Проверка теорий

Роберт Кушинг, вышедший на пенсию специалист по социологии и статистике из Техасского университета, заинтересовался данными тенденциями социальной жизни во время разговоров со своим сыном, членом креативного класса из Калифорнии. Он посвятил некоторое время проверке взаимоотношений между социальным капиталом, разнообразием и инновациями. Он также предпринял систематическую проверку всех трех главных теорий регионального роста, а именно теории социального капитала, человеческого капитала и креативного капитала. Его выводы поразительны. Кушинг обнаружил, что теория социального капитала не дает адекватного объяснения регионального роста инноваций. Подобный рост намного лучше объясняется теориями человеческого капитала и креативного капитала. Более того, он выяснил, что креативные сообщества и сообщества социального капитала двигаются в противоположных направлениях. Креативные сообщества выступают центрами разнообразия, инноваций и экономического роста, а сообщества социального капитала – нет.

Кушинг, преданный своему делу эмпирик с чутьем к деталям, не пожалел усилий на то, чтобы воспроизвести источники данных Патнэма. Для одной из своих аналитических выкладок он рассмотрел результаты телефонных опросов жителей 40 городов, проведенных группой исследователей под руководством Патнэма с целью определения широты и глубины социального капитала. На основании полученных данных Патнэм произвел измерения социального капитала по 13 различным категориям и присвоил каждому региону баллы за ряд атрибутов, например «политическая активность», «гражданское лидерство», «религиозные институты», «протестная политика» и «пожертвования и добровольчество». Используя данные Патнэма, Кушинг не нашел почти никаких доказательств сокращения добровольчества. Наоборот, он обнаружил, что в последние годы уровень добровольчества возрос. В конце 1990‑х гг. люди занимались волонтерством с большей вероятностью, чем в конце 1970‑х гг. Среди мужчин добровольчество возросло на 5,8 % за пятилетний период (с 1993 по 1998 г.), если сравнивать с периодом с 1975 по 1980 г. Добровольчество среди женщин возросло на 7,6 %. Эти результаты были подтверждены рядом статистических тестов, но Кушинг на этом не остановился.

Он сопоставил информацию по тенденциям социального капитала с независимыми данными по высокотехнологичной индустрии, инновациям, человеческому капиталу и разнообразию, добавил «Индекс высоких технологий» Института Милкена, «Индекс инноваций» и показатели таланта, разнообразия и креативности («Индекс таланта», «Гей‑индекс» и «Индекс богемы»). Далее сгруппировал регионы согласно «Индексу высоких технологий» Института Милкена и «Индексу инноваций» (уровень патентования).

Кушинг обнаружил, что регионы с высокими рейтингами в «Индексе высоких технологий» Института Милкена и «Индексе инноваций» имеют низкие результаты по 11 из 13 показателей социального капитала Патнэма. Высокотехнологичные регионы получили низкие баллы почти по всем показателям социального капитала. Там были отмечены более низкий уровень доверия, меньшая степень опоры на религиозные институты, меньше добровольчества, интереса к традиционной политике и гражданскому лидерству. Эти регионы преуспели лишь в двух показателях: «протестная политика» и «разнообразие дружеских отношений». Все обстояло ровно наоборот в регионах с низкими рейтингами согласно «Индексу высоких технологий» Института Милкена и «Индексу инноваций». Они набрали высокие баллы по 11 из 13 показателей Патнэма, но ниже среднего по «протестной политике» и «разнообразию».

Затем Кушинг добавил данные по заработной плате, распределению доходов, росту населения, количеству жителей с высшим образованием, ученых и инженеров. Он обнаружил, что в высокотехнологичных регионах наблюдался более высокий уровень заработных плат, экономического роста, неравенства доходов, а также числа ученых, инженеров и других специалистов, чем в регионах с более низкими уровнями технологий, но более высокими показателями социального капитала.

Когда Кушинг сопоставил «Гей‑индекс» и «Индекс богемы» с показателями социального капитала Патнэма в 40 регионах по результатам опроса 2000 г., возникла аналогичная картина: регионы с высокими показателями по этим двум индексам разнообразия демонстрировали низкие баллы по 11 из 13 категорий социального капитала Патнэма. Если процитировать Кушинга, «конвенциональная политическая активность и социальный капитал, похоже, находятся в негативной связи с технологическим развитием и высоким экономическим ростом». По результатам своего анализа Кушинг выделил четыре типа сообществ. Взяв за основу его анализ, я придумал им свои названия.

