Уроки столкновения Востока и Запада

Толстой подчеркивает, что образы Александра и Наполеона очень соответствуют тем ролям, которые они сыграли в истории двух встречных движений. Но ведь урок этого встречного движения не понят никем. Не случайно позже это движение неоднократно повторяется. История не стремилась столкнуть Европу и Россию, если бы она это хотела, то миры разрушили друг друга. Идет активное взаимопроникновение. Россия должна очиститься от собственных и привнесенных мелочей, это очищение, подобное очищению наступающего войска, идет в одном направлении, это процесс, в который необходимо вовлечь народ.

С позиции Толстого победа над Наполеоном отрицательно отразилась на организме России. С одной стороны, появились силы, способные к преобразованию, к постепенному выращиванию нового мира, с другой – шагистика и воровство стали процветать в невиданных масштабах, а император ушел от правления. Если до этого Россия медленно гнила, то теперь пошла в кризисное состояние. Николай 1 вводит жесткий режим, который «заморозил» Россию, погубив те ростки положительного, о которых писал Толстой.

Пьер сохраняет структуру своего характера, он по-прежнему ищет выход, развивается, и теперь его идеи все более привязаны к реальности. Марья творит то же нравственное напряжение. Ростов привык трудиться не думая, а Наташа вчувствоваться. Они теперь объединены в гармоничный мир, являющийся слепком всего российского общества, и они реагируют на кризис России, который после Наполеона только усилился.

Такое положение дел предсказывает возможность выживания семей в условиях заморозков Николая I.

Толстой анализирует гениальность Александра и Наполеона и тут же показывает гениальные семьи. Он явно отдает предпочтение гениальным семьям, которые могут создавать мир, в то время как Александр и Наполеон имеют славу, правят империями, но не создают миры. Приход заморозков ‑ неизбежная беда, которая постигнет описываемый мир, и это дает ощущение недосказанности и незавершенности романа, пробуждает читателя к размышлению о возможностях героев в новых условиях.

Структура части 1-ой эпилога

История

1. Оценки Александра. 2. Роль гения и случая. 3. Роль актера Наполеона. 4. Роль Александра.

Семьи

5. Свадьба Наташи, смерть графа, Николай жертвует собой для матери. 6. Ростов и Марья. 7. Ростов в Лысых Горах, хозяйствует. 8. Ростов обещает не прибегать к рукоприкладству. Богатеет. 9. 1820 г., сбор родни на Лысых горах. 10. Наташа опустилась.

Появление и спор Пьера

11. Пьер задерживается, его поведение после опоздания. 12. Мир гармоничной семьи в Лысых Горах. Поздравления графине. 13. Обед при графине без главных тем. 14. Существенный разговор, что делать честным людям. 15. Обсуждение вечером разговор Ростова с Марьей. 16. Пьер с Наташей.

Часть 2-я эпилога. Философия истории: свобода и необходимость

Вторая часть эпилога в «Войне и мир» полностью носит философский характер. Тут Толстой рассуждает о законах истории.

1. Вначале Толстой сопоставляет концепции истории в древнее и новое время. В древности считалось, что историю движет Бог, что обосновывалось верой в Бога, а также в его вмешательство в дела человечества. Таким образом, ход история смотрелся не как власть кого-либо, а как проявление причин, т. е. воли Бога. История нового времени, отвергнув воздействие Бога в теории, на практике методологически следует ему. Только вместо Бога появляется гениальная личность, цель народа, объективные обстоятельства.

Многообразие теории Толстой обосновывает тезисами: 1. Народы руководятся отдельными людьми. 2. Существует цель, к которой движется народ или человечество. Во всех исторических произведениях описываются отдельные личности и цели. Причем личности не только царей, но и ораторов, художников, реформаторов, философов, а цели ограничены Европой. Мол, только европейский народ может иметь мировые цели.

Но 1812 г. открывает, что миллионы христиан убивают друг друга. И все это следует из того, что Людовик плохо управлял Францией, а Наполеон ‑ гениальный полководец. Так историки не объясняют главного ‑ причин событий, и им вместо Бога надо найти нечто другое, иного рода силу, которая в состоянии стать причиной истории.

2. Толстой выделяет три уровня истории: частная, общая и культурная. Частные историки продолжают искать гениев, а причиной истории у них является взаимодействие этих гениев. В общей истории причина – сумма многих сил, в том числе выдающиеся люди (Наполеон) – произведение этих сил (революции). Культурная история ищет причину во взаимодействии великих и их влиянии на других. Например, Шатобриана и мадам де Сталь. Но они не объясняют, как умствование воздействует на события.

Воздействие идеи на события у историков подкрепляется еще и тем, что историю пишут ученые, и их деятельность может рассматриваться как основание движения человечества, к тому же культура, цивилизация, просвещение, духовное действие ‑ такие неопределенные вещи, что их можно трактовать по-разному. На самом деле единственное средство, объясняющее причину, есть власть.

3. Пока пишется история отдельных людей, а не всех, нет иного способа ее объяснить, как через понятие о силе. Эту силу частные историки используют как ассигнации, общие как звонкую монету, а культурные как жетоны или аналог золота в своем кругу. Но и золото только отражает движение.

4. Наполеон приказал ‑ и 600 000 чел. двинулись на Восток. Это понятно, если принять, что его власть от Бога. Источник власти не в физических, нравственных, интеллектуальных свойствах лица, а в его отношении к массам, в которых находится лицо, обладающее властью. Но история рассматривает власть государства как нечто абсолютное. Наука права же может анализировать идеальную структуру государства, но не может ответить на вопрос истории, каково взаимодействие власти и воли масс.

