Национальная политика в России: история и современность. – М.: Русский мир, 1997. – 680 с.

Глава I

Геополитический

и этнотерриториальный факторы

образования российского государства

Редкий путешественник мог представить в своем воображе­нии истинные размеры страны, простиравшиеся к концу XIX века от устья Дуная и Вислы на западе до Тихого океана на востоке, от евразийской тундры на севере до границ Турции и Ирана, Афганистана и Китая на юге. Эти огромные территории населяли разноязычные народы, отличавшиеся друг от друга об­разом жизни, культурными традициями и уровнем обществен­но-экономического развития. Это был поистине конгломерат народов и культур, чьи исторические судьбы оказались связан­ными с российской государственностью.

Была ли благом для них эта связь? Сегодня, спустя века, на этот вопрос можно ответить утвердительно: да, это было благо, ибо объединенные единой государственностью народы и культуры не потеряли своего лица, что позволяет видеть в Рос­сии как бы микромодель мира, отразившую сложный процесс смены общественно-экономических стадий развития, государст­венных образований, культур и этносов. Это тем более важно, что многие этносы ранее уже входили в другие культурно-исто­рические общности, некоторые из них имели свою государст­венность, либо стремились к ее образованию.

Народы и государства не существуют вне исторического времени и географического пространства, они формируются на определенной территории, имеют свой хронологический отсчет, ареалы распространения и контуры границ. Этносы, как и госу­дарства, не вечны: они рождаются и погибают, эволюционируют и преобразуются в новые этносоциальные общности.

-9-

Это прослеживается и на примере России, которая услов но может быть названа микромоделью мира. Так, на основе древнерусского этноса образовались русский, украинский и бе лорусский народы. Восточнославянское государство — Киев ская Русь — распадается, и на его месте образуются самостоя тельные русские княжества и земли. Их объединение связано с возникновением нового государственного образования — Мос ковского великого княжества (царства), принявшего название "Россия".

Становление народов (процесс этногенеза) и формирова ние государства имеют под собой экономическую базу, тесно связанную со средой обитания людей и определяющую образ жизни, что в свою очередь оказывает влияние на культурно-бы товые особенности этносов. Конечно, нет народов с полностью совпадающей культурой, но одни и те же условия жизни, рож денные взаимодействием людей с окружающей природой на определенном уровне развития производительных сил, могут сделать их культуру, несмотря на разность происхождения и языков, во многом схожей. В одинаковой естественно-геогра фической среде формируются близкие по типу комплексы хо зяйства и культуры. Хозяйственно-культурные комплексы в тра диционных обществах обладают большей устойчивостью и спо собны просуществовать в течение тысячелетий.

Другим фактором исторического процесса является геопо литический. История народов и государств протекает не только под воздействием географической среды, она связана с их гео политическим положением, взаимоотношениями с соседствую щими этносами и государствами, с выходом к морским и реч ным путям, с наличием труднопреодолимых естественно-геогра фических границ (моря, высокие горы, пустыни).

Природной колыбелью восточнославянских народов и российской государственности была Восточноевропейская рав нина. Ее просторы, ландшафты, почвенно-климатические усло вия, речные бассейны определяли не только формирование до минирующих хозяйственно-культурных комплексов и размеще ние в связи с ними населения, но и складывание этнических и государственных границ в связи с результатами военно-полити ческих конфликтов и колонизационных процессов.

Проблема этногенеза (не только славянского, но и любого другого) — одна из самых сложных проблем исторической нау ки. Приблизиться к ее решению можно лишь на основе макси мально полного изучения всех известных источников, причем

-10-

источников разнотипных: письменных, археологических, лин гвистических, фольклорных и других. Использование лишь од-ного-двух видов источников, их выборочное привлечение неиз бежно ведет к созданию искаженной картины. Исследование вопросов славянского и, более узко, — восточнославянского эт ногенеза, показывает, что источниковая база здесь недостаточ на, в определенной степени фрагментарна. Поэтому и концеп ции, объясняющие процесс происхождения славян и становле ния древнерусского государства на ранних этапах его развития, носят зачастую неполный, а то и гипотетический характер. Вот почему при рассмотрении данной проблемы важно отбирать наиболее обоснованные и фундированные источниками гипо тезы, концепции, построенные на комплексном изучении всего имеющегося материала.

* * *

Древнейший хозяйственно-культурный тип общества — охотников, собирателей, рыболовов — формировался на базе своего рода специализации в добыче пищи. Такой тип сохра нился до наших дней на просторах Сибири от Урала до Тихого океана и на крайнем севере Восточной Европы. Распростране ние оленеводства привело к возникновению на основе древнего типа таежных охотников нового хозяйственно-культурного типа охотников-оленеводов. Часть народов Сибири (якуты и другие тюркоязычные этносы) занимались скотоводством, сочетая его с охотой. Жившие в органическом единстве с природой сибир ские народы находились на стадии родоплеменного строя и до, и после включения их в состав России. Вся эта таежная и тунд ровая зона образовывала огромный историко-культурный реги он, распадавшийся в свою очередь на ряд историко-этнографи ческих областей второго порядка (западносибирскую, алтаесаян скую, восточносибирскую и др. )¹.

На просторах евразийских степей от устья Дуная до Мину синской впадины в бассейне верхнего Енисея и Забайкалья ус танавливается большое сходство исторических процессов. Здесь развивается культура кочевников-скотоводов Великой степи. В IX-VIII веках до н. э. Северное Причерноморье заселяют ски фы; степи Поволжья, Приуралья и Южной части Сибири зани мают сарматы (савроматы); в Средней Азии кочуют саки. Род ственные по культуре и происхождению, они относятся к ира ноязычным племенам.

- 11 -

Наибольшего уровня развития достигают скифы. Возника­ет даже Скифское протогосударство с центром в нижнем По-днепровье, затем этот центр перемещается в Крым, где Скиф­ское царство просуществовало до III века н. э. Остальное Се­верное Причерноморье переходит к сарматам, продвинувши­мся на эти земли с востока и занявшим степи от Тобола до Дуная. Прежняя Скифия уже именуется античными авторами Сарматией.

В так называемую эпоху "великого переселения народов" (IV-VII века) этническая карта Европы существенно изменяет­ся. Северное Причерноморье превращается в своего рода маги­стральный путь для движения этносов с Востока на Запад. По­литическая гегемония в черноморских степях от сарматов пе­реходит к гуннам (середина IV-V веков), после них в VI веке — к аварам (обрам русской летописи). Распад Аварского кага­ната в 30-х годах VII века привел к образованию в Приазовье протоболгарского союза племен, относившихся к тюркской лингвистической группе, по-видимому, так же, как и их пред­шественники и соперники — авары.

В VI веке в евразийских степях началась смена языков по мере того, как с исторической сцены уходили ираноязычные скифы, сарматы, саки, а принадлежащие им некогда террито­рии оказывались под властью тюркоязычных народов. Большую роль в этом процессе сыграло образование Тюркского каганата, существовавшего с середины VI века по середину VIII века. Центром его первоначально был союз алтайских племен, при­нявший название "тюрк", ставшее со временем этнонимом для народов, говоривших на этих родственных языках.

В дальнейшем Тюркский каганат распался на Восточный и Западный. Первый из них простирался от Сырдарьи до Мань­чжурии, второй от Алтая до степей Причерноморья. Преемни­ком Западно-Тюркского каганата стало Хазарское государство с центром в низовьях Волги.

Кочевое население степей и полупустынь Средней Азии и Казахстана стало почти полностью тюркоязычным. Оно, со­гласно имеющимся источникам, может быть разделено на три группы. В VIII-IX веках сложился союз племен, известный под названием печенегов. Они до конца IX века кочевали между Аралом и Волгой, а затем заняли причерноморские степи.

После разгрома печенегов древнерусскими князьями они уходят на Запад, и главенствующее положение в казахстан-

- 12-

ской степи занимают половцы (кипчаки, куманы). По их име­ни эта территория получила название Дешт-и-Кипчак (Поло­вецкая степь). Вначале этот топоним распространялся на степ­ную полосу от Урала до Тянь-Шаня, а затем, после перемеще­ния части половцев в причерноморские степи, и на восточно­европейскую степь.

Третий союз кочевых и полуоседлых племен Приаралья и Прикаспия известен под названием огузы (гузы). Часть из них еще в начале XI века, до половцев, откочевала в Причерномо­рье, другая же обосновалась в низовьях Сырдарьи, и примерно в то же время одна из племенных орд, во главе которой стоял род Сельджуков, начала свое продвижение через Среднюю Азию к предгорьям Копетдага. Здесь ими было основано Сельджук­ское государство, которое во второй половине XI века заняло огромную территорию от Аму-Дарьи на востоке до Малой Азии, Сирии и Палестины на западе.

Зародившееся в лесостепной полосе еще в середине IV ты­сячелетия до н. э. земледелие (трипольская культура Среднего Поднепровья и Приднестровья) постепенно (время измеряется тысячелетиями) проникает в зону лиственных и смешанных ле­сов с относительно умеренным континентальным климатом. В этой зоне так же, как и в лесостепи, утверждается хозяйствен­но-культурный тип земледельцев и оседлых скотоводов (с веду-щей ролью одного из этих видов хозяйственной деятельности). В этнолингвистическом отношении в начале I тысячелетия н. э. население лесостепи Восточной Европы было по преимуществу славянским, в лесной зоне жили в основном летто-литовские и финно-угорские племена.

