Фрагмент карты места временного проживания семьи Иды Шамшуриной [51]

По рассказам Иды её папа, уверенный в нашей скорой победе, обещал вернуть их назад через несколько месяцев: «…Мы их быстро разгромим. Месяца три – не больше». Вместе с ними в теплушке, по обеим сторонам которой находились нары, ехало ещё пять таких же семей. Конечно, это были семьи людей, которые занимали высокие посты в Министерстве железнодорожного транспорта и Московском Отделении Белорусской железной дороги. Какие посты – я не знаю. Эту очень своевременную эвакуацию организовал отец Иды. Он сделал так, что их вагон прицепили к составу, который спешно вывозил заводы и ценное оборудование за Урал, на Восток, но самое главное, их поезд везде быстро пропускали. Папа Иды всё время отслеживал, где они находятся: ведь под его началом был не только весь грузовой транспорт этого Отделения дороги, но и диспетчера.

Ехали они днём и ночью, и больше часа нигде не стояли. Благодаря этому их поезд преодолел огромное расстояние очень быстро, всего за одну неделю. Иначе бы они попали во весь тот ужас, в котором оказались семьи простых людей – беженцев (в основном, это были еврейские семьи). Их составы стояли на остановках одну, а то и две недели. Из-за этого эта часть пути была вся загажена, и смрад стоял страшный. А что было делать, если не могло быть предусмотрено такого количества туалетов, и людям деваться было некуда! При этом очень многие из них так и не добрались до места назначения: погибли или тяжело были ранены при бомбардировке вокзалов и железнодорожных составов.

Не забуду гул самолётов. Наши истребители и бомбардировщики гудели ровно – ууууу, а у немецких самолётов звук был неровный, пульсирующий – у-у-у-у-у. Дело в том, что у них не было синхронизации между двигателями. По этому гулу мы точно определяли чей самолёт летит – наш или фашистов. Днём прилетали самолёты-разведчики, конфигурация которых чем-то напоминала обычную раму. Поэтому, если вдруг среди бела дня без объявления тревоги начиналась стрельба из зениток – все знали – это немецкая «Рама» прилетела.

Как-то разбомбили Толевый завод в Филях. Он и сейчас там стоит. Конечно, немцы собирались уничтожить, прежде всего, авиазавод Авиагоризонт (сегодня Завод имени Хруничева) (45), который они перед войной сами же и строили. Но промахнулись и разбомбили рядом находившийся Толевый завод. Начался сильнейший пожар и дым, а с ними жуткая вонь на всю округу. Несмотря на приличное расстояние, обрывки бумаги и пепла легко долетали до нашего посёлка.

В мирное довоенное время немцы строили не только этот авиазавод, но и Минское шоссе, чтобы во время войны иметь прямую магистраль на Москву. Это результат не только головотяпства ответственных лиц, но и всевозможных предательств. К сожалению, всё было. Были случаи, когда ночью фонариком специально обученные люди указывали фашистам место, куда надо бросать фугасные и зажигательные бомбы. Так что НКВД не зря тогда работало. Если бы либеральничали, как сегодня, то эту войну мы ни за что бы не выиграли. Немцы были очень сильным противником, не случайно только в первые месяцы войны попали в плен и пропали без вести более двух миллионов солдат и офицеров Красной Армии (46).

В целях безопасности (Сталин опасался, что немцы прорвутся к Москве по железной дороге) на всём протяжении Московского Отделения Западной (Белорусской) железной дороги по приказу Ставки был снят один из путей. Если до этого поезда шли туда и обратно по двум путям, то с августа 1941 по апрель 1942 года они ходили только по одному пути и, в основном, только в одном направлении – от станции Белорусская до станции Можайская (47).

В начале сентября я пошёл в 5-й класс. Но уроки и домашние задания не лезли в голову. Всё шло как-то не так как мне хотелось. Все мысли были о том, что со всеми нами будет. Миф о быстрой победе над Германией и о том, что «если враг сунется к нам, мы, конечно, будем бить его на его же территории», увы, не подтвердился, и это ещё более пугало и угнетало.

В конце сентября 1941 года, когда немецко-фашистские войска уверенно приближались к Москве, все занятия в школе были отменены. Нам выдали штыковые лопаты и в школьном дворе мы стали рыть свои первые в жизни окопы: глубиной 1м. 10см. узкие траншеи для стрелков по всему периметру школьного двора. Поначалу я очень уставал, а из-за отсутствия рукавиц ладони сразу покрылись кровавыми мозолями. Но потом, как и все, втянулся и привык. Через два дня нас сменили рабочие с местных заводов и фабрик.

В это время колхозы сворачивали свою работу. А в сторону Заречья было поле с морковью. Основной урожай колхоз собрал, но всё равно её ещё много осталось. И вот нам разрешили добрать остатки. После этого мы эту морковку мыли в луже, а потом в ближайшем окопчике с удовольствием грызли. Всё это было удивительно и странно, поскольку ничего подобного раньше делать не разрешалось. За такую «уборку урожая» в мирное, а потом и в военное время могли судить и даже посадить в тюрьму, не взирая на возраст. Тюрьмы были переполнены такими «сборщиками урожая».

Гитлеровцы уже были недалеко от Можайска, но здесь им не давала пройти Вяземская группировка. Борьба за каждый метр нашей территории шла яростная и беспощадная, поэтому немцы застряли. Они хотели пройти на танках по Минскому шоссе – на тот момент единственной шоссейной дороге прямо ведущей к Москве. Ситуация для этого складывалась благоприятная.

Чтобы не допустить этого, в целях укрепления обороны столицы было принято решение ближе в Кунцеву у самой дороги, но перпендикулярно шоссе, вырыть длиннющий, метров пять в ширину и два-три метра в глубину, противотанковый ров. Для усиления эффективности всей конструкции по бокам рва установили, сооружённые из металлических рельс, мощные, метра два в высоту и три в ширину, «противотанковые ежи». Предполагалось, что ров и «ежи» на какое-то время замедлят продвижение тяжёлой техники противника к Москве. Таких «ежей» было изготовлено с помощью сварочных аппаратов всего пять или шесть. Ими собирались перекрыть дорогу именно в тот момент, когда фашисты будут совсем недалеко от противотанкового рва. Планировалось также заминировать подступы ко рву, чтобы потом взрывать в этом месте многочисленную технику ненавистного врага.