книги2 / 263

Книга имеет остро полемический характер. Ленобль не только критикует авторов романов, построенных на ложно-исторической основе (З. Давыдов, Петров-Бирюк и др.), но полемизирует с создателями сомнительных, по его мнению, концепций (Р. Мессер, С. Злобин, К. Гамсахурдиа). Ясная логика, четкость суждений, научная обоснован­ ность характеризуют все полемические выступления Г. Ленобля.

Особенно обстоятельно Ленобль развивает взгляды в оправдание той структуры исторического романа, которая утвердилась в советской литературе. Свою мысль он излагает в оригинальной форме диалога между автором и воображаемым собеседником:

–На ваш взгляд, то, что в советском историческом романе цент­ ральные герои по большей части исторические лица – это признак

литературы социалистического реализма?

–Это одна из характерных черт советского исторического романа, – конечно, отнюдь не единственная, – свойственная ему как жанру литературы социалистического реализма. Главное в том, как и почему, вследствие какого стечения обстоятельств исторический

герой сумел стать органом, выразителем общества, народа, истори-

ческой необходимости45.

Вчем различие между классическим и советским историческим романом? Ленобль разграничивает их так: «Новаторство классиковреалистов XIX века выражалось в умении показать историю через частное­ лицо, а у советских художников выражается в изображении эпохи через деятельность исторических личностей в их взаимосвязи с народом»46.

Как раз эти взгляды Г. Ленобля вызвали возражения М. Кузнецова, выступившего с иной точкой зрения: «Одним из важнейших новаторских признаков советского исторического романа Г. Ленобль считает то, что в нем в отличие от классиков, изображавших на первом плане частных лиц, показаны крупным планом исторические деятели… Думается, что Г. Ленобль поспешил со своими выводами… Однако возможны – и даже более того, необходимы – и романы другого типа, когда в центре будут стоять простые люди, представители народа, их судьбы в прошлые эпохи. И романы такого рода будут тоже явлением социалистического реализма»47.

Думается, поколебать основные положения Ленобля рецензенту не удалось. Нам представляется, что защищаемый Г. Леноблем тип рома-

45  Ленобль Г. История и литература. С. 269–270.

46  Кедрина З. Г. Ленобль. История и литература // Октябрь. 1961. № 11. С. 221. 47  Кузнецов М.Споробисторическомромане//Вопр.литературы.1961.№ 2.С. 221.

30

на возник в советской литературе не случайно и не случайно оттеснил на задний план роман иной структуры. Здесь была закономерность, связанная с задачами, стоящими перед литературой и искусством в советском обществе. Выводя частное лицо в качестве главного в историческом романе, писатель не может ограничиваться частной жизнью героя, он должен показать его участником больших исторических событий и, значит, лицом значительным, игравшим заметную роль в свое время. Но в таком случае, в поисках больших характеров, писатель наталкивается на подлинных исторических лиц, наиболее типически отражающих свою эпоху, и таким образом находит естественное решение своих творческих замыслов. Попытки сделать представителем ведущих тенденций эпохи частное лицо не всегда увенчиваются успехом, о чем свидетельствует хотя бы образ Сеньки в «Гулящих людях» А. Чапыгина. Если же писатель ограничится созданием «среднего» человека, лишив его социальной и политической активности, сделав его только точкой приложения исторических сил, такой роман будет скатываться к бытовизму, что не свойственно духу и общему направлению советского исторического романа. Вот почему прогнозы некоторых исследователей (М. Кузнецова, Ю. Андреева) пока не оправдываются практикой советского исторического романа.

Из других критических замечаний в адрес Г. Ленобля следует отметить еще одно: автору ставилось в вину, что в своей работе он выступает как историк, не останавливаясь на художественных достоинствах исторических романов. В частности, речь идет о романе С. Злобина «Степан Разин», о котором исследователь отзывается с большой похвалой и в то же время обходит вопрос о языке, хотя в этом отношении выдающееся произведение писателя лишено исторического колорита или, по выражению рецензента, как бы «переведено на язык современной беллетристики»48.

О других вопросах, затрагиваемых в книге Г. Ленобля, мы будем иметь возможность говорить в дальнейшем, в связи с решением той или иной конкретной проблемы.

Кроме названных выше исследований по истории советского исторического романа отдельными проблемами занимались авторы монографий об А.Н. Толстом – И. Векслер, В. Щербина, А. Алпатов, Л. Поляк, В. Баранов и др. В их работах на материале творчества Толстого ставились и общие вопросы, крупнейшим из которых был вопрос о социалистическом реализме и его многообразном воплощении в худо- жественно-исторической прозе.