Древнейшая дописьменная история Руси является предме­том упорных споров историков, археологов, этнографов, лин­гвистов. В ходе многочисленных дискуссий выявились наиболее резкие различия в подходе к проблеме этногенеза славян, преж­де всего археологов и лингвистов. Лингвисты, например, в по­следнее время на основе новых данных вообще удревняют ис­торию индоевропейцев (нижняя граница для них опустилась до III-IV тыс. до н. э. ). Археологам же свойственен явный скепти­цизм как в отношении древности славян вообще, так и восточ­ных славян в частности (в результате чего между раннеславян-скими культурами V в. н. э. и культурами, синхронными рим­скому времени, фиксируется резкий разрыв, т. е. отсутствие в эволюции целого звена). И лишь в последнее время ряд архео-

- 13-

логов приводит аргументы о близости типологических призна­ков культур римского времени (пшеворской, Черняховской, ки­евской) и древностей славян VI-VII вв. н. э.

Скепсис археологов вполне объясним, учитывая, что они в своих выводах базируются в основном на археологических дан­ных без совокупного учета других источников, а традиционные археологические критерии этнической принадлежности той или иной культуры пока весьма нечетки и противоречивы, что на­стоятельно требует комплексного подхода и взаимной корректи­ровки исследовательских итогов лингвистов и археологов².

Из всех имеющихся на сегодняшний день концепций про­исхождения славян и древнейшей истории Руси наименее про­тиворечивой представляется концепция, предложенная академи­ком Б. А. Рыбаковым и построенная как на основе достижений истории, языкознания, археологии, так и на базе скрупулезного анализа колоссального количества источников: письменных, археологических, лингвистических, этнографических. В соот­ветствии с этой концепцией с середины V тысячелетия до н. э. происходит расселение индоевропейцев, в результате которого значительная часть будущей славянской прародины оказалась заселенной южными индоевропейскими земледельческими племенами. К середине IV тысячелетия до н. э. в рамках еще су­ществовавшей индоевропейской языковой общности выделяется несколько субобщностей. На востоке этого ареала формируется трипольская культура (простирающаяся от Нижнего Дуная до Среднего Днепра), в значительной мере вписывающаяся в об­ласть будущей прародины славян³.

Исходной позицией истории славян (применительно ко времени до нашей эры они называются праславянами) следует считать период выделения славянской языковой семьи из обще­го индоевропейского массива, что, по данным лингвистики, да­тируется первой половиной II тысячелетия до н. э. С археоло­гической точки зрения с первичными праславянскими племе­нами отождествляется тшинецко-комаровская культура XV-XII вв. до н. э., занимающая пространство от Среднего Поднепровья на востоке до Одера на западе и от Припяти на севере до се­верных склонов Карпат на юге. Праславяне того времени не были монолитными — единая археологическая культура под­разделялась на 10-15 локальных вариантов, которые могли со­ответствовать древним племенам или союзам племен. Эти пле­мена к тому времени уже достигли определенного уровня куль-

- 14-

туры: они вели хозяйство, основанное на оседлом земледелии и скотоводстве, дополняемыми охотой и рыболовством. Основные орудия труда были еще каменными, но применялась и бронза.

На рубеже II и I тысячелетий до н. э. в доселе едином пра-славянском ареале наблюдаются две крупные археологические общности — западная (лужицкая культура) и восточная (черно-лесская культура). Со временем на этих территориях формиру­ются западные и восточные славяне.

В эпоху бытования в Среднем Поднепровье чернолесской культуры (Х-VII вв. до н. э. ) в жизни праславянских племен происходят важнейшие события: пашенное земледелие стано­вится ведущим типом хозяйства, и на смену бронзе приходит железо, что произвело настоящий переворот и в хозяйстве, и в военном деле. В результате общий уровень праславянской культуры резко повысился. И хотя в это же время происходит первое столкновение с кочевниками — киммерийцами⁴, тем не менее, праславяне ими покорены, видимо, не были.

Период VI-IV вв. до н. э. ознаменовался появлением в причерноморских степях новых кочевников — скифов. Архео­логи не фиксируют значительного упадка культуры праславян Среднего Поднепровья — проникновение скифов, по всей ви­димости, проходило без крупных военных столкновений с пра-славянскими племенами, что связано, возможно, с разными ти­пами хозяйства — кочевым скотоводством у степных скифов и оседлым земледелием у лесостепных праславян, а это допускало достаточно мирное сосуществование двух этносов. Напротив, бо­лее правдоподобно допустить культурное взаимодействие и взаи­мовлияние. между ними, о чем свидетельствуют, например, заим­ствованные из иранских языков названия некоторых славянских языческих божеств — Симаргл, Хорс и другие (скифы относи­лись к ираноязычным племенам). Более того, именно в скиф­ское время в Среднем Поднепровье возникают так называемые "сколотские царства", созданные "скифами-пахарями", о кото­рых писал еще отец истории Геродот и которые достигли до­вольно высокого уровня развития, подойдя вплотную к стадии государствообразования. Исходя из наблюдений над славянски­ми гидронимами Среднеднепровского региона, на совпадения их ареала с ареалом культур, предшествующих скифо-"сколотской", а также с ареалами позднейших культур, ряд современных уче­ных считает "сколотов" славянами (праславянами)⁵.

Однако во II в. до н. э. полнокровное развитие сколотско-го (т. е., возможно, праславянского) общества было прервано

- 15-

сарматским нашествием. Сарматы двигались с востока, от ни­зовий Дона, и в конце концов достигли Среднего Дуная. Они отрезали лесостепных сколотов от степных скифов-кочевников, ушедших в Крым. В Среднем Поднепровье сарматы уничтожи­ли одно из сколотских царств по Тясмину и сильно потеснили северное царство (киевская археологическая группа). Сармат­ское нашествие сильно понизило общий уровень жизни в лесо­степном Среднем Поднепровье, что заметно по памятникам раннего этапа зарубинецкой культуры. Население поредело, и наблюдается интенсивная колонизация лесной зоны Верхнего Поднепровья: левобережье Припяти, Днепр до Смоленска, все пространство между Днепром и Десной и отчасти верхняя Ока — все эти территории в рассматриваемое время начали засе­ляться праславянскими переселенцами. В ходе освоения новых земель праславяне внедрились и на территории, занимаемые балтскими племенами, поклонниками бога Криве. Когда коло­низационный процесс завершился, то население обширной об­ласти вокруг Валдайской возвышенности, уже славянское по языку, получило название "кривичей".

Праславянский мир к середине I тысячелетия до н. э. про­стирался от Балтийского моря до левобережья Днепра. Незна­чительное колонизационное движение можно связывать с пле­менами милоградской культуры; оно началось в середине VI в. до н. э. и шло на северо-восток в направлении земли будущих радимичей. Значительно более заметной славянская колониза­ция в этом же направлении стала в эпоху зарубинецкой культу­ры, представлявшей собой сложный конгломерат, в состав ко­торого входили как ранние славяне, так и периферийная груп­па бантов, близкая славянам⁶. Тогда под давлением сарматов зарубинцы продвинулись далеко на северо-восток, вселившись почти на все пространство междуречья Днепра и Десны. При­мерная дата — первый век нашей эры.

Разрушительное влияние сарматского нашествия было в из­вестной мере преодолено к I в. н. э. Возобновилась торговля с античным миром, но решительным образом историческая обста­новка изменилась во II в. н. э. В этот период на огромных про­странствах юга Восточной Европы распространяется черняхов-ская культура. В формировании этой культуры сложного состава принимали участие представители разных этнических групп — германцев (готов), гетто-дакийцев и др., причем определенные этнические элементы доминировали в различных ареалах черня-

- 16-

ховской культуры. Из недр днепровской зарубинецкой и поздне-скифской культур Нижнего Днепра рождается более или менее однородный локальный вариант Черняховской культуры, распо­ложенный в Подольско-Днепровском регионе. Именно здесь "доминирующую роль играли славяне и протекал процесс посте­пенной славизации ираноязычного компонента"⁷.

С севера к той области, где зарубинецкая археологическая культура переросла в Черняховскую II — IV в. н. э., прилегала об­ширная зона расселения славян-колонистов — носителей той же зарубинецкой культуры, но не испытавших процесса уско­ренного развития, — дреговичей, радимичей, частично криви­чей и вятичей. Видимо, приблизительно в это время и не­сколько позднее в основном и произошла локализация круп­ных племен (на самом деле — племенных союзов) в тех местах, где их размещает "Повесть временных лет". Поляне, древляне, волыняне и дреговичи занимали лесостепь и лесную часть днепровского правобережья; белые хорваты, тиверцы и уличи — Прикарпатье и междуречье Прута, Днестра и Южного Буга; се­веряне и радимичи — днепровское левобережье; вятичи — бас­сейн верхнего течения Оки; кривичи — территорию по верх­ним течениям Днепра, Волги и Западной Двины и Псковщину; позднее расселились словене ильменские — они заняли терри­торию к северу до Ладожского озера, к западу — до Чудского и на восток — почти до озера Белого.

Хозяйство славян Среднего Поднепровья во II в. н. э. стало резко отличаться как от предыдущего уровня в этой же лесо­степи, так и от синхронного хозяйства славянских же племен лесной зоны (позднезарубинецкая культура), опиравшегося на примитивное подсечное земледелие. Здесь, в плодородной лесо­степи, появилось плужное земледелие, несравненно более эф­фективное⁸.

