3. Философия в университетах и академиях

Наряду с мыслителями дилетантами, любителями, занимавши­мися философией по страсти и призванию души, доля коих была в нашем Отечестве всегда велика, в XVIII столетии в России заявляет о себе профессиональная философия, которая на­чала складываться еще в предыдущем веке. Ее центром стал Московский университет. Крупным очагом светской и религиозной философии был Петербург с его Академией наук, гражданскими и военными учебными заведениями и Духовной академией. Соответ­ственно православная философия преподавалась и развивалась в разбросанных по империи духовных заведениях, прежде всего семинариях и академиях.

В существовавшем с 1755 г. Московском университете философ­ский факультет, включавший филологическое и историческое отде­ления, был ведущим сосредоточением гуманитарной науки. Ученик Ломоносова, обучавшийся еще в Славяно-греко-латинской акаде­мии, ставший ректором гимназии при университете, Н. Н. Попов­ский (1730-1760) произнес при ее открытии речь на латинском языке «О содержании, важности и круге философии», которая стала инаугурационной для курса лекций, читавшихся уже на русском языке. Он написал ряд любопытных работ по древней и новой философии, обращенных к юношеству, перевел «Мысли о воспитании» Локка и несколько античных и европейских педагоги­ческих и философских трудов, однако прожил недолгую жизнь и, очевидно, не успел сказать своего главного слова¹⁴.

В Московском университете появилась целая плеяда профессо­ров философии и права, которые предлагали не только студентам, но и вольнослушателям увлекательные курсы, пропагандировали философские знания, знакомили с древней и новейшей мыслью, писали собственные сочинения и переводили зарубежные. Среди них можно указать на Д. С. Аничкова (1733-1788), автора «Рассу­ждения из натуральной богословии о начале и происшествии нату­рального богопочитания», где рассматривается разнообразие естест­венных языческих религий и связанные с их анализом психологи­ческие, антропологические, гносеологические вопросы¹⁵.

Получивший дополнительное образование в университете Глазго, где особым успехом пользовались курсы Адама Смита, С. Е. Десницкий (ок. 1740-1789) читал лекции и написал ряд со­чинений по юриспруденции, религиоведению, социологии, этике, отличающихся логической ясностью, четкостью, доказательностью изложения. Указывая на процветание передовых европейских наций как на вершину человеческой истории, он видел причину их успеха в "коммерческом состоянии", активной предприниматель­ской и социальной деятельности¹⁶.

Профессор элоквенции (красноречия), переводчик, редактор многих университетских трудов А. А. Барсов (1730-1791) высту­пал с яркими речами, в том числе на открытии университета, оста­вил ряд филологических и педагогических сочинений, переводил западных авторов. Он был популярен среди студентов, как были популярны идеи многих его профессоров-коллег. Однако, при всем к ним почтении, признавая их важную роль в пропаганде фило­софского знания с университетской кафедры, следует признать, что они, равно как и профессиональная философия в целом, не дали в России XVIII в. каких-либо выдающихся результатов, быть может потому, что это столетие было во многом веком ученичества. Гораз­до большее влияние на умы имели Радищев, Новиков, Фонвизин, Щербатов, Ломоносов и другие непрофессионалы в философии, чутко отзывавшиеся на злободневные, острые, больные вопросы общественного бытия.

Что касается преподавания философии в духовных заведениях, то оно велось по латинскому образцу, как это установили Феофан Прокопович и Феофилакт Лопатинский (1680-1741), сыгравший немалую роль в становлении профессиональной философии. Укра­инец, выпускник Киево-Могилянской академии, обучавшийся в ватиканском коллегиуме св. Афанасия, был профессором фило­софии, префектом Славяно-греко-латинской академии, вице-пре­зидентом Синода, сторонником Стефана Яворского. В перипатети­ческом стиле он излагал метафизику, диалектику, состоящую из "логики мажор" (большой логики) и "логики минор" (малой логики), и физику как учение о природе в богословской его интерпретации. Сохранились рукописные курсы его лекций, которые сейчас начи­нают исследоваться (А. В. Панибратцев). Заметим, кстати, что ук­раинские ученые давно и основательно изучают труды профессоров Киево-Могилянской академии и ее связи со Славяно-греко-латин­ской (В. М. Ничик, В. С. Горский, М. В. Кашуба, Я. М. Стратий и др.).