48  Дукович Б. Г. Ленобль. История и литература // Звезда. 1961. № 5. С. 211.

31

Составители «Семинария “А.Н. Толстой”» И. Рождественская и А. Ходюк, внимательно прослеживая всю историю критики творчества А. Толстого и в том числе его исторической прозы, касаются и общих судеб исторического романа49.

Профессор П.Д. Краевский, составитель тематики вузовских семинарских занятий по историческому роману, дает в своей статье почти исчерпывающий обзор всех проблем советского исторического романа и намечает основные вехи в их решении50.

Принципу историзма посвящает свой недавно вышедший очерк Л. Александрова51. На большом фактическом материале рассматривается проблема перспективности как одно из непременных качеств, свойственных историческому роману в литературе социалистического реализма (подробнее об этой книге на с. 348-352).

Во всех перечисленных трудах содержатся материалы, дающие возможность­ судить, какие вопросы, относящиеся к советскому историческому роману, возникали в разное время и в связи с различными обстоятельствами литературной жизни, как с большим или меньшим успехом решались эти вопросы, как происходило разветвление исторического романа и рождались его разновидности, обладающие своими особыми признаками, какие возникали в процессе литературной борьбы ложные теории, мешавшие успешному развитию жанра. Наша задача заключается в том, чтобы, выделив важнейшие вопросы исторического романа, трактовавшиеся в советской критике с первых лет ее существования и до настоящего времени, наметить возможные их решения в соответствии с принципами социалистического реализма.

Необходимо сразу условиться, чтó мы будем понимать под историческим романом, поскольку существуют разные, порой противоречивые, определения.

Известный философ и эстетик Г. Лукач полагал, что исторический роман не является самостоятельным жанром, что «нельзя найти ни одной существенной проблемы ни в содержании, ни в форме, которая встречалась бы только в историческом романе»52.

49  Рождественская И.С., Ходюк А.Г. А.Н. Толстой. Семинарий. Л.: Учеб. пед. изд во Мин. просвещения РСФСР, 1962.

50  Краевский П.Д. Семинар по советскому историческому роману // Семинарские занятия­ по художественной литературе / Под ред. проф. А.И. Ревякина. М.: МГЗПИ, 1960.

51  Александрова Л.П. Советский исторический роман и вопросы историзма. Киев: Изд-во Киевского ун-та, 1971.

52  Лукач Г. Исторический роман и кризис буржуазного реализма // Литературный критик. 1938. № 7. С. 49.

32

Писатель С. Злобин тоже почти стирает разницу между истори­ ческим романом и романом на темы сегодняшнего дня. Оперируя понятием историзма, С. Злобин относит к историческому жанру некоторые произведения о нашей советской действительности, если в них изображаются события, способные влиять на ход исторического развития.

Писатель К. Гамсахурдиа, наоборот, все исторические романы называет современными – на том основании, что писатель, какую бы тему он ни избрал, не может оторваться от запросов и потребностей своего времени.

Эти теории остались, впрочем, единичными мнениями названных авторов и не нашли поддержки в специальной литературе. В советском литературоведении прочно утвердилось представление об историческом романе как об особом жанре, имеющем свои специфические особенности. «Историзм» не является его отличительным признаком, как полагал С. Злобин, потому что это качество является присущим всей литературе социалистического реализма.

Существует другой, очень простой, критерий. Исторический роман – это роман о прошлом, о том, что уже стало историей. Между временем автора и изображаемой эпохой должна образоваться временнáя дистанция, чтобы роман стал историческим. В историческом романе соотносятся, таким образом, две эпохи, и это соотношение теми или другими средствами доводится до читателя. С этим основным признаком естественно связан ряд других, из него вытекающих.

Важной особенностью исторического романа является иной способ получения «информации», чем в романе из современной жизни. В каждом современном романе представлена действительность, ко­ торую писатель непосредственно наблюдает. Это обстоятельство не исключает того, что писатель может пользоваться разнообразными письменными документами (газетными материалами, научными трудами, судебными отчетами, протоколами собраний, правительственными постановлениями, произведениями других писателей и т. д.), но они являются все же не основными, а дополнительными и вспомо­ гательными средствами познания жизни. Иное дело в историческом романе, где возможность непосредственного общения с людьми исключена и автор для создания типических характеров принужден обращаться к документам как к основному источнику познания53.