Бурное развитие славянского общества во II — IV вв. в Среднем Поднепровье сделало еще более разительным контраст между славянскими племенами лесостепи и лесной зоны, что отразилось и в "Повести временных лет", в которой мудрым и "смысленным" полянам Нестор противопоставлял лесных сла­вян (древляне, радимичи, вятичи, кривичи и др. ), живущих "зверинским образом". Это время явилось как бы промежуточ­ным, связующим звеном между периодом "сколотских царств" V ~ III вв. до н. э., в которых предполагается присутствие праславян, и Киевской Русью IX - XI вв.

— 17 —

Однако к концу IV века ситуация изменилась — в степях Восточной Европы появились кочевники новой этнической принадлежности — гунны, относившиеся не к иранцам (как скифы и сарматы), а, видимо, к тюркам. Славянам лесостепи был нанесен тяжелый удар, их хозяйство было подорвано, мно­гие поселения уничтожены. Культура славян Среднего Поднеп-ровья по уровню своего развития приблизилась к культуре их менее развитых лесных сородичей. В то же время этот военный разгром был, видимо, единовременным, поскольку гунны не остановились в своем движении, не остались в Северном При­черноморье (как это сделали их предшественники), а отправи­лись дальше — в более богатую и заселенную Западную Евро­пу, чтобы померяться силами с Римской империей, войска ко­торой и нанесли им сокрушительное поражение в 451 году на Каталаунских полях. Одновременно или чуть раньше отдель­ные славянские племена в Северном Причерноморье вели с пе­ременным успехом борьбу и с готами.

Стремительный бросок гуннов из Центральной Азии к Рей­ну повлек за собой массовые передвижения различных этносов на огромных пространствах — явление, получившее название Великого переселения народов. В VI веке в этом движении при­няли участие и славянские племена, которые мощным потоком вторглись на Балканский полуостров и со временем осели там, основав новую ветвь славянства — южную. При этом основные колонизационные потоки шли из западнославянского ареала, лишь незначительно затронув славян Поднепровья.

VI-IX вв. н. э. отмечены восстановлением и развитием хо­зяйства, подорванного нашествием гуннов и борьбой с готами. Происходит и постепенная консолидация славянских племен­ных союзов, первоначально в лесостепной зоне, а затем и лес­ных племен. В археологическом материале (для VI в. — это так называемые "древности русов") уже отчетливо прослеживается далеко зашедший процесс образования государства. Центром складывания нового, древнерусского государства явилась тер­ритория "смысленных" полян в Среднем Поднепровье с глав­ным городом Киевом, который был основан, судя по показани­ям археологических и письменных источников, на рубеже V и VI веков⁹. Летопись рассказывает, что город этот был основан братьями Кием, Щеком и Хоривом, и от Кия получил свое на­звание, что бесспорно подтверждается лингвистическим мате­риалом¹⁰.

- 18-

Отдавая дань важнейшему значению стольного города Кие­ва, мы называем древнерусское государство Киевской Русью, хотя это название имеет чисто "кабинетное" происхождение и придумано позднейшими историками. Современники знали только одно имя — Русь. Значение новой державы в истории Восточной Европы можно сравнить с ролью империи Карла Ве­ликого в Западной.

Быстрорастущее государство на Днепре, объединявшее большинство славянских племен, к середине IX века приобре­тает широкую известность в Европе, в Византии и в восточных странах. Возникновение Киевской Руси хронологически вписы­вается в процесс государствообразования, протекавший в IX-X веках на обширной территории Северной, Центральной и Вос­точной Европы. В первой половине IX века образуется Велико-моравское княжество, а на рубеже IX-X веков — Чешское. В середине IX века идет объединение польских племен вокруг двух центров — княжеств вислян и полян, а во второй половине X века оно завершается созданием Древнепольского государст­ва. В IX веке складывается государственность в Хорватии и сербских землях. IX век — время появления объединенного англо-саксонского королевства, получившего название Англии, а X век — Датского королевства.

Говоря о ранних этапах образования древнерусского госу­ дарства, нельзя не остановиться и на так называемой норман- ской теории, появившейся в сочинениях работавших в XVIII веке в Петербургской Академии наук немецких историков З. Бай­ ера, Г. Миллера и А. Шлецера. Названные ученые пыталась соз­ дание восточнославянской государственности связать со сканди­ навскими пришельцами- норманами (варягами русских летопи­ сей). Норманскую теорию подхватили и развивали на протяже­ нии XIX века многие не только зарубежные, но и отечественные историки, что в определенной степени объяснялось скудостью источниковой базы (недостаточным развитием археологических исследований в то время), практическим отсутствием критиче­ ского источниковедения, неразвитой методологией¹¹. Однако, уже со второй половины XIX века необоснованность упро­ щенной схемы государствообразования становилась все более очевидной, хотя неонорманистские построения продолжают возникать и в наше время. Одним из наиболее значимых для неонорманистов сюжетов является проблема возникновения термина Русь, а именно образование этого названия из финско- - 19 -

го Ruotsi. Эта гипотеза, оформившаяся более ста лет назад¹², стала краеугольным камнем неонорманизма, под которым мы понимаем систему взглядов, отличающуюся от традиционного норманизма тем, что центр тяжести переносится с утверждения о создании древнерусского государства норманами в силу не­способности славянства к самостоятельному политическому бытию на более специальные вопросы, в частности на пробле­му возникновения названия "Русь" или на вопрос об этничес­кой принадлежности княжеской династии и доминирующего положения норманов в системе государственного управления Руси.

Необходимо отметить, что происхождение названия Русь — вопрос чрезвычайно сложный и на сегодняшний день окон­чательно не решенный. Помимо норманской гипотезы сущест­вуют и другие теории, объясняющие этимологию этого слова: "западнославянская", "исконно славянская", "готская", "кельт­ская", "южнорусская", "индоарийская"¹³.

В настоящее время в рамках неонорманизма в очередной раз активно разрабатывается идея о северном происхождении эт­нонима Русь из слова Ruotsi, которым западнофинские племена называли шведских "находников" (воинов-гребцов, проникав­шие на ладьях в их земли). По мере продвижения шведов (нор­манов, варягов) на юг и особенно после захвата ими Киева Ru­otsi, ставшее как бы самоназванием великокняжеской дружины, стало, по мнению неонорманистов, обозначать (превратившись в славянском языке в Русь) и государство, где варяги играли пер­венствующую роль в управлении и дружине¹⁴.

Ученые, стоящие на антинорманистских позициях, разде­ляют в основном мнение о южнорусском происхождении этно­нима Русь, подвергая "финско-скандинавскую" гипотезу убеди­тельной критике и показывая допускаемые последователями этого направления, надуманность весьма вольных лингвистиче­ских построениях, игнорирование источников, не подтверждаю­щих выдвинутое предположение¹⁵. Доводы, которыми опериру­ют сторонники версии Ruotsi>Pycь базируются в основном на лингвистических данных, причем последние представляют со­бой гипотетические реконструкции, не имеющие подтвержде­ния в синхронных источниках. Особую трудность представляет для них также положение о переходе прибалтийско-финского -is- в восточнославянское -с- (по данным современной лингвис­тики -ts- должно в этом случае соответствовать славянскому ц,

-20-

то есть из Ruotsi могло произойти разве что роць или руць¹⁶). А после филигранного лингвистического исследования, прове­денного известным языковедом академиком О. Н. Трубачевым и показавшего уязвимость взглядов норманистов по этому вопросу, отстаивать "северное" происхождение этнонима Русь стало еще сложнее¹⁷.

Вполне естественно, что среди сторонников южного про­исхождении этнонима Русь также предлагаются различные ре­шения этого вопроса, не все из которых имеют убедительную аргументацию. К последним относится, например, чисто сла­вянские этимологии слова Русь, выводимого от названия реки Рось или топонима Руса¹⁸. На современном этапе развития нау­ки наиболее вероятной гипотезой о происхождении этнонима Русь следует, видимо, считать объяснение этого слова из индо-иранских языков¹⁹.

Сложность обоснования перехода Ruotsi в Русь не исчер­пывается лингвистическими тупиками. Эта теория встречает серьезные возражения и с исторических позиций. Одним из главных постулатов неонорманистского истолкования истории Руси является безоговорочное признание исторической досто­верности летописной Легенды о призвании варягов. Доказа­тельству этого постулата посвящены, например, многие стра­ницы последней книги В. Я. Петрухина²⁰. Такой подход факти­чески отвергает все достижения двухвекового изучения русских летописей, в результате которого установлен сложный, мно­гослойный и разновременный характер летописных сводов, а также доказано, что легенда о призвании варягов является поздней вставкой в летопись, внесенной туда с вполне опреде­ленной конъюнктурной целью, отражавшей политические реа­лии эпохи создания этого памятника²¹.

