6. Содержание права собственности

В одном из предыдущих разделов настоящего исследования мы уже приводили легальное определение права собственности (п.п. 1 и 2 ст. 188 ГК РК). Мы полагаем, что оно в неполной мере отражает весь спектр юридических отношений собственности. Простое перечисление отдельных правомочий, образующих понятие права собственности, не создает ясное и четкое представление о нем. На это указывают следующие обстоятельства: 1) перечислить все правомочия, правовые возможности, которые принадлежат собственнику имущества, невозможно. К таковым, например, можно отнести правомочия по изменению, употреблению и уничтожению вещи, исключению третьих лиц, отчуждение и представление прав, имеющих отношение к вещи, другим лицам и другие. Поэтому, указав в законе только три правомочия собственника и попытаться с их помощью охарактеризовать все право собственности в целом, будет крайне недостаточно¹; 2) если признать право собственности не самостоятельным и целым, но лишь суммой указанных в законе правомочий собственника, то можно отрицать существование права собственности в тех случаях, когда какое-либо из этих отдельных правомочий, по тем или иным причинам, собственнику не принадлежит. И, если допустить возможность расщепления права собственности, то по смыслу данного законодателем определения, это право перестает быть самим собой. Например, собственник сдает имущество в наем. Происходит утрата правомочия по владению вещью. Но ведь у собственника, тем не менее, право собственности на сданную в наем вещь остается, оно не передается по этому договору нанимателю имущества. Подобных примеров можно приводить довольно много. Среди них даже есть такие случаи, когда возможна передача всех трех правомочий, например, право хозяйственного ведения (ст. 196 ГК РК). Но и в этой ситуации переход самого права собственности не происходит, а речь идет о возникновении на его основе другого вещного права.

Указанная легальная трактовка права собственности является традиционной для гражданского законодательства Советского Союза и постсоветских стран².

Общие положения о содержании права собственности

Субъективное право собственности может быть реализовано посредством правоотношений. Юридической формой реализации субъективных прав является их использование, которое основывается на таком способе регулирования общественных отношений как дозволение. Практически это осуществляется посредством активных действий управомоченного лица. Важно отметить, что те правовые возможности, которые предоставляются собственнику, имеют характер управомоченного поведения. Но это все общетеоретические положения субъективных прав в целом. В данной ситуации следует определить и охарактеризовать юридические возможности, предоставленные собственнику действующим гражданским законодательством РК.

Общие начала осуществления субъективных гражданских прав.

Ст. 8 ГК РК устанавливает общие правила осуществления гражданских прав. Основным принципом реализации субъективных гражданских прав выступает принцип диспозитивности. Последний заключается в том, что субъект права использует принадлежащее ему субъективное право в собственном интересе и по собственному усмотрению. Пункт 3 этой же статьи устанавливает пределы осуществления гражданских прав, которые установлены в виде охраняемых законом прав и интересов других субъектов права, а также причинения ущерба окружающей среде. Кроме этого, п. 4 ст. 8 ГК РК предъявляет к осуществлению субъективных гражданских прав дополнительные требования, заключающиеся в обязывании субъектов права действовать добросовестно, разумно и справедливо, соблюдая содержащиеся в законодательстве требования, нравственные принципы общества, а предприниматели также правила деловой этики. В данном случае можно говорить о наличии в механизме гражданско-правового регулирования морально-этических категорий, практическое применение которых взывает определенные трудности.