53  Один из исследователей исторического романа, А. Пауткин, указывает еще и на «скрытые жанровые законы», под которыми он понимает «опосредованность», «вторичность» восприятия действительности. «Ведь писатель, обращаясь мыслью к

33

Конечно, писатель, как бы глубоко и основательно он ни изучил архивные материалы, не может создать полноценного исторического романа, не имея богатого жизненного опыта, знания жизни своих современников, понимания их психологии, дум и устремлений. Только обогащенный массой наблюдений над окружающей жизнью, писатель имеет возможность вносить как бы поправки на своеобразие быта, уклада, иного душевного строя людей далеких эпох. Без знания жизни современной у него не было бы той основы, опираясь на которую, он может вносить свои коррективы. О громадном значении ­жизненных впечатлений для А. Толстого как исторического романиста говорит В. Щербина: «Живое ощущение давно прошедшей эпохи с ее бытом и психологией нельзя было дать только на основе исторических документов… А.Н. Толстой ясно осознавал связь художественной темы своих исторических картин со своими непосредственными впечатлениями, переполняющими человека с самых ранних детских лет»54.

Сам А. Толстой признает, что без знания современной деревни он не смог бы правдиво воспроизвести жизнь людей Петровской эпохи: «Я думаю, если бы я родился в городе, а не в деревне, не знал бы с детства тысячи вещей – эту зимнюю вьюгу в степях, в заброшенных деревнях, святки, избы, гаданья, лучину, овины, которые особым образом пахнут, – я, наверное, не мог бы так описать старую Москву. Картины старой Москвы звучали во мне глубокими детскими вос­ поминаниями. И отсюда появлялось ощущение эпохи, ее вещественность.

Этих людей, эти типы я потом проверял по историческим докумен­ там. Документы давали мне развитие романа, Но вкусовое, зрительное восприятие, идущее от глубоких детских впечатлений, те тонкие, едва уловимые вещи, о которых трудно рассказать, давали вещественность тому, что я описывал»55.

далекому прошлому, берется воссоздать и притом воссоздать со всей правдивостью жизнь, о которой у него, в сущности, нет прямых впечатлений» (Пауткин А.И. Советский исторический роман. С. 4.).

54  Щербина В. А.Н. Толстой. М.: Советский писатель, 1956. С. 440.

55  Толстой А.Н. Полн. собр. соч.: В 15 т. Т. 13. М.: ГИХЛ, 1949. С. 414. Другой писатель, В.И. Язвицкий, также говорил о том, что хорошее знание жизни помогло ему как историческому романисту создавать образы людей далекого прошлого: «Вы спрашиваетеобисточникахдляхарактеристикикнязейРяполовский,Воровского,Оболенских, Васенка и других. Скажу прямо, таких источников я не встречал. Я пользовался тем же методом создания портрета, каким пользовался Суриков для написания Меньшикова в Березове, т. е. создал в воображении ряд эпизодов и подыскал в своем жизненном опыте те типажи, которые, по моему мнению, подходили к обстановке действия» (Письмо к Горскому А.Н. 16/V-1954 г. ЦГАЛИ. Ф. 585. Т. 2. Ед. хр. 17).

34

И все же знание современной жизни является в значительной мере результатом таланта, одаренности писателя, присущей ему способности наблюдать такие факты и явления в окружающей жизни, которых не замечают другие.

Для исторического романиста этого недостаточно. Он должен обладать еще эрудицией, знанием множества фактов, которых нельзя наблюдать, которые можно получить только путем тщательного изучения письменных документов. Таким образом, писатель находится в зависимости от документа. Трудно представить себе исторический роман без ссылок на документальные материалы, на письменные источники. В подлинном или переработанном виде, в отрывках или контаминациях документ присутствует в произведениях самых опытных писателей. Наличие документа имеет аргументирующую силу, вызывает ощущение достоверности сообщаемых исторических фактов.

Иначе, чем в романе на современную тему, решается в историческом романе проблема вымысла. Автор исторического романа ограничен в своем праве домысливать там, где речь идет о твердо зафиксированных историей фактах, имеющих историческое значение. Их нельзя игнорировать при осуществлении писателем своих творческих замыслов: наоборот, замыслы должны быть согласованы с конкретной исторической правдой. Автор же современного романа может целиком строить свои произведения на вымышленных лицах и вымышленных взаимоотношениях между ними.

Далее, рассказывая о прошлом, далеком или близком, писатель, с одной стороны, должен учитывать ограниченность понятий людей иной эпохи и судить о них по идейно-этическим нормам их времени, и, с другой стороны, выражать прямо или косвенно нашу точку зрения. Таким образом, в историческом романе, где соотносятся две эпохи, с двух позиций расцениваются поступки действующих лиц, тогда как в романе о нашем времени у писателя нет оснований для применения двух мерок.