Согласно летописной легенде, в 862 году славянские и финские племена, занимавшие северо-западную часть Восточ­но-Европейской равнины, призвали княжить на своих землях трех варяжских князей — Рюрика, Синеуса и Трувора. Рюрик обосновался в Новгороде, у словен ильменских, Трувор — в Изборске, у кривичей, Синеус — в Белоозере, у чуди и веси. После смерти братьев Рюрик присоединил их владения. Уже после Рюрика, при Олеге, согласно летописи произошло объе­динение важнейших политических центров восточного славян­ства — Новгорода, Смоленска на земле приднепровских криви­чей и Киева на земле полян (взятие его князем Олегом датирует-

-21 -

ся в летописи 882 годом). Олег убил княживших в Киеве Асколь­да и Дира, которые, по версии норманистов, были варягами.

Сторонники другой версии доказывают, что мнение о ва­ряжском происхождении Аскольда и Дира неверно и что этих князей следует, видимо, считать потомками Кия, последними представителями местной киевской династии²².

Олега в Киеве сменил князь Игорь, бывший будто бы сы­ном Рюрика. Достаточно поздний и искусственный характер этой вставной легенды не раз обращал на себя внимание иссле­дователей²³. Древнерусский автор, наиболее близко по времени стоявший к упомянутым деятелям — Иаков Мних (середина XI века) — начинал новую династию киевских князей (после по­томков Кия) с Игоря Старого (умер в 945 г. ), пренебрегая правлением в Киеве Олега и не считая нужным упоминать "на-ходника" Рюрика, даже не добравшегося до Киева. Под пером же редактора "Повести временных лет" в 1118 г. Игорь стал сыном Рюрика. Вопрос о происхождении князя Игоря, чьи по­томки и их родственные связи известны достаточно хорошо, окончательно еще не решен, хотя княжеская династия, правив­шая на Руси, по традиции продолжает называться династией Рюриковичей.

Критикуя норманскую теорию, ее научные оппоненты не отвергают факта определенного участия варягов в жизни древ­нерусского государства. Однако эта роль была не первенствую­щая, а тем более не государствообразующая, поскольку в са­мой Швеции и Норвегии государство сложилось позже, чем на Руси, и быть носителями "государственной идеи" скандинав­ские викинги не могли²⁴. Варяги использовались в качестве на­емников в войске, для дипломатических и других поручений. И только некоторым из них (как, например, воеводе Свенельду) удавалось выбиться в высшие слои древнерусского общества. В правление Олега, Игоря, Святослава и Владимира, то есть с 882 по 1015 г., в границах Руси объединились практически все вос­точнославянские племена. Внешние влияния при этом были незначительны. Как уже говорилось выше, этнокультурные процессы в восточном славянстве не испытали на себе сколь-нибудь значимого варяжского воздействия. Не удалось утвердить свое влияние на части восточнославянских земель и Хазарско­му каганату. Еще в первой половине IX века, до Рюриковичей, киевские князья приняли тюркский титул "хакан", приблизи­тельно соответствующий византийско-европейскому "импера­тор". Первые Рюриковичи на Киевском престоле также имено-

-22-

вались хаканами (каганами), что свидетельствовало об их поло­жении и престиже в Восточной Европе. Соперничество двух ка­ганатов за политическую гегемонию окончилось гибелью в се­редине X века Хазарской державы под ударами киевских кня­зей-воинов.

Говоря о Руси как о государстве восточных славян, кото­рые составляли его основу, мы не должны забывать о том, что эта держава изначально складывалась на полиэтничной основе. Начиная с первых попыток проникновения в лесные регионы, славяне постоянно сталкивались с местным финским (чудь, весь, меря, мурома и др. ) и балтским (летто-литовским) населе­нием, которое занимало тогда практически всю территорию смешанных и хвойных лесов Восточной Европы. Археологиче­ские материалы свидетельствуют, что освоение славянами новых земель, как правило, не сопровождалось вытеснением из мест своего обитания, а тем более уничтожением туземного населе­ния, что неоспоримо свидетельствует о том, что колонизация неславянских территорий (в Поволжье, Приладожье, на Севере) шла мирным путем. Новые поселенцы жили даже в неукреп­ленных поселках, не опасаясь, по-видимому, нападений мест­ного населения.

Таким образом, под колонизацией следует понимать ком­плекс постепенных демографических, хозяйственных, социаль­ных и этнокультурных изменений, связанных с интеграцией новоосвоенных территорий в экономическую жизнь и полити­ческую систему Древнерусского государства²⁵. Необходимо так­же учитывать, что при продвижении в новые районы славян-земледельцев интересовали прежде всего речные берега и пой­мы, в то время как местные племена занимались в основном охотой и рыболовством, что исключало конфронтацию хозяй­ственных систем. В ходе освоения славянским населением но­вых земель усиливался сложный процесс взаимодействия куль­туры славян, летто-литовского и финского населения. Есть ос­нования предполагать, что многие "чудские" племена даже ут­ратили свой язык и культуру, хотя в свою очередь оказали влияние на материальную и духовную культуру древнерусской народности²⁶.

Во многом аналогичные процессы шли и на юге Руси, где проживали подчинявшиеся киевскому князю тюркские племена кочевников-скотоводов — торки, берендеи, черные клобуки и др.

Дальновидную позицию занимала и правящая верхушка Киевского государства, включая в свой состав наиболее выдаю-

-23-

щихся представителей других этносов. Мы уже упоминали о не­которых варягах, входивших в политическую элиту Руси, хотя они очень быстро ославянились, и во втором-третьем поколе­нии уже не воспринимались как норманны — показательно, например, что сын воеводы Свенельда носил уже вполне сла­вянское имя Лют. Помимо варягов в княжеское окружение вхо­дили и представители финских народов, как, например, наме­стник княжеской резиденции Вышгорода (близ Киева) Чудин Микула. В составе старшей дружины были и выходцы из тюр-коязычных кочевых племен.

Характерно, что Киевская Русь не знала войн или воору­женных конфликтов, которые имели бы этническую первопри­чину, в отличие, скажем, от некоторых германских княжеств, где продвижение на восток сопровождалось планомерным фи­зическим уничтожением местного населения (так были уничто­жены или ассимилированы, например, племена полабских и поморских славян).

Колонизационные потоки славян были привязаны к рекам — важнейшим путям сообщения в лесной зоне. Речные долины и приозерные земли были наиболее удобны и для земледелия. Речная сеть Восточноевропейской равнины имела не только на­роднохозяйственное, но и политической значение. По меткому определению В. О. Ключевского, как первоначальное племенное, так и последующее земско-княжеское деление Древней Руси имело гидрографическое основание. В то же время речные пути связывали воедино русские земли, способствуя сохранению культурно-этнической общности²⁷.

Начало превращения восточнославянской культурно-этни­ческой общности в локальную самостоятельную цивилизацию было связано с принятием князем Владимиром христианства в 988 году. Религиозная акция Владимира вполне вписывается в процесс "триумфального шествия" христианства по Европе. Ко времени "крещения" Руси христианство уже утвердилось в юж­нославянских землях, Чехии и Польше. Почти одновременно с Русью христианство было принято в Венгрии, Дании, Норве­гии, Швеции. Но следует заметить, что "выбор веры" для Вла­димира был особо сложной проблемой. Восточная Европа оказа­лась полем борьбы между христианством, исламом и иудаизмом. Последние две религии утвердились в тюркоязычных государ­ствах Восточной Европы — иудаизм в Хазарском каганате и ис­лам в Волжской Булгарии (с 922 года). Выбор веры в те време-

-24-

на означал помимо прочего и выбор внешнеполитической ори­ентации государства²⁸. Так, в известной летописной легенде об отправке князем Владимиром посланцев в разные земли для выяснения истинной сути различных вероучений и о проведен­ном им диспуте представителей конкурирующих религий полу­чила отражение не только конфессиональная борьба за "души" восточных славян, но и определение стратегических приорите­тов новой мировой державы.

Принятие христианства в его греческом варианте вводило восточных славян в лоно православной церкви. Превращение Киева в политический, культурный и церковный центр восточ­нославянского государства привело к постепенному усилению культурного размежевания Киевской Руси с западнославянски­ми соседями, воспринявшими христианство из Рима, а вместе с тем вошедшими в орбиту латиноязычной западноевропейской культуры. Время Киевской Руси — это период преимуществен­но южной ориентации восточнославянской жизни. С Византи­ей Русь сближали церковные, политические и торговые связи, с Болгарией — общая письменность и культура.

* * *

Государственное единство Киевской Руси, как и империи Карла Великого, не было прочным. Со второй половины XI ве­ка намечаются признаки ее феодального дробления. Правив­шие отдельными древнерусскими землями князья из рода Рю­риковичей стремятся ко все большей самостоятельности, проти­вопоставляют себя великокняжеской власти, опираясь на мест­ное боярство и города. В конце XI века на съезде русских кня­зей в Любече было постановлено, чтобы каждая княжеская се­мья наследственно владела своими землями. По существу это был переход к новой политической системе. В последовавшие за тем полвека на территории Киевской Руси образовался ряд крупных самостоятельных княжеств. Наиболее значительными из них были расположенное в Волго-Окском междуречье Вла-Димиро-Суздальское княжество, где утвердились Мономашичи (потомки Юрия Долгорукого, сына Владимира Мономаха); Чер­ниговское, где правили Ольговичи (потомки Олега Святославо­вича, деда героя "Слова о полку Игореве"); Смоленское (владе­ние Ростиславичей); Галицко-Волынское (им владела одна из линий Мономашичей); Полоцко-Минское (отделилось еще в

-25-

начале XI века); Рязанское (принадлежало одной из ветвей ро­да Черниговских князей).

