Государство

Другой вопрос, который вытекает из различного опыта реализации программ структурной адаптации, касался природы государства как такового. Может ли оно оказывать влияние на успех проектов экономического развития?

Сначала внимание было сосредоточено на демократических способностях государства исходя из посылки, что капитализм и свободная демократия являются двумя сторонами одной медали. Предполагалось, что политические решения отражают экономические решения, что индивидуумы принимают рациональные решения, венцом которых становится выбор стабильных правительств, каковые, в свою очередь, лучше всего способны провести в жизнь болезненные реформы.

И действительно, по следам непредусмотренной волны демократизации, накрывшей в 1980‑х гг. страны Латинской Америки, а в 1990‑х гг. – государства Восточной Европы, были написаны целые библиотеки книг, в которых новые экономические реформы связывали с реформами по политической либерализации. Всемирный банк и Международный валютный фонд взяли эту новую логику на вооружение и включили политические условия в свои пакеты структурной адаптации – мера, воспроизведенная также в финансовых стратегиях других международных институтов, таких, как Европейский союз.

Однако и этот вывод оказался преждевременным, поскольку уже вскоре волна демократизации спала во всем мире, в особенности на Ближнем Востоке. В отдельных случаях авторитарные режимы проявляли, казалось, большую склонность и были более способны продвигать демократические реформы, чем их демократические визави. Так, восточно‑азиатские «государства‑тигры» добились‑таки на основе далеко идущего и недемократичного государственного вмешательства в экономику стремительного подъема.

Напрашивается предположение, что некоторые развивающиеся страны ввиду слабости их государственных структур оказались особенно предрасположены к возникновению групп, которые противодействовали угрозе своим завоеванным правам, исходящей от мер структурной адаптации. Профсоюзные боссы, чиновники, члены партий, представители вновь обложенного налогами среднего класса и даже «убежденные» капиталисты использовали находившиеся в процессе зарождения демократические структуры для того, чтобы воспрепятствовать инспирированным Международным валютным фондом реформам или даже обратить их вспять. С другой стороны, государства, которые были относительно независимы от классовых интересов и подавляли их политические проявления, оказались в состоянии проигнорировать подобные протесты и провести, по меньшей мере в известной степени, структурные реформы.

Таким образом, успех или неудача структурной адаптации являются не столько выражением демократического устройства какого‑либо режима, сколько отражением его институционных способностей сформировать экономическую среду путем принятия и продавливания правил осуществления экономических операций таким образом, что это оказывает стимулирующее воздействие на рынок.

Финансовые кризисы

Внезапный и неожиданный коллапс народных хозяйств стран Восточной Азии в 1997 г. является свидетельством того, что это действительно тот самый случай. Тогда под огнем критики оказался слабый режим регулирования финансовых систем. Однако в кризисе были виновны не только государства, которые накопили на основе подогреваемого массивными инвестициями экономического роста трудноразрешимые проблемы, но и частные финансовые институты, поощрявшие безответственным образом выдачу кредитов и инвестиции в экономической среде, которой недоставало транспарентности и надежности. Еще сильнее обнажились опасности коррупции и непотизма, от которых в период бурного развития экономики отмахивались по большей части как от безобидных явлений.

Многие аналитики пришли на этом основании к выводу о том, что способность государств выводить национальные экономики из кризиса столь же сильно зависит от всеобъемлющих политических реформ, как и от следования рецептам Международного валютного фонда по проведению экономической реструктуризации. Кризис был вызван не дефицитом демократии как таковой, его виновницей стали скорее структура, осуществление власти и цель распределения властных полномочий внутри государственных и частных институтов, которые в широком диапазоне определяли экономическую деятельность. Одним словом, ключом к оценке экономических результатов в процессах развития и переходных процессах является ответственное правление, а не просто управление.