Особую роль в романе о прошлом играет исторический колорит. Предполагается, что историческая действительность не известна читателю ни в основных существенных чертах, ни в мелких проявлениях. Перед писателем стоит задача воспроизвести общий характер эпохи через частное, особенное – детали быта, обстановки, одежды, нравы, язык – через все то, что обеспечивает не только живость изложения, но возможность более глубокого постижения исторических харак­ теров.

35

Особенностью исторического романа, причем наиболее сущест­ венной, считают наличие в сюжете подлинных исторических лиц – государственных деятелей, полководцев, народных вождей и т. д. – в качестве центральных персонажей. Советские писатели в большинстве случаев именно так и строят свои произведения исторического жанра. Действительно, подлинный глубокий историзм может быть обеспечен в том случае, если героями романа являются известные исторические деятели, ибо в них можно видеть наиболее типических выразителей идей своей эпохи. Однако существуют и романы без исторических лиц – как в зарубежных литературах (романы Эркмана – Шатриана, Диккенса, Бальзака), так и в советской литературе («Золотой клюв» А. Караваевой); в принципе допустимость подобного рода романных конструкций отвергать нельзя, хотя они и менее эффективны. Поэтому следует считать, что только роман первого типа способен создать верное и глубокое отображение исторической эпохи, романы второго типа – это романы с ослабленным историзмом.

36

Часть I

Этапы становления теории исторического романа

Глава 1

Борьба с формалистическими и вульгарносоциологическими тенденциями в теории исторического романа

В начале двадцатых годов рождается советская проза. Почти одновременно появляются и первые повествовательные произведения на исторические темы. Вначале это были небольшие очерки и рассказы,­ не претендовавшие на широкое изображение прошлого и воспроизводившие лишь отдельные эпизоды и картины дореволюцион­ной действительности1. Только в середине двадцатых годов исторический роман завоевывает прочное место в советской литературе2.

Наибольшее внимание советского читателя и критики сразу привлекли произведения О. Форш, Ю. Тынянова, А. Чапыгина. Этих пи­

1  К произведениям этого рода можно отнести: Алтаев А., Феличо А. От цепей к славе. Картины из жизни М.С. Щепкина. Пг.: Госиздат, 1920; Гроссман Л. Вторник у Каролины Павловой. Книго­издательство писателей в Москве, 1920; Шмелев И. Неупиваемая чаша. Повесть о крестьянском художнике. М.: Задруга, 1922; Замятин Е. Три дня. Эпизод из восстания на «Потемкине». Пг.: Былое, 1922; Замысловская Е. 9 января. Пг.: Путь к знанию, 1924.

2  Наибольший интерес у писателей вызывал революционный 1905 год и ближайшие связанные с ним события. К этой эпохе обращаются И. Евдокимов («Колокола», 1926), В. Залежский («На путях к революции», 1925; «Восемь побегов – двенадцать арестов­ », 1925), П. Иванов («От станка к баррикаде», 1925), С. Григорьев («Казарма», 1926), Е. Замысловская («Первый грозный вал», 1926). Столетняя годовщина восстания декабристов вызвала к жизни романы Н. Ашукина («Декабристы», 1924), Ю. Тынянова («Кюхля», 1925) М. Марич («Северное сияние», 1925), А. Алта-

ева («Бунтари», 1926; «Декабрята», 1926). Революционные крестьянские движения отражены в романах А. Алтаева («Стенькина вольница», 1925), А. Чапыгина («Разин Степан», 1926), М. Шишкевича («Иван Болотников», 1926), А. Караваевой («Золотой клюв», 1926). О тяжелом положении крестьянства в эпоху крепостничества и помещичьей кабалы написаны романы Я. Шаповаленко («Город на костях», 1925; «Земля скорби и крови», 1926), А. Зарина («Скрипач­ », 1925), К. Шильдкрета («Скованные годы», 1926), Ольги Форш («Одеты камнем», 1925). Появляются произведения и на темы мировой история: романы Е. Замысловской

(«1848 год», 1924; «1871 – Парижская коммуна», 1924), Т. Левицкой-Ден («Братья Гракхи», 1924) и др.

37

сателей и принято считать зачинателями советского исторического романа. Их исторические вещи выдержали испытание временем и до сих пор сохраняют свою ценность, в то время как многие другие произведения давно забыты.

Принципы, выраженные в партийных документах, в высказыва­ ниях А.М. Горького, однако, не сразу нашли отражение в специальной критической литературе, посвященной историческому роману. Первые критические отзывы и рецензии заключают в себе еще мало теоре­ тических положений, которые определяли бы общее состояние­ советского исторического романа. Рецензенты проявляют естественную­ сдержанность в общих суждениях, вызванную как неразработанностью критериев в этой области литературы, так и молодостью­ жанра на его новом этапе.