Особый политический строй установился в Новгородской феодальной республике. Выбор высших должностных лиц (по­садник и др. ), приглашение князей (они были прежде всего военачальниками и приходили на княжение со своей дружи-ной), важнейшие вопросы общественной жизни республики решало вече (народное собрание). На вече имело право соби­раться не только городское, но и свободное сельское населе­ние. Однако решения предопределялись соотношением сил бо­ярских группировок. Фактически власть находилась в руках новгородского боярства, которое, не ограничиваясь владением землей, широко занималось торговыми операциями. Города Новгородской земли — Псков, Ладога, Торжок и другие — имели самоуправление и считались пригородами (вассалами) Великого Новгорода. Владения Великого Новгорода простира­лись до Белого моря и Северного Урала. Жившие на обширных лесных территориях племена платили ему дань.

Значение Киевского княжества во второй половине XII ве­ка резко упало. Великокняжеский стол стал яблоком раздора между наиболее сильными родами династии Рюриковичей. На него стали смотреть как на временное держание. Сын и преем­ник Юрия Долгорукого Андрей Боголюбский подверг Киев трехдневному погрому. Он же объявил столицей нового вели­кого княжения свой стольный град Владимир. Владимиро-Суз-дальское княжество сделалось наиболее сильным на Руси, но претендовать на политическую гегемонию над всеми древне­русскими землями оно еще не могло. Вслед за Владимиро-Суз-дальскими Мономашичами начали объявлять себя великими князьями и главы других крупных княжеств, которые в свою очередь делились на более мелкие, удельные княжества. Сово­купность таких удельных княжеств, принадлежащих одному из родов династии Рюриковичей, и составляло "великое княже­ние", равное и по размерам, и по сущности своей государст­венности западноевропейским королевствам.

Вертикальной осью Древнерусского государства была ли­ния Новгород — Смоленск — Киев, горизонтальной южной — линия Карпаты — среднее течение Днепра — верховья Сейма и Северского Донца. Если южное приграничье Киевской Руси захватывало лесостепную полосу, то большая часть ее террито­рии лежала в зоне лесов. Наиболее благоприятные условия для

-26-

земледелия и скотоводства были в полосе широколиственных лесов с бурыми или серыми лесными почвами.

Удобные для земледелия территории в лесной зоне распо­лагались в поймах рек и опольях — открытых незалесненных местностях (Владимиро-Суздальское ополье, например). Пер­вые колонизационные потоки всегда шли по рекам и в силу то­го, что в лесных краях они были естественными путями сооб­щения, и в силу того, что вдоль рек устраивались новые поселе­ния, обеспеченные пригодной для ведения сельского хозяйства землей. И только позднее земледелец проникал в глубь лесов, расчищая их под пашню. Скудные земли быстро теряли плодо­родие, истощались, и нужда в новых двигала первопроходцев.

Природно-климатические условия лесной зоны Восточной Европы способствовали экстенсивному развитию сельского хо­зяйства, создав в этом отношении устойчивую, более чем тыся­челетнюю традицию.

Распад Киевской Руси не сразу нарушил единство древне­русской народности. Однако с течением времени все больше различий накапливалось между северными, южными и запад­ными (Полоцко-Минско-Гродненское и др. ) княжествами. На древнерусских землях укрепились местные особенности. В ка­ждом крупном княжестве имелся свой епископ, велась своя ле­топись, создавались свои традиции в государственной жизни и культуре.

Северные русские земли оказались в более благоприятном положении, чем южные и западные. У них не было опасных соседей с Запада, как Польша и Венгрия. Им не угрожали по­ловцы, занявшие к середине XI века евразийские степи от Тянь-Шаня до низовий Дуная. В XI — начале XII века половцы жили племенными союзами, во главе которых стояли ханы. Половецкие набеги на древнерусские поселения значительно затрудняли развитие крестьянского хозяйства, поскольку со­провождались грабежами, вытаптыванием посевов, сжиганием деревень и мелких городков, массовым уничтожением и захва­том в плен земледельческого населения. Однако, после того как в самом начале XII века объединенные силы русских кня­зей под командованием Владимира Мономаха нанесли сокру­шительное поражение кочевническим ордам, мало-помалу между половецкими и русскими землями, между половецкими ха­нами и русскими князьями установились довольно тесные по­литические, торгово-обменные и даже семейные взаимоотноше-

-27-

ния. Не случайно половецкие ханы неоднократно вмешивались в княжеские междоусобицы, выступая в качестве союзников ка­кой-либо из соперничавших сторон.

Сложившиеся между странами и народами Восточной Ев­ропы, Кавказа и Средней Азии к XIII веку отношения были на­рушены монгольскими завоеваниями. Возникшая в начале это­го века держава Чингисхана посылала свои конные орды в раз­ные стороны. В 1219-1221 годах под их ударами пало государст­во Хорезмшахов в Средней Азии, победоносными походами они ознаменовали свое вторжение в Закавказье, Северный Кав­каз, Дешт-и-Кипчак. Уже после смерти Чингисхана его преем­никами в ЗО-е годы XIII века были окончательно покорены Азербайджан, Грузия, Армения. Монгольские войска, сокру­шив Волжскую Булгарию, вторглись в пределы восточносла­вянских земель. В результате двух походов хана Батыя, внука Чингис-хана, — в 1237-1238 годах и в 1239-1240 годах — потер­пели поражение крупнейшие русские княжества, не сумевшие объединиться перед лицом новой опасности и сражавшиеся с татаро-монголами по одиночке.

На месте Половецкой степи возникло государственное объединение монголо-татар Золотая Орда, включившая в свой состав территорию от низовий Дуная до верховий Иртыша и Оби. На юге ее граница проходила по Главному Кавказскому хребту и по низовьям Аму-Дарьи и Сыр-Дарьи. Первоначально Золотая Орда (или улус Джучи; название от имени старшего сына Чингисхана, отца Батыя) находилась в подчинении у ве­ликого монгольского хана, но затем стала полностью независи­мой. Самостоятельными государствами, даже в тот период, когда они номинально признавали власть великого монгольского ха­на, являлись и два других улуса-удела, доставшиеся Джагатаю — второму сыну и Хулагу — одному из внуков Чингисхана. Первый из этих улусов — Джагатайский (Чагатайский) занимал большую часть Средней Азии, второй — так называемое госу­дарство Хулагидов (Ильханов; ильхан — титул главы этого улу­са), располагалось на территории покоренных монголами Ира­на и Двуречья, включавшее в свой состав также и Закавказье.

Все три улуса, образовавшиеся в результате монгольских за­воеваний, являлись многонациональными государственными образованиями. Собственно монголы составляли в них количе­ственно незначительное меньшинство. Основную массу кочев­ников в Золотой Орде представляли тюркоязычные племена.

-28-

Уже в первой половине XIV века Золотая Орда тюркизирова-лась, а от монгол остался только этноним "татары" (так назы­валось одно из монгольских племен), который был перенесен на население Золотой Орды. Традиционная степная культура постепенно исламизировалась под влиянием двух мощных влияний, исходивших из прежнего булгарского мусульманского Поволжья и из Средней Азии. Уже в 1312 году хан Узбек объя­вил ислам государственной религией Орды.

Если Джагатайский улус и государство Хулагидов к сере­дине XIV века сошли с исторической сцены, то для Золотой Орды первая половина XIV века была временем наибольшего подъема ее могущества. Но со второй половины XIV века ее начинают раздирать центробежные силы. В 1380 г. русское войско наносит поражение ордынскому на Куликовом поле, а в 1395 г. Орда подвергается разгрому. В ее земли вторгается Тимур — основатель могущественной, но недолговечной им­перии, центр которой находился в Средней Азии.

Держава Тимура являлась совокупностью феодальных вла­дений, сведенных воедино сильной военной властью. В нее, кроме Средней Азии, входили Иран, Закавказье и Северная Индия, а от ослабленной Золотой Орды был отторгнут Хорезм, судьба которого отныне будет связана только со среднеазиат­скими государственными образованиями. После смерти Тимура произошел распад созданной им империи, но правление дина­стии Тимуридов в Средней Азии продолжалось до начала XVI века. Под их властью остался также Афганистан. Время Тиму­ридов характеризовалось новым подъемом культуры в Средней Азии, которая развивалась на двух языках — фарси (персидско-таджикском) и староузбекском (чагатай, от названия Джагатай-ского улуса, или тюрки). Великие поэты XV века Навои и Джа-ми писали первый на тюрки, а второй — на фарси.

Вторая половина XIII — XIV века были трудным периодом в жизни средневековой Руси. Разгромленные княжества попали в вассальную, данническую зависимость от Золотой Орды. По­ходы Батыя, оказавшиеся губительными для Владимиро-Суз-дальского, Рязанского, Галицко-Волынского княжеств, не ска­зались, однако, на Новгородской земле и Западной Руси, лишь чуть затронув их. Но не только сила монгольских завоевателей заставила новгородского князя Александра Невского стать "приемным сыном" хана Батыя и получить "великое княже­ние", а также разрушенный монголами "стольный град" Киев. Опасность над Русью нависла как с востока, так и с запада.

