Примечания

1. См.: Mader J. Zwischen Hegel und Marx. Wien; Miinchen, 1975; Ma- линин В. А., Шишкарук В. И. Левое гегельянство. Киев, 1983.

2. См.: Smidt A. Erfordernisse gegenwertiger Feuerbach-Interpreta- tion. Bielefeld, 1973.

3. Фейербах JI. Избр. философские произведения: В 2 т. М., 1955. Т. 2. С. 110. ⁴ Там же. С. 204.

   5. См.: Smidt A. Emansipatorische Sinnlichkeit. Ludwig Feur- bach / Antropologischer Materialismus. Miinchen, 1973.

   6. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 3. С. 440. ⁷ Там же. С. 20.

      8. См.: Маркс К., Энгельс Ф. Избр. сочинения: В 9 т. М., 1985. Т. 2. С. 22-24; 25-29.

      9. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 42. С. 245.

      10. Маркс К., Энгельс Ф. Избр. сочинения. М., 1987. Т. 6. С. 63.

Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 46, ч. 1. С. 101. ¹² Там же. ¹³ Там же. С. 100. 14 Там же

.Раздел V Философия XVIII—XIX вв. В России

Глава 1. Век просвещения в россии введение

В допетровский период были заложены основы и традиции отечественной философской мысли. В новое время она получила ускоренное развитие, испытала сильнейшее влияние западной философии, восприняла иные импульсы идейной напряженности. Резкий поворот всей жизни российского общества в результате петровских реформ породил, с одной стороны, во многом пренеб­режительное отношение к древнерусскому наследию, с другой — преувеличенные ожидания от общения с Западом. Но в целом в новое время европейская мысль оказала благотворное влияние на русскую культуру.

Отечественная философия постепенно адаптировалась к евро­пейской, воспринимая от нее, особенно немецкой и французской, а затем английской, немало ценных идей и концепций. Складывают­ся направления, 'аналогичные западным, в России активно препода­ют и работают иностранцы, русские люди ездят учиться в Европу, отечественная мысль становится частью общеевропейского интел­лектуального универсума.

Вместе с тем добросовестное ученичество и старательное подра­жание, типичные для XVIII - начала XIX вв. и давшие повод говорить о позднем, вторичном, заимствованном характере русской философии вообще, не могли удовлетворить творческую самобыт­ную мысль. Принимая западный опыт, ценя и усваивая его дости­жения, отечественная философия все более начинала испытывать потребность в своем, оригинальном, незаимсшованном слове. На­ряду с подражательными шеллингианством, кантианством, гегель­янством возникали собственные, отражающие /Неповторимый путь России течения — славянофильство, почвенничество, византинизм.

¹ Но западный опыт не был отброшен, произошла своеобразная его переплавка, сложился творческий синтез своего и чужого. И как Пушкин стал величайшим выразителем русского духа и ев­ропейской образованности в литературе, так Владимир Соловьев стал подобной вершиной русского духа в философии XIX в. Подобный сплав и синтез привели впоследствии к появлению дей­ствительно великих отечественных мыслителей уровня о. Павла

Флоренского, о. Сергия Булгакова, Николая Бердяева и других представителей религиозно-философского ренессанса.

Как писал Ф. М. Достоевский, у нас две родины: Россия и Европа, они неслиянны и неразрывны, сосуществуя и дополняя друг друга, как сосуществовали и дополняли друг друга славяно­филы и западники, бывшие двумя сторонами одной медали, двумя тенденциями одного процесса, двумя акцентировками единой внут­ренней сложной сути, которую невозможно выразить однозначно, одномерно и однолинейно. Проблема соотношения местного и привнесенного, автохтонного и трансплантированного, родного и общечеловеческого постоянно осмыслялась в отечественной исто­рии, начиная со времен крещения Руси и активного внедрения чужой греческой веры. Ее острота видна в полемике православных с католиками и протестантами, грекофилов с латинистами, старооб­рядцев с никонианами. Но особенно страстными споры о судьбах России, ее культуре, вере, народе, о русской идее и русской миссии стали в новое время. Данная тематика остается по существу одной из важнейших и злободневных до сего дня (и будет таковой, очевидно, во все времена), играя роль напряженного имцульса для развития отечественной мысли.

Уравновешенный синтез отечественного и западного начал в российском обществе стал складываться с середины XIX в., до это­го же времени шел процесс усиленного воздействия западноевро­пейской цивилизации. Особенно интенсивным и резким в сравне­нии с предшествовавшим периодом он был в первой половине XVIII в. Более того, произошел второй великий раскол традицион­ного общества, а именно — формирование прозападной элитарной дворянской верхушечной среды, по языку, образу жизни, ценност­ным ориентирам весьма далекой от основной массы населения. Многие дворяне подолгу, а то и вовсе не бывали в родных краях, проживая в Петербурге и за границей. Существуя рентой от своих владений, они презирали темную деревню. Совершенно иное отно­шение к родовым гнездам, той же деревне было у Л. Н. Толстого, И. С. Тургенева, Н. А. Некрасова и других, глубоко знавших жизнь народа деятелей культуры.

Однако многообразную жизнь в России XVIII в. во всех слоях общества и в динамике развития нельзя представлять как деятель­ность лишь одной элиты. Для целостного и объемного рассмотре­ния важно хотя бы вкратце охарактеризовать основные течения мысли, оказавшие наиболее существенное влияние на русское ми­росозерцание "осьмнадцатого столетия" — куртуазного, своеволь­ного, увлеченного блеском барокко и рококо.