Глава V

Проблемы национальной политики российской Федерации на современном этапе

1991 год принес кардинальные изменения. Рухнула власть КПСС, распался СССР. Сфера национальных взаимоотноше ний в новой России оказалась в эпицентре проходящих пере мен. Национальные проблемы были "включены" и в политиче ское противоборство, которое по мере формирования основ Российской Федерации разгоралось все сильней.

Власть, учитывая уроки прошлого проявила внимание к поиску оптимальных механизмов урегулирования националь ных проблем. В правительственных структурах был создан Го сударственный комитет по делам национальностей, чья дея тельность активизировалась при назначении его руководителем известного ученого, директора Института этнологии и антро пологии Российской академии наук В. А. Тишкова.

Он начал, как и В. А. Михайлов, в бытность заведующего отделом национальных отношений, с того, что попытался со брать в рамках вверенного ему ведомства "команду" специали стов, которым было доверено на уровне исполнительной вла сти заниматься разработкой и осуществлением национальной политики. Сложнейшая сфера межнациональных отношений требовалa чиновников особого типа. И хотя были допущены, ставшие уже скоро видными ошибки (например, структурное подразделение по реабилитации депортированных народов возглавили руководители этих движений и организаций), но Госкомнац начал работу весьма активно.

0дной из главных заслуг его руководителя явилось фор мирование коллектива разработчиков проекта концепции на циональной политики Российской Федерации. Поскольку вокруг нее и в момент создания и после было немало толков, воспроизведем основные положения этой концепции.

-363-

"Процесс демократических реформ в Российской Федера ции сопровождается ростом национального самосознания, стремлением народов к самостоятельному устройству основ общественной жизни. Вместе с тем этот же процесс в условиях социального кризиса, политической нестабильности вызывает ослабление государственности, нарастание межэтнических про. тиворечий, разрушение гражданского мира. Проблемы межна циональных отношений, наряду с экономикой, являются глав ными для российского Правительства и руководства страны в целом, а также важнейшим элементом внешней политики Рос сии в новом геополитическом пространстве после распада СССР.

'Национальные движения в Российской Федерации сыгра­ли активную роль в разрушении тоталитарных структур и об­щественных преобразованиях. В то же время реальным факто­ром дестабильности общества стал национализм. Растет озабо­ченность граждан за судьбы России и россиян, оказавшихся за ее пределами. В обществе все более осознается необходимость научной, сориентированной на перспективу, концепции на­циональной политики Российского государства.

Эта политика ставит своей целью устранение антагониз­мов в межнациональных отношениях и причин их возникнове­ния. Она направлена на обеспечение необходимых условий для свободного развития всех народов и их взаимообогащающего сотрудничества, на утверждение национального достоинства и преодоление отчуждения человека от своей культуры, языка и традиций своего народа, обеспечение интересов и прав граж­дан, связанных с их принадлежностью к тому или иному наро­ду. Ее цель — найти и утвердить формулу демократии на языке культурной традиции и содействовать тому, чтобы Россия как многонациональное государство заняла достойное место в ми­ровом сообществе.

Главная задача государства — обеспечить наиболее благо­приятные социальные условия жизни граждан, а высшей цен­ностью являются права и свободы человека, независимо от на­циональности, языка, вероисповедания и убеждений. Политика правительства Российской Федерации в области межнацио нальных отношений предполагает реализацию в рамках еди ного государства и на базе общедемократических принципов права на самоопределение как:

а) права на самоуправление на территориальном и национально-государственном уровнях;

-364-

б) права личности на выбор собственной культурной идентичности и реализацию своих интересов и запросов;

в) реальную возможность для всех национальных общин и этнических групп осуществлять свои политические права, обеспечивать справедливый социальный статус и национально-культурные потребности.

В сфере внимания обновленной национальной политики - не только взаимоотношения федеральных органов власти с субъектами Российской Федерации, но и все многонациональ-ное население территории Российской Федерации, а также и россияне зарубежья.

I. Мировой опыт национального развития и российская ситуация.

На Земле проживает около 3 тысяч народов и существует около 180 государств. Опыт мирового развития свидетельствует, что принцип "один народ — одно государство" в моноэтниче­ском варианте нереализуем. В разные эпохи и в разных регио­нах Земли процесс самоопределения вел к возникновению по­литических образований. На основе региональной, религиоз­ной или культурно-языковой общности население консолиди­ровалось в единый народ, государство-нацию. Идея нации ро­ждалась среди народов (необязательно этнически однородных), как политическая программа для создания суверенных граж­данских сообществ в которых шел процесс складывания общих культурных элементов, политической идеологии, социально-экономических связей.

Понимание нации как суверенного согражданства утвер­дилось в международно-правовой практике, закреплено в меж­дународных документах о праве народов на самоопределение. Именно такие государства-нации, имеющие сложный состав населения, образуют мировое сообщество, в том числе — Орга­низацию Объединенных Наций, в состав которой вошли государства, образовавшиеся после распада СССР. Перед ними сейчас стоит задача создавать новые демократические и мир-ные гражданские сообщества. Именно такая задача стоит перед многонациональным народом России и его правительством. Мировой опыт федерализма в полиэтнических государствах свидетельствует, что в условиях несоблюдения равноправия народов по любым параметрам жизнедеятельности (социально-экономическим, политическим, культурным), стабильность

межнациональных отношений нарушается. В Испании посто-

-365-

янная активность небольших экстремистских групп сепарати стов не получает поддержки большинства басков, имеющих более высокий уровень жизни в стране, так как их конструк тивные социально-экономические интересы поддерживаются федеральным правительством. В Китае, имеющем сложный на-циональный состав населения в некоторых регионах, проблемы решаются на пути стимулирования в национальных районах условий, поощряющих экономическую инициативу, создание свободных экономических зон. Наиболее гибкую и эффектив-ную модель федерального устройства являет собой Швейцария, имеющая несколько уровней совместного паритетного управле-ния (федерального и кантонального) гражданским обществом.

Российская Федерация — государство, в границах кото­рого проживает более 100 национальностей. Самой многочис­ленной является русская, составляющая около 82 процентов из 147 миллионного населения. Русские живут на всей территории Федерации, численно преобладая в большинстве регионов и в крупных городах страны. К другим крупнейшим национально­стям относятся татары — 5,5 млн., чуваши — 1,8 млн., башки­ры — 1,3 млн., мордва — 1,07 млн., чеченцы — 899 тыс., немцы — 842,4 тыс., а также украинцы — 4,4 млн., белорусы — 1,2 млн. В то же время некоторые народы Севера (орочи, алеуты, негидальцы и др.) насчитывают лишь несколько сот человек Национальности России различаются не только по численно­сти, но и по социально-профессиональной структуре, типу хо­зяйственно-культурной деятельности, языку, особенностям ма­териальной и духовной культуры.

Почти повсеместно границы расселения не совпадают с границами внутрироссийских образований. Десятки миллионов россиян — потомки смешанных браков и проживают в этниче­ски смешанных семьях. Многие народы в ходе длительных контактов испытали сильное воздействие русской культуры, особенно языка. В большинстве российских республик и в ав тономиях титульная национальность не составляет большинст ва населения.

Политические репрессии, волюнтаристское хозяйственное развитие, непродуманная миграционная политика обусловили обострение этносоциальных и этнодемографических проблем Идеологический контроль Центра при поддержке местных бю рократических элит вызвал кризис традиционных институтов, в том числе национальной культуры и языка.

-366-

Национальная политика прошлых режимов носила проти-воречивый характер. С одной стороны, был сокращен разрыв в

социальном развитии национальностей, вырос образователь­ный и культурный потенциал, сформировался пласт общих культурных ценностей и опыт сотрудничества народов, с дру­гой стороны, жесткий централизм, идеологический диктат ни­велировали культурное многообразие. За счет приоритетной поддержки бюрократии титульных наций игнорировались со­циальные и культурные запросы рядовых граждан республик и права миллионов людей, оказавшихся за пределами "своей" го­сударственности или не имевших ее вообще. Декларативная национальная политика не опиралась на правовую основу го­сударственного регулирования межнациональных отношений. Система национально-государственного устройства, иерархич­ность политико-правового статуса и практика огосударствления национальной принадлежности граждан вступили в противоре­чие с реальной жизнью, с процессами демократизации.

Новая российская демократия сделала конкретные шаги для утверждения равноправия народов: отменены ранее приня­тые преступные и необоснованные акты, признаны суверенные права национальных и региональных образований, подписан Федеральный договор. Верховным Советом Российской Феде­рации принят и разрабатывается ряд важных законов, одобрена "Программа возрождения народов России". В республиках, краях и областях принимаются собственные программы национального развития и стабилизации межнациональных отношений/

Однако процесс социального и культурного возрождения, политической реабилитации встречает большие трудности, хо­зяйственная и политическая децентрализация идет медленно. В сфере политики по-прежнему абсолютизируется идея нацио-нальной государственности. Лозунг национального самоопре-деления от имени одной национальности нередко используют новые этнократнические элиты и заезжие хозяйственники, иг-рая на справедливом требовании большей экономической и

политической самостоятельности регионов.

Утверждается установка на преимущественное право ти-тульных национальностей конфолировать доступ к рессурсам, политическим и культурным институтам в ущерб большинству населения этих образований. В Российской Федерации сложи­лась ситуация, когда более 50 процентов территории объявлены "территориями своей государственности" для 7 процентов рос-

-367-

сийских граждан. В то же время десятки миллионов граждан не имеют достаточных возможностей и гарантий для реализации своих культурных интересов и прав. Это создает предпосылки для межнациональной напряженности и национал-сепаратизма В контексте изменяющейся этнополитической ситуации особую значимость обретают проблемы русского народа. Русские, как и другие народы, испытали на себе все тяготы бюрократического произвола. Его в большей мере коснулись негативные последствия распада СССР. Эти обстоятельства, а так же неправомерное возложение на русских ответственности за политику Центра, активизировали процесс подъема русского национального самосознания, который в ряде случаев также имеет негативные проявлениях

II. Цели и задачи национальной политики.

Основу нового концептуального подхода составляет пред ставление об исторической незавершенности процесса нацио нальной консолидации россиян как граждан единого государ ства. Потерпевшая крах политика имперского по своей сути централизма с опорой на местные партократические элиты и сдерживания реального культурного многообразия, должна ус тупить место политике поощрения естественного взаимодейст вия двух противоречивых и взаимозависимых процессов: этно культурной эволюции и социально-экономической интеграции на общегражданской основе. Национальная идея может и должна быть соотнесена с идеей целостности Российской госу дарственности.

Основные цели и задачи национальной политики в Рос сийской Федерации:

- обеспечение условий для улучшения благосостояния на родов через мобилизацию традиционного трудового опыта и духовных ценностей на коренные социально-экономические и политические преобразования, сохранение и развитие нацио нальных культур;

- утверждение приоритета прав и свобод граждан независимо от национальной принадлежности и территории прожвания при соблюдении права народов на национальное самоопределение в рамках федеративного государства;

- реализация и обновление федеративных отношений на основе конституционного распределения полномочий и эф фективного их осуществления как важнейшего компонента строения нового демократического государства;

-368-

- достижение и укрепление межнационального согласия и

доверия, выявление противоречий в сфере межэтнического взаимодействия и своевременный поиск путей их решения; - обеспечение широкого участия самих народов и общин в процессах социального и культурного возрождения, опирающегося на общенациональную инициативу и ответственность;

• утверждение культурного плюрализма на двуязычной или многоязычной основе, создание условий для различных форм национально-культурной автономии с целью сохранения культурного наследия, обеспечения свободы этнического самовыражения на групповом и индивидуальном уровнях;

• участие граждан всех национальностей в общегосударст венном политическом процессе через широкое и справедливое представительство в законодательных и исполнительных орга нах, автономия и самоуправление больших и малых общин, этнических анклавов, малочисленных групп.

III. Федерализм и национально-культурная автономия.

В условиях становления гражданского общества и рыноч ной экономики концепция предполагает постепенную детали зацию (разгосударствление) сферы межнациональных отноше ний. Последовательное утверждение равноправного союза на родов и подлинного демократизма требуют преодоления глав ного недостатка внутригосударственного устройства России — ее ориентации на декларативное обеспечение национальной государственности при сохраняющейся централизации и недос таточное реальное обеспечение прав народов на сохранение и развитие своих культур по всей территории России.

Этот подход означает перенос акцента в сфере националь ной политики с национально-территориального на националь но-культурный принцип организации общественной жизни. В Дополнение к существующей системе национально-государст венного устройства все национальности Российской Федера ции должны получить самые широкие возможности для разви тия своих культур независимо от характера расселения. Только на этом пути может быть обеспечена целостность России в ее культурном многообразии.

Основа свободного национального развития и межнацио-нальнго мира — это установление благоприятных отношений между русским народом, численное преобладание которого объективно определяет его реальное положение в экономике, культуре, образовании, и другими народами государства.

-369-

Равноправия национальностей при смешанном характер их расселения можно достичь единственным путем - гаранти ей этого равноправия в каждой республике и регионе и во всех областях общественной жизни по всей территории Российской Федерации. Только равноправие национальных групп на местах в крае, области, городе, районе — может обеспечить равенство национальностей в масштабах всей Федерации. Таким образом, субъект новой национальной политики — это не только "коренные нации" в республиках, но и представители всех на циональностей; сфера ее реализации — вся территория Россий ской Федерации, объект внимания — все россияне.

Переход к новой национальной политике невозможен без учета как традиций и особенностей развития нашей страны, так и международного опыта.

Довольно часто в истории российская государственность отожествлялась с русским национальным государством. Про шлые режимы препятствовали национальным устремлениям народов, что вызывало протест, противодействие и вело к се паратистским тенденциям. Национальная идея и сейчас обла дает притягательной силой. С позиции жесткого этнического национализма выступают лидеры ряда республик и националь но-радикальных движений. Однако оптимальной для существо вания крупных государств с полиэтническим составом населе ния является федеративная форма устройства с территориаль ной и национально-культурной автономией.

Представление о том, что федерализм базируется преиму щественно на национально-территориальном принципе, не только противоречит мировой практике, но и затрагивает инте ресы так называемого "некоренного населения", преобладаю щего во многих республиках, а также народов, не имеющих государственных образований, в том числе самого крупного народа Российской Федерации — русского. Все это требует оп тимизации федерального устройства, выхода на новый, консти туционно-договорный уровень, когда равноправными субъек тами федерации станут и укрупненные территориальные обра зования. Действующий Федеративный договор — крупный шаг в этом направлении.

Новое содержание федерализма предполагает также утверждение института национально-культурной автономии. Право на такую автономию имеют все национальные общины. Национально-культурная автономия имеет целью создание обще

-370-

ственных организаций в целях удовлетворения культурных и духовных потребностей народов. Основываясь на принципах, провозглашенных Уставом ООН в области прав человека, на-ционально-культурные ассоциации строят свою работу в рамках Конституции Российской Федерации, в тесном взаимодействии с государственными организациями и учреждениями. Задачей национальных общин является:

- объединение членов общины на активное участие в демократических процессах;

- содействие национальному и духовному возрождению, сохранению и развитию языка, литературы, фольклора, национального искусства, возрождению бытовых на родных традиций;

- создание культурных и научных центров, национальных отделений в техникумах и вузах, национальных групп в школах и детских садах, курсов по изучению родного языка, организации печати на родном языке. Национальные общины обеспечивают условия для сотрудничества с родственными этническими анклавами за рубежом; устанавливают и поддерживают прямые международные кон такты и связи с иностранными и международными организациями; создают общественные фонды, направленные на благо творительную деятельность; привлекают спонсоров к реализации социальных и культурных программ; организуют с заинте ресованными предприятиями и кооперативами производство традиционных национальных изделий. Деятельность нацио нальных общин будет способствовать сохранению и развитию всех видов и форм национально-культурной самобытности в Рамках единого федеративного государства на этнической тер ритории и за ее пределами.

Национальные общины устанавливают и поддерживают международные контакты и связи со своими сородичами в ближнем и дальнем зарубежье. Они имеют право на владение коллективной собственностью, предпринимательскую деятель-ность, все формы общественного самоуправления, организа цию образовательного процесса любого уровня, собственные информационно-издательские и культурные учреждения и институты.

Поливариантность федеративного устройства будет спо собствовать эффективной реализации принципа единства в многообразии, утверждению российской культурной мозаики.

371-

На основе этой формулы может сложиться не только государственная, но и социально-культурная российская общность Чувство принадлежности к тому или иному народу не исключает, а предполагает утверждение и культивирование чувства общероссийской солидарности и патриотизма.

IV. Сферы и направления национальной политики.

В области государственно-правовой:

- разработка правовых основ национального возрождения народов России, устройства Федерации, ее структуры, статуса национальных меньшинств и малочисленных народов;

- законодательное закрепление статуса национально- культурной автономии (государственно-общественных ассо циаций, обществ, землячеств, центров по управлению делами той или иной общины);

• правовая защита неизменности границ между субъектами Федерации за исключением случаев, обусловленных согласием всех заинтересованных сторон;

• совершенствование механизма институтов демократии с целью обеспечения участия в законодательных и исполнитель ных органах власти представителей различных национально стей и устранение явных диспропорций в вопросах распреде ления власти.

В области социально-экономической:

• курс на разведение процессов федерализации, самоопре деления и программы разгосударствления экономики. Эффек тивное предпринимательство не признает этнических границ, произвола столичных и местных чиновников. Свободная ры ночная экономика — мощное средство против национального и регионального сепаратизма, экономической автаркии. В то же время хозяйственная и предпринимательская деятельность характеризуется национально-культурным разнообразием (на циональные деловые ассоциации, фонды, банки, кооперативы, художественные и ремесленные предприятия, туризм и т. д.), что способствует расширению материальной основы обеспече ния жизнедеятельности народов;

• учет национальных региональных традиций и специфики в ходе экономической реформы и утверждения многообразия форм собственности, становления рынка и рыночных структур, свободы предпринимательства и экономических связей. Аграрные преобразования и процесс приватизации должны учиты вать этническую структуру населения, распределение полити

-372-

ческой власти и значимость территории и ресурсов для отдельных народов как основы их жизнеобеспечения и сохранения культурного своеобразия;

- разработка и осуществление на федеральном, республи канском и местных уровнях специальных программ экономи ческого развития, поддержка традиционных видов хозяйствен-ной деятельности, социальная защита населения, ориентирова ниe социальных и культурных условий жизни народов;

- осуществление программ в сфере занятости и трудовых ресурсов с целью оптимизации социально-профессиональных структур национальных групп и предотвращения социальной стратификации по этническим признакам;

- учета новых этносоциальных аспектов проблем трудовых ресурсов Западной Сибири и Дальнего Востока, пополнявших ся до недавнего времени за счет временной трудовой миграции из республик, ставших независимыми государствами, что тре бует регламентации и обеспечения их прав, социально- экономических интересов на уровне межправительственных соглашений.

В области духовно-культурной:

- культурное развитие народов на основе полной свободы сохранения традиции, самобытности, взаимообогащения и приумножения национальных ценностей. Формирование на ционального самосознания в каждом новом поколении, освое ние ценностей мировой, общероссийской и этнической культур;

- формирование национальной системы образования, функционирование национальной школы и высшего образова ния как важнейших институтов сохранения и развития этниче ских культур; организация альтернативной системы народного образования — на частно-общинной основе;

- свободное развитие конфессий, как составной части ду ховной культуры каждого народа, противодействие попыткам

использования чувств верующих в разжигании межнациональной розни;

• формирование чувства патриотизма и общероссийской символики на основе общности исторических судеб народов, интегрирование в единую евразийскую общность россиян.

