§ 23. Юридическая природа феодальной земельной

собственности

Приведенные данные о правах сеньера и вассала позволяют

определить историческое место института разделенной собст-

венности в общей системе феодальных земельных отношений

и уточнить те условия, при которых пожалованная сеньером

вассалу земля из собственной аллодиальной собственности

сеньера превращалась в зависимую, подчиненную собствен-

ность в руках вассала и в верховную, но также связанную,

собственность в руках сеньера.                           

На примерах из истории западноевропейского бенефиция

или русского пожизненного поместья, с одной стороны, и запад-

ноевропейского лена-феода или русского наследственного

поместья-вотчины, - с другой, мы могли видеть различие

между первоначальной формой пожизненного бенефиция

(поместья) и наследственным леном-феодом (наследственным

поместьем-вотчиной) в его "чистой" форме. Пока сеньер пере-

давал свою землю лишь в срочное или пожизненное владение

вассалу, последний владел и пользовался ею не собственной

властью, но властью, полученной от другого. Только с момента

превращения срочного или пожизненного бенефиция в нас-

ледственны и лен можно говорить о собственной

власти вассала над леном, власти, полученной им по

наследству от его правопредшественника (как правило, от его

отца) и закрепленной за ним феодальным обычаем и законом

в качестве его собственной, хотя бы и неполной, огра-

ниченной власти над землей. Именно наследственность лена

создавала то изменение во взаимоотношениях сеньера и вас-

-165-

сала, которое обязывает исследователя феодальной собствен-

ности признать их обоих носителями разделенной собственности,

ибо-подчеркнем это еще раз-именно с этого момента вас-

сал начинает владеть и пользоваться леном своей властью,

а сеньер начинает делить свою полную собственность на преж-

ний бенефиций-ныне лен-с вассалом. До превращения

пожизненного бенефиция в наследственный лен сеньер и вас-

сал делили только доход с земли, отныне они делят и

власть над землей, - иначе говоря, наступает не только раз-

дел интереса, но и раздел власти над землей. Поэтому при-

мененная составителями Libri feudorum-безразлично к бенефи-

цию и феоду ( в смысле наследственного лена) - формула о

собственности (proprietas) сеньера и владении, либо узуфрукте

(possessio vel usustructus) вассала (*279) была адекватна отноше-

ниям сеньера и вассала лишь в тот период, когда земля жало-

валась сеньером вассалу прекарно, на определенный срок

или максимум пожизненно, (*280), и оказалась в явном противоре-

чии с жизнью, когда установился определенный, от воли сень-

ера не зависевший, порядок перехода лена к наследникам

вассала. (*281). То обстоятельство, что и наследник умершего вас-

(**279) II F 8, §2: II F 28.

(**280) I F 1, §1.

(**281) I F I, § 2. Как было уже отмечено, эта формула не помешала

позднейшим феодистам говорить о разделенной собственности по отноше-

нию к сеньеру и вассалу (Stоbbе, II Bd., S. 62). Формулировки средне-

нековых источников того периода феодализма, когда право собственности

на землю еще недостаточно четко обособилось от других вещных прав

на нее, вообще не могут играть решающей роли для юридической квали-

фикации реальных отношений феодальной земельной собственности.

Анализируя юридическую природу земельных дарений баварских герцогов,

а также бургундских королей меровингского периода, Бруннер резко про-

тивопоставляет их позднейшим бенефициям Каролингов (в техническом

смысле слова). По утверждению Бруннера, баварские герцоги и бургундские

короли дарили земли либо в неограниченную, свободно отчуждаемую и пере-

даваемую по наследству собственность, либо в условную и пожизнен-

ную собственность, которая возвращалась к герцогу (королю) по смерти

одаренного или в случае невыполнения им его повинностей и иных

нарушений  верности   по  отношению к герцогу  (королю).  Лишь

с согласия герцога (короля) владелец подаренной земля мог передать

ее церкви, либо своим прямым наследникам. Отличие подобной условной

и ограниченной собственности, имевшей место в Баварии и Бургундии

в IX-Х вв., от бенефиция Бруннер усматривает в том, что при пожалова-

нии земли в бенефиций король оставался собственником земли. В обосно-

вание своего взгляда Бруннер ссылается, в частности, на терминологию

соответствующих актов как самых герцогских и королевских дарений, так

и актов по передаче тех же земель их владельцами церкви (Вrunner. Die

Landachenkungen der Мегоvinger und der Agilolfinger. - Sitzungsberichte

der Konigl. Preus. Akademie der Wissenschaften zu Berlin. Jahrg. 1885,

II Hbd., S. 1173 ff.). Но наименование подаренной земли "собственной"

(villa propria, proprietes) в актах VIII-IX вв.-в особенности рядом с наи-

менованием ее в одном и том же акте "beneficium" (ср. акт 773 г., при-

-166-

сала должен был проделать обычный обряд оммажа, принести

клятву на верность сеньеру и в силу инвеституры как бы

вновь получить лен из рук сеньера, даже с уплатой ему

рельефа, не сохраняло сеньеру его прежней  роли полного соб-

ственника бенефиция, которым он мог ранее свободно распо-

рядиться после смерти своего вассала.                    