-29-

вателями. В русле подобных концепций "евразийцы" рассмат­ривали и деятельность Александра Невского, видя в нем верно­го и убежденного союзника Орды²⁹. А "последний евразиец" Л. Н. Гумилев вообще полагал, что после Батыева разорения на территории Южной и Северо-Восточной Руси сложилась "уния при главенстве Орды, а Русь рассматривалась как самостоятель­ный улус, примкнувший к Орде по договору, а не вследствие за­воевания"³⁰, что никак не соответствует историческим реалиям.

Опасность со стороны немецких рыцарей угрожала и ли­товским племенам. В то время, когда русские князья в нерав­ных битвах отстаивали свою землю от Батыевой рати, возника­ет литовская государственность. Уже первоначально в состав Литовского княжества вошла так называемая Черная Русь с го­родом Гродно, а в течение XIV века к нему были присоедине­ны древнерусские земли, начиная с Полоцко-Минского княже­ства и кончая Киевщиной с Подолией на юге и черниговско-северскими и смоленскими землями на западе. В начале XV ве­ка Великое княжество Литовское владело Белоруссией и боль­шей частью территории Украины и граничило на северо-восто­ке с новгородскими, тверскими, московскими и рязанскими землями. Собственно литовцы в этом огромном государстве оказались в незначительном меньшинстве. И держалось оно не столько на военной силе, сколько на стремлении русских (в широком смысле) земель получить защиту от золотоордынского гнета. Во внутреннюю жизнь входивших в состав Литовского государства территорий бывших самостоятельных феодальных образований великие князья почти не вмешивались. По суще­ству Литовское государство представляло собой нечто вроде федерации исконно литовских и многочисленных восточносла­вянских земель. И только в конце XIV века начались активные попытки централизации государства.

В XIV веке перед Литвой стала задача выбора ориентации. Князь Ольгерд так формулировал свою политическую страте­гию: "Вся Русь должна принадлежать Литве". В случае ее осу­ществления это бы означало создание Литовско-Русского госу­дарства. Однако история рассудила иначе. Борьба против не-мецко-рыцарской агрессии привела к сближению Литвы с Польшей. В 1385 году между ними была заключена династиче­ская (литовский князь Ягайло женился на польской королеве Ядвиге) и государственная уния. Литва приняла католичество, Русские земли сохранили православие. Натиск Тевтонского ор-

- 31 -

Еще в середине XII века идея крестовых походов была ис­пользована для оправдания колониальных захватов немецкими феодалами земель полабско-прибалтийских славян, а затем для завоевания и других "языческих земель" в Пруссии и Восточ­ной Прибалтике. На захваченных ими землях финноязычных ливов и эстов, балтоязычных латгальцев и куршей утвердился духовно-рыцарский Ливонский орден. Местное население бы­ло обращено в католичество и вошло в сферу влияния западно­европейской культуры. Отсюда, из Прибалтики немецко-ры-царская агрессия стала распространяться на русские и литов­ские земли. С севера новгородским владениям стали угрожать шведские феодалы, покорившие к тому времени Финляндию и вышедшие на берега Финского залива.

В битвах на реке Неве новгородский князь Александр Ярославич наносит поражение шведским рыцарям, а на Чуд­ском озере — Ливонскому ордену. Движение на Восток приоста­новлено, но опасность не снята. В этих условиях князь-победи­тель стоял перед историческим выбором: вассальное подчине­ние Западу в лице римской церкви и рыцарских орденов с це­лью создания антиордынского союза или налаживание отноше­ний с Ордой и бескомпромиссная борьба с западноевропей­ским рыцарством. Мудрый правитель, Александр Невский вы­бирает второй вариант, видя, что проникновение западных феодалов везде ведет к насильственной ассимиляции и уничто­жению культуры коренных народов, ограблению и порабощен нию местного населения. Это решение было принято с учетом сложившейся стратегической ситуации, когда разоренные рус­ские княжества не могли вести борьбу на два фронта. Немало­важно и то, что монголы реально не вмешивались во внутреннее управление Руси, ограничиваясь получением дани, и тем более не предъявляли претензий к русской культуре вообще (кочевая "империя" Чингисхана стояла на неизмеримо более низкой ступени общественного и культурного развития) и к православ­ной религии в частности (для монголов была характерна до­вольно широкая веротерпимость).

Здесь уместно было бы подчеркнуть ошибочность воззре­ний "евразийцев", считавших Батыевы орды носителями идеи государственности, которая нашла свое воплощение в Москов­ской Руси. Неправомерно и утверждение о "симбиозе", будто бы образовавшемся в результате татаро-монгольского нашест­вия, о мирном сотрудничестве покоренного населения с завое-

-30-

князьям также и судебную власть над всеми князьями. Отныне Иван Калита и его преемники могли воздействовать на своих политических противников как силой, так и, по выражению Ключевского, "бить рублем", поскольку, собирая дань, всегда можно было "нажать и пережать". Династические интересы московских князей, округлявших свои владения, где военными захватами, где межкняжескими браками, где "прикупом" новых территорий, в силу логики исторических событий поставили их во главе объединения русских земель.

Гегемония Москвы в Северо-Восточной Руси закладывала политическую основу образования единого Русского государст­ва. Создание его не было в достаточной мере подготовлено эко­номически, как это было при образовании централизованных государств в Западной Европе. Процветающие города и торго­вые связи не являлись в отличие от Западной Европы той це­ментирующей основой, на которой велось строительство еди­ного национального государства. И чем меньше проявляли себя в объединительном процессе стихийные экономические силы, тем большую роль в нем играла военнополитическая сила, по­скольку перед Москвой стояли исторические задачи, заключав­шиеся не только в необходимости окончательно сбросить тата­ро-монгольское иго, но также собрать и надежно защитить от бесчисленных врагов с востока, запада и юга восточнославян­ские земли, некогда составлявшие единое древнерусское госу­дарство. Отмечая эту особенность, П. Н. Милюков называл Мос­ковскую Русь военно-национальным государством, которое об­разно сравнивал с военным лагерем³¹.

Объединение русских земель вокруг Москвы происходило в первую очередь под влиянием внешнеполитических факторов — необходимости обретения национальной независимости от Золотой Орды и освобождения части русской территории из-под власти Великого княжества Литовского. В 1380 году "вели­кий князь всея Руси" (титул московских государей) Дмитрий Иванович на Куликовом поле сокрушил золотоордынское вой­ско Мамая. К тому времени Московское княжество уже было самым крупным и сильным на Руси. В 1480 году при Иване III оно перестало платить дань золотоордынским ханам. Если к 1462 году в Московском княжестве было 430 тыс. кв. км с при­мерно 3 млн. населения, то за время правления Ивана III и Ва­силия III его территория увеличилась в 6 раз, а население — вдвое

— 33

дена на Польшу и Литву был остановлен, а Литва с течением времени вошла в сферу западноевропейской культуры. В 1569 году Польша и Литва объединились, и на политической карте Европы появилась Речь Посполитая, следствием чего стало ополячивание украинских (часть Западной Украины — Гали­ция входила в состав Польши до ее унии с Литвой) и белорус­ских земель.

В 1569 году на церковном соборе в Бресте часть православ­ных епископов подписала унию с римским папой. Так образо­валась униатская церковь, сохранившая православные обряды и богослужение на славянском языке, но признавшая своим гла­вой римского папу.

В середине XIII веке удельному Московскому княжеству суждено было возглавить борьбу русских земель против Золо­той Орды, а затем и против поползновений Литвы на гегемо­нию в Восточной Европе, преодолеть феодальную раздроблен­ность Руси и стать доминирующей политической силой. Возвы­шение Москвы и превращение ее со временем в центр нацио­нального объединения русских земель отнюдь не объяснимо только ссылкой на ее благоприятное географическое положение. Такая точка зрения начала распространяться в российской ис­ториографии еще в XIX веке; ее приняла и даже усилила совет­ская историография. С описания выгодного географического местоположения Москвы начиналась история ее возвышения во всех учебниках. Это имеет определенные основания, так как Москва действительно занимала удобное положение в речной сети Восточной Европы. Кроме того Москва находилась, види­мо, и на перекрестке древних сухопутных дорог, на что указы­вает тот факт, что, согласно показаниям летописей, в Древней Руси путь из южных районов во Владимир и Суздаль пролегал обычно через Москву. Однако, исходная территория Москов­ского княжества была очень невелика, даже после присоедине­ния к нему Коломны и Можайска.

Первые московские властители сумели не только "прор­ваться" к великокняжескому престолу (это удавалось и другим князьям), но и удержать его в конечном счете за собой, не­смотря на все перипетии княжеских междоусобиц и интриг в ханской ставке. В награду за помощь в подавлении антиордын­ского восстания в Твери (1327 год) московский князь Иван Ка­лита получил право собирать дань с русских земель и достав­лять ее ханам. В дальнейшем ханы передали московским

-32-

национально-освободительную борьбу против господства Речи Посполитой, а с другой — на возраставшую военно-политиче­скую мощь Московского государства.

В то же время следует упомянуть, что, начиная с М. Гру шевского, а особенно рьяно в последние годы, украинская на­ционалистическая историография, пытается доказать отсутствие родственной связи между русским (великорусским) и украин­скими народами, изобразить великоруссов не славянами, вне­дрить в сознание мысль, "що москалi такi слов'яни як негри — apiйцi"³³, что нет для Украины большего врага, чем Россия³⁴, которая столетиями "порабощала и угнетала" украинский народ. Подобные "научные" изыскания даже не требуют опровержения, настолько открыто они диктуются определенной политикой.