Во-первых, возможные проблемы с определением юридического содержания указанных моральных принципов. Ю.Г. Басин предлагает решение этой проблемы исходя из противопоставления таких понятий как справедливость и несправедливость, добросовестность и недобросовестность, разумность и неразумность и так далее. Например, “несправедливо определять размеры долей расходов и доходов участников общей деятельности, если такие расходы будут явно не соответствовать степени участия в достижении результата. Недобросовестность может выражаться в сознательном пренебрежении чужими интересами ради собственной выгоды, то есть это – поведение злонамеренное по отношению к другим лицам... Под разумностью, очевидно, следует понимать реальную оценку обстоятельств, при которых осуществляется право. Поэтому пренебрежительное отношение к такой оценке может признаваться неразумным”¹. В данном случае юридическое значение рассмотренных моральных принципов непосредственным образом связано с анализом обстоятельств конкретной жизненной ситуации, в которой происходит осуществление субъективных прав, и оценка этих моральных принципов самими участниками может быть различной. Во-вторых, это возможные проблемы связаны с определением тех правовых последствий, которые вызовет нарушение этих моральных принципов. Например, п. 1 ст. 158 ГК РК предусматривает общее правило, согласно которому признается недействительной сделка, не соответствующая требованиям законодательства, а также совершенная с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности. Далее, ст. 159 ГК РК установлены основания недействительности сделок. Причем, согласно п. 2 ст. 157 ГК РК, перечень указанных оснований не является исчерпывающим и законодательными актами могут быть предусмотрены другие. Среди перечисленных оснований только некоторые имеют непосредственное отношение к указанным в п. 4 ст. 8 ГК моральным категориям. Например, недобросовестная конкуренция или нарушение требований деловой этики (п.2 ст. 159 ГК РК), злонамеренное соглашение сторон (п. 10 ст. 159 ГК РК). Последствия в данном случае будут выражаться в виде признания соответствующей сделки недействительной и проведения реституции. В-третьих, по мнению Ю.Г. Басина, юридическое значение рассматриваемых моральных требований к процессу реализации субъективных гражданских прав заключается в том, что при их нарушении право лица не подлежит защите и соответственно требование обладателя права может быть судом не удовлетворено².

Возвращаясь к анализу легального определение права собственности, укажем, что его содержание имеет двойственный характер. С одной стороны, п. 2 ст. 188 ГК РК определяет содержание субъективного права собственности посредством триады правомочий: владения, пользования и распоряжения своим имуществом. С другой, п. 3 этой же статьи собственнику предоставлена возможность совершать в отношении своего имущества любые действия, но установлены пределы использования собственником принадлежащего ему права в виде охраняемых законом прав и интересов других субъектов права (п. 4 ст. 188 ГК РК).

Правомочие владения

Законодатель правомочие владения определяет как юридически обеспеченную возможность осуществлять фактическое обладание имуществом (п.2 ст. 188 ГК РК). Ключевым в данном случае, при определении правомочия владения, представляется следующее выражение - осуществление собственником фактического обладания вещью.

А.Т. Джусупов, комментируя это положение ст. 188 ГК РК, предлагает следующее толкование данного выражения. “Последнее (правомочие владения – М.С., С.С.), однако, не означает, что собственник обязан находиться с имуществом в непосредственном соприкосновении. Он может находиться на любом расстоянии от вещи, но при этом оставаться его владельцем. Собственник всегда является законным владельцем своего имущества”¹. В данном случае характерна и показательна проблемность данной формулировки – соотношение в правомочии владения фактического и юридического начал. О владении как фактическом состоянии принадлежности вещей мы уже отмечали в одном из предыдущих параграфов. В данном случае попытаемся указать только на особенности владения собственником.

Научное понимание владения в составе субъективного права собственности в Казахстане претерпело определенные изменения. Так, в п. 6 комментария к ст. 85 ГК Казахской ССР правомочие владения толковалось достаточно широко. В состав этого правомочия, по мнению У.И. Жанайдарова, входили все действия собственника, которые не вошли в состав правомочий пользования и распоряжения. При этом правомочие владения понималось как “гарантированная возможность на фактическое (физическое) либо иное господство (власть, контроль) над вещью, не связанное с извлечением ее полезных свойств”².

В п. 4 комментария к ст. 209 ГК РФ 1994 года владение понимается как реальное обладание собственником своего имущества³.