Равным образом, и историки русского права имели все

основания утверждать по отношению к русскому поместью в

его первоначальной форме, что собственником поместья

оставался московский государь (*282) и что помещик являлся;

только временным условным владельцем. (*283). Эта характери-

стика не применима, однако, к помещику того периода, когда

он превратился уже в наследственного владельца пожа-

лованного его предкам поместья, хотя бы он и не пользовался

---        

веденный самим Бруивером, стр. 1181)-само по себе также мало может

явиться основанием для признания пожалованного собственником земли,

как и применение составителями Libri feudorum термина "ususfructus"

к бенефицию, превратившемуся в наследственный лен-феод,-основанием

для признания держателя последнего узуфруктарием. В условиях раннего

феодализма описанные Бруннером пожалования земли, в особенности, под

условием выполнения определенных повинностей или соблюдения "особой

верности" (стр. 1189-1190), представляли собой по существу тот же бене-

фиции -пожизненное владение-пользование пожалованной на определен-

ных условиях землей, а не дарение под резолютивным условием, не

условную и ограниченную пожизненную собственность. Как ни отлична

феодальная земельная собственность от "чистой частной собственности"

римского или буржуазного права, как ни широки пределы понятия собст-

венности в феодальном праве, все же нет оснований подводить временное

и условное владение-пользование баварского или бургундского землевла-

дельца под понятие собственности до тех пор, пока он не превратился

в наследственного владельца этой земли, в подчиненного ее соб-

ственника. То, что с разрешения баварского герцога эта земля традиро-

валась церкви "рукой" одаренного, а не "рукой" самого герцога, вопреки

мнению Бруннера (стр. 1186), также не является решающим аргументом

в пользу признания пожизненного владельца собственником, ибо, как на-

стойчиво подчеркивает сам Бруннер (стр. 1181-1183), земля традировалась

им с явного или презумируемого согласия герцога. Таким образом, перед

нами-по существу тот же бенефиций, постепенно превращавшийся в на-

следственный лен-феод и тем самым в подчиненную собственность (ср.

Brunner, S, 1202).

(**282) Или крупнейший вотчинник в лице светского, либо духовного феодала,

"испомещавшего" в своей вотчине своих вассалов под условием военной

или иной службы (ср. жалованную грамоту митрополита Симона от 14 IV

1498. А. Ю., №8.-С. В. Рождественский, указ. соч., стр. 10-13 и

18-22.-Л. В. Черепнин, указ. соч., стр. 40-41).

(**283) К. А. Неволин, указ. соч., ч. II (т. IV), стр. 210.-А. Д. Гра-

довский, указ. соч., т. II, стр. 157-158 и 172: ср., однако, стр. 170.-

В. И. Сергеевич. Лекции и исследования по древней истории русского

права. Над. 4-е, 1910, стр. 543. -Н. П. Павлов-Сильванский, указ.

соч., 1910, стр. 380-381.-Н. А. Рожков. Исторические и социологиче-

ские очерки. Ч. 1, 1909, стр. 65-66 (цит.: "Очерки"). - Ср. Н. Л. Дювер-

нуа. Источники права и суд в древней России. 1869, стр. 224.

-167-

еще в распоряжении им той же степенью свободы, какой рас-

полагали вотчинники в отношении большей части своих вотчин. (*284).

По отношению к такому помещику модно с тем же правом

говорить о подчиненной собственности, как и по отноше-

нию к западноевропейскому владельцу наследственного

лена.

На этом пути от пожизненного бенефиция или поместья

к наследственному лену или поместью (либо вотчине) типа

лена, изобиловавшем большим количеством разнообразных

переходных форм, рано или поздно наступал момент, когда

нарастание элементов власти над землей в руках вассала при-

водило к такому разделу этой власти между ним и сеньором,

при котором сеньер уже не мог считаться единственным соб-

ственником пожалованной им земли (*285)' и должен был признать

в лице вассала также носителя права собственности - пусть

зависимой и подчиненной, но все же такого права, сохранение

которого наследниками вассала не зависело уже от его воли,

не говоря уже о других ограничениях власти сеньера над зем-

лей, установленных феодальным правом в интересах вассала.

Дело историков права-установить по отношению к каждому

конкретному виду феодальных владений определенного периода,

с какого рода формой собственности имеет дело исследователь

и каждом отдельном случае. Нашей задачей является анализ

этой формы на том этапе ее развития, когда наследственность

лена утвердилась уже с полной определенностью, а вместе

с тем сложились и описанные выше взаимоотношения сеньера

и вассала. Коротко говоря, мы стремимся проанализировать

(**284) См. § 19 настоящей главы.

