§1), Но в качестве полной собственности охватывает все же

и право распоряжения, и право владения, и право пользова-

ния. Понятию Proprietat Уложение противопоставляет право

пользования (Nutzungsrecht) как "право употреблять вещь

для своей выгоды". Право пользования, принадлежащее собст-

веннику, "распространяется на все выгоды (Vorteile), кото-

рые может предоставить (gewahren) вещь" (ALR I 8,

§§ 11-12).

Отправляясь от этих общих дефиниций, Уложение дает

определение разделенной собственности и разграничение прав

верховного и подчиненного собственника. "Собственность

(Eigentum) на вещь является разделенной в том случае, если

охватываемые ею различные права принадлежат разным лицам"

CALR 1 8, § 1б). "Собственностью вещи" в узком смысле-

в смысле права распоряжения субстанцией вещи (Proprietat

der Sache) - "могут законно распоряжаться только верховный

и подчиненный собственники сообща (nur der Ober-und nutz-

bare Eigentumer gemeinschaftlich), следовательно, ни один из

них не может законно распорядиться собственностью вещи

без привлечения или согласия другого" (ALR 1 18, § 2). При-

надлежащее же собственнику право пользования вещью

(Nutzlingsrecht) "находится в особой и исключительной собст-

венности (Eigentum) подчиненного собственника". "Следова-

тельно, он может законно распоряжаться пользованием (Ge-

brauch) вещи настолько широко, насколько этим не умаляются

права, принадлежащие верховному собственнику". Он вправе

"извлекать из вещи все выгоды, которые он может получить

от нее, не затрагивая ее субстанции (ihrer Substanz unbescha-

det)".Ho подчиненный собственник не управомочен на такие

(**242) Определение субстанции вещи дано в ALR I 2, §§ 4-5: "Все

части и свойства (Eigenschaften) вещи, без которых она не может быть

тем, что она должна представлять (собой) или для чего она преднавначена,

принадлежат к субстанции (Substanz) вещи". "Пока, следовательно, вещь-

путем изменения или смешения отдельных частей ее - не уничтожена

и пока не изменено главное назначение ее, нет изменений в ее суб-

станции".

-157-

"изменения вещи в целом, при которых она перестает быть

той же вещью" (ALR 1 18, §§ 4-6, 8). (*243).

Если отбросить схоластические формулировки об Eigentum

и Proprietat, под которыми Уложение понимает по существу

право собственности в целом и право распоряжения вещью,

как основное правомочие собственника, о "собственности на

право пользования" и т. п., то нельзя не признать данную

Уложением характеристику права подчиненного собственника

одной из наиболее законченных и четких. Но нельзя забывать,

что она была дана на рубеже феодального и буржуазного

общества, за полвека до победы буржуазной собственности над

феодальной в самой Пруссии, в момент, когда вассал из под-

чиненного собственника уже в значительной мере превратился

в полного собственника. Она не адэкватна отношениям сеньера

и вассала в период развитого феодализма, когда сеньер полу-

чал в свою пользу известную долю прибавочного продукта,

непосредственно присвоенного вассалом, и когда его права

нельзя было свести только к праву распоряжения леном,

которое он и тогда, как и в конце XVIII в., делил со своим

вассалом. Это участие сеньера в доходе, извлекаемом васса-

лом из владения и пользования ленной землей,-иначе говоря,

раздел интереса между сеньером и вассалом- получило

а Прусском земском уложении естественно значительно мень-

шее выражение, (*244), чем в феодальном праве XI-XIII-XV вв.

Широкое право пользования леном признавалось за васса-

лами и в других феодальных странах. Характеризуя положе-

ние английского вассала, занимавшего последнюю ступень

и феодальной лестнице, т. е. непосредственно владевшего

леном и присваивавшего труд подвластных ему крепостных,

историки английского права считают, что его право на землю

"в общем доходило до неограниченного права пользоваться

ею так, как ему было угодно (indefinite right of using it as he

pleases)".  (*215).