Ст. 17 проекта гражданского уложения Российской империи раскрывало понятие владения следующим образом. “Собственнику принадлежит право на владение имуществом, с устранением всякого постороннего воздействия и вмешательства”⁴. В данном случае формулировка “право на владение” фактически отождествляет право собственности и владение, которое “рассматривается здесь не как фактическое состояние, а как право, входящее в состав прав собственника, так как обладание имуществом и удержание его в своей власти основано здесь на законном основании, без которого нет права собственности”⁵. Другими словами, владение в данном случае понимается не как фактическое состояние, а как право лица иметь, обладать вещью. Происходит закрепление вещи за конкретным лицом посредством субъективного права, в данном случае право собственности. Сам факт закрепления владения выражается в определенном титуле, основании и именно с этого момента лицо юридически владеет вещью, распространяя на вещь свое имя. Именно поэтому можно вести речь о сохранении владения собственника даже тогда, когда им осуществлена передача вещи другому лицу на ином, производном от права собственности, вещном праве. Если сделать предварительный вывод, то можно утверждать, что в определении владения собственника должно преобладать юридическое начало над фактическим. Сам факт обладания вещью должен рассматриваться с позиций права, в данном случае - с позиции субъективного права собственности. Только в этом случае можно вести речь об осуществлении, реализации этого права вообще.

Понимание владения как правомочия, входящего в содержание субъективного права собственности, в цивилистической литературе советского и постсоветского периода довольно однообразно. Приведем несколько, как кажется, наиболее типичных, определений владения в рассматриваемом значении.

Е.А. Суханов говорит о практически общепризнанном понимании владения, и не только его, а также пользования и распоряжения, которое существует в цивилистической науке. “Под правомочием владения понимается основанная на законе (или юридически обеспеченная) возможность иметь у себя данное имущество, содержать его в своем хозяйстве (числить на балансе и тому подобное);”¹. Здесь важно отметить, что в данном случае не приводится никакого различия между владением собственника и всех других владельцев. На это указывает, во-первых, абстрактность определения владения, без раскрытия специфики владения собственника и, во-вторых, пример, вынесенный за скобки, а именно, когда факт владения устанавливается нахождением соответствующей вещи на балансе, свидетельствует о владении юридическим лицом государственным имуществом на праве хозяйственного ведения или оперативного управления. Например, В.В. Витрянский указывает, что “имущество, закрепленное на балансе государственного или муниципального предприятия, может принадлежать ему, как правило, на праве полного хозяйственного ведения (в настоящее время – право хозяйственного ведения – М.С., С.С.). Никаким другим вещным правом на свое имущество ни государственное, ни муниципальное предприятие обладать не может”².

В учебнике гражданского права Е.А. Суханов правомочие владения определяет аналогично уже приведенному ранее. Но далее производится попытка разграничения понятий владения собственника и владения другого лица. Основанием последнего является указание на то, что владение собственника имеет законный характер, то есть оно основано на определенном титуле, основании. Соответственно владение других лиц не имеет такого основания, являясь по своей юридической природе фактическим, беститульным и поэтому определяется как незаконное³.

В данном случае противопоставление владения собственника и владения других лиц, не являющихся таковым, только с позиций соответствия их фактического состояния закону можно считать неправильным, так как в законодательстве существуют другие вещные права, которые основаны на определенном титуле, юридическом основании. Причем в качестве основания может выступать как сам закон (например, ст. 195 ГК РК), так и договор с собственником соответствующей вещи. В данном случае происходит установление тождества между понятием владения вообще, как особого состояния фактической принадлежности вещей определенным субъектам права, и понятием владения как правомочия собственника. Хотя, нужно признать, между этими понятиями есть немало общих черт, но, все таки, это два разных юридических термина, которые соотносятся между собой как часть (владение собственника) и целое (владение как состояние фактической принадлежности вещей конкретным субъектам права).

Ю.К. Толстой определяет содержание юридического понятия собственности посредством волевых актов собственника, в которых происходит реализация соответствующего права. Хотя автор утверждает, что собственник может совершать в отношении своей вещи любые действия, которые не запрещены законом, но в то же время отмечает, что все многообразие сводится, в конечном счете, к все той же триаде правомочий собственника. В контексте сказанного предлагается следующее определение владения. “Владение означает хозяйственное господство собственника над вещью. Во владении выражается статика отношений собственности, закрепленность вещей за индивидами и коллективами”⁴. Далее происходит конкретизация этого понятие и уже предлагается определение правомочия владения как юридически обеспеченная возможность хозяйственного господства собственника над вещью, не требующая непосредственного контакта между обладателем права и объектом обладания¹.

