Первый Съезд народных депутатов рсфср

16 мая 1990 г. в Москве отрылся первый Съезд народных депутатов России. В результате напряженной дискуссии и выборов Ельцин с незначительным перевесом голосов был избран Председателем Верховного Совета РСФСР.Правительство РСФСР возглавил опытный хозяйственник И.С.Силаев. Главным вопросом первого съезда стал вопрос о государственном суверенитете России. В результате его обсуждения 12 июня 1990 г. была принята Декларация о государственном суверенитете России. 19 июня начал работу Учредительный съезд Компартии РСФСР, избравший своим лидером коммуниста-фундаменталиста И.К.Полозкова. Это также в определенной степени способствовало перенесению центра тяжести в Верховный Совет РСФСР.

Национальные конфликты

Гласность высветила всю сложность национального вопроса в СССР, который по официальным документам прежде “отсутствовал”. Стали известны тщательно скрываемые страницы истории национально-государственного строительства, практика выселения целых народов с мест постоянного проживания. Еще на первом этапе “перестройки” активно развивается движение турок-месхетинцев за реабилитацию, немецкого населения за воссоздание автономии. Все это либо спускается центром “на тормозах”, либо тонет в бесконечном потоке обсуждений и пустых обещаний. Любые проявления протеста на национальной почве рассматриваются Москвой как “вылазки националистов” и жестко подавляются. Так, в 1986 г. после снятия Д.А.Кунаева с поста первого секретаря Компартии Казахстана и назначения на этот пост русского Г.Колбина в Алма-Ате прошла демонстрация протестующей молодежи, которая требовала уважения к национальным кадрам. Против демонстрантов была применена сила. Около тысячи человек были ранены, двое убиты. С особой силой вспыхнул национальный конфликт в конце 1988 г. в Нагорном Карабахе. Его суть состояла в том, что Нагорно-Карабахская автономная область с компактным проживанием армян входила в состав Азербайджана. Армения и Азербайджан фактически оказались в состоянии войны друг с другом при полной неспособности центра найти политический выход из этого конфликта. Центр по-прежнему пытался опираться на местную партийную номенклатуру, использовал войска. Трагедией стали события в Тбилиси 8 апреля 1989 г. Организованная в городе демонстрация националистических сил, требовавших ликвидации автономий в составе Грузии и выхода республики из состава СССР, была разогнана войсками, против демонстрантов применялись слезоточивые газы. 19 человек погибли, сотни получили ранения. В июне 1989 г. в Фергане произошли столкновения узбеков с турками-месхетинцами. Столкновения на национальной почве в 1989—1990 гг. произошли в Сумгаите, Сухуми, Баку, Душанбе и ряде других городов. Репрессивные меры центра стали решающим фактором отторжения его политики практически во всех республиках СССР.

2. Крушение “социалистического лагеря” Новое мышление в международных делах

Во внешнеполитической деятельности СССР в 1970—80-е годы геополитические и стратегические интересы страны облекались в традиционную для советской дипломатии идеологическую риторику. Эти установки исходили из приоритета классовых ценностей и распространялись на весь спектр международных отношений: от социалистической интеграции в рамках СЭВ до усиления военного присутствия в странах “третьего мира”. Принцип мирного сосуществования государств с различным социальным строем — базовое положение советской внешнеполитической доктрины — рассматривался как специфическая форма классовой борьбы. Следствием этого было биполярное равновесие между НАТО и ОВД, основанное на балансе сил, который сохранялся главным образом благодаря ядерному потенциалу. На протяжении 1970-х — первой половины 1980-х годов зона стратегических и геополитических интересов СССР увеличивалась. Для вразумительного обоснования этого риторика классовых ценностей годилась все меньше, а в отдельных случаях она выглядела просто анахронизмом. “Пролетарским интернационализмом” все сложнее было аргументировать те или иные внешнеполитические акции, такие “шитые белыми нитками” объяснения делали облик СССР на международной арене малопривлекательным. Это в наиболее резкой и трагической форме проявилось во время афганской войны, когда желание усилить стратегическое влияние на традиционном для отечественной дипломатии направлении обернулось для СССР втягиванием в “тлеющую” войну с огромными людскими потерями и непосильным грузом для экономики. Все это требовало корректировки внешнеполитических установок на базовом, доктринальном уровне.