Укреплению единого Русского государства сопутствовал дальнейший распад Золотой Орды. В первой половине XV века от нее обособились на юге Восточной Европы — Крымское ханство, в Поволжье — Казанское, а несколько позднее — Аст­раханское. В евразийских степях, имея центр на реке Яик (Урал), кочевала самостоятельная Ногайская орда. В начале XVI века крымские татары довершили разгром того, что остава­лось от Золотой Орды. На обширной территории Западной Си­бири и степной полосы между нею и Средней Азией править стали потомки одного из сыновей Джучи-Шейбана. В XV веке этноним "узбек" стал собирательным названием для большой массы тюркоязычных кочевников, обитавших в степях Средней Азии³⁵. Узбекское ханство неуклонно сдвигалось к югу и на ру­беже XV-XVI веков Мухаммедом Шейбани-ханом было основа­но на территории Средней Азии государство Шейбанидов. Одна из ветвей Шейбанидов утвердилась в Сибирском (Тюменском) ханстве.

В XVI веке усилилась крымско-турецкая экспансия на Се­ верном Кавказе, лежавшем между мусульманским Поволжьем и территорией Крымского ханства, в состав которого входили восточная часть Северного Причерноморья и часть При- кубанья. Постепенно среди народов Северного Кавказа распро­ странился ислам суннитского толка. В Абхазии начиная с XV века, среди народов Северо-Западного Кавказа, чеченцев, ингу­ шей — с XVI века, осетин, сохранивших в своем большинстве христианство, — с XVII века. Раньше всего ислам стал господст­ вующей религией в Дагестане, а завершение процесса ислами- зации Северного Кавказа приходится на конец XVIII в. и даже начало XIX в. - 35 -

На рубеже XV—XVI веков определился и перевес Москов­ского государства над Литовским. Этот перевес не сводился только к военному могуществу, он был также обусловлен стремлением входивших в состав Литовского княжества восточ­нославянских земель к воссоединению с Русским националь­ным государством. Первыми подали пример Верховские (распо­ложенные в верховьях Оки) княжества, находившиеся в зави­симости от Литвы. Их князья — Воротынские, Новосельские, Одоевские и другие перешли на службу к Ивану III, и Литва вынуждена была признать изменение своих границ в пользу Москвы. В результате русско-литовских войн в начале XVI века России были возвращены земли Северской Украины (с Черни-говым и другими городами), Смоленщина (Смоленск еще не раз будет переходить то к Речи Посполитой, то к России).

Итак, на рубеже XV—XVI веков сложилось единое Русское государство. Но его образование шло только на части древне­русских земель, той части, которая состояла из княжеств, по­павших в зависимость от Золотой Орды. Процесс объединения этих земель вокруг Москвы был в то же время процессом по­степенного, поэтапного освобождения (борьба за независи­мость) от золотоордынского гнета. И образование единого Рус­ского государства опиралось не столько на экономические и культурные связи, сколько на военную мощь объединяющей силы —Московского Великого княжества.

Не все русские земли имели одинаковые государственные традиции. Княжеская власть на территории Владимиро-Суз-дальской земли существенно отличалась от республиканского государственного управления на земле Новгородской. Но в XIV—XV веках здесь формируется великорусская народность, со своим языком и культурой. На основе той же восточнославян­ской древнерусской этнической общности формируются при­мерно в то же время украинская и белорусская народности. Бе­лорусская, находясь в составе Великого княжества Литовского, украинская — на территории, разделенной между Литвой, Польшей, Венгрией, Молдавией. Среди украинцев и белорусов долго держалось само название "Русь", а часть украинцев вплоть до нашего времени называют себя русинами. Близость языка и культуры, историческая память, религиозное единство трех народов обусловили как со стороны Русского государства, так и со стороны украинского и белорусского народов стремле-ние к объединению, которое опиралось, с одной стороны, на

-34-

однако уже в то время происходит выделение особых экономи­ко-географических регионов, представляющих собой в какой-то мере прообраз будущих губерний петровского времени, объ­единенных общностью исторических судеб, различавшихся временем вхождения в состав единого централизованного госу­дарства, природными ресурсами и особенностями политиче­ского положения. В сознании современников и администра­тивной практике той эпохи различались следующие крупные регионы. Исконный центр русского государства составляла тер­ритория так называемых замосковных городов, в прошлом — входивших в состав великих княжений Владимирского, Мос­ковского, Суздальско-Нижегородского и Тверского, отличав­шихся довольно высокой плотностью населения, в основе сво­ей русского, развитой хозяйственной культурой земледелия и промыслов, а также весьма оживленной торговлей. Кроме Мо­сквы — столицы государства — здесь находились крупнейшие по своему торговому и экономическому значению города — Вологда, Ярославль и Нижний Новгород. В XVI—XVII веках сло­жились территориальные связи центра с другими регионами. Путь, связывавший Москву с Поморьем, а через него — с За­падной Европой морем, шел из Москвы через Троице-Сергиеву лавру, Александрову слободу, Переяславль Залесский, Ростов и Ярославль. Замосковными все эти города были со стороны юж­ного и юго-западного рубежей Московского государства: в свое время Москва была их военным прикрытием.

Особый регион составлял, Новгород с его пригородами и пятинами и Псков, представлявшие особый регион "городов от немецкой Украины". Северные земли, расположенные по бере­гам Белого моря, Онеги, Северной Двины и далее до Урала входили в состав Поморья, или поморских городов. К ним иногда причисляли и Вятку, затем Пермь Великую, значение которой возрастало по пути за Камень (Уральские горы), в Си­бирское царство.

На юг от центра различалось также несколько регионов. Среднее и Нижнее Поволжье, вошедшее в состав Московского государства с присоединением Казанского и Астраханского ханств, носило теперь общее название Низа или понизовых го­родов. Территория бывшего Рязанского княжества с его стары­ми городами и новыми пограничными поселками сохранила название рязанских городов. На Западе они соприкасались с окраинными городами, стоявшими на границах Дикого поля. Дикое поле — это историческое название южнорусских и укра-

-37-

Окрепшее Русское государство, таким образом, в середине

XVI века, занимая центральные и северные территории Восточ­ ной Европы, со всех сторон было окружено враждебными ему силами, отрезано от важнейших морских и речных торговых путей. В Прибалтике господствовал Ливонский орден, с Запада Россия граничила с Речью Посполитой, и взаимные территори­ альные претензии между ними всегда были источником воен­ ных конфликтов, с юга опасность исходила от крымско-турец­ кой экспансии, многоэтничное Поволжье контролировалось казанскими ханами. В 1547 году Иван III принял царский ти­ тул, а в середине XVI века под ударами Московской рати пали Казанское и Астраханское ханства. В конце этого века после разгрома казачьим отрядом Ермака Сибирского ханства под власть российских царей перешла Западная Сибирь. За 70 лет — к середине XVII века Россия, благодаря преимущественно казачьим экспедициям, вышла на берега Тихого океана. По всей Сибири строились остроги — крепости, служившие опор­ ными пунктами в ее колонизации.

В политической истории Восточной Европы в XVI-XVII веках значительная роль принадлежала казачеству. Казаки — "вольные люди", обосновавшиеся на окраинах польско-литов­ского и русского государства за линией их сторожевых укрепле­ний, образовывали самоуправляющиеся общины. Эти общины одновременно были и военными организациями. Казачество; постоянно пополнялось за счет бежавших от феодального гнета русских и украинских крестьян и было настроено оппозицион­но по отношению к дворянской государственности. В то же время казаки охотно принимали "жалованье" деньгами, хлебом и боеприпасами со стороны российских царей и польских ко ролей, заинтересованных в охране своих рубежей от набегов крымских татар и турецкой экспансии.

Своеобразные казачьи "республики" образовались на Дону и в Поднепровье (Запорожская Сечь). Донские и запорожские казаки совершали набеги на Крым, Турцию, Иран. В начале

XVII века казаки принимали активное участие в событиях Смутного времени. Запорожские казаки не раз поднимали и воз­ главляли восстания на Украине против польского владычества.

К XVII веку в состав Российского государства входили земли, отличавшиеся значительным разнообразием географиче­ских, этнических и культурных особенностей. В администра­тивном отношении государство делилось на уезды и волости,

- 36 -

После смуты начала XVII века Россия, пережив самозван-чество и польско-шведскую интервенцию, восстановила свою государственность с новой династией Романовых, утвердив­шейся на престоле с 1613 года. При втором царе этой династии Алексее Михайловиче в середине XVII века на Украине развер­нулась национально-освободительная война против польского владычества, возглавленная Богданом Хмельницким. Она ох­ватила не только украинские, но и белорусские земли и шла с переменным успехом. Изнуренная шестилетней войной Украи­на встала перед выбором: снова признать власть Речи Поспо-литой или отдаться "под руку" Москвы. Получив поддержку от России, гетман Украины Богдан Хмельницкий прибыл в Пере-яславль для встречи с русскими послами. В январе 1654 года Переяславская Рада (Совет), в которой участвовали представи­тели всех казачьих полков и освобожденных из-под польского владычества земель, приняла решение о вхождении Украины в состав России. В результате последовавшей затем русско-поль­ской войны к России отошли Левобережная Украина и Киев. Согласно "Статьям Богдана Хмельницкого" и "Жалованным гра­мотам" царя, украинские земли, вошедшие в состав России, по­лучили автономию. Они должны были управляться выбираемы­ми на Раде гетманами. Гетманщина имела свою административ­но-территориальную систему, суд, финансы и войско. Числен­ность запорожского войска определялась в 60 тысяч казаков³⁶.