Постепенно с адаптированных к православию католических курсов, построенных в духе поздней схоластики, переходят на про­тестантскую литературу, образцом которой стал учебник Ф. Бау- мейстера, выдержавший несколько изданий. В нем излагались метафизика, этика и логика, согласно системе Лейбница-Вольфа. Немаловажным фактором стал начавшийся переход преподавания богословия и философии с латинского на русский язык — (с со­хранением преподавания классических языков как непременных для фундаментального образования), что позволило постепенно формировать отечественный современный категориальный аппарат отвлеченного мышления. Однако тяжеловесная, схематизированная, внешняя западная ученость и эрудиция с трудом давались как рос­сийским преподавателям, так и российским учащимся, жаждавшим богословской и философской премудрости, соответствующей право­славной и национальной традиции.

Были среди них и яркие, талантливые личности, например митрополит Платон (Левшин) (1737-1811). Он был церковным ие­рархом, совершенно немыслимым для древнерусского периода и весьма характерным для своего столетия. В нем сочетались бла­гочестивая набожность и светская изысканность, твердость убеж­дений и романтическая мечтательность, монашеское служение и руссоистская робинзонада, уход из мира и стремление возвысить, просветить, сделать влиятельным сословием духовенство, к которо­му полупрезрительно относилась немалая часть европеизированной аристократии. Его любимое детище — Вифанская семинария, по­строенная в скиту близ Троице-Сергиевой лавры, где он хотел осу­ществить свой идеал духовного образования на лоне природы, бо­лее органичный и близкий православию, нежели господствовавшая тогда схоластическая система латинского образца. Платон обучал великого князя; эти уроки были изданы книгой под названием «Православное учение, или Сокращенная христианская Бо­гословияпервый опыт изложения богословской системы на рус­ском языке в новое время¹⁷.

Недостаточность систематического и профессионального кор­поративного философского развития на отечественной почве в известной степени компенсировалась деятельностью талантливых одиночек. Среди них был Г. Н. Теплов (1717-1779), колоритная личность романтического века, сделавший благодаря связям с царским двором карьеру от сына истопника до статс-секретаря Екатерины И, сенатора и тайного советника. Вместе с графом Разумовским он много путешествовал по Европе, знал западные языки, увлекался искусством, музицировал, писал «Рассуждения о стихотворстве», составлял различные проекты, в том числе «Регла­мент Академии наук». Будучи сторонником вольфианской системы, написал трактат «Знания касающиеся вообще до философии», весьма симптоматичный по названию и содержанию, в котором доходчиво излагались прописные истины западной мысли¹⁸.

В разнообразном спектре жанров философской литературы по­является такая разновидность, как утопический роман, образцом которого можно считать «Путешествие в землю Офирскую», где повествуется об идеальном дворянском государстве, процветающем благодаря строгому порядку. Его автором был М. М. Щербатов (1733-1790). В противоположность выходцам из "подлого сосло­вия" он являлся представителем знатнейшей княжеской семьи, вос­ходившей к роду Рюриковичей, и состоял в мягкой аристократиче­ской оппозиции правительству, выразившейся в критическом сочи­нении «О повреждении нравов в России», где давалась непригляд­ная картина льстецов, толпившихся у трона. Щербатов написал много сочинений, в том числе богословско-философских («Рассмотре­ние жизни человеческой», «Разговор о бессмертии души» — подража­ние платоновскому «Федону»), но главным, хотя и незавершенным, его трудом является семитомная «История Российская от древней­ших времен», доведенная до эпохи «Смутного времени» начала XVII В.1»