Три варианта взаимодействия массы и власти: 1. Воля масс безусловно передается правителям. 2. Переносится на правителей условно, при соблюдении ими правил и условий, которые устраивают массу. 3. Условия неизвестны, по крайней мере, сейчас.

Но тут совершенно исчезает жизнь индивидуальности, власть представляется машиной, для которой личность незначима. Кроме того, все это не проясняет, какова жизнь народа или что из себя представляет масса, тем более масса Европы и России, которые различны.

История как наука не может преодолеть стереотипа. Чем более выдающийся человек, тем больше ему посвящено памятников, тем более события выглядят от него зависящими.

Толстой приводит пример, что сначала был крестовый поход бедноты с Петром-пустынником, а когда цель крестовых походов сформулирована и освящена, народ остается бездвижным. Таким образом, нам известна история жизни монархов, но не народа.

5. Пример этой теории власти в том, что, не учитывая свойства пастбища или действие пастуха, наблюдатель утверждает, что стадо идет за первым животным. Получается, что причина – власть, она совокупность воль, и она переносится на одно лицо, если в нем выражается воля всех. Власть есть власть.

Событие всегда связано с действием одного, а власть – это зависимость между выражением воли одного и исполнением этой воли другими. Следует применить понятие воля к человеку, а не к Богу. Оказывается, что воля Бога не зависит от времени и связи с людьми, а воля человека – зависит.

6. Воля власти всегда применима только к отдельному событию. Историки же обобщают отдельные события в общие. Наполеон не мог приказать идти на Москву, он мог принять декрет, написать в Вену. Наполеон больше всего и активнее всего готовил десант на Англию, но эти его приказания не исполнялись. Так что исполняется не все.

Отношение приказывающего к исполняющему таково, что на примере армии это очевиднее всего. Наибольшее количество принимает непосредственное участие в действии, и чем больше человек участвует в непосредственном действии, тем меньше он управляет. Полководец вообще не участвует в непосредственном бое.

Этот конус как структура и взаимное исключение участия и приказания – суть власти.

7. Событие, когда происходит, обычно затем связывается с предшествующим ему приказанием, в чем и выражается иллюзия причинения. Это восхождение в прошлое обычно упирается в одного человека, который и принимается причиной события.

Итак, два вопроса, что есть власть и какая сила приводит народы в движение? 1. «Власть есть такое отношение известного лица к другим лицам, в котором лицо это тем менее принимает участие в действии, чем более оно выражает мнения, предположения и оправдания совершающегося совокупного действия». 2. Движение народов идет не от власти или слов, но от действия людей, которые чем непосредственнее участвуют, тем меньше берут на себя ответственность в действии.

Так что нравственно первично власть, а физически – массы. Но тут причинение как тип отношения не годится.

8. Отдельный человек считает себя свободным, и это резко усложняет ситуацию историка. Дилемма свободы возникает такой: если мы наблюдаем человека извне, нам кажется, что он песчинка, если из себя или из него, то может оказаться, что человек считает себя свободным. Это соотношение разума и сознания. Через разум человек себя наблюдает, а через сознание чувствует себя свободным.

Человек сознает себя только как хотящего, т. е. волящего. Если закон есть, то его свободы – нет, и наоборот. Узнав из опыта, что тело падает, человек этому верит, но, узнав, что есть необходимость и нет свободы, он это не признает.

Свобода вытекает из прирожденного характера человека, а в связи с человечеством он представляется подчиненным законом.

9. История в отношении к воле, в отличие от других наук, становится опытной, а другие – умозрительными. В истории все события уже соединение свободы и необходимости, в них уже есть некая мера.

Представление о свободе и необходимости Толстой рассматривает в мере относительности. Уменьшение свободы происходит при переходе от изолированного человека к обществу, от человека вообще к конкретному человеку во времени, и от самостоятельного человека к внешним причинам, которые он может и не замечать. Получается три основания уменьшения или увеличения свободы.

10. Но чисто необходимость или свободу мы представить не можем, не переходя к внеположенным законам и бесконечному отдалению от человека. Представить действие человека, подлежащее одному закону необходимости, ‑ значит допустить бесконечное количество пространственных условий, бесконечно великого периода времени наблюдателя от события, и бесконечного ряда причин. То есть это положение инопланетянина-наблюдателя. Чтобы допустить человека абсолютно свободного, надо представить его вне пространства, вне времени и вне зависимости от причин, т. е. приближенным к образу Бога.

Первая позиция – чистого разума, вторая позиция – чистого сознания. Разум тут выражает законы необходимости, сознание – сущность свободы. Свобода есть то, что рассматривают, необходимость – то, что рассматривает. Свобода есть содержание, а необходимость – форма. Без их соединения нет представления о жизни.

Сущность истории – сила свободы. История при этом переживает тот же переход, что и естественные науки. Науки перестали искать причины, а стали искать законы. Теперь очередь за историей. Но в самой истории есть и иное понимание свободы, то, что известно в истории, мы связываем с необходимостью, что неизвестно – со свободой. На самом деле сущность свободы – предмет не истории, а метафизики.

11. Чем более история собирает знания, тем очевиднее законы необходимости. Так же и Ньютон объяснил свойства движения, т. е. необходимость и закон, но не причину движения.

12. Коперник открыл свои законы, после чего система Птолемея продолжала применяться и изучаться. Так и в истории ‑ открыты законы необходимости, но продолжает изучаться старая история. При этом старое не разрушается, чего боятся церковники в случае с Коперником, но занимает свое место и только усиливается. Для понимания новой истории «необходимо отказаться от несуществующей свободы и признать не ощущаемую нами зависимость».