В предлагаемом определении владения также происходит отождествление владения как фактического состояния принадлежности вещей субъектам права и как правомочия собственника. Фактическое же присвоение, закрепление вещей за субъектами права, может не иметь юридических последствий, и наоборот. Кроме того, указание на то, что владение выражает статику отношений собственности, нельзя считать правильным. Понятие собственности, как мы уже отмечали ранее, напрямую связано с тем, кто, представитель какой отрасли научного знания его определяет. В юридическом смысле собственность представлена в виде некой совокупности вещей в самом широком понимании этого слова. Статику имущественных отношений, входящих в предмет гражданско-правового регулирования, образуют не сами вещи, а субъективные права на них. Таковыми являются, в данном случае, все вещные права, которые закреплены в правовых нормах, в том числе и право собственности.

Отметим два момента: 1) владение присуще любому вещному праву вообще и, 2) владение может осуществляться как непосредственно носителем субъективного права, так и при посредстве других лиц, означающее то, что собственник, передав принадлежащую ему вещь во владение другого лица, остается при этом ее владельцем, так как он владеет ею по праву.

Интересное объяснение причин отождествления таких понятий как право собственности и владения как фактического состояния предлагал Д.И. Мейер, который указывал, что “понятие о праве собственности обыкновенно развивается из владения. Первоначальное понятие о юридическом господстве над вещью связывается с господством фактическим: без фактического господства не признается господство юридическое; когда не есть фактическое господство, то допускается и юридическое. Это объясняется тем, что в мало развитом юридическом быту гражданам не доступны отвлеченные понятия”².

Продолжая эту мысль и для ее подтверждения, можно привести следующие примеры. В римском праве фактическое обладание отождествлялось с правом собственности и поэтому особое внимание уделялось вопросам защиты владения именно как фактического состояния. При этом не делалось особых различий между владельцами движимости и недвижимости³. Именно в римском праве было впервые разработано понятие давностного владения, которое рассматривалось в качестве одного из способов приобретения права собственности. Юридическую конструкцию последнего, пока несколько упрощенную, можно выразить следующей формулой - фактический владелец вещи, обладая последней определенное время, становится ее собственником, получая право на эту вещь. Здесь следует подчеркнуть, что давность владения (приобретательная давность) существует в настоящее время в гражданском законодательстве большинства стран, в том числе и в Республике Казахстан (ст. 240 ГК РК), поэтому можно сделать предварительный вывод о том, что последнее является практическим примером превращения владения, как факта, в право управомоченного лица - субъективное право собственности. Именно это отмечает Д.И. Мейер, говоря о том, что владение в праве собственности это уже не просто фактическое состояние, а право управомоченного лица на обладание вещью, хотя бы и в процессе реализации этого права лицо может реально и не обладать ею⁴.

Примерно в том же плане высказывается и К. Победоносцев, отмечая то, что понятие владения может служить заменой понятию права собственности там, где это понятие по каким то причинам еще не утвердилось окончательно. Поэтому владение может существовать как в составе субъективного права собственности, так и отдельно, выступать как производное от права собственности вещное право¹.

Завершить краткий обзор теоретических воззрений русских юристов по поводу владения, думается возможным высказыванием С.А. Беляцкого, который рассматривает владение как содержание вещи в сфере своего господства. В лице собственника владение есть интегральная часть собственности, способ осуществления последней. Владение, отдельное от собственности и не основанное на праве, данном собственником, есть фактическое состояние, к которому однако, приурочиваются законом определенные юридические последствия².