Сложившаяся с начального периода отечественной мысли связь философии с литературой и искусством продолжает существовать в новых условиях вестернизированной культуры. Известный писа­тель-сатирик Д. И. Фонвизин (1743-1792), исконную остзейскую фамилию которого писали до революции фон Визин или фон-Ви- зин, в литературных и публицистических сочинениях критически анализировал общество с просветительских позиций. Крупнейший просветитель Н. И. Новиков (1744-1818) не только опубликовал массу переводов и оригинальных творений русской литературы, в том числе допетровской, в основанных им литературных, сатириче­ских, научных журналах и изданиях, но и написал несколько ра­бот этико-антропологического характера и педагогической направ­ленности. Его неоспоримой заслугой является введение в читатель­ский оборот произведений Локка, Бэкона, Дидро, Руссо, Паскаля и многих других европейских мыслителей. В «Опыте историческо­го словаря о российских писателях», первом систематизирующем обзоре подобного рода, содержится ряд положений эстетики сенти­ментализма, главой которой являлся в конце XVIII - первой поло­вине XIX вв. Н. М. Карамзин²⁰.

Недостаточно оценен в философском отношении видный поэт, теоретик искусства, моралист Г. Р. Державин (1743-1818). Вельможный сановник времен Екатерины II, министр юстиции при Александре I, он не утратил до последних лет живого ума, непо­средственности чувств, поэтического дарования. Музыка его стихов лучше всего выражает дух XVIII в., философская лирика содер­жит размышления о смысле бытия, а эпическая поэма «Бог» в яркой образной форме выражает глубокий метафизический смысл мироздания и его духовной первоосновы. Столь же философичны его творения «Река времен», «Водопад», «На смерть князя Ме­щерского»^ ряд иных, часть которых еще не опубликована. Его любимым Парнасом, где муза вдохновляла поэта, было живописное имение Званка на берегу Волхова под Новгородом, ныне пребы­вающее, как и многие другие дворянские усадьбы, характерные для XVII-XIX вв. родники отечественной культуры, в печальном запустении, а ведь некогда это были уникальные уголки поэтиче­ской, вдохновенной, гармонически сочетающей творения архитекту­ры и искусства с родной природой и сельским бытом ушедшей в прошлое российской жизни. Без них не было бы золотого и сереб­ряного века русского искусства и русской мысли²¹.

Завершая краткий обзор идейно-философской ситуации в России XVIII в., уместно сказать, что она характеризовалась дина­мизмом и противоречивостью, которые стали проявлять себя еще накануне петровских реформ, но достигли апогея после их прове­дения. Возникает светская секуляризованная мысль, развиваются точные науки и соответствующий им сциентистский тип мышления.

Вместе с тем никогда не наблюдалось такого увлечения мистикой, особенно внецерковной. Диапазон идейных поисков, духовных уст­ремлений, жизненных позиций становится необычайно широким: от крайнего радикализма ниспровергателей основ до тихого смирения монашествующих, от повального увлечения западной модой не только на одежду и манеры, но и на мысли до стойкой старообряд­ческой оппозиции, хранившей наследие Древней Руси в самый не­благоприятный для его сбережения период.

Примером ее является деятельность братьев Андрея (1674­1730) и Семена (1682-1740) Денисовых. Потомки князей Мышец- ких, которые основали процветавший Выговский скит в Олонецкой губернии, ставший духовным, культурным и экономическим цен­тром ревнителей древнего благочестия, они являются авторами многих сочинений, в том числе «Поморских ответов», содержащих серьезную богословско-философскую интерпретацию вероучитель- ных и догматических вопросов, а также дававших свою критичес­кую оценку происходивших в стране перемен.

К концу столетия изменчивый, мятущийся, романтический дух барокко стал иссякать, постепенно уступая первенство новому сти­лю, более соответствующему эпохе. Таковым стал ампир, римская четкость и грандиозность которого восхищали Наполеона и других властителей Европы. В России же первой половины XIX в. ампир наиболее адекватно выражал дух империи при Александре I и Николае I. Символом той эпохи, самым ярким и грандиозным, слу­жит ансамбль центральной части Санкт-Петербурга с Александрин- ским столпом, аркой Генерального штаба, Адмиралтейством и гро­мадой Исаакиевского собора над быстро текущей к западу Невой.