Тема 7 Управление проектами в эпоху глобальных трансформаций Как управлять развитием? Кризис традиционных технологий управления. Принципы совместно‑творческой деятельности.

Переход между фазами развития (фазовый переход) всегда носит кризисный характер и предполагает преодоление фазового барьера. Приближение цивилизации к фазовому барьеру проявляется в резком повышении инновационного сопротивления общества, дисбалансе между комплементарными социальными организмами, потере синхронизации между управляющими системами и управляемыми процессами, социальном «перегреве» вследствие спонтанной генерации идентичностей и нарастании интенсивности антропотока. Есть множество оснований полагать, что индустриальная фаза подошла к завершающей стадии своего существования и уже вплотную приблизилась к фазовому барьеру. Грядущая фаза развития в общественной науке маркирована по‑разному: «информационная», «постиндустриальная», «когнитивная», «ноосфера». Однако эти наименования в силу фундаментальной неопределенности процессов развития следует считать предварительными.

В условиях перехода к новой фазе развития основной проблемой является поиск и конструирование управленческих технологий, адекватных становящейся социокультурной реальности, которые одновременно ее и формируют. При этом надо отдавать отчет в том, что современные системы управления сложились еще «в прошлой реальности». В результате неизбежное в условиях глобализации использование этих технологий приводит управляющие системы в состояние кризиса, внешним проявлением которого являются увеличение числа и тяжести совершаемых ошибок, угроза утраты ими адекватности в мировом масштабе, что может привести к непредсказуемым последствиям.

Первым фактором кризиса традиционных управляющих систем в условиях глобализации является потеря объекта, поскольку объекты управления усложняются, становятся комплексными, системными, тогда как управленческие технологии ориентированы на узкую предметную деятельность Особенно это свойственно структурам государственного управления.

С этим связан второй фактор управленческого кризиса – необходимость и умение работать со знаниями, относящимися к различным предметам деятельности, что находит выражение в практике создания экспертных и проектных команд, соразмерных системным объектам.

Третий фактор кризиса традиционных управляющих систем – работа в условиях неопределенности, когда долгосрочные действия требуют корректировки, что приводит к необходимости выработки не просто плана действий, а стратегии развития, подразумевающей уже не только прогнозирование и планирование, но и сценирование. А это требует целеполагания, коллективного самоопределения, а также концептуализации.

Четвертый фактор кризиса традиционных управляющих систем в условиях глобализации, ослабления и размывания национального государства в прежних формах – изменение роли национальных элит. Это происходит на фоне появления новых субъектов мирового развития и новых способов формирования мировых элит.

Причиной управленческих проблем является в первую очередь небывалая мобильность различных видов ресурсов, прежде всего финансовых и человеческих, а также возможность их высокой концентрации в том или ином регионе. Классический пример представляет современный фондовый рынок. Изменение сознания сотни его ключевых игроков способно изменить финансовую ситуацию в мире.

Таким образом, традиционные общественные управляющие системы в условиях глобализации в силу не устранимых в обозримом будущем причин неуклонно снижают свою эффективность и все труднее справляются даже с рутинными функциями, не говоря уже о необходимости выработки стратегических решений.

В пространственном плане мировая конкуренция стремительно приобретает характер конкуренции между регионами и макрорегионами, принадлежащим к различным локальным цивилизациям. При этом участники конкуренции между цивилизациями разделены еще глубже, чем стороны традиционного межнационального конфликта. Они не только преследуют разные цели разными методами, но в принципе не в состоянии понять ценности и смыслы друг друга. Финансово‑технологическая экспансия Запада, этническая – Китая, социально‑религиозная – ислама не просто развертываются в разных плоскостях, они часто воспринимаются друг другом как глубоко чуждые и даже враждебные явления прежде всего в силу кардинальных различий в жизни. Компромисс возможен только при изменении образа жизни: либо принять чужие ценности и отказаться от своих, либо выработать рамочные смыслы для всех участников компромисса цивилизационного контекста.