В области языковой:

- на основе государственных гарантий языкового сувере-нитета народов и личности, обеспечить оптимальное соотношение социальных, культурно-коммуникативных функций рус-

-373-

ского языка как государственного на всей территории Российской Федерации и всестороннее развитие родных языков народов, свободу выбора и использования языка общения;

• в соответствии с Государственной программой по сохра нению и развитию языков Российской Федерации, принятой Верховным Советом РФ, с учетом разрабатываемых государст венных программ по сохранению и развитию конкретных язы ков народов России, обеспечение дифференцированного под хода к языковой ситуации в многоязычных регионах России (Крайний Север и Дальний Восток, Якутия и Южная Сибирь Европейский Север Урала, Поволжье, Северный Кавказ);

• поддерживание государственных языков республик, вхо дящих в состав Российской Федерации, и русского языка как государственного языка Российской Федерации; сохранение и развитие языков малочисленных народов России, а также язы ков этнических диаспор; поддержка национально-культурных и культурно-просветительных объединений "Родной язык";

• разработка мероприятий по подготовке кадров, совер шенствование системы народного образования на языках наро дов РФ, создание возможностей для изучения языка и культу ры коренного населения людьми других национальностей;

• организация кафедр языков и литератур народов России в учебных заведениях страны; развитие просветительской дея тельности, включающей написание учебников, учебных посо бий, хрестоматий, справочников.

В области науки и информации:

- поддержку различных средств массовой информации, ра дио- теле- и кинокомпаний, осуществляющих вещание и соз дание фильмов на языках народов России; содействие изданию художественной, публицистической, научной, учебной и другой литературы на языках народов Российской Федерации, имею щих письменность; научное исследование истории, культуры и современного состояния народов Российской Федерации, про цессов взаимодействия между этнокультурными и языковыми общностями, межкультурного и межязыкового общения, ха рактера двуязычия и многоязычия; публикация лингвистичес ких энциклопедий, фольклорных, текстов и памятников сло весности; издание специализированных журналов... "

Какие же претензии предъявлялись к этой концепции? Что не устраивало в достаточно "продвинутом" документе власть и ряд общественных деятелей? Наверное нетрадицион

-374-

ность формулировок и отсутствие привычных штампов. На пример, в книге Н. П. Медведева, который в то время являлся председателем парламентской комиссии Российской Федерации по национальным отношениям, имелся на этот счет следующий пассаж: "... группа экспертов Госкомнаца России под руководством проф. В.А. Тишкова разработала и представила некоторое время назад в Правительство РФ проект "Концепции национальной политики в Российской Федерации". Это была серьезная попытка осмысления внутрироссииской этнополитической ситуации... Однако, подготовленная авторами, по их словам, "научно проработанная, сориентированная на перспективу концепция национальной политики, не получила поддержки в силу целого ряда серьезных пробелов, недостатков и слабостей. И, пожалуй, самым серьезным ее недостатком явилась исходная теоретическая посылка определения таких базовых категорий, как "нация", "национальное самоопределение", "федерализм". Эта концепция проектировала нивелировку существующих сегодня национально-государственных образований, превращения их в земли, губернии. Приоритет отдавался национально-культурной автономии. Возможно, это и улучша ло бы управляемость государством. Однако эта идея подрывала бы целостность российской государственности, а не укрепляла ее, как это полагали авторы проекта"¹.

Подобная, прямо скажем — тенденциозная и не соответст вовавшая действительности, трактовка документа Госкомнаца, сделанная человеком, "отвечавшим" в Верховном Совете РСФСР за национальную проблематику, имела подоплеку большую, чем просто слабая профессиональная осведомлен-ность в проблеме, заниматься которой его определила полити ческая судьба. Прежде всего речь шла о подходе руководства Верховного Совета к сфере национальных отношений.

Что касается "методологических" замечаний Медведева, то их корректными назвать нельзя. В концепции речь отнюдь не шла о "нивелировке" национально-территориальных образований, а лишь о переносе акцентов с национально-территориаль ного на национально-культурный принцип. Культурно-национальная автономия предлагалась в дополнение к системе национально-государственных образований. Речь шла об оптимизации федерального устройства, когда в перспективе равноправными субъектами федерации должны были стать укрупненные территориальные образования. Имелось в виду, во

-375-

первых, уравнения статуса всех субъектов Федерации, во-вто рых, действительного укрупнения областей по региональному принципу. Идея эта не новая, высказывалась и до революции и позже. В ней были и есть свои резоны. Не случайно, эта идея попала и в проект "румянцевской конституции". Там говорилось, что субъектами российского федеративного государства станут республики и земли, которые будут иметь одинаковый конституционно-правовой статус. Земли предполагалось постепенно создавать на основе экономических и иных естественных связей. Но в концепции о губерниях речь нигде не шла Зачем понадобилось придумывать это Медведеву — неясно Тем более он должен был понимать политический эффект при числения представителей исполнителей власти к сторонникам идеи губернизации — ведь ее и тогда и сейчас проповедовала политическая оппозиция национал-радикалистского толка.

Как стыковались суждения "о серьезной попытке осмыс ления внутрироссийской этнополитической ситуации" и иро низирование по поводу "научной проработанности" и "ориенти рованности на перспективу" данной концепции? По Медведеву выходило, что научного начала в ней было не много, а пер спективы у этого документа не было вообще. Все это представ ляло собой отголоски борьбы "под ковром", когда была начата компания по фактической дискредитации, конечно, во многом несовершенного, но новационного и работающего на достиже ние единства России документа.

Не случайным было и заключение Государственно-право вого управления Президента РФ на аналитическую записку Госкомнаца "О состоянии и мерах по разрешению первооче редных проблем в сфере межнациональных отношений". В конце заключения, очень критического, говорилось: "все ска занное не только не отрицает необходимость подготовки "Кон цепции национальной политики", но наоборот, требует ее ус коренной разработки. Как показывает опыт последних меся цев, Госкомнац России испытывает серьезные затруднения с подготовкой этого документа. Причина этого, на наш взгляд заключается в том, что он готовился Госкомнацем в одиночку, без привлечения субъектов Федерации, а также науки. В этих условиях Государственно-правовое управление Президента вы нуждено было обратиться к научным силам с целью подготовки альтернативного варианта "Концепции". Работа над этим доку ментом близится к завершению, но уже предварительный вари

-376-

ант документа позволяет сделать вывод о том, что он выгодно отличается от "Концепции Госкомнаца".

На деле же, как показало время, речь шла о ведомствен ных играх и лоббировании президентских структур со стороны ряда группировок, преследующих собственные политические и социальные интересы. Все кончилось тем, что через три года уже Министерству Российской Федерации по делам нацио нальностей и региональной политике опять поручается разра ботать концепцию национальной политики.

Почему же не был принят госкомнацовский документ? Потому, что в его разработке не участвовали представители науки? Нет, не потому. Они участвовали и весьма активно. Вот конспективная запись обсуждения первого варианта концеп ции, проходившего в Госкомнаце 3 июня 1992 года.

Проф. Брук С. (Институт этнологии и антропологии РАН): не отвергая смысл концепции, полагаю, что она должна быть дифференцированной по своему характеру на долговре менную и краткосрочную перспективу. К сожалению, проект не использует такой вариант. Что касается практических мер, то считал бы необходимым отразить в концепции следующие требования: немедленный мораторий на любые территориаль ные изменения; в двухсторонних и многосторонних договорах и соглашениях Российской Федерации с государствами СНГ или ближайшего зарубежья следует оговаривать права нацио нальных меньшинств; необходимо дать рельефное обоснование необходимости культурно-национальной автономии;

проф. Атаманчук Г. (заместитель начальника Росглавкад ров): концепция разработана довольно основательно, хотя и представляется еще сырой. Есть смысл подумать над пробле мой демократии в многонациональной стране, диалектике взаимодействия этих феноменов. Может ли вообще многона циональное государство быть последовательно демократичным? Стоит привлечь к этому внимание ученых и специалистов. По лагал бы необходимым заменить тезис "возрождение народов" более точным и емким по смыслу понятием "свободное разви тие народов". Вряд ли правомерно в концепции на первое ме сто выдвигать национальные права, а потом уже провозглашать необходимость единства российского государства;

проф. Дробижева Л. (Институт этнологии и антрополо

гии)^: поддерживаю предложенный проект концепции. Очень ценнo, на мой взгляд, то, что в ней откровенно говорится об

-377-

очень не простых и "деликатных" проблемах". Вместе с тем, в проекте ряд слабых сторон. Слаб раздел первый. Оценки про шлого — поверхностные. Надо их или снять, или углублять. В частности, тезис о "национальной государственности";

Драгунский Д. (независимый эксперт): в концепции зало жено много гуманистических идей. Но она слишком объемна. Надо сделать документ кратким, динамичным, более обоснованным. Следует убрать комментарии, легковесные пояснения В проекте не нашло отражение понятие "единое российское гражданство". Следует категорично отвергнуть возможность этнических вооруженных образований. Желательно продумать и проблему национальных советов как этнических представительств. Следовало бы заявить в концепции и о создании фонда развития российских народов;

Мигранян А. (политолог): по-моему концепция отражает вчерашний день, поскольку в центре ее стоит идея единой рос сийской государственности. Тенденции развития, на мой взгляд, обуславливают иную постановку вопроса. Более перс пективным может оказаться курс на создание русского государ ства. Идея "российской государственности" исчерпала себя;

Сусоколов А. (Институт национальных проблем образова ния): концепция хотя и имеет некоторые шероховатости, но мне импонирует. Думается, что концептуальная часть сформу лирована удачно. Вся национальная проблема состоит из двух элементов: власть и культура. (Реплика: плюс ресурсы). Равен ство культур должно быть обеспечено экономически. Путь к этому — эффективная налоговая политика. Необходимо разра ботать систему налоговой (экономической) подпитки этниче ских культур. У нас же остается лишь командный механизм распределения.

Принципиальное значение имеет местное самоуправление, но в концепции оно отражено лишь штрихами. Следует ставить задачу разработки закона о местном самоуправлении. Видимо есть потребность и в создании центра быстрого реагирования на возникающие этнополитические конфликты, а самое глав ное — работа по их прогнозированию и предупреждению;

Гришаев И. (помощник Советника Президента): концепция получилась удачной, однако первый раздел — поверхностный, много огрехов, к чему легко "прицепиться". Проект не лишен противоречий. Так, тезис о единой российской государственности и о самоопределении нации, на мой взгляд, не со

-378-

всем стыкуются. Что-то требует корректировки. Следовало бы "насытить" концепцию в разделе "принципы" формулами из международно-правовой практики;

Барсенков А. (МГУ): В концепции надо сформулировать: от чего и к чему мы идем, определить переходный период. Согласен, что между постановкой вопроса о российской госу-дарственности и принятой сегодня трактовкой самоопределения есть противоречие. Это вопрос не редакции, а принципиального подхода. Представляется, что главная цель национальной политики не гармонизация национальных отношений, а поддержание межнационального мира;

Вдовин А. (МГУ): надо стремиться к более лаконичному документу. Переход от этнического общества к культурному, т. е. гражданскому, следует отразить и обосновать.

Итак, "силы науки" (помимо тех, кто был сосредоточен в самом Госкомнаце) принимали активное участие в подготовке концепции и принципиально они документ одобрили (за ис ключением А. Миграняна, позиция которого была очевидно не состоятельна). Кроме того, Госкомнацем было получено боль шое число откликов на концепцию от министерств, ведомств, научных, общественных организаций, в основном позитивного характера. Было проведено обсуждение концепции с предста вителями республик, краев и областей. Здесь критических за мечаний было больше, однако, в целом восприятие предло женного документа было также положительным.

Н. П. Медведев упоминает как об очевидном, что концеп ция "не получила поддержки". Явно подразумевается, что речь идет о Президенте и Правительстве. Эта оценка и сейчас рас пространена, потому, что подлинной информацией о том, как все было на самом деле располагали немногие. В средства мас совой информации проникали лишь отголоски подлинной ре акции руководства страны на концепцию национальной политики. Так, 26 сентября 1992 г. в "Независимой газете" была опубликована статья "Концепция национальной политики есть", написанная Р. Батыршиным. В ней сообщалось о состоявшемся 30 июля этого же года обсуждении этого документа на закрытом правительственном заседании под председательством Б.Ельцина. На нем якобы имела место "обильная критика кон цепции" со стороны министерств и ведомств: от обвинения в великорусском шовинизме до уличения в русофобии. Когда же критика достигла апогея, Ельцин не дал "утопить" Тишкова. В

-379-

газетной заметке в заключении констатировалось: впервые синхронно с парламентской программой возрождения народов России сделана попытка создать комплексную модель государственной национальной политики².

Что же на деле происходило при обсуждении документа на правительственном уровне? Обратимся к стенограмме заседа ния. Тишков изложил суть подготовленного документа. Инте­ресны оценочные суждения присутствовавших, в первую оче редь, Президента. В начале обсуждения он заметил, что нацио нальная политика представляет собой важный и принципиаль ный вопрос и в любом варианте необходимо сделать так, чтобы не навредить в этой сложнейшей области, не нарушить имею щийся "хрупкий баланс". Сказал Президент и о проблеме рус ского народа, призвав смотреть на нее "открытыми глазами", о необходимости определиться по отношению к этническим рос­сиянам в ближнем зарубежье.

О том, как совместить законы рыночной экономики и традиционный образ жизни малочисленных народов Севера говорил тогда еще вице-премьер В.С.Черномырдин. А.А.Нечаев поднял проблему выделения специальных льгот национальным образованиям. "Если к нам придет Владимирская область и скажет, что у нас масса проблем с экологией, санитарией, то - это один подход, если придет Калмыкия или Коми — Пермяц­кий округ — мы говорим, что у нас другой подход," — заметил он, выразив несогласие с подобной практикой. П.С.Грачев ре­шительно высказался против идеи о региональных и нацио­нальных воинских подразделениях.

Р.Абдулатипов, хотя и счел необходимым сделать реверан­сы в адрес представленного документа, в то же время упрекнул его составителей в академизме подхода, отрыве от реалий на­циональной жизни, упомянув об "отработанной буквально по всем направлениям" программе национального возрождения народов России, разработанной под его руководством в струк турах Верховного Совета. Министр культуры Е.Сидоров соли-дизировался "по духу" с представленной концепцией, но в то же время заметил, что она в данное время практически неосу ществима. Это — сказал он, — своеобразный многонациональ ный "Город Солнца" в стиле Кампанеллы, который, возможно, будет, когда будет нормальная государственность, а не страна

-380-

кризисов. Сидоров активно поддержал идею культурно-нацио

нальной автономии.

В конце обсуждения Б.Н.Ельцин дал в целом позитивную оценку даже не столько самому документу, сколько попытке выработать концепцию и обсудить ее "на правительстве". "Мы говорим, что вы молодцы, что такую попытку сделали и дали импульс Правительству для того, чтобы думать в этом направ­лении как дальше действовать", — заметил Президент. Одно­временно он порекомендовал свести воедино усилия Госкомнаца и Совета Национальностей Верховного Совета в данном вопросе.

Однако, был принципиальный вопрос, где взгляды •пред­ставителей исполнительной власти и власти законодательной расходились. Речь шла о Федеративном договоре и трактовке той государственной модели устройства, которую предлагали утвердить в России. Выступая 17 февраля 1994 года в МИДе на конференции, организованной совместно с представителями Совета Европы, одна из активных разработчиков Федератив­ного договора и связанного с ним пакета нормативно-правовых документов, Л.Болтенкова с негодованием поведала присутст­вующим, как С.Шахрай не раз говорил, что день подписания Федеративного договора станет самым "черным" днем его жиз­ни. Думается, такая эмоциональная реакция обычно сдержан­ного вице-премьера случайной не была.

Сказать о том, что Федеративный договор, независимо от намерений его разработчиков, несомненно преследовавших гу­манистические цели, был объективно чреват фрагментацией единого государства, еще не сказать всего. Необходимо учиты­вать этап демократической эйфории, в контексте которой рас­сматривался и национальный фактор. Демократические лидеры (типа Г.Старовойтовой, одно время занимавшей пост Советни­ка Президента по вопросам межнациональных отношений) пы­тались экстраполировать методику противостояния с тотали-тарной системой на эту, необычайно чувствительную область общественных отношений. Чрезвычайно популярными стали лозунги о самоопределении наций, национально-освободитель-ном движении, без должных комментариев "вбрасываемые" в сознание взбудораженного социума, вызывавшие определен­ный эффект, не всегда совпадающий с намерениями этничес-ких идеологов. Скажем, когда осенью 1993 года толпа хулиганов крымскотатарской национальности громила здание Верховного

-381-

Совета Крыма, то в качестве "идейных знамен" над ней витали плакаты со словами Г. Старовойтовой о крымскотатарском народе как "воюющей нации". Скорее всего, сама автор этих слов имела ввиду нечто иное, но этнолог, ставшая политиком, должна была, наверное, строже относиться к своим высказываниям

"Команда" Г. Старовойтовой пыталась проводить в жизнь свои установки "демоэтнократического" толка. Так, например в начале октября 1992 г. из аппарата Советника Президента РФ по вопросам межнациональных отношений в Госкомнац по ступила бумага, в которой имелись установки типа: (речь шла об отзыве на аналитический материал, подготовленный Гос комнацем) — вызывает тревогу, что во всех разделах документа любые национальные движения рассматриваются почти исключительно как негативный фактор, дестабилизирующий общественно-политическую ситуацию (при этом совершенно игнорируется противостояние между этими движениями и консервативными, дискредитировавшими себя местными властными структурами); неуклонно отрицательно расцениваются и требования о восстановлении Шапсугского национального района, и карачаевское движение за восстановление своей автономии (кстати, в полном соответствии с российским Законом о реабилитации репрессированных народов), и стремление балкарцев к созданию собственной государственности*.

Создалась почти нелепая ситуация — демократическое движение при политизированном отношении к сфере межна циональных отношений, фактически "работало" на этническую дестабилизацию страны. Подумаем сами, что могло случиться, если бы 6% шапсугов явились бы субъектом территориального самоопределения и помогли бы в этом случае ссылки на "историческую справедливость"? А фактически предлагавшийся Старовойтовой и ее приверженцами демонтаж Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии, иные варианты "собственных государственностей"? Здесь этнодемократы шли рука об руку с этнократами "чистыми". Кто наблюдал Верховный Совет, работу его комиссий, персональный состав лоббистов по нацио нальным проблемам, за которыми часто стояли вполне реальные интересы, тот не мог не заметить, как этнократическая компания "вплеталась" в общем-то благородное дело "нацио

* Такие "рекомендации" были реализованы осенью 1996 г., когда от имени съезда народа Балкарии было провозглашено незаконное государственное образование.

-382-

нального возрождения". Это проявилось и при подготовке Закона о реабилитации репрессированных народов, в частности, в появлении печально известной 6-й статьи, предполагающей передел территорий, во имя все той же "исторической справедливости". Осетино-Ингушский конфликт, унесший сотни человеческих жизней и разрушивших тысячи людских судеб показал на практике, что это такое.

Поэтому неудивительно настороженное отношение про фессионалов к Федеративному Договору, той напористости, с которой его инициаторы вели пропагандистскую кампанию по превращению России в конститутационно-договорную федера цию. Нельзя было не видеть, что за демократической ритори кой маячат контуры конфедерации-союза государств, то есть разрушение целостности России.

