение функций социальных и политических институтов к межличностным отношениям создает еще большие затрудне - ния. Мало того, что социальные отношения фактически психо - логизируются. Макросоциальный масштаб политического бы тия, нацеленность политических институтов на регулирование социально значимых явлений и процессов совершенно не учитыва - ются. Между тем специфика социальных институтов была зафиксирована уже в рамках классического институционализ ма, от достижений которого было бы неразумно отказываться.

В русле системного анализа и структурализма институты ис - толковывались как форма организации человеческой деяте льности, упорядочивающая ее. Элементами этой организации и выс тупают социальные нормы, которые, будучи системно согласова н- ными друг с другом, формируют правила, оптимизирующие че- ловеческую деятельность. Представляется, что без отождествления социальных и политических институтов с организацией (фор мальной или неформальной — другой вопрос) вряд ли возможно удо в- летворительно объяснить существование порядка не тольк о в малых и средних общностях, но и в социуме в целом. Без выявлен ия организационной природы институтов трудно объяснить во спроизводство социального и политического порядка во времен и, а также возможность коллективного, массового социального действия в политике. Показательно, что даже феноменологическ ий подход к социальной реальности, противостоящий структур ализму и подчеркивающий, что социальный порядок «существует л ишь как продукт человеческой деятельности», не может обойтис ь без терминов «институционализированная структура» «систем а», «контроль», «предсказуемость» (Бергер, Лукман, 1995, с. 88, 110). Аналогичным образом Э. Гидденс, синтезирующий структурализм и феноменологию, одним из «краеугольных камней» своей конц епции избирает идею структуризации.

525

РАЗДЕЛ IV

Поддерживая стремление «нового институционализма» к ан а- лизу реальной деятельности и социальной практики в сочет ании с использованием идеи культурной детерминации институц ионального поведения, важно, подчеркнув момент преемственн ости, соединить с этими новациями системно-организационный подход к институтам, вписать их в многообразный социальны й контекст, наполненный, наряду с утилитарно-рациональными феноменами, также традициями и ценностями. Приняв эту позицию, мы встаем перед необходимостью найти ей адекватное категориальное выражение. Первый шаг в решении этой задач и делает концепция институциональных матриц (Кирдина, 2000; Кирдина, 2001; Кирдина, 2002), следуя которой в функциональной структуре общества могут быть выделены: 1) социаль ные практики, являющиеся исходным пунктом институционализа - ции; 2) стабильные базовые институты, связанные с сохранени - ем и функционированием социума и формирующие его «институциональную матрицу»; 3) «мобильные институциональные формы, в которых реализуются базовые институты при конкретных культурно-исторических условиях» (Кирдина, 2002, с. 29).

Такая дифференциация позволяет отличить стихийно складывающиеся и изменяющиеся, имеющие различный масштаб формы деятельности людей от сознательно конструируемых на их основе организаций, охватывающих пространство жизни в сего общества. Под сознательным конструированием понимает ся в различной степени осознанная деятельность по отбору и со вершенствованию тех образцов социальной практики, которые н аилучшим образом соответствуют человеческим потребностям . Результаты такой «селекции снизу» в наиболее удачных случа ях получают формальное закрепление, но сам процесс отбора мо - жет иметь различные варианты и результаты. Это может быть метод проб и ошибок, социальная инициатива, соглашение ко н- фликтующих сторон. Возможен вариант социальной и полити- ческой инженерии, когда в недрах элиты осуществляется соз нательный отбор проектов, обобщающих имеющийся опыт, а затем их внедрение в практику. Отобранные «снизу» или «свер ху» организационные формы представляют собой не просто прав и- ла, а системно упорядоченную их совокупность, позволяющую не столько ограничивать, сколько программировать деятел ьность

526

Эволюция институционального полиморфизма человека

индивидов и их коллективов, делая ее предсказуемой, порой в значительном временном диапазоне.

Вместе с тем сторонники гипотезы об институциональных матрицах непоследовательны в проведении указанного раз грани- чения. Если институциональные исследования на микроуров не сосредоточиваются на социальных практиках, то представи тели макроанализа предпочитают говорить о базовых института х общества, которые определяются как «глубинные, исторически устойчивые основы социальной практики, обеспечивающие в оспроизводство социальной структуры в разных типах общест в» (Кирдина, 2001, с. 15). Но такие основы могут сводиться к отдельным, порой локальным, обычаям и нормам, реализующимся стихийно и представляющим собой формы спонтанной соци - альной саморегуляции. В этом случае, как было ранее отмече но, сам термин «институт» становится излишним, поскольку ник а- кого нового содержания, не описываемого терминами «тради - ция», «обычай» или «норма», здесь нет. Тот факт, что перед на ми исторически устойчивые элементы социальной практики, ук а- зывает на действие механизмов институциональной селекц ии, но отсутствие их организационного оформления свидетель ствует о незавершенности процесса институционализации. Перед н ами, таким образом, не сам институт, а именно его основа, образно говоря, — матрица.

Удачный вариант категориального описания различных уро в- ней и форм процесса институционализации предложен О.В. Ин - шаковым, аргументирующим необходимость различения инст и- туций как социальных форм типизации функций социальных субъектов и институтов как функциональных организаций, о беспечивающих реализацию конкретной системы однородных ин - ституций (Иншаков, 2003, с. 44). Следуя логике автора, можно представить уровни процесса институционализации следую щим образом: социальная практика — институции — организованн ые комплексы однородных институций, или институты с системо й специализированных органов, то есть структурированных о тдельных институций. Выделение институций как типичных, истори - чески устойчивых форм социальной практики, которые, складываясь в процессе действия механизма институционально й селекции, фиксируют проверенные опытом формы реализации

527

РАЗДЕЛ IV

общественно значимых функций, существенно облегчает выя в- ление главного признака института — устойчивой функцион альной организации, оптимизирующей параметры бытия обществ а посредством программирования деятельности его субъекто в во времени и пространстве. Устанавливая инвариантную струк туру социальных связей, институт завершает процесс, начатый ин - ституцией, обеспечивая возможность устойчивого воспрои зводства системы социальных ролей и статусов. Совокупность ба зовых институций, существующих в обществе, представляет соб ой его институциональную матрицу, закрепляемую и многократ но воспроизводимую в системе экономических, политических, п равовых и иных институтов.

Исследование места и роли человека в институциональном пространстве требует особого внимания к конкретным соци альным формам его институциональной организации. Их многообраз ие является результатом человеческой деятельности и созда ет, наряду со свободой воли, возможность выбора и сочетания раз лич- ных социальной ролей. Поле выбора — не только в экономике, но и в политике — включает в себя как официальные, так и теневые институциональные формы, как явные, артикулируемые, так и функционирующие на основе скрытых целей и мотивов, создавая порой причудливые комбинации вариантов инс титуционального поведения. Именно в контексте изучения инс титуционального выбора человека возникает и еще один урове нь феноменов, который необходимо включать в структуру проце сса институционализации, — явления массового и элитарного со - знания, отражающие как состояние самих структур, так и пов е- дение детерминированных нахождением в них субъектов. Име н- но здесь возникают, с одной стороны, мнение людей об институтах, с другой — имидж институтов, создаваемый в обществе , и, наконец, взаимные ожидания, адресованные институтам и представляющим их лицам.

Таким образом, расширение горизонта исследования общественных институтов, предполагающее использование соци окультурного подхода, должно включать в себя рассмотрение, пом имо самих институтов, состояния социальной практики и, в перв ую очередь, институций как ее важнейшего элемента, а также ко нкретных форм институциональной организации и форм их отра же-

528