(**285) Мы не забываем о тех случаях вассальной зависимости, когда

аллодиальный собственник коммендировал себя в месте со своей землей более

мощному феодалу и, признавая последнего своим сеньером, становился его

вассалом, а свой аллод превращал в зависимый от iaai лен (SLandrecht

I 34, §2, ср. жалованную грамоту Ивана III от 27 VII 1487 Ивашке Глядящему,

которого Иван III пожаловал его же вотчиной в Муромском уезде с освобож-

дением крестьян от пошлин и наместничьего суда (Д. А. Э., I, № 120). Если

этот аллод превращался в руках коммендировавшегося в наследственный

лен, прежний аллодиальный собственник становился таким же подчиненным

собственником, как и вассал, получивший наследственный лен из земель

сеньера (Прусское земское уложение 1794 г. проводило, впрочем, некоторое

различие между этими двумя случаями-ALR 118, §§ 23-24, 39, 178-180,

450). Другой вопрос, что бывший аллодиальный собственник, превратившийся

в вассала, мог в ряде случаев чувствовать себя большим "хозяином" своего

лена, чем вассал, получивший лен из земель своего сеньерв. Решающую

роль играло, однако, не происхождение лена, а реальное соотношение сил.

Мелкий аллодиальный собственник, коммендировавшийся со своей землей

крупному сеньеру, находился в большей зависимости от него, чем сильный

вассал, получивший в лен часть земель нуждавшегося в его поддержке

в терявшего прежнее могущество сеньера,

-168-

эти отношения, взятые в их наиболее типичной для разви-

того феодализма форме.

Приведенные нами выше данные об ограничениях сеньера

и вассала в праве единоличного распоряжения леном, о взаим-

ных обязанностях их в отношении друг друга, о широком

праве вассала на пользование леном и его доходами и о раз-

нообразных правах сеньера на участие в доходах лена дают

нам все основания утверждать, что противники института раз-

деленной собственности впадают в полное противоречие с дей-

ствительным характером взаимоотношений сеньера и вассала

и с самым понятием права собственности в его применении

к этим взаимоотношениям.

Когда романисты и примыкающая к ним часть германистов

вслед за Тибо объявляют сеньера единственным собственни-

ком лена и приписывают вассалу лишь вещное право на чужую

вещь, (*286), они игнорируют или недооценивают значение той доли:

власти вассала над землей-притом власти, полученной по

наследству от своих предков, а не от сеньера, которая устра-

няет возможность признать одного сеньера собственником

лена. С другой стороны, отказывая вассалу в признании за

ним права подчиненной собственности, те же авторы нередко

лишают всякого реального содержания право самого сеньера.

Забывая о разнообразных правах сеньера по распоряжению

леном и по участию в доходах лена, они утверждают, что

правомочия вассала "поглощают почти всю совокупность

содержащихся в собственности прав", (*287), что права вассала "так

обширны, что почти ничего не оставляют собственнику" (сенье-

ру,-А. В.). (*288). Итак, у одного (сеньера)-право собствен-

ности, но без реальных правомочий собственника, у

другого (вассала)-все или почти все реальные пра-

вомочия собственника (вплоть до права "с большими или

меньшими ограничениями отчуждать" землю), (*289), но без права

собственности!

Вряд ли можно признать эту конструкцию убедительной

даже с точки зрения традиционных определений права соб-

ственности. В этом отношении последовательнее был Будей,

отвергавший идею разделенной собственности в целях призна-

ния права собственности на лен только за вассалом. Будей

стремился, как мы уже говорили, доказать, что любое из пра-

вомочий сеньера: его право на выморочный лен, право на

возврат лена в случае злоупотреблений со стороны вассала,

дача разрешений на отчуждение и залог лена и на возобнов-

(**286) См. § 17 настоящей главы.

(**287) Stobbe, ор. cit, II Bd., S. 61.

(**288) Барон, указ. соч., вып. II, стр. 33-39,

(**289) Stobbe. ор. cit. II Bd., S. 64.

-169-

ление пожалования в случае перехода лена к наследникам

вассала, право на получение соответствующих сумм при пере-

ходе лена к другому вассалу и т. п.,- отнюдь не является

правомочием верховного собственника и может быть объяснено

путем подыскания соответствующей аналогии из богатого арсе-

нала римских или средневековых правовых институтов. Так,

например, право на выморочный лен, по мнению Будея, так

же мало могло служить основанием для признания сеньера

верховным собственником лена, как и право наследования в

силу договора о наследовании или в силу родства-основа-

нием для признания верховной собственности за договорным

или законным наследником. Если право на возврат лена к

сеньеру в случае злоупотреблений со стороны вассала должно

было бы считаться проявлением права собственности, то, утвер-

ждал Будей, с таким же основанием можно было бы тракто-

вать как верховного собственника и продавца вещи, выгово-

рившего себе право отказа от сделки в случае неуплаты покуп-

ной цены в срок (sub pacto legi's commissoriae). (*290). Нет необ-

ходимости приводить другие аналогии Будея, чтобы убедиться

в схоластически-догматическом характере аргументации автора,

выхватывающего отдельные правомочия сеньера из общей

суммы его прав по распоряжению леном и по участию в дохо-

дах лена и пытающегося путем чисто внешних, узкоформаль-

ных параллелей распылить (раздробить) право верховной соб-

ственности сеньера на механический ряд ничем не связанных

друг с другом правомочий.