После смерти Богдана Хмельницкого в 1657 году среди ка­зацкой старшины разгорелась борьба за гетманскую власть, со­провождавшаяся возникновением группировок промосковской, пропольской и даже протурецкой ориентации. Смуты продол­жались до 80-х годов XVII века и свидетельствовали о том, что условий для создания суверенного украинского государства в то время не было.

В дальнейшем автономия Левобережной Украины была сильно урезана в связи с разгромом Запорожской сечи Петром I после перехода гетмана Мазепы на сторону Карла XII во время русско-шведской войны. Гетманы фактически стали назначать-ся царями, а в 60-е годы XVIII века при Екатерине II институт гетманства был упразднен. В начале 70-х годов того же века произошла окончательная ликвидация остатков автономии Ук- раины, а в 1775 году была упразднена и Запорожская Сечь.

Правобережная Украина и Белоруссия остались под вла-стью Речи Посполитой. Их включение в состав России связано с

39

инских степей между Доном, верхней Окой и левыми притока­ми Днепра и Десны. Плодородные земли этого региона быстро осваивались вначале стихийной, народной, а затем и государст­венной колонизацией. Еще дальше на запад, за Окою в ее верхнем течении, располагалась группа заоцких городов, в кото­рую входили мелкие удельные центры, бывшие в свое время предметом спора Москвы с Литвою. Другая часть этой террито рии, лежавшая по верховьям Днепра и Западной Двины, назы­валась "городами от Литовской Украины". По осваиваемому Дикому полю размещались вновь построенные города, а за ни­ми донские казачьи городки.

На протяжении длительного времени — от Древнерусского государства до Московской Руси XVII века можно констатиро­вать постоянную и весьма устойчивую тенденцию к освоению новых территорий, к их колонизации крестьянским земледель­ческим населением. Сложившийся изначально тип земледель­ческого производства и крестьянского хозяйства обнаружил свою большую стабильность во времени и пространстве, а по­тому последовательно воспроизводился на новых землях. Эко­номический прогресс в этих условиях выражался поэтому не столько в изменении типа хозяйствования, сколько в количест­венном увеличении площади осваиваемых земель. Освоение зе­мельных ресурсов Приднепровья в период Киевской Руси было продолжено позднее распашкой плодородных "ополий" Севе­ро-Восточной Руси, Замосковного края. Наиболее ярким про­явлением указанной тенденции стало в Русском централизован­ном государстве последовательное освоение так называемого "дикого поля" — богатых пахотных земель Черноземного цен­тра, которое сдерживалось лишь опасностью со стороны юж ных границ Московского государства XVI-XVII веков, а по ме­ре его усиления шло нарастающими темпами, достигнув своего апогея ко второй половине XVII века.

Новые возможности для земледелия предоставляло расши­рение политических границ государства с присоединением Ка- занского (и Астраханского) ханства в XVI веке, продвижением русских землепроходцев в Сибирь и к берегам Тихого океана. О прочности тенденции развития земледелия вширь убедитель- но свидетельствует, на наш взгляд, ряд фактов подобного рода более позднего времени — от освоения земель Причерноморья в XVIII — начале XIX веков до переселенческой политики Сто лыпина начала XX века.

-38-

ставляли здесь русские и украинцы, но среди колонистов были также приглашенные в Россию немцы, греки, сербы, болгары. Особенно значительный массив немецких колонистов осел в среднем Поволжье. На Кубань были переселены запорожские казаки.

Первая треть XIX века завершается включением в состав России всего Закавказья после ряда русско-турецких и русско-иранских войн. Начало этому процессу было положено Георги­евским трактатом 1783 года — "дружественным договором" о принятии царства Картли-Кахети под покровительство России, которая обязывалась вести его внешнеполитические дела и за­щищать от нападений со стороны Ирана и Турции. В 1801 году Александр I подписал манифест о принятии Восточной Грузии в российское подданство. Вслед за нею к России присоедини­лись и западногрузинские земли. Поражение Ирана обусловило включение в состав России азербайджанских ханств и Восточ­ной Армении.

После присоединения Закавказья к России коренным об­разом изменилась политическая ситуация на Северном Кавказе. Владения горских народов были со всех сторон окружены земля­ми, вошедшими в состав Российской империи. Еще в конце XVIII века Турция признала Российское подданство Кабарды и Северной Осетии.

Конфликты между независимыми горскими племенами и Россией вылились в широкую национально-освободительную войну, которая шла под знаменем газавата (священной войны против неверных) и была возглавлена талантливым вождем — Шамилем. Шамиль был провозглашен имамом и в течение 25 лет, до 1859 года вел борьбу с царскими войсками.

В 60-е годы XIX века завершается вхождение казахских зе­мель в состав России. В 60-80-е годы осуществляется присое­динение к России Средней Азии с установлением протектората над Хивинским ханством и Бухарским эмиратом.

Вхождение в состав Российской империи народов Кавказа и Средней Азии сравнительно мало изменило жизнь и тем бо­лее быт коренного населения. В наибольшей мере влияние рос­сийской культуры и европейских идей испытала формирую­щаяся грузинская и армянская интеллигенция. Другие народы Кавказа и особенно Средней Азии продолжали жить в соответ­ствии как с общемусульманским, так и со своим националь­ным культурным и социальным наследием. В Хивинском хан-

-41 -

разделами Польши между Россией, Пруссией и Австрией. При этом Западная Украина (Галиция), а еще раньше Закарпатская Русь оказались в составе Австрийской империи. Разница в ис­торических судьбах частей Украины, разъединенных имперски­ми границами, сказалась со временем на особенностях нацио­нального сознания их населения. Определенную роль сыграло и наличие на Украине двух церквей — православной и униатской.

XVIII-XIX века — время дальнейшего расширения запад­ных и южных границ России, ставшей при Петре I империей (1721 год). В результате Северной войны к России была присое­динена часть Прибалтики с ее немецко-шведским дворянством, немецким бюргерством, эстонским и латышским крестьянст­вом. Оставшаяся часть Прибалтики, включая Литву, отошла к России по третьему разделу Речи Посполитой при Екатерине II (1795 год). Постепенное освобождение эстонской и латышской культуры от немецкого влияния, а литовской — от польского не привело, однако, к ослаблению в этом регионе западноевро­пейских традиций, подкрепляемых католичеством и протестан­тизмом.

Территориальный рост России в XVII-XVIII веках сопро­вождался с учетом естественного прироста увеличением чис­ленности населения. Округленно на 1678 год население России определяется демографами в 10, 5 млн. человек, включая 1, 4 млн. на присоединенных землях Украины. При Петре I на 1719 год численность населения России равнялась 15, 5 млн. К кон­цу XVIII века согласно ревизии 1795 года оно выросло до 37, 2 млн. человек (ревизии, однако, учитывали не все население и не по всей стране)³⁷.

Если присоединения на западе и на Украине не повлияли на движение населения, так как эти территории были достаточ­но заселены, то расширение России в южном направлении от­крывало новые колонизационные возможности.

Русско-турецкие войны XVIII века дали России выход к Черному Морю. Северное Причерноморье, включая территорию Крымского ханства, вошло в состав России. На Северном Кав­казе линия границы легла по рекам Кубани и Тереку, а места­ми передвигалась и за них. Начинается интенсивное освоение степного Юга, Юго-Востока и Приуралья в Европейской части России. Особенно быстро заселяется Новороссия — так стала официально называться территория, включившая Северное Причерноморье и Приазовье. Главную массу переселенцев со-

-40-

а управляла с помощью местной знати. Российское дворянство по мере расширения территории империи впитывало в себя феодалов различного национального происхождения. По пере­писи 1897 года только 53% потомственных дворян назвали род­ным языком русский. Это свидетельствует о том, что почти по­ловину дворянства составляли потомки польской шляхты, ук­раинской казачьей старшины, остзейских рыцарей, грузинских князей, мусульманских ханов и беков³⁸. Но разноэтническими были по своему составу не одни верхи. Из представителей раз­личных национальностей формировалось население администра­тивных и промышленно-торговых городских центров, особенно таких, как Рига, Вильнюс, Одесса, Симферополь, Владикавказ, Тифлис, Баку, Ташкент. В Российской империи сложились об­ширные зоны смешанного населения (Новороссия, Крым, При­азовье, Донбасс, Северный Кавказ, среднее и нижнее Поволжье, Акмолинская, Семипалатинская, Тургайская и Уральская об­ласти и др. ).

Россия складывалась и развивалась как многонациональная держава. Согласно переписи 1897 года, в которой был вопрос о родном языке, таковым считали русский — 47% населения, ук­раинский — 19%, белорусский — 5%, то есть уже к концу XIX века русские не были преобладающим по численности этносом империи. Жившие в России народы отличались друг от друга зачастую не только языком, но и образом жизни, религией (православные составляли 70, 8% населения, католики — 8, 9%, мусульмане — 8, 7%)³⁹, культурными традициями и уровнем об­щественно-экономического развития. Это был конгломерат на­родов и культур, чьи исторические судьбы оказались связанны­ми с российской государственностью.