В, по существу, установочной, статье Л. Болтенковой "Федеративный договор: проблемы реализации", проводилась мысль, что подписание этого документа обязывает пересмотреть ряд аспектов национальной политики. Федеративный договор рас сматривался автором как концепция этой политики. Ранее, комментируя содержание Федеративного договора, она, обос новывая "трехтипность" субъектов Российской Федерации; на ционально-государственные (республики), национально-терри ториальные (автономная область, автономные округа); админи стративно-территориальные (края, области), утверждала, что разнотипность не означала неравноправность субъектов. Отли чие двух последних субъектов заключалось лишь, по мнению Л. Болтенковой, в том, что первые (республики), обладая таки ми же правами, как и края, области, автономии, в социально экономическом, культурном развитии, имеют признаки государ ства: Верховный Совет республики, Верховный Суд, Президента (по усмотрению республик), государственную символику⁴.

В этом "лишь" проявилось, как минимум, лукавство руко водителя экспертной группы Совета Национальностей Верхов ного Совета Российской Федерации. Разница в статусе субъектов была очевидной. Обратим внимание лишь на некоторые моменты. Республики в договоре назывались "суверенными", остальные субъекты - нет. В договоре о разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти Российской власти и органами власти суверенных республик в составе Российской Федерации констатировалось "целостность составляющих ее республик и тер

— 383 —

риторий", целостность краев областей и автономий не оговари валась. Разительная "разностатусность" наблюдалась в статье. Для республик там имелись следующие формулировки:

1. Республики (государства) в составе Российской Федерации обладают всей полнотой государственной (закондательной, исполнительной, судебной) власти на своей территории, кроме тех полномочий, которые переданы (отнесены) в ведение федеральных органов государственной власти Российской Федерации в соответствии с настоящим Договором. Территория и статус республики в составе Российской Федерации не могут быть изменены без ее согласия.

2. Республики в составе Российской Федерации являются самостоятельными участниками международных и внешнеэко номических отношений, соглашений с другими республиками, краями, областями, автономными областями, автономными ок ругами Российской Федерации, если это не противоречит Кон ституции и законам Российской Федерации, настоящему Дого вору. Координация международных и внешнеэкономических отношений республик в составе Российской Федерации осу ществляется федеральными органами государственной власти Российской Федерации совместно с республиками в составе Российской Федерации.

3. Земля и ее недра, воды, растительный и животный мир являются достоянием (собственностью) народов, проживающих на территории соответствующих республик. Вопросы владения, пользования и распоряжения землей, недрами, водными и другими природными ресурсами регулируются Основами зако нодательства Российской Федерации и законодательством рес публик в составе Российской Федерации. По взаимной догово ренности федеральных органов государственной власти Рос сийской Федерации и органов государственной власти респуб лик в составе Российской Федерации определяется статус фе деральных природных ресурсов.

А вот что предусматривалось для краев и областей.

1. Все полномочия государственной власти, не отнесенные согласно статьям I и II настоящего Договора к ведению федеральных органов государственной власти Российской Федерации и к совместному ведению федеральных органов государственной власти Российской Федерации и органов государственной власти краев, областей, городов Москвы и Санкт-Петербурга, осуществляются органами государственной власти краев,

-384-

областей, городов Москвы и Санкт-Петербурга самостоятельно в соответствии с Конституцией Российской Федерации.

2. Края, области, города Москва и Санкт-Петербург являются самостоятельными участниками международных внешне-экономических связей, соглашений с другими краями, областями, а также республиками, автономными областями, автономными округами в составе Российской Федерации. Коорди­нация международных и внешнеэкономических связей краев, областей, городов Москвы и Санкт-Петербурга осуществляется федеральными органами государственной власти Российской федерации совместно с органами власти краев, областей, горо­дов Москвы и Санкт-Петербурга.

3. Вопросы владения, пользования и распоряжения зем­лей, недрами, водными, лесными и другими природными ре­сурсами регулируются Основами законодательства Российской Федерации и правовыми актами краев, областей, городов Мо­сквы и Санкт-Петербурга. По взаимной договоренности феде­ральных органов государственной власти Российской Федера­ции и органов государственной власти краев, областей, городов Москвы и Санкт-Петербурга определяется статус федеральных природных ресурсов.

Не представляло особого труда заметить, насколько права перечисленных субъектов федерации должны были быть не­одинаковыми. У краев и областей не было предусмотрено "всей полноты государственной власти". Они были участниками не "международных отношений", а только "связей", земля и ее недра являлись "достоянием (собственностью) народов, проживающих на территории республик", а для населения других субъектов это не предусматривалось. Все это, естественно, не внушало оптимизма, и, скорее можно было понять мрачные предчувствия С. Шахрая, чем радужные надежды Л. Болтенковой.

Однако, специалисты, критически относившиеся к ожида­ниям по поводу Федеративного договора, продумывали варианты сохранения целостности российского государства и удовлетворения национально-духовных потребностей народов. Посту­пали аналитические записки и в Госкомнац (потом — Госкомфедерацию. Среди них обращала на себя внимание фундаментальностью подхода записка доктора исторических наук А.А.Празаускаса, работавшего в Институте Востоковедения РАН, датиро­ванная декабрем 1992 г. Есть смысл привести ее почти полностью.

-385-

"После распада СССР в средствах массовой информации часто высказывалось мнение, что за дезинтеграцией Союза должен последовать распад России как единого государства. В качестве доказательства этого суждения обычно приводится аргумент, что в обоих случаях наблюдаются идентичные процессы и, следовательно, неизбежен тот же результат.

Пропаганда подобных апокалиптических представлений может оказать воздействие на общественность, в значительной степени деморализованную распадом Союза, крахом социализма и экономическим кризисом, и оказать услугу этнорегио нальным силам, преследующим сепаратистские цели. Поэтому имеет смысл рассмотреть, насколько правомерно сравнение нынешней этнополитической ситуации в Российской Федерации и в СССР в последние несколько лет. Для этой цели необ­ходимо последовательно и максимально объективно рассмот­реть факторы, которые, как показывает сравнительно-сопоста­вительное изучение опыта различных многонациональных стран, определит соотношение центробежных и центростреми­тельных тенденций.

1. Этнодемографическая ситуация, или соотношение числен­ности народов. В бывшем СССР русские, как ядро многонацио­нального советского государства, составляли половину населе­ния страны. Нерусские народы, в основном, населяли геогра­фически периферийные союзные республики, где они состав­ляли от половины (Казахстан, Латвия) до 9/10 (Армения, Лит­ва) населения. Таким образом, как по соотношению численно­сти, так и в силу территориального размещения народов, рус­ское ядро не было настолько превалирующим, чтобы обеспе­чить национально-государственную интеграцию, не прибегая к сверхцетрализованной и жесткой системе управления.

В Российской Федерации русские составляют 4/5 населе­ния, а из остальных народов лишь незначительная часть — менее 1/10 населения страны — относительно компактно расселена на окраинах, где лишь в нескольких республиках (Дагестан, Кабардино-Балкария, Северная Осетия, Чечено-Ингушетия, Тува) титульные народы составляют абсолютное большинство. Таким образом, соотношение потенциалов в диаде "ядро — периферия" в РФ качественно иное, чем оно было в СССР и близко к этнодемографической ситуации в таких странах, как Великобритания, Франция и Испания. При прочих равных условиях, в Российской Федерации сохранение контроля центра

-386-

над периферией не составляет чрезмерной нагрузки, способной повлиять на политическую систему или обстановку во всей стране. Тем более, с учетом этнодемографических параметров, сепаратизм отдельных этнорегионов не в состоянии привести к распаду российского государства. Гипотетически возможно от-деление северокавказских автономий, Тувы, Калмыкии, но, поскольку на эти регионы приходится всего 2% территории и 3,5% населения страны, эта потеря, сколько бы важно ни было ее политическое значение, имела бы преимущественно симво­лический характер.

2. Характер социокультурной гетерогенности. Одна из глав­ных причин нестабильности многих многонациональных стран и всех империй — цивилизационно-культурные различия меж­ду входящими в их состав народами. Общность или, по край­ней мере, близость культур, является непременной предпосыл­кой формирования гражданского общества, общей политиче­ской культуры, общих социально-политических норм и поли­тических институтов, включая партийно-политическую систе­му. И наоборот, цивилизационно-культурные различия, в осо­бенности конфессиональные (поскольку религия составляет субстрат основных компонентов культуры каждого народа), не­избежно порождают коммуникационные разрывы и тенденции к дивергенции социально-политического развития. В условиях авторитарных режимов эти тенденции внешне не всегда при­метны, но в процессе политической либерализации они быстро приводят к формированию этнорегиональных политических субсистем и к фрагментации политической системы как не­пременного элемента государственного единства.

Между рядом этнорегионов СССР не существовало той

минимальной степени социокультурной близости, без которой

единство может быть обеспечено лишь посредством тотального

контроля над всеми сторонами жизни общества. В процессе

демократизации цивилизационно-культурные различия и, в

особенности, несхожесть этно-региональных политических культур, уже в 1989-1990 гг. проявились в полной мере, и единая советская политическая система по существу распалась. С того момента СССР мог сохраниться лишь как содружество, или

конфедерация полунезависимых стран с разнотипными режимами и политическими системами.

По сравнению с СССР Российская Федерация обладает гораздо большей степенью социокультурной гомогенности. За

- 387 -

немногочисленными исключениями, нерусское население под верглось глубокой и всесторонней русской аккультурации и языковой ассимиляции, во многом переняло ценностные ори ентации и поведенческие стандарты, политическую культуру русской нации. Можно утверждать, что в границах Федерации

в основном сформировался российский народ, обладающий общей культурой и языком Но этот вывод нуждается в двух существенных оговорках. Во-первых, ряд небольших, компактно расселенных народов, в первую очередь северокавказских, сохранил многие черты самобытности и их русская аккультурация имеет скорее поверхностный, зачастую чисто внешний ха­рактер. Во-вторых, процесс становления российского народа в условиях всплеска национализма или, пользуясь распростра­ненным эвфемизмом, "бурного роста национального самосоз­нания" в последние годы приостановился и даже был повернут вспять. Эти обстоятельства, усугубляемые пристальным внима­нием средств массовой информации и общественности к ло­кальным очагам межэтнической напряженности и конфликтов, почти полностью заслонили социокультурное единство России и создали не соответствующее действительности представление о фрагментации российского народа, его разбегании по "на­циональным квартирам".

Картину дезинтеграции российского общества дополнила "суверенизация" регионов, последствия которой зачастую из­лишне драматизируются. Многие политики, публицисты и ком­ментаторы странным образом не заметили, что эти сдвиги, за отдельными исключениями (Северный Кавказ, в особенности Чечня), укладываются в рамки изменений, характерны для рус­ских областей и, следовательно, политической системы России. В отличие от Союза последних лет, в пределах России не сло­жились автономные политические системы и режимы и тем самым сохранилась основа общей государственности.

3. Внешняя ориентация народов, обусловленная их историей, геополитическими реалиями, религией и культурой, имеет большое значение для прочности многонационального государства. Одной из важных причин распада СССР была ориентация ряда народов (и соответствующих политических элит) не на российское ядро, а на иные страны и регионы (Европу, Румынию, мусульманские страны). В известной степени, тяготение к внешним "ядрам" характерно и для некоторых, прежде всего мусульманских и тюркоязычных народов России. Но выражено

-388-

оно, за немногочисленными исключениями, значительно слабее. Это обусловлено тем, что большинство народов России находилось в сфере воздействия преимущественно русской культуры в течение более продолжительного времени, чем бывшая западная и южная периферия СССР, что воздействие это было гораздо более интенсивным, а культурно-исторические связи этнических анклавов (в особенности Поволжья) с зарубежными народами из-за значительных расстояний в течение веков почти сошли на нет. Прежде всего, это относится к угро-финским народам (мордва, удмурты, марийцы, коми, коми-пермяки), но в значительной степени касается также тюркских (татар, чува­шей, башкир, якутов). Географическое положение и степень русской аккультурации большинства народов России в сущно­сти исключают возможность их альтернативной интеграции в рамках каких-либо региональных объединений с участием ино­странных государств. Поэтому их реориентация на какие-либо другие страны не имеет реальной почвы, а интерес к культуре родственных зарубежных народов вполне может быть удовле­творен путем расширения культурных связей с соответствую­щими зарубежными странами.

4. Историческая память народов включает комплекс попу­лярных ("народных") представлений о прошлом нации, собы­тиях, связанных с вхождением в состав многонационального государства, ее взаимоотношениях с другими народами. Исто­рическая память во многом определяет восприятие нынешней ситуации: например, позиция армян в карабахском конфликте в немалой степени обусловлена памятью о геноциде армян. Через школу и средства массовой информации народная память поддается манипулированию, но лишь в ограниченных пределах, т.к. любая версия прошлых событий, содержащая проти­воположные оценки, обычно воспринимается медленно и с большим трудом.

Ввиду того, что история каждого народа уникальна, любые обобщения, касающиеся исторической памяти народов бывшего Союза и России, чреваты недопустимыми упрощениями. Все же, за отдельными исключениями, можно отметить некоторые существенные особенности. Большинство титульных наций бывших союзных республик в прошлом имело собствен­ную государственность, которая была утеряна после присоединения к Российской империи, на короткое время восстановлена после Октябрьской революции и, после повторного присое-

-389-

динения сохранена в номинальном виде. Поэтому национал патриотическая пропаганда, с характерными для нее акцентами на былую независимость и традиции "освободительного движе ния" (бандеровцев, басмачей, "лесных братьев" и т. п. ), легко воспринимается значительной частью населения.

У большинства народов России собственной государствен ности не было, и в состав России они вошли в отдаленном прошлом (кроме народов Северного Кавказа). Поэтому попытки рассматривать собственную историю в отрыве от истории России, апеллировать к прошлому своей нации едва ли могут найти широкий отклик среди основной массы населения боль шинства этнорегионов России.

Исключение составляют, прежде всего, народы Северного Кавказа, сравнительно поздно присоединенные к России и по­страдавшие в результате депортаций в 40-е годы. Историческая память репрессированных народов явно содержит негативный "заряд", чрезвычайно затрудняющий формирование лояльною отношения к России, и никаких простых и быстрых способов изменения отрицательных установок не существует. Области расселения репрессированных народов занимают в России пе­риферийное и маргинальное положение, но они надолго оста­нутся очагами напряженности.

5. Этническая стратификация, или иерархия этнических групп по тем или иным критериям на определенных этапах ис­торического развития возникает и сохраняется в течение дли­тельного времени в любом многонациональном государстве и ре­гионе. Среди главных типов этнической стратификации — этно-политическая, этнокультурная и этносоциальная стратификация.

В бывших союзных республиках (кроме России) наиболее характерной особенностью этнической стратификации была концентрация русскоязычного населения в городах и в про мышленной сфере, в то время как коренное население преоб ладало в сельской местности (особенно в Средней Азии и в Молдавии), а также в госаппарате, сферах культуры и просве щения. Несовпадение различных видов этнической стратифи кации и совмещение социальных и национальных различий было одной из самых важных причин взаимного отчуждения между коренным и русскоязычным населением в ряде регионов бывшего Союза.

Отмеченные различия характерны и для России, но по крайней мере в крупнейших этнорегионах выражены они в меньшей степени. Среди татар, башкир, кумыков, мордвы, чу

-390-

вашей, удмуртов, калмыков, коми, осетин от 1/2 до 2/3 состав-ляют городские жители и по социальной структуре эти народы близки к русским (76, 7% горожан). В группу "сельских" наро-дов (с удельным весом горожан от 1/5 до 1/3) входят ненцы, ногайцы, алтайцы, долганы, эвены, ханты, чеченцы, якуты, ту-винцы и некоторые другие, преимущественно малочисленные этносы. Этносоциальные конфликты в принципе в одинаковой степени возможны в обоих случаях, но большой остроты они едва ли достигнут, пока социальные контрасты между различными национальными группами остаются незначительными, Формирование национализма в большей степени стимули­руется этнокультурной стратификацией. Аккультуризация и языковая ассимиляция означают, что на определенном этапе группа оказывается в маргинальном положении: она уже отка­залась от своей культуры и языка (или использует его исклю­чительно в быту), но еще поверхностно усвоила культуру и язык ассимилирующей нации. Именно на этой стадии форми­руется специфический комплекс меньшинства, "национальная чувствительность", нередко принимающая агрессивные формы, особенно среди молодежи и части интеллигенции. Национа­лизм "обрусевших" народов может стать весьма радикальным и крикливым, но у него очень ограниченные возможности для приобретения массовой базы. В таких случаях национализм нередко принимает форму экстремистского движения, способ­ного создать напряженность в конкретном этнорегионе, но не добиться широкой поддержки избирателей, не говоря уже о достижении сепаратистских целей.

6. Идеология. Общая идеология или несколько идеологиче­ских течений надэтнического характера является одной из обя-зательных предпосылок единства многонационального общества. Крах социалистической идеологии, в известной мере объединявшей все народы страны, был одной из важных причин дезинтеграции СССР, т.к. идеологический вакуум заполнили идеи национального и религиозного возрождения, акцентирующие не общее, наднациональное, а национально-особенное. Распад СССР не облегчил решение проблемы идейно-политического единства России. Волна этнического национа­лизма нарастает, продолжает усугубляться локальный партикуляризм. Отчасти это обусловлено демонстрационным эффектом дезинтеграции Союза, но не в меньшей степени также тенденцией становления России как национального государства. Ре-

-391-

интерпретация истории России, возрастание роли православной церкви, возрождение казачества и ряд других, хотя и вполне естественных и закономерных симптомов, не могут не вызывать определенной настороженности и соответствующего преимущественно отрицательного, резонанса среди национальных меньшинств России. Русское возрождение стимулирует "бурный рост национального самосознания", или национализма нерусских народов, точно так же, как всплеск национализма на окраинах послужил толчком для национальной самоидентификации значительной части русских, прежде отождествлявших себя с единым "советским народом". Было бесполезным пытаться "отменить" эту взаимообусловленность какими-либо административными мерами, или строгими законами. Для эффективного противодействия национализму необходима прежде всего концепция многонационального гражданского общества, учитывающая интересы как национального большинства, так и меньшинства.

7. Конституционные и правовые нормы. Несмотря на отсут­ствие традиций правового государства, противоречия, содер­жащиеся в конституции и дополненные в период 1988-1991 г г, сыграли заметную роль в процессе распада СССР. (Прежде всего, это статья 72, предусматривавшая возможность свобод­ного выхода каждой союзной республики из СССР и принятый в 1990 г. закон, ограничивший это право, возведение автоном­ных республик в ранг субъектов советской федерации и др.).

Серьезные последствия для национально-государственного единства России может иметь заключенный в этом году Феде­ративный договор. В мировой практике принято делить феде­рации в зависимости от путей возникновения на две группы. Так называемые договорные федерации (США, Швейцария, Австралия) возникли в результате договора между равноправ­ными субъектами, делегировавших федеральному центру опре-деленные полномочия. В таких федерациях субъекты первич­ны, а федерация вторична, и, в принципе, может быть аннули рована с согласия ее учредителей. Другую группу составляют федерации, созданные "сверху", т.е. решением центральной власти, наделяющей территориальные единицы определенными полномочиями. Такие федерации отличаются более высокой степенью централизации управления, но главная их осообен ность состоит в том, что федеральный центр в конечном счете оставляет за собой право создавать и упразднять самоуправ ляющиеся территории, а также менять их границы.