Рядовой пандектист середины XVIII столетия сумел, правда,

значительно конкретнее подойти к отвергаемому им праву

верховной собственности сеньера, чем известные пандекти-

сты XIX в. - к отвергаемому ими праву подчиненной собствен-

ности вассала. Но позиция Будея страдает тем же недостат-

ком, как и позиция противников подчиненной собственности

вассала. Перечисляя ряд (хотя и далеко не все) правомочий

сеньера, обеспечивающих ему определенную власть над леном

и определенную часть доходов лена, он недооценивал все же

общее значение этой власти и участия в доходах лена

во взаимоотношениях между сеньером и вассалом,-недооце-

нивал прежде всего именно потому, что рассматривал их изо-

лированно, вне связи с общим строем феодальных

отношений. Между тем для правильного понимания прав

сеньера и вассала на лен необходимо проанализировать их в

общей связи со всем строем политических и земельных отно-

шений феодального общества (об этом ниже).

(**290) Budaus, ор. cit., S. 66-68.

-170-

С недооценкой значения прав сеньера по распоряжению

леном и по участию в доходах лена мы встречаемся и

у Л. И. Дембо. (*291). Л. И. Дембо признает субъектом права

земельной собственности получателя ренты, а объектом

феодальной собственности - "земельную территорию, полу-

ченную от вышестоящего сеньера в качестве лена". Эта тер-

ритория "распадается на две части: одна часть в свою оче-

редь передана в качестве ленов нижестоящим вассалам,

другая часть образует поместье данного феодала, которое

он хозяйственно эксплоатирует". Проводя указанное деле-

ние, автор утверждает, что "в отношении всего лена

феодалу принадлежит  право на привилегии   и право

наделения ленами своих вассалов", а в отношении поместья-

"самое   существенное  правомочие   собственника-право

извлечения дохода, право эксплоатации непосредственных

производителей",                                        

Таким образом, Л. И. Дембо, отвергая концепцию "рас-

щепленной (поделенной) собственности", признает собствен-

ником земли, полученной вассалом в лен от вышестоящего

сеньера, в первую  очередь  "промежуточного" вассала

или, что то же, "промежуточного" сеньера (mesne lord,

seigneur mediat, Linterherr), являющегося вассалом по отноше-

нию к своему сеньеру и сеньером-по отношению к своему

вассалу.                                                 

Признание за "промежуточным" вассалом ("промежуточным"

сеньером) права собственности на лен-феод само по себе не

ново. Вслед за французским историком Люшером, настойчиво

подчеркивавшим свободу перехода крупнейших и некоторых

мелких феодалов от одного сеньера (сюзерена) к другому,

Н. П. Павлов-Сильванский утверждал, что "при такой свобод-

ной коммендации лица с землей, феодала со своим феодом,

этот феод теряет совершенно характер условного владения"

и "является с характером безусловной собственности". Н. П. Пав-

лов-Сильванский указывал, однако, что подобные феоды "с

характером полной, безусловной, аллодиальной собственности",

для которых феодальный договор с сюзереном был "чистой

фикцией", были характерны лишь для первой половины фео-

дальной эпохи (для Франции-до XII-XIII вв.), т. е. для

периода феодальной раздробленности. (*292). К такому феоду,

являвшемуся "с точки зрения частного права... вотчиной,

(**291) Цит. тезисы докладов по секции юридических наук на научной сес-

сии Ленинградского университета 1945 г. (стр. 29-32).                 

(**292) Н. П. Павлов-Сильванский, указ. соч., 1907, стр. 74-77; n?.

Н. А. Рожков. Очерки, ч. 1, стр. 73.                                

-171-

полной собственностью или наследственной собственностью

с ограниченным правом распоряжения", Н. П. Павлов-Сильван-

ский приравнивал и русскую вотчину периода феодальной раз-

дробленности (вотчину удельной Руси XIV-XV вв.), вотчину

боярина, имевшего право перехода на службу к другому князю

вместе со своей землей (право отъезда с вотчиной). (*293). Если

учесть, что у крупного западноевропейского феодала и у рус-

ского боярина обычно имелись свои субвассалы, необходимо

признать, что и Н. П. Павлов Сильванский считал "полным"

собственником лена-феода именно "промежуточного" вассала

("промежуточного" сеньера). Это не мешало ему, однако, приз-

навать, что "далеко не все феодалы имели возможность сво-

(**293) Н. Н. Павлов-Сильванский, указ. соч., 1910, стр. 391 и 395-

403. Договоры московских великих князей с тверскими великими князьями

XIV-XV вв. признавали за их вассалами право отъезда к другому князю,

но с сохранением права высшего суда и чрезвычайной дани за носителем

территориальной власти; "А бояром и слугам межи нас вольным воля; а домы

им свои ведати, а нам ся в них не вступати; а данью и судом потянути

им по земле и по воде" (Договорная грамота в. кн. Василия Дмитриевича

n тверским в. кн. Михаилом Александровичем 1398 г.-А. А.Э., т. 1, №14;