Таким образом, понимание владения собственника в качестве юридически обеспеченной возможности осуществлять фактическое обладание имуществом (ч. 2 п.2 ст. 188 ГК РК) в неполной мере отражает содержание этого правомочия собственника. Во-первых, надлежит убрать из п. 2 ст. 188 ГК РК слово “право” применительно к владению, пользованию и распоряжению как совокупности основных правомочий собственника. В данном случае, применительно к правомочию владения, можно указать, что собственник может реализовать, осуществлять свое субъективное ему право посредством владения вещью. Владение, входящее в содержание субъективного права собственности, следует понимать в качестве возможности собственника обладать вещью самостоятельно или посредством других лиц. В первом случае, собственник осуществляет владение сам, вещь находится в его хозяйстве, входит в сферу его непосредственного господства. Здесь происходит совпадение значений таких понятий как фактический владелец вещи и ее собственник, а также фактического и юридического начала владения собственника. Во втором случае, речь может идти об опосредованном владении собственником своей вещью. Это такие ситуации, когда собственник передает вещь в обладание другому лицу на другом – не на праве собственности! - вещном праве. Это владение собственника является производным. В этом случае фактический владелец вещи и ее собственник, два этих признака владения не совпадают в одном лице и характеризуют двух различных субъектов права.

Для наиболее адекватного отражения сущности владения собственника и разграничения владения других лиц предлагается изменить формулировку владения собственника, данную законодателем в ч. 1 п. 2 ст. 188 ГК РК. Можно предположить, что это определение должно содержать, во-первых, указание на то, что владение есть только одна из множества юридических возможностей по реализации субъективного права собственности и, во-вторых, обладание вещью собственник может осуществлять самостоятельно, так и посредством других лиц. В последнем случае у собственника владение имеет юридическое, а не фактическое значение. Исходя из изложенного, определение владение собственника может быть выражено в ч. 1 п. 2 ст. 188 ГК РК следующим образом: собственник может реализовать принадлежащее ему право путем владения вещью. Владение может быть осуществлено собственником самостоятельно или же посредством других лиц.

Правомочие пользования вещью

Часть 3 п. 2 ст. 188 ГК РК определяет правомочие пользования как юридически обеспеченную возможность извлекать из имущества его полезные естественные свойства, а также получать от него выгоды. Выгода может выступать в виде дохода, приращения, плодов, приплода и в иных формах.

Французский юрист Ж. де ла Морандьер, исключая, как мы уже отмечали ранее, правомочие владения собственника из содержания этого права, говорит о таких правомочиях как пользование и извлечение доходов¹. Законодателем Казахстана последние рассматриваются в рамках единого правомочия – пользование вещью. Мы в дальнейшем, при осуществлении анализа этого понятия, будем придерживаться этой же позиции и рассмотрим пользование вещью и извлечение доходов из нее как единое правомочие собственника, которое отличается от правомочий по владению и распоряжению вещью.

Статья 18 проекта Гражданского уложения Российской империи определяла правомочие пользования собственника следующим образом. “Собственнику принадлежит право пользования имуществом: он вправе извлекать из имущества всякого рода доходы и вообще употреблять имущество по своему усмотрению. Доходы заключаются или в плодах, то есть произведений имущества, или же в наемной плате, в процентах с капитала и в других повременных платежах. К плодам причисляется и приплод животных. Приплод принадлежит собственнику самки”².

Как можно заметить, при характеристике правомочия пользования вещью большое значение имеют плоды, доходы и другие произведения вещи, которые получаются в процессе реализации этого правомочия собственника. Причем в ряде источников мы встречаем такие понятия как пользование и использование, которые употребляются как тождественные. Если же исследовать юридическое содержание данных терминов, то можно утверждать об их различном значении. Понятие использование употребляется в качестве термина, обозначающего реализацию субъективного права в целом³. Пользование в данной ситуации мы употребляем в качестве одного из правомочий собственника, то есть обладателя субъективного права. Другими словами, эти два термина соотносятся между собой как часть (правомочие пользования) и целое (использование субъективного права собственности).