-392-

Исторически РСФСР (в отличие от СССР) была федерацией, образованной "сверху", решением V Всероссийского съезда Советов, принявшего конституцию РСФСР. В результате мно-гие народы России, либо никогда не имевшие собственной го-сударственности, либо утратившие ее несколько веков назад, получили по крайней государственность символическую (впрочем, местные политические элиты восприняли ее как реальную). Подписание Федеративного договора в 1992 г. по существу росчерком пера превратило Россию в договорную федерацию. Центр и субъекты федерации поменялись ролями, и теперь бывшие автономии уже стремятся — и небезуспешно — ограничить компетенцию центральной власти. Эта уступка ав­тономиям коренным образом изменила суть российского феде­рализма и может быть расценена как конституционный пере­ворот. В этом заключается главное последствие для России правового беспредела и "парада суверенитетов" автономий, ставших возможными в условиях конфликта между союзным и российским центрами. В нынешней политической обстановке исправить случившееся, т. е. аннулировать Федеративный дого­вор, едва ли возможно, но по крайней мере имеет смысл ука­зать этнорегиональным лидерам и движениям на то обстоя­тельство, что легитимность существующих национально-госу­дарственных образований весьма относительна.

8. Национальная политика. Одна из главных причин распа­да СССР — это непоследовательность и волюнтаризм в области национальной политики в предыдущие десятилетия и отсутст­вие ее концепции в условиях реформы политической системы. Попытки бывшего союзного руководства отложить решение национальных проблем "на потом", отражавшие полное непо­нимание их сути, туманные обещания "обновления федерации", стремление преодолеть кризис советского федерализма неук­люжими приемами привели к тому, что ситуация в союзных республиках вышла из-под контроля центра.

Просчеты в области национальной политики были допу­щены и российским руководством. Центр во многих отноше-ниях упустил инициативу руководства бывших автономий и, в лучшем случае, реагирует на события, в то время как этноре-гиональные центры власти имеют четко сформулированные цели и проявляют большую последовательность в продвижении к ним. Очевидно, нейтрализовать этнорегиональный партикуляризм и центробежные тенденции возможно лишь при усло-

-393-

вии, если у центра будет четкая концепция национальной политики. В нынешней политической обстановке разработать такую концепцию, приемлемую для основных этнорегиональных и политических сил, чрезвычайно сложно, но сформулировать ее основные принципы, а также пути обеспечения единства страны, все же возможно...

Ряд суждений, изложенных выше, имеет дискуссионный характер. Но общий вид представляется достаточно ясным: по сравнению с СССР проблема национально-государственного единства России гораздо менее остра и реальная угроза распада перед страной не стоит. В то же время необходимы определен-ные коррективы национальной политики и разработка по крайней мере ее рабочей концепции.

Представляется, что в ее основу могут быть положены сле­дующие принципы:

- территориальная целостность и национально-государст­венное единство России; обеспечение права каждого народа сохранять и развивать свою культуру и язык, включая помощь государства малочисленным и дисперсно расселенным груп­пам; обеспечение возможностей для всех народов и националь­ных групп поддерживать и развивать культурные связи с родст­венными народами зарубежных стран; в разумных пределах и без ущерба принципу компетентности на уровне федерации и республик обеспечивать соблюдение принципа пропорциональ­ного представительства народов в структурах власти, ключевых службах и институтах; уделять должное внимание воспитанию российского патриотизма, в частности путем смещения акцен­тов в средствах массовой информации с межнациональных конфликтов на позитивное взаимодействие народов и нацио­нально-культурное многообразие России, введения в школах курса, посвященного культуре и истории народов России, уве личения объема информации о конфессиональных меньшинст­вах; решительно пресекать массовые беспорядки и насилия в случае возникновения межэтнических конфликтов, включая введение президентского правления на территориях, охвачен ных беспорядками и в республиках, не обеспечивающих со блюдение Конституции Российской Федерации."

Не вызывает сомнения искреннее желание многих тех, кто ратовал за быстрейшее претворения Федеративного договора в жизнь, сделать "как лучше" для многонационального государства. Может быть на определенном политическом этапе идея та

-394-

кого договора и сыграла определенную стабилизирующую роль, переведя страсти на этнической почве в сферу правового пространства. Но также очевидными вскоре стали возможные не­гативные последствия для единства России предлагаемой моде­ти ее устройства.

В некоторых республиках были приняты конституции, ряд статей которых не только противоречил Основному закону, но и являлись приоритетными перед ним. Поскольку "титульная" (государственная) нация в большинстве республик не являлась числено доминирующей, то возникли проблемы в сфере рас­пределения властных прерогатив и управленческих должностей _- ее этнизации. Когда Б.Н. Ельцин на упоминавшемся заседа­нии Правительства по обсуждению концепции национальной политики обратил внимание на то, что в северных районах Ка­захстана произошла массовая замена руководителей, — от предприятия до руководителей областей, — русских на казахов, то В.Тишков добавил — в Татарстане из пятидесяти девяти ди­ректоров предприятий, — не татар осталось лишь девять. Искусственно созданное доминирование представителей титуль­ной нации в органах власти имеет место, к сожалению, и сего­дня. Так, например, по итогам выборов в высший законода­тельный орган Башкортостана — Государственное собрание (Курултай) 5 марта 1995 года в палату представителей было из­брано 60 депутатов башкирской национальности (41,1%), а в законодательную палату — 19 депутатов (55,8%), при том, что башкиры составляли, по данным переписи населения 1989 г. всего лишь 21% населения Башкортостана.

Точку над i в спорах о путях формирования многонацио­нальной государственности ставит принятие в декабре 1993 г. Конституции Российской Федерации. Остановимся на прин­ципиальных для нас моментах. По Конституции единственным носителем суверенитета России является ее многонациональный народ. Соответственно, любые действия отдельных органов государственной власти, волеизъявления населения, составляющего лишь часть многонационального народа страны, не могут считаться суверенными акциями, совершаемыми абсолютно самостоятельно и независимо от конституционного строя. Провозглашение государственного суверенитета, не основанное на воле многонационального народа Российской Федерации, противоречит Конституции. В Конституции нет термина, свидетельствующего о привязке этнической компоненты

-395-

к государственному строительству — "национально-государст венный", "национально-территориальный" и т.п. То, что эти понятия до сих пор употребляются некоторыми политиками и аналитиками — лишь свидетельство инерционности мышления.

Все субъекты РФ — равноправны, они существуют в рам ках единого правового пространства. Сохранение в Конститу ции прежних наименований субъектов обусловлено проявлени ем определенной исторической преемственности государствен но-правовых традиций, учетом тех наименований субъектов которые они дали сами себе. Согласно Конституции РФ, кон ституции республик и уставы краев и областей являются со­ставной частью общей правовой системы и должны соответст­вовать Основному Закону. В этой системе координат они могут и обязаны максимально учитывать специфику, национальные особенности, того или иного субъекта Федерации. Формиро­вание правового пространства — не одномерный факт, а про­цесс. Тем более, что политической определенности относитель­но будущего страны, в России пока нет. Имеются и оппоненты ряду положений Конституции, в том числе и в рассматриваемой нами области, где продолжаются дискуссии и выдвигаются раз­ные варианты решения этнополитических проблем.

Особенно активно в последнее время зазвучала "русская" тема, опять-таки стимулированная подготовкой Федеративного договора. Принять многие предложения, особенно об образо­вании русской республики, вряд ли возможно, а вот понять причины "ренессанса" этой идеи можно и нужно. Вспомним, что было совсем недавно. Возникло многозвучье голосов о пра ве той или иной нации на определенную территорию, о корен­ных (титульных) этносах. На самых различных уровнях произ­носилось слово "суверенитет". И вновь русские оказались чу-жими на этом "этническом пиру". Наверно, не случайно, видев ший потенциальные рифы на пути реализации Федеративного договора Председатель Совета Национальностей Верховного Со вета Российской Федерации Р.Абдулатипов в своих выступлениях акцентировал внимание на том, что основное содержание на ционального вопроса в России определяет именно русский во прос, а самочувствие и благополучие русской нации — первичное условие благополучия всех остальных народов России.

Действительно, посмотрим внимательно на этническую карту России. Всего русские составляют более 80 процентов ее населения (имеют место точки зрения, предлагающие вообще

-396-

считать Россию, на основании мировых критериев, мононациональным государством, а всех нерусских — нацменьшинствами). В Республике Адыгея их 68 процентов, в Бурятии — 69, Карелии - 73, Мордовии — 60, Удмуртии — 59, Татарстане — 43, Ненецком автономном округе — 75, Ханты-Мансийском автономном округе — 66 и т. д. Что будет, если, по примеру других народов, они начнут требовать для себя в России "собственное", русское государственное образование? Можно ответить однозначно — будет распад государства, сопровождаемый этническими разборками, обоснованием исторического "перво­родства" на ту или иную территорию, "собиранием" титульного этноса в пределах его "государственных" границ и соответст­вующего вытеснения за их пределы "пришлых и чужаков". Тем более, что вопрос о русской республике активно муссировался, да и сейчас муссируется представителями самых различных партий и движений. Например, в обращении "Русского освобо­дительного движения", опубликованном в газете "Род" за декабрь 1992 года, Россия характеризовалась как "федерация без русских" и в этой связи ставилась задача борьбы за "создание единого унитарного русского государства на территории России".

Вряд ли правомерно так категорично, как это делают не­которые, утверждать, что "призывы образовать русскую респуб­лику у нас подхватывают лишь фашисты"⁷. Все гораздо слож­ней. Пример тому — книга Р.Абдулатипова и Л. Болтенковой — "Россия: в чем суть твоего бытия?". Изложенные в ней подходы о возможности появления русской республики в рамках феде­рации стоят того, чтобы остановиться на них подробней.

Авторы исходили из того, что ради будущего единства Российская Федерация должна пройти коренную ломку. Она должна состоять в создании на базе административно-террито-риальных субъектов Федерации новой республики (новых рес-публик) как формы самоопределения русского народа и других народов, проживающих на этой территории. Условно речь идет о русской республике, подчеркивают они, в том смысле, как, например, о Республике Татарстан — форме самоопределения татарской нации. Авторы считают, что имеющиеся сегодня республики - суверенные государства — представляют собой форму самоопределения титульной нации, давшей ей название.

Однако без "русской государственности" не получится общего российского государства. "... Чтобы сохранить Россию — Российскую Федерацию, нужно "отпочковать" русский элемент от

-397-

российского. В нынешних условиях жизненно важно для Рос сии-СНГ самоопределение русского народа именно с этой точ ке зрения. Такое решение будет исторично, и оно не противоречит разумным пределам суверенитета⁸".

В этих, весьма сумбурных, рассуждениях можно увидеть попытку как бы через области, а может, более крупные образования типа "земель" компенсировать русским отсутствие их национальной государственности. Такие идеи, в общем-то, не новы и особо останавливаться на них нет резона. Однако есть возражения более существенного характера в связи с тезисами о "коренной ломке" государства, "самоопределении русского на­рода", "отпочковании русского элемента от российского". Думается, что продолжение курса, пусть в различных модификаци­ях, на этнизацию государственности в России бесперспектив­но, более того, опасно для ее единства и уж никак не отвечает интересам самих народов.

В условиях, когда границы многих республик устанавлива­лись волюнтаристски, вряд ли даже в нравственном аспекте, правомерно говорить о том, что субъектом самоопределения является лишь титульная нация. А разве исключена возмож­ность возникновения в таком случае русской и карельской Ка­релии, русской и удмуртской Удмуртии и т.п.? Как и потенци­ально, вариант вытеснения русских из республики, являющей­ся государственностью только одного, "исторического" этноса и собирания его представителей на исторической родине. По­следствия развития событий в таком направлении даже трудно представить. Очевидно, что только принципиальная переори­ентация с территориального на культурно-национальный принцип может действительно обеспечить задачу национально-духовного развития всех народов России. Симптоматично, что, буквально через месяц после появления вышеупомянутой кни­ги, в "Независимой газете" появилась статья Р.Абдулатипова, где он в самых резких выражениях отзывался о сторонниках идеи русской республики, тем самым опровергая себя (или со­автора?)⁹.

Необходимо отдавать полный отчет в том, что любая по­пытка в той или иной форме "отлучить" русских от России, тем более сделать их чем-то вроде "национальных меньшинств" в любой ее точке, может оживить действительно опасные для единства государства политические силы и сыграть на руку аг рессивно-националистическим группировкам. В свое время

-398-

русский историк и философ Н.Ульянов справедливо заметил: "Один лозунг расчленения России способен сделать их (русских - Авт.) непримиримым не в силу якобы врожденных им-периалистических качеств, не для удержания давно не сущест-вующего национального господства над малыми народами, а из простого чувства самосохранения"¹⁰.

О том, какие "плоды" может принести пропаганда идеи "от-почковывания русского элемента от российского" свидетельст-вует, например, позиция В.П.Чекалова, заведующего кафедрой социологии и культурологии Карачаево-Черкесского пединсти-тута, изложенная в материалах сборника "Проблемы межна­циональных отношений и пути их стабилизации" и отнюдь не корреспондирующая с его замыслом и названием. В числе ос­новных противоречий, существующих в Северо-Кавказском регионе, автор называет противоречие всех народов Северного Кавказа с Российской метрополией, государством русской на­ции, интересы которой будто бы и представляет российский центр, действующий в ущерб правам народов, их стремлению к максимальной свободе. В.Чекалов активно отстаивает право на "свою этническую, территориальную, национальную государст­венность", считая, что таковая есть орудие реализации нацио­нальной идеи, предполагающей "неуклонное движение нации к самоопределению вплоть до одобрения независимости". Обви­няя "метрополию" в "национальном эгоизме", мешающем борь­бе народов за национальное самоопределение, он вменяет в вину российскому правительству поддержку "наиболее агрес­сивной части русскоязычного населения", — казаков и настаи­вает на признании права нации на самоопределение "в любой форме"¹¹. Правда автор почему-то "забыл" о том, что именно тот самый "злодейский" центр, отражающий "интересы рус­ской нации", по-прежнему занимается перекачкой бюджетных средств в дотационные республики, в том числе и Северного Кавказа, делая это за счет областей и краев, населенных пре­имущественно русскими. Это замечание вовсе не преследует цель раздувать страсти вокруг проблемы регионов — "доно-ров" и "иждивенцев". Движение к подлинно демократическо-му федеративному государству выведет проблему на цивили-зованный уровень, поскольку "разнопотенциальность" субъ-ектов федерации — явление мировое.

По прежнему проявляется "клишированность" сознания в употреблении понятия "национально-освободительного движе-

- 399 -

ния" применительно к современной России и населяющим ее народам. Ничего, кроме удивления не вызывает выступление на Чувашском национальном конгрессе, состоявшемся в Че­боксарах в октябре 1992 г., председателя Комиссии по культу ре, развития языка и межнациональных отношений Верховного Совета республики А.П.Кузангая. "В России национально-освободительное движение набирает силу, — заявил он. — Но эти процессы не затронули чувашскую нацию". Причину такой инертности он пытался объяснить ссылкой на историю: "...после порабощения Волжской Булгарии монголо-татарами, чуваши семь веков испытывали неимоверное угнетение, в ре­зультате национальный дух начал ослабевать"¹². Возникает ряд закономерных вопросов, в том числе — от кого необходимо "освобождаться" чувашам в демократической России? И что будет, если с подобной же аргументацией начнет "набирать си­лу" национально-освободительное движение русских?

Нельзя не видеть и опасности для единства России ло­зунгов, используемых радикалами, представляющих (как они сами считают) интересы русского народа. Они активно опери­руют аргументами о необходимости "своей государственности", о том, что и русские должны стать хозяевами в своем нацио­нальном доме, для них должен существовать "один закон — закон крови, закон этноса"¹³. В газете "Русские ведомости" в свое время публиковались такие стихи Е.Рогачева: "Вновь ино­родцы всех мастей зажали Русь в тиски и с позволения властей терзают на куски. Кричу я Родине: "Вставай! Иди на смертный бой! За честь свою, за месяц май, за воздух голубой. Взметни свой грозный ураган великих перемен, чтоб приползли к твоим ногам литовец, жид, чечен"*¹⁴. Очевиден провокационный харак­тер подобной "поэзии". Но и то, что любые русофобские дей­ствия могут породить весьма опасные тенденции, забывать нельзя.

Что касается принципа самоопределения, то мировой опыт вписал и продолжает вписывать в свою летопись уже дос

* Мракобесие "поэтическое" дополняется прозаическим. Так, претендующий на интеллектуализм А.Севастьянов опубликовал книгу, в которой имеется пассаж о том, что необходимо не допустить такого развития событий, когда будет возможно единение и мир между нациями, поскольку это противоречит интересам России. Российская конкретика такова, поучает нас автор, что русским надо не в коем случае не объединять, а разъединять российские народы так, чтобы ингуш, дагестанец не смели протянуть руку помощи чеченцу, башкир — тувинцу и татарину, якут — буряту, в обход приоритетов русской гегемонии. (Севастьянов А. Национал-демократия. М., 1996, с. 19).

-400-

таточно кровавых страниц — результат претензий того или

иного этноса на территорию, нередко предполагающих ее передел. Не случайно, на сорок пятой сессии (август 1993 г.) подкомиссии по предупреждению дискриминации и защите мень­шинств Комиссии по правам человека ООН, делалась, в пози-тивном аспекте, ссылка на следующий пункт Декларации о предоставлении независимости колониальным странам и наро­дам: "Всякая попытка, направленная на то, чтобы частично или полностью разрушить национальное единство и территориаль­ную целостность страны, несовместима с целями и принципами Устава Организации Объединенных Наций". Там же под­черкивалось, что, согласно нормам международного права, при трактовке принципа самоопределения народа, под таковым подразумевается не "этнос", а "демос", — то есть все население, постоянно проживающее на данной территории.

В этой связи заслуживает внимания точка зрения россий­ского исследователя Б.Б.Задарновского, о том, что в право на­родов на самоопределение "этнический смысл" никогда не вкладывался. Продуктивно и его суждение о трактовке этого права. "Децентрализация управления и расширение самоуправ­ления может быть весьма широким, но федерализм перестает быть таковым, как только он допустит право на отделение. Трактовка самоопределения как права на отделение, выход из исторически сложившегося и международно признанного госу­дарства есть покушение на его целостность, есть отрицание федерализма"¹⁵.

Фактически в российской этнополитологии на сегодняш­ний день наличествуют два подхода. Представители первого, ссылаясь на мировой опыт, в том числе на неоднократные вы­сказывания бывшего генерального секретаря ООН Бутроса Га-ли о том, что он не видит рационального начала в обязатель­ной реализации права на самоопределение и создании новых, часто нежизнеспособных, государств, предлагали отказаться от политических трактовок этого принципа. Другие (в числе их наиболее активных представителей можно назвать Х.М.Ибра-гимбейли и В.П.Ступишина), отстаивая территориальный аспект самоопределения, активно апеллируя к тем же документам, принятых международными организациями, доказывают, что отказ от данного принципа есть не что иное, как откровенное великодержавие, нарушение всех правовых норм и гуманистических принципов. Однако и среди сторонников данного

-401 -

подхода происходят определенные "подвижки". Обращает в этой связи на себя внимание статья Г.Старовойтовой "Хасав юртовские соглашения и международное право" (Независимая газета, 1996, 23 октября). Раскрывая историю самоопределения, она отмечает, что в имеющемся достаточно объемном пакете международно-правовых документов содержатся очевидные противоречия и нет единства в трактовках ряда основополагающих понятий: в отношении дефиниции "народ", в соотношении принципов самоопределения и целостности территорий и нерушимости границ и др. Таким образом, отмечает Г.Старо-войтова, международное право оставляет неясным важнейший вопрос об условиях реализации права на самоопределение, ос­тавляя тем самым возможность для субъективных подходов и политических решений.