см. аналогичную формулу в договорных грамотах 1451, 1462 и 1484 гг.-

С. Г. Г. Д., ч 1, №№76,88- 89 и 119). Эти договоры отражали борьбу двух

начал в тот период, когда владение землей еще не налагало на русского

феодала обязанности военной службы в пользу того великого князя, на тер-

ритории которого была расположена его вотчина: 1) свободы отъезда на

службу вместе со своими субвассалами и слугами к другому князю в 2) под-

чинения вотчины носителю территориальной власти. Уже в договоре Дмит-

рия Донского с тверским в. кн. Михаилом Александровичем 1368 г., рядом

с общим признанием свободы отъезда бояр, Дмитрий Донской оговаривал

конфискацию aioчин отъезжавших новгородских бояр и особо поименован-

ных двух московских бояр (С. Г. Г. Д., ч. 1, №28). Еще резче формулировал

угрозу конфискации вотчин отъезжающих ярославских бояр Иван III в своей

духовной 1504 г. (С. Г. Г. Д., ч. 1, № 144; иначе-договорные грамоты его

сыновей от 16 VI 1504 в отношении бояр в их землях-С. Г. Г. Д.,

ч. 1, №№ 133 и 134). Боярин централизованного русского национального

государства начала XVI в. уже не располагал прежней свободой отъезда.

Его земельная собственность все более и более приобретала тот условный

и зависимый характер, который дает основание и в его наследственной

и отчуждаемой вотчине (а не только в поместье) видеть зачатки подчинен-

ной собственности. Напротив, его предок, свободно менявший своего сюзе-

рена и связанный лишь добровольным обязательством службы ему, в своих

отношениях с этим сюзереном был ближе именно к тому аллодиальному

собственнику, каким его рисует нам Н. П. Павлов-Сильванский. Прежде

всего потеряли свободу отъезда-под угрозой лишения вотчин-служеб-

ные князья. Ряд договорных грамот, разрешая свободный переход бояр

и детей боярских от одного князя к другому, одновременно запрещал этот

переход служебным князьям (см. договорные грамоты в. кн. Василия II с его

дядей князем Галицким Юрием Дмитриевичем от 11 III 1428 и ряд поздней-

ших грамот в С.Г.Г.Д., ч I, №№ 43- 44, 49- 50, 52-53, 61, 64, 91 и 133-134).

Об отъезде бояр и служебных князей см. подр.: В. И. Сергеевич. Рус-

ские юридические древности, т. 1, изд. 2-е, 1902, стр. 340-360; т. II. вып. I, 1893,

стр. 311-313.

-172-

бодно переходить со своим феодом от одного сюзерена к

другому", что "для большинства феодалов их феоды на деле,

как и в теории, действительно были условной собственностью". (*294).

Но если в большинстве своем феодалы не имели права

свободного перехода и были только "условными" собственни-

ками, если в подавляющей своей массе они были вассалами

и субвассалами тех самых крупных феодалов, которые свободно

переходили со своими землями от одного сюзерена к другому,

то проблема природы этой "условной" собственности мелкого

вассала и субвассала попрежнему требует своего разрешения.

В лучшем случае может быть снята лишь проблема взаимоот-

ношений крупного феодала с его номинальным сюзереном,

по отношению к которому он фактически, по утверждению

историков, являлся аллодиальным собственником. Если это

так, если высший сюзерен-в лице князя, короля или импера-

тора - был для него сеньором только в силу общего принципа,

согласно которому каждый феодальный землевладелец должен-

был иметь сеньера над собой ("Nulle terre sans seig-neur"), (*295),

(**294) H. П. Павлов-Сильванский, указ. соч., 1907, стр. 76. Подчерк-

нем во избежание недоразумений, что H. П. Павлов-Сильванский в обеих

своих работах (1907 и 1910 гг.) говорит лишь об "условной" собственности

феодала, а не о "разделенной" собственности в обычном смысле этого

слова.

(**295) Ср.: К. Марк с. Капитал, т. 1, глава 4-я: "Противоположность между

властью земельной собственности, покоящейся на отношениях личного под-

чинения и господства, и безличной властью денег хорошо схвачена в двух

французских поговорках; "Nulle terre sans seigneur" - "L'argent n'a pas de

maitre". ["Нет земли без господина" - "У денег нет господина" ] (К. Маркс

и Ф.Энгельс, Соч., т. XVII, стр. 163). Во Франции принцип обязатель-

ного сеньериального господства над каждым свободным землевладельцем

впервые был провозглашен еще в IX в. [см. извлечение из капитуляриев

847 и 865 гг. у Fustel de Coulanges (Les Transformations etc., pp. 660-66l)],

наиболее четко формулирован известным французским юристом Бомануаром

в 1283 г. и после длительной борьбы с господствовавшим в некоторых про-

винциях противоположным принципом: "Nul seigneur sans titre", создавав-

шим презумпцию в пользу аллодиальной собственности, был окончательно

прокламирован для всей Франции указами 1626 и 1629 гг. (с незначитель-

ными изъятиями, сделанными позднее для некоторых провинций). Адвокаты

фиска сделали из принципа "Nulle terre sans seigneur" вывод о том, что,

если какое-либо земельное владение не имеет над собой сеньера, то оно

находится в феодальной зависимости от короля в силу принадлежащей ему

общей верховной собственности (directe universelle) на все земли во Фран-

ции (Viollet, op. cit, pp. 697-702; Esmein, op. cit, pp. 249 -252, 765-766).