Правомочие пользование представляет собственнику вещи юридически обеспеченную возможность участвовать в гражданском обороте. Пользование означает активные действия собственника, который не только обладает вещью, но и стремится с ее помощью удовлетворить свои потребности и интересы. Некоторые вещи (при этом можно утверждать - подавляющее большинство вещей), участвуя в гражданском обороте, как правило, обладают способностью порождать другие вещи или какие-то материальные блага. В цивилистике подобный процесс принято называть приращением. В ст. 123 ГК РК приращение именуется поступлениями, полученными в результате хозяйственного использования вещей. Данная статья устанавливает правило, согласно которому плоды, продукция и доходы – как приращения вещи – принадлежат лицу, использующему имущество на законном основании. Никак не обозначено это лицо не только в законе, но и в научно-практическом комментарии к этой статье. “Правомочие пользования представляется как юридически обеспеченная возможность извлечения полезных свойств имущества путем эксплуатации, личного или производственного потребления, а также получения выгоды при хозяйственном или ином его использовании”⁴. То же самое мы можем наблюдать при анализе пользования как правомочие собственника в п. 6 комментария к ст. 85 ГК Казахской ССР, который рассматривал последнее как “... гарантированная возможность извлечения полезных свойств вещи в соответствии с ее назначением, присвоение от нее плодов (доходов) в процессе эксплуатации (ухода за вещью), а также получение иных выгод (пользы) в пределах, установленных законом. Пользование может носить характер личного или производственного потребления”⁵. Думается, что правило, установленное ст. 188 ГК РК, нуждается в некотором уточнении. Право на приращения, поступления от вещи должно принадлежать собственнику, если законодательством или договором не установлено иное. Это напрямую связано с положением п. 1 этой же статьи, которая устанавливает, что собственник осуществляет принадлежащее ему право по своему усмотрению и в собственном интересе. Например, земельный участок, находящийся в обладании собственника и вовлеченный им в гражданский оборот от своего имени, может иметь приращения в виде сельскохозяйственных культур, произрастающих на нем, и так далее. Подобные приращения, в данной ситуации, должны принадлежать только собственнику земельного участка и никому другому.

Ж. де ла Морандьер выделяет четыре вида приращений по гражданскому праву Франции. “1. Собственнику принадлежит право на все плоды и приращения вещи. 2. Собственность на землю включает в себя собственность на воздушное пространство над поверхностью земельного участка и на его недра. 3. Собственнику принадлежит право на все, что вступает в состав вещи. 4. Собственнику принадлежит право на воды, которые возникают или протекают на его участке”¹. Кроме того, проводится различие между понятиями «плоды» и «произведения вещи». Плодами является то, что вещь производит регулярно, периодически. Произведения же, наоборот, имеют разовый, случайный характер. Данное различие может иметь значение для собственника только тогда, когда его вещь использует другое лицо на ином, не право собственности, вещном праве. В этом случае последний может обладать правом присваивать только плоды. Произведения же вещи остаются за ее собственником. Это один момент. Другой - собственник по своей воле может изменить природу приращений вещи и случайное ее произведение рассматривается в качестве плода².

Определенное значение для решение юридической судьбы плодов вещи придается отнесению их к тому или иному виду. Ж. де ла Морандьер выделяет три вида последних. “а) естественные плоды, производимые вещью самой по себе; б) промышленные плоды, производимые вещью в результате приложения к ней труда человека, например урожай. Собственник приобретает плоды этого рода, даже если они возникают не в результате его личного труда, если он возлагает обработку земли на других, служащих у него лиц... в) гражданские плоды, извлечение которых предполагает, что собственник не пожелал сам взять на себя риск эксплуатации вещи. Он доверяет, вручает ее другому лицу, которому предоставляет пользование ею за периодическую уплату определенных фиксированных сумм в твердом или повергающем изменениям размере”³.

В приведенных высказываниях есть несколько принципиальных моментов, имеющих значение для характеристики правомочия пользования собственника согласно его определения в п. 2 ст. 188 ГК РК. Во-первых, можно вывести общее правило, согласно которому результаты пользования вещью принадлежат собственнику последней. Причем это должно предполагаться во всех случаях, если не установлено законом или договором иное. Во-вторых, о пользовании собственником своей вещью можно вести речь даже тогда, когда им была осуществлена передача вещи в фактическое или юридическое обладание другому лицу. В этой ситуации можно говорить об извлечении собственником из принадлежащей ему вещи промышленных или гражданских плодов.