Похоже, что рассматриваемая проблема относится к тем болевым узлам существования цивилизации, в том числе и рос­сийской¹⁶, где, во всяком случае в ближайшее время, вряд ли будут найдены аргументы, убеждающие всех, и рассчитывать приходится на здравый смысл, а еще больше на разумное зако­нодательство.

Особенно корректным в профессиональном и граждан­ском отношении следует быть разработчикам концептуальных документов в области национальной политики. Так, при зна­комстве с основными направлениями программы националь­ного возрождения и межнационального сотрудничества наро­дов России, документе, в целом содержательном, обращал на себя внимание пункт, где равные права и самоопределение на­родов раскрывались через "свободное распоряжение своими природными богатствами и ресурсами без какого-либо ущерба для других народов, не исключая при этом равноправного уча­стия всех национальных групп, проживающих на данной тер­ритории, а в отдельных случаях и всего государства...". Факти­чески здесь проводилось противоречащая Конституции мысль об этническом контроле над ресурсами. Не случайно в посла­нии Президента РФ Федеральному собранию Российской Фе дерации 24 февраля 1994 г. "Об укреплении российского госу дарства" подчеркивалось, что ни одна этническая группа не мо жет обладать исключительным правом контроля над террито рией, институтами власти и ресурсами. Наверное, именно поэ тому, впоследствии одним из авторов программы — В.Н.Ива новым, была сделана следующая корректива этого пункта: "Pав

-402-

ноправное участие всех национальных групп, проживающих на данной территории, в свободном распоряжении природными богатствами и ресурсами"¹⁷.

Необходима тщательность и продуманность в понятийном аппарате. Так, вряд ли может быть приемлем термин "россий­ский суперэтнос", употребляемый Р.Абдулатиповым¹⁸. Такая трактовка сути согражданства россиян, во-первых, не соответ­ствует действительности, во-вторых, может возродить те же уп­реки, которые в свое время предъявлялись к советскому народу как своего рода "суперэтнической общности" с русской до­минантой¹⁹.

***

Попытки поиска новых концептуальных подходов и выра­ботки политических технологий шли параллельно с реальными процессами в рассматриваемой сфере российского бытия.

После распада СССР вопрос о том, повторит ли Россия путь Советского Союза, стал едва ли не риторическим. Мрач­ные сценарии дезинтеграции Российской Федерации Россий­ской Федерации, сопровождавшиеся этническими и регио­нальными конфликтами, в изобилии стали появляться на стра­ницах как массовых газет и журналов, так и научных изда­ний²⁰. Определенные основания к тому были.

На территории России проявились, хоть и в менее острой форме, чем в других новых независимых государствах, проти­воречия:

• между федеральной властью и республиками в составе федерации по вопросу о суверенитете бывших национальных автономий;

• между субъектами федерации: а) национально-государст­венными образованиями (республиками) и территориально-административными (краями, областями) — по вопросу о ста­тусе; б) между любыми из них по территориальным вопросам (примером может служить конфликт между Ингушетией и Осе­тией из-за Пригородного района);

- межобщинные этнические противоречия и конфликты внутри республик, краев и областей (например, между много­численными народами Дагестана, между основными этниче-скими общностями Кабардино-Балкарии, между татарами и башкирами в Башкирии, проявлялись подобные противоречия и в ряде других республик);

403

- межличностные этнические противоречия в поселениях различного типа (обычно между представителями этнического большинства и дисперсно расселенных меньшинств), связан ные в основном с этнической конкуренцией на рынке труда в городах, с земельными спорами в сельской местности и с об щем обострением этнофобии. В центральной России, начиная с 1991 г., в наибольшей мере проявились антикавказские нас троения, реже (но в острой форме локальных столкновений) -антицыганские; сохраняется потенциальная опасность всплеска антисемитских выступлений, а в ряде республик заметна русо фобия.

Этнический фактор генерирует многие из острых и кри-зисных ситуаций, которые возникают в сфере политики, и хотя грань между социальными, политическими и этническими конфликтами достаточно зыбкая, одна форма нередко заклю­чает в себе другую, подвергаясь трансформации и разнообраз­ному камуфляжу. Одним из примеров этого опять-таки можно назвать борьбу за "национальное самоопределение" малых наро­дов Севера, на деле преследующей интересы местных хозяйст­венных элит. Типичный пример — "самоопределение" в 1992 г. Чукотской республики, имеющей самое косвенное отношение к судьбам 12 тысяч чукчей (7 процентов населения республики)²¹.

Как известно, противоречия (точнее — конституционные кризисы) между центром и союзными республиками были од­ной из основных причин распада Союза, а между центральной властью и национальными автономиями — причиной дезин­теграции новых независимых государств и острейших воору­женных конфликтов: нагорно-карабахского, юго-осетинского, приднестровского, абхазского. И в Российской Федерации по­ка еще в той или иной мере имеются предпосылки для возник­новения подобных конфликтов.

В числе таких предпосылок, прежде всего, необходимо от­метить неразвитость федеративных отношений: федеральная власть, хоть и объявила о децентрализации, но по-прежнему медленно передает полномочия в регионы. Огромная Россия управлялась из одного центра, при этом Москва мелочно кон­тролировала каждый шаг региональных властей. Средства, за работанные наиболее развитыми областями Центрального рай она, Урала и Поволжья, а также сверхдоходы нефтедобываю щей промышленности Тюменской области, расположенной в Западной Сибири, уходили в федеральную казну и назад в ре

-404-

гионы, возвращалась только малая часть, величина которой не имела связи с результатами производственной деятельности ре-гиона. Реально крупнейшими получателями государственных субсидий были парадные витрины социализма — столичные города Москва и Ленинград. Неэффективность такого управления проявилась еще задолго до горбачевской перестройки, а после распада Союза она превревратилась в анахронизм. Старые экономические связи меж­ду территориями разрушились, централизованная система уп­равления ослабела, вся сфера хозяйственной деятельности фак-тически сосредоточилась в руках местных властей, хотя юриди­чески они по-прежнему были лишены властных полномочий. Центральная власть еще способна была собирать налоги с тер­риторий, но все меньше могла помогать им. Нарастало недо­вольство регионов.

Первоначально требования регионов к федеральной власти нередко носили форму конструктивных местных инициатив. Так, в начале 1991 г. свыше 150 российских административных единиц (областей, административных районов и даже отдель­ных городов) обратились к федеральным властям с просьбой об образовании на их территории так называемых "свободных эко­номических зон". (Местные власти полагали, что за счет созда­ния в таких зонах льготных условий налогообложения они мо-гут стимулировать приток инвестиций на данную территорию). Затея эта быстро провалилась, поскольку лишь небольшая часть городов могла быть привлекательна для инвесторов, но "зонная лихорадка" показала то, что регионы ищут и будут ис-кать различные формы обретения экономической самостоя­тельности.

Федеральная власть должна была как-то отреагировать на эти процессы и в октябре 1993 г. президент Ельцин выступил с заявлением о необходимости пересмотра концепции осуществ­ления экономической реформы и переноса центра тяжести экономических преобразований в регионы России. В это время была увеличена доля региональных бюджетов в консолидиро-ванном бюджете РФ (с 28% — в 1992 г. до 40% — в 1993 г.) и несколько расширены права всех регионов во внешнеэкономи-ческой деятельности²³. Однако эти половинчатые и непоследовательные меры нисколько не охладили недовольство регионов федеральной властью. Да и не могли это сделать хотя бы потому, что разные регионы и от властей хотели разного. Богатые

-405-

сырьевые регионы (в основном связанные с добычей нефти, газа, цветных металлов) добивались большей самостоятельности, особенно во внешнеэкономической деятельности, тогда как бедные аграрные — большего протекционизма: повышения государственных закупочных цен на сельскохозяйственную продукцию, льготных кредитов на приобретение химических удобрений, сельхозтехники и на оплату энергоносителей, ограничений импорта. Интересы разных регионов стали представлять различные партии, например, аграрных — аграрная фракция Верховного Совета РФ, а с 1993 г. — "Аграрная партия".

Как бы не обострялись противоречия между "богатыми" и "бедными", аграрными и индустриальными регионами, они не шли ни в какое сравнение с нарастающим противоборством между образваниями национально-территориальными и терри­ториально-административными .

Потенциальный конфликт между автономиями и русскими регионами закладывался еще сталинской Конституцией 1936 г., соединившей два противоположных принципа государственно­го устройства — этнический и территориальный. Однако вся эта сложная и противоречивая конструкция не могла бы про­существовать 70 лет, если бы не была заведомо декларативной. Вне зависимости от того, как называется регион — республи­кой или областью — управлялся он руководителем местного отделения коммунистической партии, напрямую подчиненного Москве. Автономные республики точно так же не имели ни малейшей самостоятельности, как и края и области. Когда же коммунистический режим рухнул, республики "вспомнили" о своих правах и попытались наполнить декларативные нормы сталинско-брежневской Конституции реальным содержанием.

Вот тут то и обнаружились серьезные противоречия как внутри республик — между "титульными нациями" и "не ти­тульными", не имеющими своих территорий, так и между ре гионами различного типа, по поводу неравенства их статуса, а, следовательно, и не равных прав у проживающего в них насе­ления. Так национальные автономии республиканского уровня имели свои конституции, свой парламент и даже право свобод­ного выхода из федерации, тогда как края и области не облада­ли ни одним из этих прав. Эта борьба резко усилила дезинте-грационные процессы в России. При этом наибольшую угрозу ее целостности представлял рост политических притязаний на­циональной этнократической элиты в республиках.

406

Дело в том, что к концу 1991 г. закончился период так на-

зываемого "мобилизационного" общества, наступил довольно длительный период политической усталости населения. В этих условиях единственным механизмом поддержания мобилизационной готовности населения могла выступать лишь "нацио­нальная идея", она же являлась и "наилучшим" идеологическим орудием сепаратизма. Увеличивая иррационализм массового сознания, национальная идея способна на какое-то время пригасить естественную потребность человека к бытовому комфор­ту и достатку во имя идеальных целей ("пусть нас ждут вре­менные трудности после выхода из Федерации, но зато будем независимыми"). В период наивысшего подъема национальных чувств может развиться и психология жертвенности ("готовы жизнь отдать за национальную независимость"). Поэтому этнократические элиты в республиках Федерации, разыгрывая на­циональную карту, способны были не только привлечь на свою сторону большие массы людей — представителей титульных наций, но и мобилизовать их для политической борьбы.

В некоторых республиках радикальная националистиче­ская оппозиция использовала рост национального самосозна­ния и "антиимперские" настроения для того, чтобы прийти к власти. Примерно так было в Чечне после провала августов­ского путча, когда группа Дудаева свергла председателя ВС Че­чено-Ингушской республики, а вскоре заявила о выходе из со­става Российской Федерации. Такое развитие событий, как правило, кончается вспышками кровавых конфликтов либо внут­ри самопровозглашенных государств, либо с окружающими тер­риториями, как это было в Азербайджане, Грузии, Молдавии.

Однако чаще всего националистические лозунги (умерен­ные) использовались для сохранения власти. При этом преж­ние советские лидеры республик опирались одновременно как на недовольство населения "диктатурой" Москвы, так и на его опасения, что к власти могут прийти крайние националисты.

В 1990-1992 гг. все республики приняли декларации о су-веренитете. Первыми это сделали еще в горбачевское время "пионеры" борьбы за суверенитет — Татарстан, Якутия и Чече-но-Ингушетия. О серьезности намерений обрести независи-мость могли свидетельствовать принятые в этих республиках законодательные акты. Например, Конституция Татарстана оп-разделяла республику как "суверенное государство, субъект меж­дународного права", конституционный закон "О недрах" отнес

-407-

всю государственную собственность на территории Татарстана его недра с их содержимым к исключительной собственности республики, а постановление "О воинской обязанности и воинской службе граждан РТ" обязывало всех граждан Татарстана проходить воинскую службу только в границах республики.

После того как российские республики продемонстрировали "парад суверенитетов", естественное желание повысить свой статус возникло также у краев и областей. Вначале, Вологодская и Свердловская области, а затем и ряд других русских регионов объявили о своем намерении провозгласить себя республиками. В октябре 1993 г. Свердловская область осуществила свою угрозу и приняла Конституцию Уральской республики Концепция этой республики реальной опасности для целостности России не представляла. Основы государственного строя закрепляли на ее территории суверенитет России.

Уральская республика не имела права выхода из России, не предполагала иметь армию, свою денежную единицу, да и вообще какие-либо признаки суверенного государства. Консти­туция Уральской республики отличалась от конституций на­циональных республик в составе России тем, что безоговороч­но признавала верховенство российского права и федеральной государственной власти на своей территории. Да и тот факт, что высшее должностное лицо в этой республике именовалось не президентом, а губернатором, свидетельствовал о совмести­мости уральского новообразования с концепцией единого фе­деративного государства. Самое же главное, что население об­ласти ("республики") было достаточно равнодушно к акции ме­стных властей. Людей можно было настроить в пользу респуб­лики, разве лишь начав против нее репрессии. Тогда бы просто из чувства протеста уральцы могли консолидироваться вокруг данной идеи. Так и случилось после демонстративного отстра­нения от должности свердловского губернатора Э.Росселя -уральцы почти единодушно избрали его в Совет федерации и, таким образом, косвенно одобрили его программу "республика низации" области²².

Во всех регионах России, как национальных, так и терри ториальных, накопилось немало объективных причин для не довольства жестко централизованной системой государственного управления и оснований для требований расширения административной и экономической самостоятельности. Вместе с тем, в русских краях и областях эти требования не выходили за

-408-

рамки сугубо экономические, а также в сфере реформ реальной децентрализации. В некоторых же автономиях: экономическая и административная самостоятельность рассматривалась местной политической элитой всего лишь как переходная ступень к полной независимости — к выходу из федерации.

Серьезную угрозу целостности государства представляла борьба двух ветвей власти, ставшая непримиримой к весне 1993 г. Каждая из сторон этого конфликта, нуждаясь в союзниках, стре­милась привлечь в свой лагерь региональные власти. Последние, понимая свою значимость, стали запрашивать все большую цену за свою благосклонность. Татарстан, Башкирия и Якутия фактически прекратили выплату федеральных налогов (о Чечне и говорить не приходилось); появилась опасность, что примеру неплательщиков последуют другие регионы; обострилась про­блема набора новобранцев в армию и осуществления прочих общефедеральных обязанностей регионов. Конфликт в высшем эшелоне вел к "расползанию двоевластия", к усилению проти­востояния между представительной и исполнительной властью в большинстве регионов Российской Федерации.

Можно по разному оценивать трагические события октяб­ря 1993 г., но нужно признать, что конец двоевластия положил начало восстановлению управляемости государством. И дело не только в том, что центральная власть вновь обрела возмож­ность использовать различного рода санкции против наруши­телей федеральных законов без опасения усилить лагерь внут­риполитической оппозиции. Главный итог октябрьских собы­тий и последовавших за ними выборов в Федеральное Собра­ние состоит в том, что они подтолкнули исполнительную власть к изменению политической тактики, к поиску согласия и компромиссов как со своими внутриполитическими оппо­нентами, так и с представителями региональной элиты.

Одним из первых практических выражений новой кон­цепции "согласия" стали договор "О разграничении полномо­чий между органами государственной власти Российской Фе­дерации и Республики Татарстан". Однако в свое время и М.Горбачев хотел наладить с республиками договорные отно-шения, начав "новоогаревский процесс". Закончился он распадом СССР. Не мог ли привести к аналогичным последствиям в Российской Федерации процесс, положенный договором с Татарстаном? Окончательный ответ на это может дать время, но думается, все же нет.

-409-

Исторические процессы в России во многом напоминали те, что происходили в СССР накануне его распада. Вместе с тем нельзя не заметить и те особенности политического разви тия России, которые отличают ее от СССР и определяют собой большую вероятность сохранения территориальной целостно сти. К аргументам на этот счет, изложенным в ранее приве денной записке А. А. Празаускаса, можно добавить следующие Против власти бывшего союзного центра выступали единым фронтом все без исключения республики бывшего СССР. Со вершенно иная ситуация в России. Здесь края и области выра­жали все большее недовольство политическими привилегиями, которые имели национальные образования. Кроме того, после распада СССР они уже успели ощутить огромные трудности, возникшие вследствие разрыва традиционных экономических связей, установления таможенных и политических барьеров, резкого увеличения транспортных тарифов при переезде из од­ного "независимого" государства в другое. Поэтому руководи­тели краев и областей выступали за равенство всех субъектов федерации и за сохранение ее территориальной целостности.

Регионы могли ощутить негативные последствия сепара­тизма и в самой Российской Федерации. Так, Калмыкия, Даге­стан, Чеченская республика, некоторые другие стали предъяв­лять территориальные претензии соседним российским облас­тям. К вооруженному столкновению (правда, быстро локализо­ванному) привели территориальные споры между Северо-Осетинской и Ингушской республиками. Опыт независимости также охлаждал сепаратистские настроения в регионах России Например, в Кабардино-Балкарии имеют место трудно разре­шимые территориальные споры между двумя народами — ка­бардинцами и балкарцами, а в Дагестане территориальные пре­тензии предъявляют друг другу едва ли не целая дюжина наро­дов. И большинство руководителей национальных республик в составе России достаточно хорошо осознают опасность усиле­ния внутренних противоречий в случае выхода их автономий из состава Федерации.

Союз распался в период наивысшего подъема националь ных движений, но к 1993 г. наметился повсеместный спад на ционал-сепаратизма. Последний доказал свою несостоятель ность в управлении государством, в способности стабилизиро вать экономику, а главное — в обеспечении политической ста бильности в новых государствах. Что касается республик в со

-410-

ставе России, то их постсоветские лидеры к этому времени пе­рестали заигрывать с национальными движениями, рассматри-вая их как опасность для удержания власти. В этих условиях правящая элита в республиках качнулась в сторону союза с фе-дералььной властью, благо, что после прекращения двоевластия им стало понятно на кого делать ставку в Москве.

Изменение отношения к федеральной власти со стороны лидеров республик и, одновременно, развитие идеи граждан­ского согласия в качестве основной политической доктрины Кремля — все это в немалой мере подготовило возможность подписания договоров между центром и республиками о раз­граничении властных полномочий. Первым такой договор был заключен с Татарстаном. Он резко ослабил позиции радикаль­но националистических сил в республике, которые до недав­него времени были одними из самых влиятельных в Россий­ской Федерации. Однако их имидж основывался почти цели­ком на страхе населения перед образом "имперского врага". Договор между Москвой и Казанью сильно "притушил" этот образ в сознании татарстанцев и национал-сепаратистские движения буквально рассыпались. Не случайно на состоявших­ся вскоре после подписания Договора выборах в Федеральное Собрание и в местные органы власти национальные движения практически не получили поддержки населения.

Несмотря на очевидные положительные последствия под­писания договора с Татарстаном, споры вокруг него не утиха­ют. Их основной предмет — границы допустимых уступок рес­публикам. Как представляется, эти границы для федеральной власти задаются ее способностью контролировать основные рычаги влияния на регионы: финансовую систему, транспорт, магистральные трубопроводы и, разумеется, силовые структуры. Так, по Договору Татарстан признан субъектом междуна­родного права. Основной упрек к Договору со стороны обеспокоенных за целостность России состоял в том, что он поднимает планку требований других регионов. Но пример Татарстана показывает, что переварить избыток суверенитета очень трудно, а у большинства других регионов экономические и политические желудки еще уже, чем у крупнейшей республики Поволжья с хорошо сбалансированным хозяйственным комплексом.