Равным образом, и в Англии король признавался "всеобщим лордом и из-

начальным протектором (universal lord and original protector) всех земель

его королевства". Всякая земля считалась пожалованной ее владельцу

непосредственно или через посредство другого лорда королем; следователь-

но, в Англии, строго говоря, не было места для аллодиальной собственности

(Вlасkstone, op. cit., vol. II, pp. 51,53, 59-60, 105; сам Блекстон

впрочем, был склонен думать, что "в действительности" этот принцип

являлся "простой фикцией" -стр. 51). В Германии, напротив, наряду с лен-

-173-

то отпадают необходимые предпосылки для разделенной соб-

ственности в отношениях между высшим сюзереном и подоб-

ным крупным феодалом, отпадает тот раздел власти и участия

в доходах, который являлся основой для dominium directum

сеньера, и остается почва лишь для dominium eminens суве-

рена. В отличие от dominium directum последнее представляло

собой своеобразное территориально-государственное верховен-

ство, которое не исчезало окончательно и в период феодаль-

ной раздробленности, но сливалось с dominium directum там,

где князь или король был не только сувереном-государем по

отношению к аллодиальному собственнику, но и верховным

собственником-сеньером по отношению к непосредственно

подчиненному ему феодалу - княжескому или королевскому вас-

салу. (*296).

Итак, признание права собственности на лен за "промежу-

точным" вассалом (за "промежуточный" сеньером) не снимает

проблемы о его взаимоотношениях с его собственным васса-

лом (субвассалом). Новое в позиции Л. И. Дембо заключается,

однако, в его обосновании тезиса собственности "промежуточ-

ного" вассала: в его предложении признать собственником

лена, полученного от вышестоящего сеньера, вассала как

получателя ренты, как феодала, для которого его поместье

служит "непосредственной базой эксплоатации" крестьян.

Трудно было бы найти другой критерий, который казался бы

на первый взгляд более удачным и более отвечающим основ-

ными владениями (len), существовали и даже в значительном количестве

аллодиальные владения (elgen), и в споре о характера владения презумиро-

вался его аллодиальный характер (Hоmeyer, op. cit., Teil II 2, S. 632; исто-

рию самого термина alodis см.: Grimm, op. cit., II Bd., S. 3-4 [f. 492-593]).

Русский удельный князь в период феодальной раздробленности "считал себя

собственником всей территории княжества", причем "его верховные государ-

ственные права так сливались с владельческими, вытекавшими ив поземель-

вой собственности, что и сами рассматривались, как статьи простого позе-

мельного хозяйства" (В. О.Ключевский. Боярская Дума, стр. 73-75).

В условиях централизованного национального и затем многонационального

государства московские государи, стремясь, чтобы "земля бы из службы

не выходила" (см. Соборный приговор 9Х1572 -Указатель Российских

законов, ч. 1, стр. 95-96), также склонны были считать всю землю государ-

ственной землей (ср. И. Д. Беляев. Крестьяне на Руси. Изд. 4-е, 1903,

стр. 88. - С. Ф. Платонов. Очерки по истерии смуты, стр. 96-97. -

M. Ф. Владимирский-Буданов. Обзор, стр. 589). Поскольку обязан-

ность ратной службы распространилась на вотчины и последние в свою

очередь превратились в "условную собственность" (см. § 19 настоящей

главы), московские цари были верховными собственниками по отношению

к своим вассалам - не только светским, но и духовным, хотя в их отноше-

ниях с ними элементы государственного суверенитета постепенно приобре-

тали все большее значение по сравнению с элементами чисто сеньериаль-

ного господства (сюзеренитета).

(**296) См. примечание 47 к §7 главы II.

-174-

ным требованиям марксистско-ленинской методологии. Казалось

бы, что именно непосредственное присвоение прибавоч-

ного продукта крепостного феодалом является решающим -

более того: исчерпывающим - признаком для определения

субъекта права феодальной собственности на землю. Необхо-

димо было бы лишь последовательно провести эту мысль до

конца н признать, что каждый феодал является собственником

лишь той земельной территории, которая, во-первых, образует

непосредственно эксплоатируемую им землю ("боярскую пашню",

обрабатываемую его челядью и крепостными) и, во-вторых,

предоставляется им в надел непосредственно подвластным ему

крепостным или иным зависимым от него земледельцам. Такое

же право собственности, будучи последовательным, необходимо

было бы признать и за субвассалом в отношении непосредст-

венно эксплоатируемой им земли и земли, выделенной им в

надел крепостным, непосредственно подвластным этому суб-

вассалу.  (*297).