Ю.К. Толстой допускает возможность осуществления правомочия пользования отдельно от правомочия владения и даже распоряжения. “Указанные правомочия (владение, пользование и распоряжение – М.С., С.С.), как и субъективное право собственности в целом, представляют собой юридически обеспеченные возможности поведения собственника, они принадлежат ему до тех пор, пока он остается собственником. В тех случаях, когда собственник не в состоянии эти правомочия реально осуществить... он не лишается ни самих правомочий, ни права собственности в целом... Правомочие пользования обычно опирается на правомочие владения. Но иногда можно пользоваться вещью, и не владея ею”¹.

Другие, например, А.Т. Джусупов, рассматривают правомочие только в контексте правомочия владения: “право пользования тесно связано с правомочием владения, так как пользоваться имуществом можно только владея им”². Причем им же, несколько ранее, владение понимается только как фактическое обладание вещью.

О совпадении правомочий владения и пользования говорит и Е.А. Суханов. “Оно (правомочие пользования – М.С., С.С.) тесно связано с правомочием владения, ибо по общему правилу можно пользоваться имуществом только владея им”³.

Мы уже убедились, что подобное понимание владение неполно и собственник продолжает владеть вещью даже в тех случаях, когда им осуществлена передача вещи другому лицу. Примерно аналогичную ситуацию мы наблюдаем и при осуществлении собственником правомочия пользования вещью, которое не связано с утратой фактического владения над нею.

Приращения того, что входит в состав вещи, Ж. де ла Морандьер также выделяет четырех видов. “1) сооружения и насаждения; 2) приращение, которое может явиться результатом действия силы воды; 3) приобретение животных, пришедших на участок; 4) приращение одной вещи к другой”⁴.

Мы полагаем, что пользование собственником принадлежащей ему вещью осуществляется в соответствии с действующим законодательством и зависит от правового режима, в котором находится соответствующее имущество. Для некоторых вещей, находящихся в гражданском обороте, характерно целевое пользование ими. Поэтому реализация собственником принадлежащего ему правомочия пользования зависит и определяется указанными обстоятельствами. Конечно, целью любого рачительного хозяина вещи является увеличение стоимости последней, возникновение на ее основе новых вещей, получение новых материальных благ и так далее. Но все же нельзя полностью исключить ситуации, когда пользование вещью приведет к утрате ценности вещи, полной или частичной. В этой ситуации можно вести речь о потреблении. Последнее может коснуться вещи в целом, если это ее качество является естественным, а также ее плодов и других приращений. Именно в этом качестве надлежит рассматривать правомочие собственника, когда содержание последнего раскрывается посредством термина потребления - как процесс реализации этого правомочия собственника⁵. Кроме того, необходимо отметить, что в процессе пользования вещью собственник может утратить свое субъективное право на нее совсем. Это могут быть такие случаи, когда собственник нерационально вовлек вещь в гражданский оборот и потерпел неудачу. Утрата вещи может произойти вследствие риска случайной гибели в других подобных ситуациях. Важно то, что во всех этих случаях необходимо отсутствие воли собственника на утрату, потерю своей вещи либо ее ценности. В противном случае будет иметь место либо осуществление правомочия распоряжения, либо другие обстоятельства, например, злонамеренное соглашение сторон, одной из которой является собственник вещи, и тому подобное.

Таким образом, правомочие пользования представляет собой основанную на законе (по праву) возможность собственника действовать в гражданском обороте от своего имени и в своем интересе. Собственник при осуществлении этого правомочия ограничен только прямыми запретами закона, допускающих в ряде случаев целевое пользование вещью. Осуществление правомочия пользования не зависит от фактического обладания вещью и является одним из способов реализации субъективного права собственности в целом. Все приращения вещи, которые существуют в результате пользования вещью, принадлежат ее собственнику, если законом или договором не установлено иное. В соответствии с этим представляется необходимым изменить формулировку правомочия пользования, содержащуюся в ч. 2 п. 2 ст. 188 ГК РК и изложить ее в следующей редакции. Правомочие пользования есть юридически обеспеченная возможность собственника действовать в гражданском обороте от своего имени и в своем интересе в соответствии с законом или целевым назначением вещи. Все приращения вещи принадлежат ее собственнику, если законом или договором не установлено иное. Приращения могут быть естественными, промышленными, гражданскими и выступать в иных формах, установленных гражданским законодательством.

Правомочие распоряжения