Перспективы сохранения единства России в немалой мере

связаны с особенностями ее этнического состава. Российская

Федерация в отличии от СССР в целом достаточно однородна

-411 -

в этническом отношении: русские числено доминируют не только в Федерации, но и в большинстве ее республик. Лишь в шести из них народ, давший название республике, численно преобладает над русскими. Четыре таких республики на Ceвер ном Кавказе (Дагестан, Ингушетия, Кабардино-Балкария и Се верная Осетия), одна в Поволжье (Чувашия) и одна в Сибири (Тува), и, если есть некоторая вероятность отделения от России каких-то республик, то прежде всего именно этих. Правда из числа потенциальных претендентов на выход следует сразу же исключить Северную Осетию как единственную христианскую автономию на мусульманском Северном Кавказе. Разумеется, во взаимоотношениях центра и республик немало проблем. Но есть проблемы и проблемы. Сколько бы значительным не был бы вопрос отладки фискальных отношений между Москвой и республиками, все же по большому счету, целостности страны это всерьез не угрожает.

Одна из существеннейших проблем — "притирка" нацио­нальной и региональной политик — учет этносоциального фак­тора при осуществлении второй и понимания, что регионы - есть сосредоточение экономики, политики и культуры в рамках целостного российского пространства.

Говоря о региональной политике, следует отметить, что гигантизм и гиперконцентрация производства привели к разде­ лению предприятий (по подчинению) на союзные (ВПК, топ­ ливно-энергетический комплекс и др.), республиканские и ме­ стные предприятия. В результате создалась ситуация, когда значительная часть предприятий оказалась слабо связанной с проблемами социально-экономического развития регионов, гиперспециализация, будучи основанная на узком наборе видов хозяйственной деятельности, привела к рахитичности социаль­ но-экономической структуры регионов, сильно зависимых от поставок сырья, энергии товаров и услуг извне; сращивание производства с социальной сферой, при котором предприятия обладали собственными фондами жилья, социально-культур ных и образовательных объектов, привела к эффекту "дирек торского патернализма" при слабом воздействии на социаль ную сферу региональных и местных властей.

Если исходить из того, что цель региональной политики -достижение материального и социального благополучия граж дан на основе территориальной целостности государства, цель национальной политики — создание для каждой этнической

-412-

группы условий для комфортного бытия, реализуемых через механизмы национально-культурной автономии, то их достижение может обеспечиваться решением следующих задач: преодолением противоречий между страной (в целом) и регионами путем распределения полномочий по контролю над ресурсами, по принятию важных решений (что относится к компетенции Центра, что - к компетенции периферии); преодолением не­равномерности социально-экономического развития регионов путем сбалансированного (с учетом природно-географических, природно-сырьевых, демографических и т. д. особенностей ка­ждого из регионов), развития первичного (сырьевые отрасли, включая сельское хозяйство) и третичного (экономическая и социальная инфраструктура) секторов экономики; созданием ненасильственного механизма сочетания общегосударственных и региональных интересов через действенную финансовую, на­логовую, кредитную и пр. системы.

Факторами реализации указанных задач являются: - правовые условия обеспечения жизнедеятельности стра­ны и регионов; административные условия взаимодействия Центра и регионов (разрешения и запреты); экономические условия жизнедеятельности регионов и их взаимодействие с Центром и между собой (помощь, льготы, штрафы, санкции и тд.); инфраструктурные условия жизнедеятельности регионов (единые энергетическая, транспортная, социальная системы).

Государственное (федеральное) воздействие в достижении целей региональной и национальной политики обеспечивается: прямым финансированием целевых федеральных программ; долевым участием в финансировании целевых региональных программ (достигается объединением федеральных и регио-нальных ресурсов); финансированием общественных работ фе­дерального значения в регионах (оборонные объекты, дороги, транспортные коммуникации, связь и т.д.); реформированием налоговой системы; кредитной политикой; созданием Фонда субсидий регионам; сочетанием властных полномочий государства и регионов путем образования территориальных представительств федеральных органов управления и региональных представительств при правительстве РФ; поддержкой межрегиональных ассоциаций; оптимальной децентрализацией государственного управления с переносом ряда направлений реформы на региональный уровень (инфраструктура регионального значения, социальная и этнокультурная сферы, контроль

-413-

за использованием земельного фонда и охраной окружающей среды) при сохранении контроля над реформой в целом в руках Центра.

Обеспечить последовательную реализацию задач региональной и национальной политики можно только при современном понимании российского "государствостроительства" как такового.

Попытки в современных условиях наполнить реальным содержанием такие понятия, как "право наций на самоопред ление" и "национальное государство" могут привести, во-пе вых, к противоречиям между национальными республиками и другими субъектами федерации; во-вторых, к внутренним про-тиворечиям в национально-территориальных образованиях, вы­званным, в частности, разделением жителей одной республики на представителей так называемых "титульных" и "нетитуль­ных", "коренных" и "некоренных" национальностей.

Опыт ряда бывших социалистических государств свиде­тельствует, что доктрина этнонационального государства, по­нимаемого как право этнической общности на "свою" государ­ственность, трудно реализуемая в сложных по этническому со­ставу обществах, ведет к этническим конфликтам и массовым вынужденным переселениям людей. В то же время, пример ря­да государств — Азербайджана, Грузии, Молдовы — показал, что попытки упразднить национально-территориальные обра­зования или понизить их статус, приводят к резкой дестабили­зации политической обстановки в государстве вплоть до граж­данских войн.

Преодоление противоречия между неадекватностью со­ временным условиям этнонациональной формы государствен­ного устройства, с одной стороны, и их реальной укорененности в политической структуре Российской Федерации и в сознании многих людей — с другой, возможно лишь как растянутый по времени процесс. Необходимо закрепить в сознании россиян первые позитивные плоды существования новой федерации. Требуется изменение психологии, смены ментальности Свою роль здесь должны сыграть современные представления о национальном самоопределении.

B мировом сообществе все больше утверждается понятие нации не как особого типа этнической общности, а согражданства. Такое понимание нации нашло отражение в Конституции демократической России, провозгласившей самоопределение Российской Федерации от имени всего его многонациональ

-414-

ного народа, носителя суверенитета и единственного источника власти в государстве. Точно так же самоопределение субъекта федерации осуществляется от имени всего его многонационального населения. К сожалению, новое всегда с трудом прокладывает себе путь в массиве традиционного мышления. Одно дело, когда журналист А. Минкин, эпатирует читателя утвер­ждая, что слово "россияне" якобы несет в себе "мощный дикарский заряд на разделение всех народов России", ущемляет рус­ских, каковыми "все мы должны быть для России". Это, как говорится "его хлеб"²³. Другое, — когда, вместо детального анализа, "с порога" идею о россиянах как нации-согражданстве отвергают профессионалы. "Обоженные" в горниле марксист­ско-ленинской теории наций, обществоведы держатся за ее партийно-категориальный аппарат "мертвой хваткой". Даже та­кой вдумчивый, а главное оппонирующий явным и скрытым этнократическим тенденциям, исследователь, как Ж. Тощенко не избежал этого. Он считает, в частности, что В. Тишков и его единомышленники пытаются заменить термин "нация" и "на­родность" словом "народ" и тем самым потерять возможность говорить на одном языке с зарубежными коллегами. Самым "страшным" аргументом является ссылка на Гитлера, будто бы предлагавшего "заменить нацию на породу"²⁴. Подобные при­емы вообще не допустимы в научной полемике. А что касается зарубежных коллег — то все обстоит как раз наоборот. Пред­лагаемая В. Тишковым формула — не многонациональный на­род, а полиэтническая нация — отвечает не только требовани­ям современной теории национальных отношений, междуна­родным правовым нормам, но и мировой практике.

Однако к пониманию этого, похоже, лежит не простой путь. Оппонентов подобного подхода еще немало. Речь ведь идет не только о теоретическом инструментарии, но и о прин­ципах и критериях функционирования полиэтнического госу­дарства. Существует целый "веер" аргументов в пользу отхода от этнического принципа в этом процессе. Одни считают, что понятие федерации, состоящей из национально-территориаль-ных образований, изначально конфликтогенно и ведет в тот ту-пик, из которого трудно выйти. Другие, например, политики и предприниматели, считают, что не национальный, а террито-риальный принцип более предпочтителен, поскольку концепция разделения федерального бюджета могла бы лечь на адекватную основу²⁵.

-415-

Но есть и те, кто продолжает фетишизировать национально-территориальный принцип, пуская в ход обвинения в "национально-государственном нигилизме". Одним из самых энергичных проводников таких идей является Э. В. Тадевосян. Не давно он опубликовал "программную" статью, на положения которой стоит обратить внимание. Во вступительной части маститый автор высказывает совершенно верную мысль, что судьба многонациональных государств зависит не столько от формы национально-государственного устройства, сколько от характера существующего в них общественно-политического строя. Однако основной пафос публикации состоит в апологе­ тике национальной государственности, причем, на наш взгляд, сколько-нибудь оригинальной и убедительной аргументации Э. Тадевосян не привел. Говоря о построении государственно­сти на базе этнической (исторической) территории конкрет­ного народа он постоянно оговаривает, что принцип нацио­нальной государственности "вовсе не означает", что каждая нация (этнос) должна иметь отдельное государство, право на­родов на самоопределение "не нужно абсолютизировать", а "демократическое государство, не отказываясь от признания и уважения права народов на самоопределение, в то же время должно иметь право ставить серьезные законодательные пре­грады на пути национализма и сепаратизма"²⁶. Что конкретно стоит за этими йлагопожеланиями и где гарантии того, что на­ роды будут им следовать — неясно. О том, что Э. Тадевосян все же понимает опасности, которые ожидают страну на пути ее этнотерриториального "дрейфа", свидетельствует его интерпре­тация национальной государственности как государственности всех народов, живущих на территории республики. С таким вариантом с учетом реалий сегодняшней России можно было бы согласиться (а именно так понимают проблему многие рес­публиканские и региональные лидеры, в частности М. Шайми­ев, говорящий о татарстанцах — многонациональном народе республики), если бы не традиционная трактовка понятия на­ции у автора.

Основная форма самоопределения — это право представителей всех национальностей представлять и отстаивать через общегосударственный механизм власти свои интересы и развитие своей культуры. Лишь в случае невозможности осуществления этих прав национальные группы имеют основания требовать отделения от государства. Таким образом, целостность

-416-

государства с международно-правовой точки зрения наилучшим образом обеспечивается проведением демократической национальной политики, направленной на поддержание единства гражданского общества и многообразия его этнических составляющих.

В основу такой политики могут быть положены следующие принципы: национального паритета и межнационального партнерства, предполагающего равенство республик и других субъектов федерации по отношению к федеральной власти и равенство прав и свобод всех граждан вне зависимости от их национальности. Это означает, что ни одна этническая группа не может обладать исключительным правом на контроль над территорией, институтами власти и природными ресурсами. Равенство прав обусловливает необходимость принятия согла­сованных решений, учитывающих интересы различных этниче­ских групп национальной самоорганизации, что означает соз­дание государством условий, позволяющих представителям различных национальностей самостоятельно определять и реа-лизовывать свои социально-культурные цели, защищать свои права и свободы, создавать свои ассоциации, общества и дру­гие институты гражданского общества.

Важным условием свободной национальной самооргани­зации народов России является ее федерализация. Расширение регионального суверенитета и местных полномочий делают ин­ституты власти и службы государства более близкими и более чувствительными к запросам различных этнических групп, жи-вущих в одном государстве. Федерализм, повышая эффектив­ность региональных экономических комплексов в использова­нии местных ресурсов, создает экономические предпосылки для самостоятельного решения народами своих национальных проблем; подразумевая развитие местного самоуправления, уменьшает возможность вмешательства центральных и регио-нальных властей в жизнь национальных сообществ, повышает ответственность местных руководителей и одновременно снижает возможность перенести ответственность за свои ошибки на другие территориальные и этнические общности, тем самым уменьшает недоверие между национальными группами и веро-ятность возникновения на этой основе конфликтов. Самоорганизация этнических общностей, не имеющих своих национально-территориальных образований на территории Российской Федерации или проживающих за пределами таких

417

образований, возможна, и сейчас для этого имеется правовая база в форме национально-культурных автономий (НКА). В их концептуальной основе лежит положение, что национальные права закрепляются не за территориями, борьба за которые является источником межнациональных распрей, не за общностями, а за индивидами, свободно вступающими в объединения с представителями своей национальности в целях сохранения и развития важнейших компонентов национальной идентичности — таких, как традиции, язык, самосознание и др. НКА могут развиваться в двух основных формах: экстерриториальной и территориальной.

Первоначально в национально-культурной автономии ви-дели, в первую очередь, форму политического представительст­ва этнических меньшинств в федеральных органах власти, те своеобразный вариант введения "этнических квот". В совре-менных условиях России предпочтительнее иная трактовка НКА, цели которой сосредоточены, в основном, на удовлетво­рении культурных, духовных потребностей народов. Эти цели реализуются не столько через управленческие структуры, сколько через низовую общественную инициативу и самоорга­низацию и согласуются с рядом основополагающих принци­пов, в первую очередь национального патернализма.

Таковой состоит в обязанности властей — федеральной, региональной и местной, защищать права человека в нацио­нальной сфере и оказывать преимущественную поддержку наименее защищенным этническим группам. Прежде всего, это особая группа этнических меньшинств, обозначаемая в между­народно-правовых документах как "народы, ведущие традици­онный образ жизни". Уже сама терминология свидетельствует о том, что национальная самобытность этой категории граждан наименее защищена от некоторых разрушительных влияний современной цивилизации. Особую опасность для них пред ставляет агрессивность молодого российского предпринима тельства. При слабом государственном контроле она зачастую ведет к переэксплуатации природных ресурсов, к разграблению культурных ценностей, к подрыву всей системы традиционного жизнеобеспечения малочисленных народов. Поэтому государство в лице властей разного уровня должно срочно взятьна себя задачу контроля и сохранения уязвимых этнических культур и общин, особенно в регионах Европейского Севера, Сибири и Дальнего Востока.

-418-

Первооочередная государственная поддержка необходима также всем этническим категориям беженцев и вынужденных переселенцев из зон межнациональных конфликтов. Особенно остры их проблемы в районах наибольшей концентрации беженцев и переселенцев, в первую очередь, на Северном Кавказе. По всей территории Российской Федерации в обязанности

органов государственной власти всех уровней входит организация просвещения, образования и информации на родных языках народов России; финансирование и осуществление программ по сохранению и развитию национальных традиций и культуры. Государство обязано защитить своих граждан от разрушитительной пропаганды этнического насилия, фашизма, ра­сизма и ксенофобии.

Одним из элементов федерализма как системы отношений между уровнями власти в государстве является развитие мест­ного самоуправления. Так же как в отношении между феде­ральным центром и субъектами федерации подразумевается определенная степень автономии каждого из уровней власти, основанная на предельно четком разграничении компетенции каждого из уровней государственной власти, так и для отноше­ний между субъектом федерации и органами местного само­управления присуща определенная степень автономии для по­следних. Несмотря на то, что органы местного самоуправления, обладая известной степени самостоятельности, не входят в сис­тему органов государственной власти (ст. 12 Конституции РФ), они являются неотъемлемой частью государства или особым образом организованной формой народовластия.

В связи с этим хотелось бы прежде всего рассмотреть от­личия органов местного самоуправления от органов государст­венной власти и от общественных форм самоуправления, к ко-торым относится национально-культурная автономия.

Необходимо отметить, что этот уровень власти занимает

промежуточное положение между государством и населением,

поскольку ежедневно и ежечасно соприкасается с обществом и соответственно является частью государства, наиболее подверженной влиянию общественных нужд и интересов. В результате на уровне местного самоуправления мы имеем явление, связанное с двойной общественно-государственной природой этого уровня власти.

Исторически это особенно ярко проявилось в период

подготовки реформы местного самоуправления в 50-60 гг. XIX

- 419 -

века. Тогда в спорах между "западниками" и "славянофилами" проявилось именно это противоречие. Говоря об устройстве местной власти, "западники" были сторонниками полного их огосударствления и воспринимали только идею местных орга нов государственной власти как филиалов центральной власти, в то время как "славянофилы" полностью отождествляли мест­ную власть с общинным или общественным самоуправлением

Эти же противоречия между сторонниками "государствен­ной" и "общественной" природы местного самоуправления с новой силой разгорелись на Конституционном совещании в 1993 году. В результате жарких дебатов и в первом и во втором случае была принята схема, предусматривающая двойственную природу местного самоуправления.

Конституция Российской Федерации предусматривает как наличие автономии в статье 12, так и наличие властных полно­мочий в статье 3. Таким образом, общественно-государствен­ная природа местного самоуправления закреплена конституци­онными нормами.

Основным признаком наличия государственной природы местного самоуправления, является право принятия общеобя­зательных норм и правил, что коренным образом отличает ме­стное самоуправление от общественных форм самоорганизации граждан, где решения имеют обязательный характер лишь для членов этих организаций. В то же время общественный харак­тер местного самоуправления предусмотрен в Конституции статьями 12, 130, 131, в которых местное самоуправление рас­сматривается как особым образом организованная форма наро­довластия, отличная от органов государственной власти.

Основными отличиями местного самоуправления от госу­дарственной власти являются:

Местная автономия (местное самоуправление) возникают с разрешения и в пределах, дозволяемых государством. Други­ми словами, местное самоуправление — власть, существующая на основе и в рамках закона. В отличие от власти государст­венной, которая сама себя совершенствует и видоизменяет. 0т государственной власти зависит и сама степень автономии ме стного самоуправления. С этой точки зрения, местное само­управление сродни самоуправлению общественному.

Местное самоуправление подразумевает наличие доста­точно широкого представительства населения в властных ин­ститутах и значительное влияние выборных органов, а так же собственных инициатив населения.

-420-

Местное самоуправление предусматривает четкое опреде­ление собственной компетенции, ресурсов и ответственности.

Таким образом, местное самоуправление, в силу своей двойственной общественно-государственной природы, может иметь огромное значение в качестве субъекта организации вза­имодействия государственных и общественных институтов и выступал, определенным гарантом социально-политической ста­бильности общества и государства.

Национально-культурная автономия — как форма самоор­ганизации граждан должна быть отнесена к формам общест­венного самоуправления, поскольку принципы, на которых она действует, полностью соответствуют принципам общественного самоуправления граждан.

Являясь разновидностью общественного самоуправления, национально-культурная автономия, обладая общими с ним признаками (добровольность, подзаконность и др.), обладает также и особенностями, отличающими ее от других форм об­щественного самоуправления (производственного, территори­ального и др.).

Как правило, организацией общественных форм самоор­ганизации граждан занимаются органы местного самоуправле­ния, так как они наиболее заинтересованы в структурирован­ном отражении общественных интересов и наиболее полном их учете. В связи с этим важно отметить тот факт, что это струк­турирование общества происходит по определенным крите­риям. И несмотря на то, что различные формы общественной самоорганизации действуют на общих для всех их принципах, они сильно различаются с точки зрения интересов, на базе ко­торых может быть организовано подобное взаимодействие.

Так, национально-культурная автономия является объеди­нением с целью сохранения и развития национальной культу-ры, языка, образования и др. Эти интересы могут совпадать территориально с территорией находящейся в ведении органов местного самоуправления, а могут занимать более широкую территорию или сама схема расселения этноса может быть дис­персной.