К середине 1980-х годов изменилась и внутренняя природа советского строя. Начало “гонки вооружений”, в которой Советский Союз конкурировал как минимум на равных, пришлось на годы динамичного развития индустрии, особенно ее оборонных отраслей, бурного развития наукоемких технологий в этих областях при несомненном лидерстве в природных и людских ресурсах, высоком образовательном уровне взрослого населения. Вместе с тем по мере консервации противоречий в народном хозяйстве система теряла свой внутренний динамизм, “костенела” и ей все сложнее давалось военно-технологическое соперничество. Такая ситуация усиливала взаимозависимость экономических реформ и внешнеполитической деятельности.

Именно эти обстоятельства и составляли объективную основу перемен, носивших поистине кардинальный характер на последнем этапе советской внешней политики. Их суть состояла в том, что произошел отказ от прежней абсолютизации классового подхода, а новой оболочкой мирного сосуществования стало так называемое “новое политическое мышление”. Концепция “нового мышления” была в более или менее цельном виде сформулирована в уже упоминавшейся книге Горбачева “Перестройка для нашей страны и для всего мира”, которая вышла на Западе в 1987 г. В книге утверждалось, что капиталистический, социалистический и “третий” мир тесно взаимосвязаны. Все цивилизационное пространство является целостным и неделимым, в нем существуют глобальные проблемы, которые должны стать сферой приложения усилий всего человечества. Из этого положения следовала невозможность решения международных проблем силовыми методами. В качестве нового универсального инструмента решения международных вопросов провозглашался не баланс сил двух систем, а баланс их интересов. Это был действительно поворот на сто восемьдесят градусов — единственное, в чем согласны все современные исследователи. Но на практике реализация “нового политического мышления” в советской внешней политике отличалась весьма существенными противоречиями, а ее последствия для развития мирового порядка, по всей видимости, еще не проявились в полной мере.

Конечно, “проводить в жизнь” абсолютно новую политику должен был новый министр иностранных дел. А.А.Громыко, занимавший этот пост с 1957 г., вряд ли подходил для этой роли. Вместе с тем Горбачев сам проявлял недюжинную активность именно во внешнеполитической сфере, по всему было видно, что он определил ее для себя как приоритетную. Эти обстоятельства существенно повлияли на то, что новым министром иностранных дел в июне 1985 г. был назначен бывший первый секретарь ЦК Компартии Грузии Э.А.Шеварднадзе. Он никогда не занимался международными делами и вообще не имел никакого внешнеполитического опыта. Разрыв с прежней традицией проявился и в смене 10 из 12 заместителей министра иностранных дел; были назначены новые начальники почти всех управлений МИД.

Для реализации “нового политического мышления” были определены три главных направления. Прежде всего, предполагалось преодолеть конфронтацию между Востоком и Западом, достичь с Западом партнерских отношений на основе взаимного разоружения. Вторым направлением, на котором должны были сосредоточиться усилия советской дипломатии, стало разблокирование региональных конфликтов. Оно создавало объективную основу, чтобы перейти к установлению тесных и взаимовыгодных контактов со всеми странами без оказания предпочтения социалистическому лагерю. В целом, очевидно, основной вектор советских внешнеполитических усилий СССР перемещался с Востока на Запад. Такая “вестернизация” воспринималась настороженным Западом неоднозначно. Прежде всего, согласно большинству современных американских исследований, Запад видел реальную подоплеку “нового политического мышления” в том, что Советский Союз добивается сокращения военных расходов, ставших непосильным бременем для его экономики. Вторая цель “нового политического мышления”, по мнению западных авторов, состояла в том, что Советский Союз добивается получения кредитов, чтобы гарантировать импорт американского зерна, а по возможности заключить контракты на поставки высокотехнологического оборудования и технологий. Таким образом, Запад был далек от того, чтобы принимать горбачевские “теоретизирования” о взаимозависимом мире за “чистую монету”, и старался тщательно отслеживать свои интересы в игре по новым правилам, которые на начальном этапе несомненно предлагал Горбачев.