Мы готовы допустить, что такая позиция оказалась бы

приемлемой для экономиста или историка, если бы они сочли

возможным отвлечься от вопроса о доле прибавочного про-

дукта, передаваемой вассалом сеньеру, и придать решающее

значение лишь критерию непосредственного присвоения

этого продукта, непосредственной эксплоатации труда

крепостного. Для экономиста или историка, изучающего сово-

купность "отношений собственности не в их юридическом

выражении как волевых отношений, а в их реальной форме,

т. е. как производственных отношений ", (*298), вопрос: "в чьем

распоряжении находятся средства производства" (*299) может

быть нередко разрешен независимо от того, за кем пози-

(***297) Л. И. Дембо в цитируемых тевисах не касается вопроса о правах

низовых вассалов на их лены ("подлены"). Он ограничивается лишь анализом

прав "промежуточного" вассала, причем характеризует "содержание" его

права собственности "в отношении всего лена" как "права на привилегия

и право наделения ленами своих вассалов" (стр. 31). Но если феодалу

в отношении передаваемой ни в "подлены" земли принадлежали только

право на привилегии и право субинфеодации и притом как права, входящие

"в содержание" его права собственности навесь лен, то, очевидно, и с точки

зрения Л. И. Дембо "самое существенное правомочие собственника-право;

извлечения дохода", т. е. право на ренту, должно было принадлежать субвас-

салу. Следовательно, у вышестоящего феодала были одни право-

мочия собственника, у получившего от него землю в "под-

лей"-другие. Это и есть разделенная собственность.

(**298) Приведенная формула Маркса дана им в письме Швейцеру о Пру-

доне от 24 I 1865 в применении к буржуазной собственности (К. Маркс-

и Ф. Энгельс, Соч., т. XIII, ч. 1, стр. 24-25). Она может быть бесспорно

отнесена, однако, и к другим формациям, в которых отношения собствен-

ности получают "юридическое выражение", т. е. принимают форму права

собственности (см. примечание 33 к §2 главы 1).                       

(**299) Ср. И. В. Сталин. Вопросы ленинизма. Изд. 11-е стр. 554.

-175-

oeaioe право данного общества признает юридическую власть

над теми или иными средствами производства. Анализи-

руя отработочную ренту, Маркс говорил о "фактически

принадлежащей" непосредственному производителю земле,

о "фактически или юридически" принадлежащих ему

же орудиях производства. (*300). Констатируя, что "в Англии кре-

постная зависимость исчезла фактически в конце XIV столе-

тия", Маркс писал о свободных крестьянах, "ведущих само-

стоятельное хозяйство, за какими бы феодальными вывесками ни

скрывалась их собственность". (*301). Равным образом, и В.И.Ленин

считал, что различие форм, в которых выступают в разных

государствах сельские рабочие с наделом, "не мешает... эко-

номисту обобщать их под один тип сельско-хозяйственного про-

летариата"  причем "юридическое основание его

права на кусочек земли совершенно безразлично

для такой квалификации". (*302).

Таким образом, экономист, равно как и историк, может

отвлечься от юридической формы анализируемых им производ-

ственных отношений, и не ставить вопроса о волевом элементе

этих отношений вопроса о том, за кем воля господствующего

класса, выраженная в законе (или обычае), признает право,

т. е. власть распоряжаться данными средствами произ-

водства. (*303). Но для юриста вопрос о том, "в чьем распоряже-

нии находятся средства производства", ставится прежде всего

как проблема юридически закрепленной правопоряд-

ком за индивидом или коллективом власти над этими

средствами. Само собой разумеется, что решение этой проблемы

должно быть дано на основе анализа классовой природы каж-

дой формы собственности и должно заключаться не только

в определении носителя права собственности с точки зрения

действующего закона, но и в установлении того, в какой мере

этот закон (в смысле всей системы действующего права) пра-

(**300) Капитал, т. III (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XIX, ч. 2,

стр. 351; разрядка наша,-А. В.).

(**301) Капитал, T.I (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XVII, стр. 781-

785).

(**302) В. И.Ленин, Соч., т. III, стр. 129-130 (разрядка наша,-Л. В.).

(**303) Допуская подобное устранение вопроса о юридическом выраже-

нии производственных отношений, мы отнюдь не утверждаем тем самым,

что для экономического или исторического анализа производственных отно-

шений правовая форма этих отношений вообще не играет роли. Классики

марксизма дают в своих произведениях огромное количество образцов,

использования правовых категорий для целей экономического или историче-

ского анализа - в особенности, для анализа типов или форм собственности.

Мы допускаем возможность отказа от анализа правовой формы для эконо-

миста и историка в тех случаях) когда она не играет роли для их анализа

или когда она не адэкватна производственным отношениям и способна

лишь исказить экономический и исторический анализ этих отношений.

-176-

вильно выражает реально существующие отношения соб-

ственности. Тем не менее центральным моментом юриди-

ческого анализа все же является решение вопроса о том,

за кем позитивное право данного общества признает (закреп-

ляет) юридическую власть над теми или иными средствами

производства как над "своими".                           