В связи с этим должны применяться различные формы деятельности органов местного самоуправления в области раз-вития и сохранения национальных культур, поскольку в ряде случаев национально-культурная автономия может выступать

как организационная форма деятельности граждан, а в других

-421 -

— как метод деятельности самих органов власти. Основным признаком разграничивающим эти две ипостаси национально культурной автономии является наличие компактного прожи вания определенной национальности и соотношение этой тер ритории с территорией муниципального образования.

Попробуем рассмотреть соотношение органов местного самоуправления и национально-культурных автономий при различных территориальных аспектах.

Безусловно наиболее оптимальной средой для реализации национальных интересов является совпадение границ муници-пального образования и границ компактного проживания на­циональной общины. Поскольку Федеральный Закон "Об об­щих принципах организации местного самоуправления в Рос­сийской Федерации" предоставляет самые широкие возможно­сти с точки зрения учета национальных особенностей и тради­ций. Так в Законе предусмотрена возможность самостоятель­ного определения структуры органов местного самоуправления и разграничения их полномочий в рамках муниципального об­разования, предоставлена возможность организации практиче­ски любых муниципальных предприятий и учреждений, право самостоятельного распоряжения бюджетом муниципального образования, право принятия общеобязательных норм и правил и иные права.

В рамках этих полномочий реализация национальных ин­тересов возможна не только в области национальной культуры и языка, но и в области традиционных занятий населения, на­родных промыслов и комплексного социально-экономического развития территории.

В данном случае все зависит от самих органов местного самоуправления, насколько они сумеют реализовать потенци­альные возможности, заложенные в формирующейся системе органов местного самоуправления. Государство же обязано в соответствии с законом оказывать помощь и поддержку в орга­низации деятельности муниципальных образований.

В данном случае роль национально-культурной автономии по своей сути выполняют сами органы местного самоуправле ния и в национально-культурной автономии как организаци­онной форме органы местного самоуправления уже будут нуж даться на более высоком территориальном уровне.

Рассмотрим теперь случаи несовпадения границ муниципального образования и границ расселения национальной об

-422-

щины. Эта ситуация наиболее распространена в сегодняшней России и выражается как правило в том что на территории муниципального образования проживают несколько националь­ных общин. В другом случае национальная община может про­живать дисперсно на территории нескольких муниципальных образований.

С точки зрения организации взаимодействия органов ме­стного самоуправления и национально-культурной автономии, наиболее важным фактором является именно система расселе­ния национальной общины, поскольку именно от системы рас­селения зависят возможности реализации права на националь­но-культурную автономию. Например, в сельском районе где имеется достаточное количество компактно проживающих эт­нических групп, но разных по своей численности, нецелесооб­разно при выборах использовать систему одного многомандат­ного округа. Поскольку при подобном подходе, когда голосуют "все за всех", она неизбежно приведет к преимуществу наибо­лее крупной этнической группы.

В этой ситуации наиболее приемлемой системой выборов является мажоритарная система с одномандатными округами. Тем самым гарантируется не только представительство разных этнических групп в органе местного самоуправления, но и учет специфики самих поселений, где они проживают.

В приведенном примере достаточно ясно и другое, что в случае когда Уставом муниципального образования предусмат­ривается наличие главы местного самоуправления, то вряд ли его нужно избирать прямыми выборами.

Данный пример достаточно хорошо показывает каким об­разом могут быть использованы возможности, предоставленные Конституцией Российской Федерации в части самостоятельно­сти населения в определении структуры органов местного са­моуправления в качестве механизма снятия межнациональной напряженности.

В соответствии с современным законодательством можно использовать и другие возможности и механизмы. Однако хо­телось бы обратить внимание на то, что основной задачей ор­ганов местного самоуправления является управление муници-пальным хозяйством, а следовательно именно эти интересы должны ставиться во главу угла. Применение же механизмов описанных выше возможно в том случае если есть симптомы нестабильности в межнациональных отношений.

-423-

Наиболее оптимальной системой регулирования в рамках местного самоуправления является содействие деятельности национально-культурных автономий.

С точки зрения организации взаимодействия органов местного самоуправления и национально-культурных автономии необходимо выделять два уровня организации работы:

• внутри муниципального образования;

• и межмуниципального взаимодействия.

Первый уровень является необходимым и достаточным, если все интересы национально-культурной автономии могут быть решены в пределах одного муниципального образования Как правило, это происходит в том случае, когда практически вся национальная община проживает на территории одного муниципального образования.

Второй уровень взаимодействия характерен при дисперс­ном расселении национальной общины на территории не­скольких муниципальных образований. Причем наличие на­ционально-культурной автономии не решает в данном случае проблемы, поскольку часть важнейших вопросов развития на­ционального образования, культуры и языка находятся в веде­нии органов местного самоуправления.

От данных уровней организации отношений органов ме­стного самоуправления и национально-культурных автономий зависит выбор форм взаимодействия.

С точки зрения степени участия национально-культурных автономий в деятельности органов местного самоуправления можно выделить две основные формы: а) непосредственное участие; б) опосредованное участие.

Под непосредственными формами участия национально-культурных автономий понимается, в данном случае, участие национальных общин в выборах в органы местного самоуправ-ления и деятельности самих органов местного самоуправления через своих представителей.

Под опосредованными — организация взаимодействия че рез структуры создаваемые при органах местного самоуправле ния (депутатские комиссии, советы национально-культурных автономий, советы общественности при главе местного самоуправления или при представительном органе местного само управления), участие в территориальном общественном самоуправлении.

-424-

Сточки зрения направления взаимовлияния также можно выделить два основных вида взаимодействия: а) вертикальное взаимодействие; б) горизонтальное взаимодействие. Горизонтальное взаимодействие преимущественно применяется при организации взаимодействия между различными территориально разобщенными частями одной этнической группы или при организации взаимодействия между несколькими этническими группами, расположенными на одной тер

ритории. Как правило здесь может быть использована такая форма организации взаимодействия, как специализированные округа.

Особенно эффективна данная форма для решения задач развития национальной культуры и образования этнической общины расселенной в нескольких муниципальных образовани­ях. Создание специализированного округа подразумевает фи­нансирование решения данной задачи из бюджетов нескольких заинтересованных муниципальных образований.

Как правило создание округа подразумевает создание структурного подразделения на базе одного из муниципальных образований, которое и организует систему взаимодействия с этническими группами и национально-культурными автоно­миями.

Советы национально-культурных автономий.

Данная форма наиболее эффективна как совещательный орган при структурах местного самоуправления в муниципаль­ном образований где имеет место этническая мозаика и уже сформировались национально-культурные автономии.

Крайне важно определить нормативную базу деятельности данных органов и степень обязательности рассмотрения их ре­комендаций органами местного самоуправления. В противном случае деятельность подобных органов окажется бесцельной и безрезультатной.

Вертикальное взаимодействие подразумевает организацию взаимодействия органов местного самоуправления через пере-дачу национально-культурным автономиям определенных прав. Как правило это становиться возможным в случае наличия компактно проживающих этнических групп, когда национально-культурная автономия может обладать правами общественного самоуправления. Важным условием в данном случае является наличие инфраструктуры. Например, во многих поволжских городах существуют компактно расселенные этнические

-425-

общины татар, имеющих свои мечети, кладбища, школы и т. д. Национально-культурной автономии в данном случае могут быть переданы права по управлению и финансированию школы кладбищем и т. д..

Другим примером передачи подобных прав может служить компактные этнические поселения на территории сельского района, которым так же могут быть переданы полномочия территориального общественного самоуправления.

Важно при подобном делегировании прав предусмотреть правильную организационно-правовую форму, поскольку сами властные полномочия должны оставаться у органа местного самоуправления муниципального образования. В противном случае может возникнуть противоречие по отношению к иным национальным группам, проживающим на данной территории.

Наиболее простой формой подобного делегирования мо­жет быть передача муниципального предприятия или учрежде­ния в оперативное управление общине на основе договора.

* * *

Этнократические тенденции в деятельности местных элит и ряда национальных движений еще имеют место. Социологи­ческие исследования (на примере Северной Осетии, Татарста­на, Тувы, Якутии /Саха) показывают, что там проводится зна­чительная работа по формированию у титульных этносов этни­ческого самосознания, в том числе с использованием мифо­логизированных позитивных характеристик народа. И хотя эт-номобилизационные идеи, связанные с притеснением нети­тульных этносов в республиках, не фиксируются, но приорите­ты в средствах массовой информации данных субъектов Феде рации пока отданы не общероссийской культуре, а местному этническому самосознанию. В Осетии (Алании), где чаще дру гих республик декларируется верность общероссийским инте ресам, русские не чувствуют себя комфортно. А в Татарстане -самочувствие русского населения значительно лучше²⁷.

И все же можно утверждать, что доминирующей становит ся тенденция к успокоению национальных страстей, постепен ному переводу их из конфронтационного в созидательно стабилизирующее русло. Есть, правда направления, с которыми лидеры национальных партий связывают деятельность своих организаций. К ним относятся: призывы к созданию национальных государств по принципу языкового родства, например

-426-

планы образования государственного общества тюркоязычных народов во всем ареале их проживания, организация "Адыгэ Хасэ", стремящаяся играть роль координатора представителей адыгов и др. Однако, радикализм установок этих и им подобных организаций постепенно угасает, как снижаются в целом роль и масштабы влияния национальных партий в Российской

Федерации.

О том, как сложна и потенциально конфликтна область межнациональных отношений и насколько ответственна пози­ция политиков, обращающихся, под тем или иным углом, к данной сфере, свидетельствуют трагические события в Чечен­ской Республике. Сначала за эйфорией победы "чеченской ре­волюции" не было замечено главное: любое беззаконие, осуще­ствляемое под самыми "прогрессивными" знаменами, всегда чревато политической дестабилизацией, принимающей осо­бенно опасные формы в политическом вакууме. Когда Д.Дуда-ев создавал собственную команду в органах политической вла­сти, то полностью отстранил парламент, ОКЧН, другие поли­тические партии, национальную научную и управленческую элиту. Главной целью нового режима стала безраздельная и бесконтрольная власть над людьми, над всем национальным богатством. Как своего рода "противовес" возникли оппозици­онные вооруженные группировки. Напряжение в обществе на­растало и дело шло к острому противоборству, если не к граж­данской войне. Это вовсе не оправдывает ввод российских войск в Чечню. Российское руководство сделало серьезную по­литическую ошибку, прибегнув к военной силе, вследствие че­го чеченский кризис превратился в российско-чеченский кон­фликт, принесший людские жертвы, нанесший морально-психологическую травму всему российскому обществу.

Понимая все это, как и то, что конструктивной альтерна­тивы мирному решению такого рода противоборства нет, в то же время нельзя не сказать о том, что проблема защиты кон-ституционно оформленной целостности страны, в том числе и силовыми методами, стоит не только перед нашей державой, Известно, что к вооруженной силе в случаях радикального сепаратизма прибегают и демократические государства. Вопрос о расчленении единого государственного пространства, пусть с самыми гуманными и благородными целями (восстановление "исторической справедливости", выполнение "воли народа" и т.п.) настолько сложен, причем не только и, наверное не столько в технологическом, сколько в политическом и морально-

-427-

психологическом аспектах, что, наверное, не имеет сколько нибудь универсального, и вообще, рационального решения.

Конечно же за каждым сепаратистским актом стоят чьи-то интересы (элит, социальных групп). В то же время нельзя не ощутить в этой проблеме что-то из области иррационального почти мистического. За множеством "правд", и раздуваемых на их основе мобилизационных компаний, типа, — "России надо уходить из Чечни", "Чечне — из России", "Квебеку - из Канады", "Северной Ирландии — из Великобритании", "Нагорному Карабаху — из Азербайджана", "Корсике — из Франции", "Республике Падании" — из Италии и т.п. подчас скрыты либо идеологические и политические интересы (вспомним — КПСС поставляла оружие ирландским коммунистам для боевиков из ИРА, боровшихся "за национальное и социальное освобождение"), либо экономические цели. Однако то, что нужно власт­вующей (или стремящейся к власти) элите, часто оборачивает­ся жертвами и разрушенными судьбами людей. Правда, пони­мание этого приходит с опытом. А последний, как правило, оплачивается дорогой ценой. Все эти рассуждения, конечно, не снимают необходимости выработки оптимального варианта устройства многоэтнической страны.

К сожалению и сегодня российские политики не прислу­шиваются должным образом к мнению специалистов. Например, в интервью, данном еще в начале 1994 г., когда военные дейст­вия в Чечне не начинались, известный этнолог, специалист по Северному Кавказу С.А.Арутюнов предупреждал: "Особенно опасны любые попытки силового давления на Чечню — это все равно, что прежние попытки силового давления на Афганистан. Результат будет точно такой же. Он же говорил о масштабах по­тенциальной российско-чеченской войны, возможных террористических акциях, высоком уровне жестокости и т.п.²⁹

Заметим, что затем, опять-таки до начала войны, со стра­ниц российской прессы прозвучало предложение об уходе России из северокавказских автономий (СКА) со следующей аргументацией: эмиграция из СКА создаст большие проблемы в крупных российских городах в виде криминализированных анклавов, что осложнит политическую и социально-экономическую обстановку в стране, рост национального самосознанй СКА рано или поздно приведет к потере эффективного контроля России над этими автономиями. Предлагались различные варианты, в том числе и введение системы протекторатов-

-428-

в этом призывалось опираться на мировой опыт и здравый смысл. Статья вызвала неоднозначные, в том числе критические отклики, но поставленная проблема не исчезла с повестки дня. Трагические события в Чечне заставляют все больше задумываться над ней, в том числе с позиций понимания того, что отпустить кого-либо, сохранив при этом нормальные отношения, не значит потерять, а удержать, причем силовым путем, не значит приобрести.

Понимая, что за тем или иным политическим решением стоят судьбы, людей, государственные интересы, конституци­онные нормы и принципы, в то же время, наверное нельзя от­казываться от "проигрывания" различных альтернативных ва­риантов будущей конфигурации российских границ. При этом следует учитывать не только ставший уже почти классическим пример Британского Содружества наций, но видеть емкость и многовариативность самого феномена федерализма, широкого диапазона его типологических проявлений. В этом плане инте­ресна статья "Сравнительный федерализм", написанная Д. Дж. Элейзером, директором центра по изучению федерализма Темплского университета и президента — основателя Между­народной ассоциации центров по исследованию федерализма. Определяя федерализм в широком смысле как сочетание само­управления и долевого правления через конституционное со­участие во власти, он называет разные подвиды последнего, такие как: собственно федерация, конфедерация, ассоцииро­ванная государственность, квазифедеративные формы, унии, лиги, кондоминиумы, конституционное самоуправление, кон­ституционная регионализация и т.п. Каждая из форм, подчер­кивает автор, или конкретных вариаций, предполагает свое собственное решение неких специфических проблем управле-ния, но все они призваны найти пути, позволяющие обеспе-чтить сочетание единого уровня управления с достаточным уровнем самоуправления или добиться создания системы сочастия во власти с тем, чтобы способствовать демократическо- му самоуправлению всего государства, либо его составляющих. Как знать — может какой-либо из названных вариантов окажется применим и к отечественным условиям. Одна из проблем, которая продолжает дискутироваться в научной литературе, публицистике и при обсуждении в органах законодательной власти РФ — вопрос о самом федерализме, его сущности, уровнях и механизмах реализации. Один из при-

-429-

меров этому — полемика на страницах журнала "Родина" между А.Зубовым и Д. Фурманом. Позиция первого следующая. Апелляция к историческому прошлому в попытках обосновать органичность для России идей федеративного устройства — несостоятельна, поскольку опыт прошлого — унитаристский. Идея федерации была "спущена" большевиками, как пропагандистская фикция, и теперь новая власть стремится наполнить ее демократическим содержанием. Федерация — отнюдь не универсальная отмычка к урегулированию проблем межнациональных отношений, о чем свидетельствует и мировой опыт. Контраргументы Д.Фурмана таковы. Опыт прошлого не должен тяготеть над нами, следует искать новые подходы и решения. Распад Российской империи, по его мнению, в том числе и результат отсутствия реального федерализма. Он согласен с А.Зубовым, что демократия вовсе необязательно связана с федерализмом, могут быть и устойчивые унитарные демократические респуб­лики. Но для России этот вариант не приемлем³².

Можно было бы, сославшись на формулировку статьи первой Конституции Российской Федерации, согласно которой "Рос­сийская Федерация — Россия есть демократическое федератив­ное правовое государство", как говорится, "подвести черту" под этой дискуссией. Однако необходимо учитывать факторы, по­буждающие к хождению в обществе различных точек зрения по данной проблеме³³.

Для отечественной общественной мысли и политической практики пока, к сожалению, традиционно характерен поиск универсальных и "формотворческих" рецептов разрешения слож­ных проблем. Без федерализма нет демократии, — категорично утверждал в декабрьской (1995 г. ) статье с одноименным назва­нием в "Независимой газете" В. Шумейко, хотя на самом деле, демократии нет без правового государства с его атрибутами. Пишутся и издаются фолианты по истории федерализма в России, начиная с древних времен, когда такового не было в природе. Все это вызывает у специалистов недоумение, особенно когда такие идеи проповедуют люди, имеющие непосредственное отношение к разработке и осуществлению национальной

политики. Тем более, что и мировой опыт федерализма далеко не столь однозначен, как его подчас трактует ряд исследователей.

Об опасности механического подхода к государственно правовым формам как таковым без глубокого осмысленного

-430-

понимания их природы и функций в общественно-цивилизационном контексте ученые предупреждали с самого начала становления Российской Федерации. О том, что тезис о договорной природе федерации является не более чем мифом, писал правовед и политолог В. Пастухов. В соответствии с ним, замечал он, во главе проблемы федерализма стоит разграничение полномочий между центральной и местной властями, являю­щийся предметом соглашения между субъектами федерации. Создание федерации мыслится как бесконечный договорной процесс, в ходе которого стороны согласуют взаимную компе­тенцию. На самом деле, подчеркивал В. Пастухов, ключевым моментом в федерализме является не разделение полномочий между различными уровнями власти, а самоуправление лично­сти, индивидуальная свобода. Политическое же разделение власти происходит, согласно авторскому пониманию, прежде всего, в интересах индивидуума и представляет собой своеоб­разную институционализацию свободы с помощью специфиче­ских механизмов, включаемых федерализмом³⁵.

Вопрос о сущности и судьбе федерализма волнует и рос­сийских политиков. Весьма показательно выступление на "круглом столе", проходившим 4 июня 1996 г. в Совете Федера­ции, его председателя Е.Строева. Он поставил кардинальный вопрос о типе нового российского федерализма и о тенденциях его, во многом стихийного развития. С одной стороны, заметил Е. Строев, никто не отрицает приоритета Конституции РФ, с другой — отношения Центра и регионов строятся на договор ной основе: 14 таких договоров уже подписано, 13 находятся на стадии разработки, что позволяет говорить о России как кон- ституционно-договорной федерации. По мнению Председателя Верхней Палаты, если один — два таких договора, заключен-ных в порядке эксперимента можно оправдать, то массовость здесь приводит к стихии, которая в состоянии захлестнуть страну. Тем самым от конституционного принципа разграни- чения полномочий мы уходим фактически к асимметричной,

договорной федерации, отметил Е.Строев.