Критикой все же были правильно отмечены такие характерные черты раннего исторического романа, как перегруженность докумен­ тами, стремление к строгому соблюдению фактической достоверно­ сти, подчас подмена творческого вымысла прямым пересказом исторических материалов. Характерно, что исторический документ нередко рассматривается как нечто самодовлеющее и как бы не требующее­ особой художественной переработки3.

Критики, отмечая тяготение авторов, пишущих о прошлом, к документализму, к хроникальной форме, часто еще затрудняются в жанровом определения этих новых произведений. Так, рецензент отказывается признать «Северное сияние» М. Марич романом, ибо «в книге нет героя»4. Роман Ю. Тынянова «Кюхля» называют «полубеллетристическим» произведением5, «художественной биогра­фией»6, произведением «без поэтического размаха»7.

Осторожность в оценках объясняется тем, что критика в большинстве случаев не находила в художественно-исторических произведениях нового типа привычного вымышленного сюжета, и эта особенность слабо ассоциировалась с понятием романа. Новые произведения

3  Так, Л. Никулин в предисловии к роману «Адъютанты господа бога» пишет: «опубликованы­ сотни печатных листов-архивов, вышли сотни листов мемуаров и самый незначительный документ – глава из романа величайшего романиста в мире – ис­ тории» (Никулин Л. Адъютанты господа бога. М.: Молодая гвардия, 1927. С. 5). Здесь явно преувеличивается значение документа, который сам по себе рассматривается как явление эстетического порядка.

4  Губер В. [Рец.] М. Марич. «Северное сияние». Роман из эпохи декабристов // Красная новь. 1926. № 11. С. 245.

5  КоганП.Ю.[Рец.]Тынянов.«Кюхля»//Налитературномпосту.1927.№ 2.С. 42. 6  Розанов И. [Рец.] «Кюхля» // Красная новь. 1926. № 3. С. 259.

7  БродскийН.[Рец.]«Кюхля»Ю.Тынянова//Каторгаиссылка.1926.№ 27.С. 260.

38

не укладывались в старые жанровые рамки. Дореволюционный­ исто­ рический роман был почти немыслим без сюжетной интриги, строив­ шейся на эпизодах жизни вымышленных героев. К концу XIX века в произведениях второстепенных беллетристов элемент занимательности становится все более обязательным. На этом фоне весьма разительными показались перемены, происшедшие в исторической романс в советское время. В середине 20 х гг. происходит становление исторического романа на принципиально­ новых основах. К истории обращаются для решения тех жгучих вопросов, которые выдвигаются самой жизнью, событиями современности­. Октябрьская революция породила интерес к пред­шествующим революционным движениям, к выяснению «родословной революции». Огромная дистанция отделяет глубоко проблемные произведения­ А. Чапыгина, О. Форш, Ю. Тынянова­ от лубочных романов конца XIX в. – Е. Салиаса, Вс. Соловьева, А. Соко­­ лова, Б. Садовского­ и др. или от таких произведений предреволюционных лет, как популяризаторские, примитивно-дидактические повести В. Авенариуса­ или поверхностные, с установкой на сюжетную остроту, романы А. Алтаева. В творчестве советских писателей ясно чувствуется стремление к познанию подлинной исторической действительности­ и соответственно ослабевает интерес к сюжетно осложненным формам романа. Один из исследователей, анализируя «Кюхлю» Тынянова, отмечает именно эту особенность современного романа: «После­ весьма продолжительного увлечения приемами сюжетного раз­вертывании,­ проблемами архитектоники… интерес перемещается в обратную сторону: с чисто конструктивных элементов романического повествования центр тяжести переносится на материал формовки»8.

Приведенные критические замечания об историческом романе имели­ частный характер и чаще всего относились к отдельным произведениям. Первой обобщающей работой была статья О. Немеровской «К проблеме современного исторического романа», напечатанная в октябрьской книжке журнала «Звезда» за 1927 год. Эта работа явилась как бы первым итогом беглых рецензентских откликов, разбросанных по разным журналам за предыдущие 2-3 года­ и была продиктована стремлением прийти к каким-то общим конструктивный­ выводам.

Статья О. Немеровской не лишена некоторых интересных наблюдений и, как первая попытка разобраться в особенностях раннего ис­ торического­ романа, имела свое значение, но ошибочность и предвзятость исходных положений помешали автору развернуть скольконибудь состоятельную концепцию исторического романа.

8  Сергиевский И. «Кюхля» // Печать и революция. 1926. № 3. С. 214.

39