Можно выделить культурологические типы восприятия пространства‑времени:

• китайское восприятие предполагает неподвижность и утвержденность на месте всего временного содержания;

• индийское дает движение, хочет уничтожить все содержание времени и превратить в ничто;

• античное дает блаженно‑успокоенное равновесие времени и вечности (холодная статуя без жара субъекта и болезни тела, глаза без зрачков);

• древнееврейское живет абсолютизацией исторического процесса и предвидением будущего века;

• западноевропейское мироощущение, наследующее еврейско‑христианский историзм, абсолютизирует личность, человеческий дух.

Наблюдаются принципиальные отличия в отношениях человека, природы и техники. Иудейско‑христианская доктрина противопоставляет человека и природу, тогда как буддизм и индуизм рассматривают человека как часть природы. На Западе существует вертикальное противопоставление природы и трансцендентного Бога, а на Востоке – горизонтальное противопоставление природы и сделанного человеком, технического. В западной традиции нет противопоставления природы и техники. Восточные цивилизации показывают пример диалога культур, когда открытость и заимствования из внешнего мира ограничиваются материально‑практической сферой и исключены из духовной области.

В настоящее время существует конкуренция между локальными цивилизациями, которая выражается в разного рода конфликтах между макрорегионами, принадлежащими разным социокультурным мирам. К такого типа конфликтам можно отнести международный терроризм и наркотрафик. Противодействие им не носит системного характера, а все прямолинейные решения приводят только к усложнению ситуации. Классический пример продемонстрировал Президент США Буш, подписавший после разгрома движения талибан директиву, ограничивающую борьбу с посевами наркосодержащих культур в Афганистане, что привело к значительному (более чем в 100 раз) росту производства наркотиков в Афганистане.

Цивилизационная конкуренция более, чем какая‑либо иная, ведется за утверждение «повестки дня», т. е. конкретной области противостояния и его принципов. Обычно эти принципы соответствуют определенной области деятельности.

Финансово‑экономические технологии остаются наиболее универсальным средством глобальной конкуренции. В отличие от идеологической, религиозной или тем более этнической экспансии, финансовая экспансия никого не отталкивает, поэтому круг ее потенциальных сторонников и проводников максимально широк, как и возможности выбирать лучший человеческий ресурс в том или ином макрорегионе. В силу своего образа действий проводником финансовой экспансии объективно служит почти всякий участник рынка. Он может зарабатывать на финансовых рынках деньги для террористов, но образ его действий объективно, помимо воли превращает его в проводника интересов и ценностей США. Граница между сторонником и противником той или иной цивилизации лежит в плоскости признания того или иного образа жизни.

Универсальность и комфортность западных ценностей особенно важны при анализе одной из ключевых компонент глобальной конкуренции – ориентации элит погруженных в нее стран. Действия каждой элиты создают (или не создают) интерфейс для включения в мировые процессы. Сами же элиты интегрируются в новую формирующуюся цивилизацию. И хотя в среднесрочном плане национальную конкурентоспособность определяет эффективность управления, в долгосрочном плане на первое место выходят мотивация и воля страновых и региональных элит. В силу того что с началом глобализации конкуренция стала осуществляться в первую очередь в сфере формирования сознания, важнейшим фактором конкурентоспособности общества становится то, как формируется сознание элиты. Влияние на сознание элиты конкурирующего общества становится одним из важнейших инструментов конкуренции между цивилизациями.

Очевидно, что элиты располагают значительно большими возможностями, чем рядовые граждане. На них лежит ответственность за формирование общих смыслов и ценностей становящейся глобальной цивилизации. Но сейчас мы все (элита в том числе) находимся между различными цивилизациями – и в пространстве, и во времени. Эта межцивилизационная ситуация и есть главный симптом кризиса цивилизационной идентичности.

Выход из кризиса и переход к новой цивилизации – это управленческая сверхзадача, которая стоит перед глобальными элитами. Ее решение зависит от ее способности менять социокультурные рамки и управленческие технологии. Перед современными элитами, которые во многом ориентированы еще на принципы анализа и выработки решений в рамках «организационно‑технической системы», характерные для так называемых экономических субъектов деятельности, стоит нетривиальная задача принятия решений и управления в социальных системах. Но из исследовательской позиции очевидно, что любые процессы деятельности реализуются в определенной социокультурной среде, т. е. в определенных группах с конкретной социально‑психологической атмосферой, менталитетом. Может оказаться, что социокультурная система (а тем более цивилизационная общность) в принципе не является таковой, чтобы допустить организационно‑технические воздействия. Тогда задача сводится к проектированию такой системы деятельности (а значит, таких процессов, функциональных структур и требований к материалу), которая допускала бы реализацию отношения организации (управления).