Таким образом на уровне высшей законодательной власти была проговорена проблема, которая уже обсуждалась среди аналитиков в различных ракурсах. Высказывались в частности, точки зрения о том, что российский федерализм должен быть не договорным, а только конституционным³⁶. Представляет интерес статья Г.Г.Чинарихиной, которая построила систему ар-

-431 -

гументов "за" и "против" договорной федерации. Понимая вынужденность ряда акций, работающих "за", автор утверждает, что договор как способ разграничения полномочий и предметов ведения между субъектами федеративных отношений с политико-правовой точки зрения несостоятелен и несет в себе угрозу сворачивания федерализации. Обстоятельства, вынуждающие к заключению двусторонних договоров, подчеркивает Г. Чинарихина, порождаются не сильными, а слабыми сторонами российской государственности. Утверждение договорной практики в ее сегодняшнем виде только продлит время их существования и "нормальная" федерация отодвинется в запредельное будущее и пока не поздно, нужно, по меньшей мере, скординировать, а по большому счету — кардинально изменить вектор государственного строительства³⁷.

Правда, понять и сказать — легче, чем исправить результа­ты непродуманных действий. К сожалению, принятие новой Конституции Российской Федерации не привело к автоматиче­скому снятию проблемы "суверенитета" отдельных ее субъектов. Так например, в Конституции Республики Башкортостан, принятой 24 декабря 1993 года — сразу после принятия Кон­ституции РФ — оставалась статья о Башкортостане как "суве­ренном государстве". Конституция Ингушетии определяет пра­вомерность действия общероссийских законов и нормативных актов на территории республики только, если они не противо­речат "суверенным порядкам" Ингушетии. Кроме того, в нару­шение норм Основного Закона РФ, в Конституции Ингушетии закреплена собственность на недра, землю и другие природные ресурсы. Особенную "лихость" в этом проявила беспредельно суверенизирующая Республика Калмыкия: в своем Степном уложении (Конституции) она объявляет землю, недра, расти тельный и животный мир, водные ресурсы и воздушное про­странство на всей территории Республики "исключительным достоянием (собственностью) народа Калмыкии"³⁸.

Как уже отмечалось, особые отношения сложились между органами Центральной власти РФ и органами власти Респуб лики Татарстан. За последние два года была проделана большая конструктивная работа по преодолению правового несоответствия Конституций РФ и одного из ее субъектов, закончившаяся подписанием 15 февраля 1994 года Договора Российской Феде рации и Республики Татарстан "О разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий между орга

-432-

нами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти Республики Татарстан". Главное в нем - сохранение целостности единого правового пространства России. Однако, "расстыковочные узлы" остались. В частности, в толковании Договора руководством РТ акцент делается на договорность федерации (Татарстан "объединяется", а не входит, как предусматривается мировой практикой федерализма), подчеркивается право республики быть самостоятельным субъектом международных и внешнеэкономических отношений. Не отработаны пока еще механизмы общегосударствен­ного бюджетного федерализма. Это приводит к тому, что, по­лучая из федерального бюджета значительные финансовые средства, РТ пытается "дозировать" нормативы отчислений в общероссийскую казну, что вызывает справедливые нарекания со стороны ряда субъектов Российской Федерации.

Понимая всю специфику и уникальность нашего много­национального государства, в исторической памяти народов которого имеются "государственнические архетипы", со всеми их атрибутами, в то же время нельзя игнорировать и общеми­ровые тенденции развития.

Поскольку эта тема специального исследования, обратим внимание лишь на некоторые ее аспекты. Все, без исключения, мировые федерации, представляют собой отнюдь не объедине­ния суверенных государств (что характерно для конфедераций, продемонстрировавших нестабильность и кратковременность существования), а единое, целостностное государство. Никакая часть целого (субъект федерации) не превалирует над этим це­лым. Как правило, федеративная форма государственного уст­ройства не связана напрямую с разрешением национального вопроса. Магистральной тенденцией современного федерализма является (при сохранении прав и полномочий субъектов) интеграционная политика. Ни в одной Конституции нет права выхода, а подобные попытки подавляются силой. У субъектов федерации, нет верховенства на своей территории, они не суверенны, нет у них, как правило, и права выступать в международном общении. Разграничение предметов ведения между фе-дерацией и ее субъектами в зарубежных странах регламентируется на законодательном уровне. Можно утверждать, что во всех мировых федерациях жестко просматривается исполнительная вертикаль, и, если, называть вещи своими именами, речь идет по существу, о местном самоуправлении с предельно

- 433 -

расширенными прерогативами и действенными системами удовлетворения этнокультурных запросов жителей той или иной территории.

Стоит сказать несколько слов об автономии как весьма эффективном институте урегулирования национальных проб лем. Сразу обратим внимание на то, что автономия предостав ляется определенным территориям, то есть всему проживающе му в регионе населению, а не какой-то этнической группе Другими словами — этничность выведена из системы государ ствообразующих компонент³⁹. Существует определенная типо-логия автономий — территориальной, экстерриториальной, культурно-национальной с ее подвидами — персональной, корпоративной и др. Во всех случаях предполагается наличие механизмов, направленных на удовлетворение духовных по­требностей различных этносов, населяющих государство, со­хранения их самобытности, в первую очередь языка, культуры, традиций. В некоторых странах имеются органы, представ­ляющие на общегосударственном уровне интересы той или иной этнической группы (Шведская народная ассамблея, Са­амский парламент, Советы национальных меньшинств в Авст­рии и т.п.). Имеются определенные "преференции" для автоно­мий в налоговой, экономической и иных сферах жизни в целях интересов коренных этносов, их населяющих. Как правило, все это — уровень местного самоуправления, учитывающего этно­культурный и региональный факторы⁴⁰.

В этой связи не могут не вызывать удивления те акценты, которые расставляет для широкой аудитории слушателей "Мая­ка" уже упоминавшийся Н.Медведев, (ныне независимый депу­тат от Мордовии), — где он вел радиопрограмму о националь­ных отношениях. Так, в передаче от 19 февраля 1996 г., депутат настойчиво проводил идеи об "этническом самоопределении" как способе разрешения национальных проблем, ссылаясь при этом, в частности на пример Страны Басков в Испании. Но, во-первых, ее статус соответствует самоуправленческой модели с национальной "насадкой" (местное гражданское право, знание языка области, своя муниципальная избирательная система, специфическая налоговая политика и т.п.), а во-вторых то, что творится в этом регионе, в частности террористическая деятельность националистических группировок, в первую очередь ЭТА, отнюдь не "вдохновляет" ни жителей Испании, ни все, мировое сообщество. Стоит ли транслировать подобный "опыт" для России?

-434-

Ни унитаризм, ни федерализм, даже в самых демократиче-ских странах ( не говоря уже о ряде афро-азиатских государств, где этно-трайбалистские конфликты уносят тысячи человеческих жизней) не предотвращают полностью от опасности сепаратизма и этнократизма в его крайних, радикалистских формах.

Что ж, видимо национальный "вопрос" просто невозможно "решить" раз и навсегда⁴¹. Уходящие в сферу чувств, подсознания, в чем-то и в биосоциальную природу человека, процессы этнической самоидентификации как на личностном, так и груп­повом уровне, часто имеют свою "программу" и могут проявлять­ся в самых разных ипостасях. Как нельзя, учитывая и природ­ный дуализм человека, построить идеальное общество, вряд ли возможно выработать рецепты по полной гармонизации сферы межнациональных отношений в рамках общей цивилизационной парадигмы и ценностей планетарного характера, с которыми че­ловечество готовится вступить в XXI век. Однако, сделать мак­симум возможного в этом направлении необходимо.

В результате напряженной работы большого творческого коллектива была подготовлена концепция государственной на­циональной политики Российской Федерации, которая 15 ию­ня 1996 года была утверждена Указом Президента РФ. Пони­мая важность принятия концепции и отдавая отчет в том, что дело за тем, чтобы выработать действенные механизмы пре­творения ее положений в жизнь, в то же время нельзя не видеть, что она все же является документом переходного периода.

В первую очередь, это связано с проблемой совершенство­вания государственного устройства России. Его оптимизация осуществляется на основе принципов федерализма, учитываю­щих сбалансированное соотношение современных социально-экономических и политических реалий и накопленного исто­рического опыта. Этот процесс не преследует цели "губерниза-ции" республик или наоборот, "республиканизации" краев и областей, но есть проблема, от которой, в перспективе, уйти невозможно. Нужно поставить вопрос прямо — может ли быть жизнеспособна в будущем федерация, состоящая из 89 субъек-тов, которые не только разнотипны, но и неодинаковы по эко-номическому потенциалу?

Можно утверждать, что так или иначе, рано или поздно,

возникнет необходимость нового территориального деления, когда субъектом Российской Федерации станет не образование, часто формировавшееся весьма произвольно, без опоры на такие критерии как уровень социально-экономического развития,

-435-

обеспечения интересов всех этнических и этнографических групп (например, старожилы-промысловики Восточной Сибири — более "коренное" население, чем многие нерусские народы) и т. п. Таким образом, речь пойдет о своего рода "корреляции" субъекта федерации по региональному "ранжиру" — с учетом комплекса факторов природно-климатического, экономического, социокультурного характера, "работающих" на процесс жизнеобеспечения жителей данной территории. Может быть (скорее всего), это потребует укрупнения существующих субъектов. Об этом в свое время писал Ф. Кокошкин, считавший, что путь к подлинной федерации лежит через активность "снизу", когда существовавшие губернии не будут удовлетворять бытовым и экономическим потребностям и встанет необходимость их ук-рупнения в более обширные области, с учетом интересов мест­ного населения, всех социальных и национальных групп, с воз-можным последующим расширением компетенции новых обра­зований. Но и это главное — все предполагалось делать легитим­ными методами, через соответствующие правовые процедуры.

Представляется, что вышесказанное — вполне возможная перспектива для России. Это понимают не только "теоретики", но и наиболее решительные практики. К таковым относится, например, губернатор Свердловской области Э.Россель. Он считает, что Президент, Правительство России должны иметь "под сукном" готовую разработанную концепцию: деление Рос­сии по территориальному принципу, с точки зрения особенно­стей национальности, культуры, экономики, географии. Рос­сель полагает, что этот вопрос можно решить быстро, путем соответствующего указа, проект которого он в свое время по­сылал в соответствующие структуры, но поддержки не нашел.

Думается, что указами, в одночасье, или даже изменениями Конституции в ту или другую сторону, проблемы не решить. Нужно время, смена ментальности общества в целом. Хотя пе­ред властью будет, как одна из самых актуальных стоять, задача приведения государственного устройства Российской Федера ции в соответствие ее национальным интересам и интересам ее национальной безопасности. Достичь действительно оптималь ного устройства России можно на путях поступательного движе ния по пути демократических реформ. Это предполагает разви тие "многоканальных" диалоговых взаимоотношений общества и государства, действительного уважения к правам личности

Именно в движении по такому пути — залог успеха в достиже нии благополучия полиэтнической страны и ее граждан.

-436-

Примечания

1 Медведев Н. П. Национальная политика России. От унитаризма к феде-рализму. М. Д993, С5. 2. Независимая газета. 1992. 26 сентября.

3. Убедительны по сути аргументы Н.Бугая, руководившего в Миннаце России структурным подразделением, в компетенцию которого входит рассматриваемый круг проблем. Он пишет: "Заложенные в закон статьи 3 и 6, касающиеся территориальных вопросов, в буквальном смысле приобрели характер взрывного устройства большой разрушительной силы". (Независимая газета, 1996 22 июня). Понимая пафос высказываний его оппонента Б.Костоева, нельзя в то же время не заметить, что исходные посылы последнего заставляют еще раз задуматься о вероятных последствиях притязания того или иного этноса на "свою" территорию.

⁴ См. Болтенкова Л. Федеративный договор: проблемы реализации // Эт- нополитический вестник России. 1992. №2. С.79, 80; Она же. К истории и содержанию Федеративного договора // Этнополитический вестник. 1992. №1. С17,18, 24, 25, 34. Через некоторое время сама Л.Болтенкова вынуждена была признать, что Федеративный Договор устанавливал разностатусность (то есть неравноправие) субъектов федерации (Российская государственность- состояние и перспективы развития. М., 1995, с.43, 44).

⁵ См. Казахстан: реалии и перспективы независимого развития. М., 1995 С292.

⁶ См Комментарий к Конституции Российской Федерации. М., 1994. С14-15.

7. Беляев В.А., Хайруллина Ю.Р. Трансформации российского федерализ­ма и право сецессии // Федерализм: глобальные российские измерения. Казань, 1993 С.208.

⁸Абдулатипов Р Г., Болтненкова Л.Ф. Россия: в чем суть твоего бытия? М.1994С.301-302.

⁹ Р. Абдулатипов охарактеризовал разговоры об отсутствии государственности у русских как "цинизм шовинистов" (Независимая газета, 1994, от 22 марта). Между тем, предложения по созданию русской республики продолжа­ют исходить не только от национал-радикалов, но и от проповедников идей пансамоопределения. Так, В.П Ступишин считает, что Россия должна стать русским государством для всех, сознающих себя русскими людьми, независи­мо от этно-конфессиональной принадлежности, а за инонациональными общ­ностями должно быть признано их естественное право на самоопределение там, где они составляют компактное большинство, причем самоопределение "по всей шкале": от культурно-национальной автономии до отделения и пре-вращения в субъект международного права, в том числе и в отношениях с Русским государством (Ступишин В. Русская нация и Русская республика // Не-зависимая газета, 1997, 15 февраля). Трудно даже вообразить все разрушительные последствия претворения в жизнь идеи такого передела России. 10. Ульянов Н. Большевизм и национальный вопрос // Скрипы, Эрмитаж, v- 157.

11. Чекалов В.П. Национальное самосознание и конфликты в Северо-Кав-казском регионе // Проблемы межнациональных отношений и пути их стаби­лизации Ставрополь, 1994 С 98-102.

-437-

(сборник документов). Авторы-составители: Бабинцев В. А., Бердников А.Ф) Следует учитывать, что происходит не только коррекция программных устано вок в рассматриваемой области, но и повседневной деятельности партий и их лидеров в зависимости от конкретной ситуации и решаемых задач.

²⁹ Родина. 1994. №3-4. С. 148-149.

³⁰ Лушников П. России пора уйти с Северного Кавказа // Сегодня. 1994 22 ноября.

³¹ Полис. 1995. №5. С. 106-108

³² Возможен ли федерализм в России? // Родина, 1996, №2. С. 18-25

³³ В этой связи хотелось бы привести мнение доктора юридических наук, заведующего кафедрой теории и истории государства и права Башкирского государственного университета Ф.М.Раянова, обращающего внимание на излишнюю гипертрофированность проблемы федеративного устройства России. Принципиальным, считает ученый, является формирование демократическое государства. Идея федерализма, в отличие от идеи "государственности", "конституционализма", "разделения властей"... не является обязательным условием формирования правового государства, к которому стремится Россия. В политической философии государственности идеи федерализма, на наш взгляд имеют лишь преходящее значение. Если идею федерализма поднять до уровня первостепенно важного принципа и стремиться любой ценой добиваться ее реализации, то очень просто можно съехать с рельсов правового государства. Сегодня, основываясь на мировом опыте государственного строительства, можно сказать, что федерализм любой ценой — это требование неправового общества. Такое требование, как показывает исторический опыт государствоведения, обычно выдвигается в чисто политических целях отдельными груп­пами, людьми, стремящимися к власти или находящимися у власти... Поэтому и нам больше нужно думать о том, какое государство мы хотим формировать демократическое или автократическое, а не столько о том, федеративным оно будет или унитарным. Важнее формировать демократическое государство, под­контрольное народной воле, инструментам гражданского общества (Ф.Раянов. Федерация — не самоцель // Власть, 1996, №3. С.71-72, 73.)

³⁴ См. Независимая газета, 1996, 5июня."

³⁵ См. Пастухов В. Три времени в России. Общество и государство в прошлом — настоящем — будущем. М., 1994. С.104.

³⁶ См.: Эбзеев Б.С., Карапетян Л.М. Российский федерализм: равнопра­ вие и ассиметрия конституционного статуса субъектов // Государство и право 1995. № 3.

³⁷ Чинарихина Г. Договор как способ разграничения полномочий и предметов ведения между субъектами федеративных отношений в России // Власть. 1996. № 9. С. 20-25.

³⁸ См. об этом: Скребнев Э., Шуверова В. Некоторые проблемы совре менного состояния и развития федерализма в России // Федерация и народы России. Информационный бюллетень Министерства Российской Федерации по делам национальностей и федеративным отношениям. М., 1996. С.27-30

³⁹ Нельзя в этом плане согласиться с авторами этнологического словаря считающих, что разрушение федераций, построенных по национально-территориальному принципу еще не означает придание последнего "забвению", поскольку в его основе лежит идея свободного развития национальностей (Краткий этнологический словарь. М., 1994, с. 75-76). Думается, что национально-территориальные федерации (Индия, Канада и др.), — отнюдь не преподносят

-440-

миру образец разрешения межэтнических коллизий. Очевидно и то, что любыми, пусть самыми убедительными, рассуждениями проблемы не "снять", Необходим и такой, пусть в чем-то метафизичный, фактор, как "воля народов» — императив нового мирового мышления. 40 См. об этом подробно: Федерация в зарубежных странах. М., 1993; Государство, право и межнациональные отношения в странах западной демократии. М., 1993.

41. Можно только "позавидовать" политологу, обозревателю газеты "Прав- да» Б. Славину, продолжающему уповать на "азбучные истины национального опроса" и видящего его "суть" в "разрешении противоречия между трудом и капиталом" (Правда, 1994, 29 марта).

42. Специалист по экономическим аспектам федерализма Е. Бухвальд, говоря о формировании новой модели федерализма, высказывает мысль о необ­ходимости укрупнения субъектов Российской Федерации, прежде всего, из числа "русских" административно-территориальных образований, в частности на основе межрегиональных экономических ассоциаций (VIP, 1996, №3-4, _с 49) Однако, как нам представляется, такое укрупнение с сохранением неиз­менного числа "национальных" субъектов может привести к фактической дис­криминации русских регионов. Этого, на наш взгляд, не учитывает и Л.Карапетян, предлагающий фактически реанимировать имевшую хождение еще в 20-е гг. идею о поднятии статуса краев и областей до уровня национально-го­сударственных образований и образования на их основе новых "русских" республик (Независимая газета, 1996, 21 декабря).

На упоминавшемся "Круглом столе" по проблемам развития россий­ского федерализма выступал руководитель Центра федеративных отношений РАН СД.Валентей, который обратил внимание на необходимость конкретиза­ции статуса субъекта Федерации, в том числе того, какой регион может на этот статус претендовать. На том, что с точки зрения экономики таким субъ­ектом может быть самодостаточное образование, которых в РФ от силы де-сять-пятнадцать, настаивал В.Шумейко (См. Полис. 1996. №4. С. 22, 26). К подобному варианту склоняется и мэр Москвы ЮЛужков.

⁴³ Аргументы и факты, 1995, № 42. Заметим, что режим "особости" по отношению к республикам, преследующий в общем-то разумную цель — деконфликтолизации российского социума, не приносят реальных дивидендов федеральной власти в виде лояльности населения по отношению к проводи­ мой ею государственной политике. Наглядной иллюстрацией этому явились результаты первого тура президентских выборов. Они же свидетельствуют о несовпадении позиций республиканских элит и "простых людей", интересы которых лежат преимущественно в социальной сфере. Правда второй тур голо- сования показал высокие мобилизационные возможности этих элит, которые, несомненно усилятся после прошедших региональных выборов руководителей органов исполнительной и представительной власти, получивших гораздо

большие полномочия и возможности для проведения "своей" политики.

-441 -