Считаю необходимым подчеркнуть, что хотя в данный момент я сотрудничаю с Кушингом, его изначальные исследования были проведены без участия с моей стороны или со стороны моей команды, за исключением доступа к нашим данным.

Классические сообщества социального капитала. Сюда относятся места, которые лучше всего вписываются в теорию Патнэма, например Бисмарк, штат Северная Дакота; сельские районы Южной Дакоты; Батон‑Руж, штат Луизиана; Бирмингем, штат Алабама, и Гринсборо, Шарлотт и Уинстон‑Сейлем, штат Северная Каролина. Их отличают высокие показатели социального капитала и политической активности и низкие уровни разнообразия, инноваций и технологий.

Сообщества организационной эпохи. Сюда входят более старые города, в которых доминируют корпорации, например Кливленд, Детройт, Гранд‑Рапидс и Каламазу. Их отличает средний уровень социального капитала, выше среднего уровень политической активности, низкие показатели разнообразия, инноваций и высокотехнологичных индустрий. Они занимают высокое место в моем «Индексе рабочего класса». На мой взгляд, они представляют собой классические корпоративные центры организационной эпохи.

«Ботанистаны». Сюда относятся быстрорастущие регионы типа Силиконовой долины, Сан‑Диего, Финикса, Атланты, Лос‑Анджелеса и Хьюстона. Одни воспевают их как образцы быстрого экономического роста, в то время как другие критикуют за расползание, загрязненность и транспортные проблемы. В этих регионах большой процент высокотехнологичных индустрий, выше среднего уровень разнообразия и низкий уровень социального капитала, а также политической активности.

Креативные центры. Крупные урбанистические центры, к которым относятся Сан‑Франциско, Сиэтл, Бостон, Чикаго, Денвер и Боулдер, отличаются высокими уровнями высокотехнологичных индустрий и очень высокими показателями разнообразия, но ниже среднего показателями социального капитала и умеренным уровнем политической активности. Данные города имеют высокий рейтинг в «Индексе креативности» и постоянно упоминаются в моих интервью и фокус‑группах в качестве мест, где люди хотят жить и работать. Вот почему я считаю, что эти регионы дают хорошее представление о новом креативном мэйн‑стриме.

Зимой 2001 г. Кушинг дополнил свой анализ данными по 100 регионам за 30 лет. Он вновь построил свой анализ на базе источников самого Патнэма, а именно на информации, которую в течение трех десятилетий собирала рекламная фирма DDB Worldwide и которая включала данные о посещении церквей, об участии в клубах и обществах, о добровольческой работе и приеме гостей у себя дома. При помощи этих данных он сгруппировал регионы в категории низкого и высокого социального капитала и установил, что социальный капитал почти не имеет отношения к экономическому росту региона. Места с высоким уровнем социального капитала демонстрируют ярко выраженную склонность к «социальной изоляции» и «безопасности и стабильности», отличаясь наименьшими темпами роста по причине того, что Кушинг назвал «ментальностью закрытых дверей». Места с низким уровнем социального капитала обладают самыми высокими показателями разнообразия и темпами роста населения.

Наконец, Кушинг провел систематическое сравнение влияния всех трех теорий – социального капитала, человеческого капитала и креативного капитала – на региональный экономический рост. Он создал статистические модели для определения роли этих факторов в росте населения (общепринятый показатель регионального роста) в период между 1990 и 2000 г. Для этого он включил отдельные данные по образованию и человеческому капиталу, рабочим местам, заработным платам и трудовым часам, инновациям и высокотехнологичным индустриям, а также по креативности и разнообразию за период 1970–1990‑х гг.

И вновь его результаты оказались поразительными. Он не обнаружил никаких доказательств, что социальный капитал ведет к региональному росту; на самом деле эффект оказался негативным. Согласно его анализу более удачные результаты получались при применении модели человеческого капитала и модели креативного капитала. Проверив сначала подход, основанный на человеческом капитале, Кушинг установил, что, хотя он хорошо объясняет региональный рост, «интерпретация не так однозначна, как предполагают сторонники этого подхода». Затем он использовал данные по креативным профессиям, представителям богемы, инновациям и «Индексу высоких технологий» Института Милкена в качестве показателей креативного капитала и установил, что теория креативного капитала дает наиболее убедительные результаты, причем особенно высокими предсказательными свойствами обладают «Индекс богемы» и «Индекс инноваций». Он пришел к следующему выводу: «Модель креативного капитала приносит столь же впечатляющие результаты, как и модель человеческого капитала, а возможно, и лучше».