Там, где «материал» деятельности (группы и коллективы, знаки и символы, отношения и взаимоотношения) может рассматриваться как соответствующий процессам и всей исходной системе, идет речь о руководстве (администрировании). Если самодвижение материала выходит за рамки элементарной координации и нормализации, речь должна идти об управлении, реализующемся на нижних слоях организационно‑технических систем.

Конечно, объектом организационной деятельности могут быть не только процессы, а значит, не только они выражаются в организационной форме. В общем случае «организация» возникает при столкновении двух процессов – организационной деятельности и тех или иных процессов организуемой деятельности, превращающихся в объект организационного воздействия. В силу этого всякая организация, закрепляя те или иные процессы деятельности, обеспечивает их поддержание и воспроизводство. Функционируя как организованность, она консервирует деятельность и по мере трансформации систем деятельности начинает играть тормозящую роль. В какой‑то момент происходит разрыв между актуальными процессами деятельности и процессами, которые призвана поддерживать и обеспечивать данная организация. Организация перестает соответствовать системам деятельности, тем более процессам ее ближайшего развития, и с этого момента требует реорганизации.

Помимо большого класса задач, связанных с ситуациями реорганизации, необходимо выделить абстрактные ситуации, когда возникает необходимость в организационной деятельности как таковой.

Первым условием организации является множественность относительно независимых единиц деятельности – будь то социокультурные системы или сферы деятельности.

Второе условие – эти единицы представляют собой так или иначе организованные структуры деятельности. В этом плане необходимо еще раз подчеркнуть, что всякая организация является реорганизацией в историческом плане.

Третье условие – установление некоторой новой связи этих единиц друг с другом, их соотнесенность, выделение целостности данной популяции единиц деятельности относительно процессов, которые должны поддерживаться и обеспечиваться.

При наличии этих условий может быть сформулирована задача организации; следовательно, возникает необходимость в специальной организационной деятельности и мышлении, которое принято называть организационным проектированием. Ответить на вопрос: к чему применяют организацию? – прямо и однозначно невозможно. Структуры и организации непрерывно свертываются в организованности, а эти организованности включаются в новые системы кооперации и становятся объектом (потенциальным или актуальным) организационной деятельности.

В ситуации цивилизационного перехода возникает необходимость в реорганизации одновременно многих организаций и инфраструктур, причем с одновременным изменением и выстраиванием взаимоотношений между вновь спроектированными организациями.

Транспрофессионалы знают, как использовать инфраструктуру нетрадиционным образом. Творческий подход к ситуации позволяет переиграть любого противника. Поэтому транспрофессионал – это человек, который решает каждую проблемную ситуацию как новую творческую ситуацию.

За счет каких технологий этого можно добиться? Все знают, что успех в науке зависит от индивидуального вклада, вдохновения и т. д. Но если наука превратилась в массовую профессию, можно ли технологически построить научное творчество как совместную деятельность? В качестве ответа на этот вопрос была сформулирована идея совместно‑творческой деятельности, а затем поставлена практическая задача: можно ли этому научиться? К началу 1990‑х гг. удалось сформулировать императивы совместно‑творческой деятельности, в которых можно увидеть конкретизацию коммунистических идеалов К. Маркса, в частности принципа «Свободное развитие каждого есть условие свободного развития всех».

Итак, первый императив индивидуального творчества состоит в том, что каждый человек, если он хочет заниматься совместно‑творческой деятельностью, должен наращивать свои способности и компетенции. Но нужны способности, которые позволяют решать конкретные и неотложные, а не абстрактные проблемы. Поэтому есть жесткое требование к качеству и количеству этих способностей, хотя творческий импульс побуждает нас выбирать стратегию самовыражения в личностном росте. Ключевым для становления человека оказывается процесс индивидуализации, позволяющий реализовать свое «Я» в этом мире.