Мы видели, что феодальное право признавало за сеньером

не только право на определенную долю прибавочного про-

дукта, непосредственно присваиваемого вассалом, но и опре-

деленные правомочия по распоряжению леном, определенную

долю власти над выделенной в лен землей. В условиях нату-

рального хозяйства этот раздел власти и дохода (инте-

реса) между сеньером и вассалом означал-с точки зрения

феодального права-раздел права собственности на землю

между ними. В буржуазном обществе действительные отноше-

ния капиталистического присвоения находят свое юридическое

выражение не только в праве собственности-в том его виде,

в каком его регулирует буржуазный закон, но и ряде дру-

гих правовых форм или институтов: в разнообразных формах

ссуды капитала (в марксовом смысле), (*304), во владении акциями

и облигациями, в договорах о совместной эксплоатации пред-

приятий или об аренде их и т. д. (*305). Феодальное право не знает

подобной маскировки отношений присвоения, (*306), связанной

с доведенной до предела абстрактностью товарно-денежной

формы в капиталистическом обществе. Феодальная собствен-

ность на землю получает, как правило, прямое, а не замаски-

рованное выражение в феодальном праве собственности. (*307).

(**304) Ср. К. Маркс и Ф.Энгельс, Соч.. т. XIX, ч. 1, стр. 372-373;

т. XIX, ч. 2, стр. 18.

(**305) См. §33 главы IV.

(**306) Ср. К. Маркс. Капитал, т. 1, гл. 1: "... как бы мы ни

оценивали те характерные маски, в которых выступают средневековые

люди по отношению друг к другу, несомненно во всяком случае, что обще-

ственные отношения лиц в их труде проявляются здесь именно как их

собственные личные отношения, а не облекаются в костюм общественных

отношений вещей, продуктов труда" (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч..,

т. XVII, стр. 87). Эта характеристика отношений личной зависимости,

в которой крепостной находится от феодала, может быть соответственно

применена и к отношениям личной зависимости вассала от сеньера, о которых

Маркс говорит несколькими строками выше (там же, стр. 87).

(**307) В качестве одного и> исключений может быть приведено приобре-

тение права собственности на землю путем фидуциарной сделки лицом,

за которым феодальное право не признавало земельной правоспособности

в пределах данной территории. Так, например, в некоторых германских

городах коренные бюргеры (Altburger) стремились затруднить внедрение

новых элементов путем запрета приобретать городские недвижимости

не-бюргерам. Этот запрет обходился путем приобретения не-бюргером

недвижимости на имя одного из бюргеров, который в качестве его доверен-

ного (Salman), но формально от своего имени, выступал в обороте и в суде

по всем отношениям и спорам, связанным с этой недвижимостью. Шредер

считает подобного фидуциара верховным собственником, а непосредствен-

ного владельца (фидуцианта)-подчиненным собственником (ор. cit., S.691,

793). Мы имели уже случай указывать, что фидуциарная собственность,

при которой нет реального раздела интереса между действительным

собственником и его доверенным (фидуциаром), не может быть подве-

дена под понятие разделенной собственности (см. примечание 52 к § 7

главы II).

-177-

Именно поэтому раздел власти и дохода с земли между

сеньером и вассалом в феодальном обществе принимал форму

прямого раздела права собственности между ними, форму

верховной и подчиненной собственности, а не какую-то зама-

скированную форму права собственности одного и вещного

права другого, в каких бы различных вариантах ее ни кон-

струировали противники идеи разделенной собственности:

в форме права собственности сеньера и вещного права поль-

зования вассала или в форме права собственности вассала

e права сеньера на повинности и привилегии в отношении

лена. И та и другая форма отношений между сеньером и вас-

салом имели место в многовековой истории развития феодаль-

ной собственности. Мы уже не раз имели случай говорить

о бенефиции раннего этапа феодализма, при котором сеньер

оставался собственником пожалованной им вассалу земли,

а последний становился лишь ее пожизненным владельцем,

и о превращении лена на позднем этапе феодализма из

подчиненной собственности вассала в полную его собствен-

ность, хотя бы и обремененную определенными повинностями

в пользу сеньера-бывшего верховного собственника той же

земли. (*308). Но превращать одну из этих форм-начальную или

конечную - в универсальную форму феодальной земельной

собственности на всем протяжении ее развития, и игнорировать

тот этап этого развития, на котором она представляла собой

именно форму разделенной собственности, - значит извра-

щать исторический процесс развития феодальной собственности.

Подобная трактовка противоречит, как мы стремились дока-

зать, реальным взаимоотношениям сеньера и вассала и самому

понятию права собственности. Она противоречит и всему строю

политических и земельных отношений феодального общества.

(**308) См. об этих путях перехода от одного вида собственности к другому:

Bluntschli, op. cit., S. 174; Heusler. Institutionen, II Bd., S. 180-181,

Brunner-Heуmann, op. cit., S. 203; Planiol, op. cit., t. I, n 2326;

note 1.

-177-