Равным образом, и русский помещик имел такое же широ-

кое право пользования поместьем, как и вотчинник-своей

вотчиной. Грамота ввозная на поместье, данная Ивану Смир-

ному-Баландину 22 октября 1588 г., наглядно рисует всю

полноту прав испомещенного "по государеву указу" царского

вассала: "И выб все крестьяне Смирново-Баландина и его

приказщика слушали во всем и пашню на него пахали и доход

(**243) См. также ALR I 18, §§ 9-10. Ряд аналогичных постановлений

о разделенной собственности содержали Австрийское гражданское уложе-

ние 1811 г. (§§ 357 и 359) и Законы гражданские Остзейских губерний

1864 г. (ст. ст. 942 и 946- 951).

(**244) Ср. ALR I 18, §§ 64-66, 143, 146-147, 150, 153-159, 214-215.

(**245) Pollock and Mainland, op. cit., vol. I, p. 215.

-153-

ему поместной хлебной и денежной и всякой мелкой доход

платили чем вас Смирной изоброчит". (*246). Спустя сто лет

ту же формулу повторит и Новгородский митрополит Корни-

лий в грамоте жалованной поместной (от 26 января 1687 г.)

своему вассалу-приказному Тяполкову, которого он пожа-

ловал в своей вотчине деревней: "и им крестьяном и бобы-

лем... Тяполкова по сей нашей жалованной грамоте чтити

и слушати и во всем ему повиноватися и под суд ему ходить

и пашню на него пахать и помещицкой его доход хлебной

и денежной и всякой мелкой побор платить". (*247). Но Уложение

1649 г. запрещало помещику, имевшему кроме поместья

вотчину, "крестьян своих с поместных своих земель на вот-

чинные свои земли... сводити" и тем свои поместья "пусто-

шити" (ст. ст. 30-31 главы XI). По отношению к мурзам

и татарам этот запрет "пустошить" поместья был выражен

в более общей и развернутой форме. Уложение требовало,

чтобы они жили в своих поместьях, "ни куды" не бегая,

не только не продавали и не меняли, но и не отдавали

поместий в наем, не грабили крестьян, не чинили "налоги

и насильства" и тем не заставляли крестьян разбегаться из

их поместий (ст. 45 главы XVI). Приведенная статья Уложе-

ния относилась непосредственно лишь к определенной группе

нерусских помещиков, для которых вообще был установлен

ряд особых ограничений и правил, но содержавшийся в ней

общий запрет "пустошити" поместья в известной мере распро-

странялся на всех помещиков, хотя ст. 30 главы XI, со свой-

ственной Уложению казуистичностью, упоминала лишь об

одной форме "опустошения" поместий: о своде крестьян

с поместных земель на вотчинные земли того же помещика. (*248).

(**246) А. Ю. Б., т. 1, № 29/1. Совершенно в тех же выражениях форму-

лировала обязанность крестьян и ввозная (послушная) грамота царя Федора

Ивановича Вяжицкому монастырю от 21 1 1591 на пожалованные ему в вот-

чину две пустоши (А. Ю., № 162). Ср. грамоты ввозные на поместье от

11 III 1593 и 17 X 1614 (А. Ю. Б., т. 1, №№ 29/II и III) с грамотой ввозной

(послушной) на вотчинные земли от 31 III 1643 (А. Ю. Б., т. 1, № 28).

(**247) А. Ю. Б., т. I, № 44/II. Ci. аналогичную грамоту того же митро-

полита вдове Тяполкова с детьми на деревни и пустоши от 29 II 1688

(А. Ю Б., т. I, № 44/III.).

(**248) К. А. Неволин придает запрету ст. 45 главы XVI "пустошить"

поместья значение общей нормы, отмечая одновременно, что она говорит

"собственно о некрещеных иноверцах" (указ. соч., ч. II [т. IV], стр. 211).

-158-