Составной частью глобальной профессиональной революции стала так называемая образовательная революция, обнаружившая границы стандартного образования, в рамках которого человек к 25–28 годам получает профессию, а потом всю жизнь реализует сформировавшуюся индивидуальность. В ситуации совместно‑творческой деятельности человек вынужден оставить процесс индивидуализации открытым. Новейшие системы образования предлагают технологии непрерывного образования, позволяющие включаться в транспрофессиональную работу.

Второй императив – это социальное творчество. Для того чтобы решать творческие задачи, каждый раз нужно искать новую, аутентичную форму социальной организации, а точнее, самоорганизации. И чем эффективнее она будет построена, тем больше шансов, что удастся комплексно решить проблему. Если продолжать цепляться за прежнюю форму социальной организации, то она затормозит решение новой проблемы. Жесточайшее сопротивление любым нововведениям обусловлено именно неготовностью общества и людей к инновациям в мире социальных институтов. Ведь социальное творчество – это непрерывный процесс институционализации, т. е. установления новых социальных норм и принятие их теми, кто готов к сотрудничеству. Следовательно, речь идет о социальной (и гражданской) позиции, реализующейся в виде определенной стратегии самоутверждения. Возникает проблема, связанная с риском того, что некто, самоутверждаясь, разрушает себя и других людей. Поэтому социальное творчество как таковое не самоцель, оно имеет ограничения, которые заключены в следующих императивах.

Третий императив – принцип культурного творчества. Основная проблема, которая возникла в связи с глобализацией – какие культурные образцы надо брать за основание, занимаясь культурным творчеством? Проблема цивилизационной идентичности проявляется именно здесь. Занимаясь любым делом, можно ориентироваться на стандарты глобальной, локальной или национальной культуры, поскольку выбор культурного стандарта задает новый культурный образец. Включаясь в совместно‑творческую деятельность, каждый имеет шанс попасть в какую‑то культуру. Если же это требование не соблюдается, то творческая деятельность остается самодеятельностью, которая в культуру попасть не может.

Для современной России основной вопрос – о производительности труда. Чтобы быть конкурентоспособными, надо ориентироваться на глобальные стандарты. Выбор стандарта при культурном творчестве и вопрос о конкурентоспособности взаимосвязаны. Можно сказать, что глобализация, с одной стороны, видится как унификация и массовизация потребления, с другой – предполагает, что есть возможность и способ задавать новые культурные образцы для мирового сообщества. Чтобы соответствовать этому требованию, приходится выбирать стратегию самосовершенствования. Различие между стратегиями самовыражения и самосовершенствования таково: самосовершенствоваться можно по неким культурным стандартам, а самовыражаться – исходя из видения собственного «Я».

И наконец, четвертый, самый труднореализуемый императив – принцип морального творчества. Этот принцип сформулировал в статье «Об имморализме» философ Георгий Федотов, утверждавший, что в жизни всегда есть возможность морального творчества, даже в условиях пожизненного тюремного заключения.

Мы оказываемся перед стратегическим выбором, который определяется двумя шкалами. Ордината – это шкала моральности с традиционными полюсами. С одной стороны – эгоизм, если ориентироваться на самовыживание, с другой – альтруизм, если ориентироваться на самопожертвование. Абсцисса – шкала конструктивности. И здесь у нас выбор между самосозиданием и саморазрушением. Таким образом, получаем четыре квадранта, задающих ситуации морального выбора.

Первый квадрант (этика конформизма) – моральное поле, где делать социальные инновации необыкновенно сложно.

Второй квадрант (этика коллективизма) – для ситуаций жертвенного героизма, когда ценой самопожертвования и саморазрушения создаются моральные образцы для всех.

Третий квадрант (этика индивидуализма) – для ситуаций самосозидания и самовыживания. Как быть остальным, которые не включены в совместно‑творческую деятельность? В этом случае приходится строить глобализацию на основании объединения людей, которые привыкли жить в мире массовых профессий.

И наконец, четвертый квадрант (этика гуманизма). Питирим Сорокин называл это состояние человеческого духа, когда речь идет именно о бескорыстном самопожертвовании и самосозидании, творческим альтруизмом.

Все квадранты малоприятны для выбора. Но если играть в сети, которые умеют делать почти все, а за счет интеллектуального превосходства и очень высокой интеллектуальной капитализации придумывают то, что никто не способен, то остается четвертый барьер совместно‑творческой деятельности – моральный выбор. Только он поможет увидеть грань между добром и злом. Однако если разные культурные традиции провозглашают одно и то же явление или действие и добром, и злом, то договориться невозможно. Поэтому возникает необходимость в глобальной культуре, ядром которой будет консенсус по поводу неких нравственных ценностей. И это основная проблема.

Но есть другой не аксиологический, а технологический аспект глобальной ситуации. Если мы не конкурентоспособны с транспрофессионалами, которые поставили целью утвердить в мире свою систему ценностей, то мы проиграем. Поэтому говорить о трансфессионализме и новой цивилизации, не став транспрофессионалами, бессмысленно.

Можно сформулировать эту проблему на языке, на котором следует говорить, если стоит цель интегрироваться в глобальную цивилизацию. Это терминология капитализации нетрадиционного типа. Россия живет за счет физических и финансовых капиталов, часть которых обращается в сфере неформальной экономики. Но неформальная сетевая экономика паразитирует на мозаичном поле постмодерна. Она играет на понижение, поскольку отказывается от культурного творчества. В чем основное преимущество неформальной экономики? Она живет обычаями, а не культурными традициями это мир субкультур неформальной экономики, где действуют правила, которые нигде не записаны. Поэтому для нас вопрос интеграции в «цивилизацию профессионалов» есть выбор культуры – корпоративной, культуры государственной службы, профессиональной. И без осознания этих смыслов перейти через цивилизационный порог невозможно.

О технологиях, которые позволяют включаться в совместно‑творческую деятельность. Это инвестиции в человеческий капитал, единицей измерения которого служит модель компетентности (компетенции) – набор ключевых компетенций, необходимых сотрудникам компании для успешного достижения ее стратегических целей.

Модель компетенции решает следующие основные задачи организационной культуры:

• задает согласованные со стратегией критерии подбора менеджеров. В компанию привлекаются менеджеры, потенциал которых соответствует потребностям организации;

• выделяет согласованные со стратегией критерии аттестации работающих менеджеров. Это стимулирует менеджеров на развитие приоритетных для организации качеств и повышает обоснованность принимаемых высшим руководством кадровых решений;

• выступает основой построения комплексной системы обучения в компании и позволяет отслеживать успешность ее реализации. Процесс согласуется с другими компонентами системы управления персоналом и поддерживает стратегию компании;

• определяет критерии формирования группы управленческого резерва и приоритеты развития резервистов. Выделяются наиболее талантливые люди, инвестиции в обучение которых дадут максимальную отдачу;

• является средством управления корпоративной культурой компании. Компания получает эталон рабочего поведения сотрудников, трансляция которого позволяет создать единый корпоративный образ.

В современной экономической системе конкурентные преимущества получают компании, персонал которых работает эффективнее. Успешные компании постоянно совершенствуют методы управления человеческими ресурсами. С 1990‑х гг. менеджмент пытается повысить эффективность работы персонала на основе подхода, выстроенного по модели профессиональной компетенции.

Компетенция – это основная характеристика личности, способной добиться высоких результатов в работе. В модель компетенции включаются знания, навыки, мотивы, личностные качества.

Технология управления инвестиционным процессом – это управление карьерами, поскольку управлять отдельно взятой карьерой бессмысленно. Сейчас есть по крайней мере четыре типа карьер, которыми надо одновременно, совместно с другими уметь управлять, – должностная, профессиональная, деловая и общественно‑политическая. Включаясь в совместно‑творческую деятельность в глобализирующемся мире, следует научиться управлять «портфелем» этих карьер, чтобы уметь управлять инвестициями в человеческий капитал.

Деятельность Министерства кадров КНР, которое ведает целенаправленной подготовкой и управлением карьерами почти 60 млн работников, – это предмет, достойный изучения. Такое суперминистерство курирует воспроизводство цивилизационных активов, ядром которых является человеческий капитал.

В России воспроизводство кадрового потенциала пока остается внутренним делом каждого ведомства. Минобрнауки отвечает только за квалификацию кадров, а решение ключевых проблем воспроизводства оскудевающего интеллектуального ресурса России остается вне компетенции федерального правительства.