7.4. Исчерпанность либеральной

концепции государства

и гражданского общества и начало

{(нормативного поворота» в социально-философской теории

Одним из главных препятствий на пути либерально-демократических преобразований в современной России многие политические теоретики и практики считают слабость (а то и отсутствие) гражданского общества. Сетования по этому поводу стали уже ритуальными на бесчисленных конгрессах, конференциях, круглых столах и тому подобных мероприятиях, посвященных обсуждению путей становления российского общества. При этом сама концепция гражданского общества считается теоретически и практически безупречной и обоснованной. Ставить под сомнение

349

ее статус в политико-правовой и социально-философской мысли — просто неприлично. Гражданского общества — вот чего не хватает России! Построим (создадим, сформируем) его, и большая часть проблем исчезнет сама собой.

Между тем опыт так называемых «постисторических» (в понимании Ф. Фукуямы) стран показывает, что многие из трудностей, с которыми они столкнулись в конце XX в., уже не решаются посредством дальнейшей «эксплуатации» моделей либерального государства и гражданского общества как комплементарных¹ структур. Более того, на поверку оказывается, что и порождены они зачастую исчерпанностью либеральной политико-правовой модели, ее неспособностью ответить на вызовы современности.

Главной проблемой, с которой столкнулись современные либеральные общества — это эрозия нравственности, достигшая опасных размеров. То, что нравственный упадок — это не миф, а разговоры о нем — не брюзжание людей, сожалеющих о старых временах, подтверждается серьезными социологическими исследованиями. Ф. Фукуяма пишет о том, что между серединой 60-х и началом 90-х годов в США произошло резкое ухудшение морального климата, нашедшее подтверждение в статистических показателях: каждый третий ребенок рождался у незамужней женщины, около трети негров-мужчин в возрасте от 20 до 29 лет конфликтовали с законом, а образовательный уровень американцев был одним из самых низких среди промышленно развитых стран.² Значительно увеличилось число полицейских, что является эмпирическим свидетельством роста преступности. Главную причину такого положения социолог Амитаи Этциони видит в «инфляционном росте индивидуальных прав при одновременном уменьшении готовности людей брать на себя общественные обязанно-

' Термин «комплементарность» заимствован из биохимии, где под ним понимают взаимное соответствие в химическом строении двух макромолекул, обеспечивающее их взаимодействие. Если структуры комплементарны, то они подходят друг к другу как ключ к замку.

² Фукуяма Ф. О моральном возрождении современной Америки // Интеллектуальный форум. 2002. № 8.

350

сти».' Особенно тревожащим проявлениями упадка морали Эт-циони считает сексуальную распущенность, проявляющуюся в том, что детям не прививается мысль о начале половой жизни только в браке. Большим злом является и отношение к браку как к обременительной и унижающей личное достоинство связи. Многие родители не готовы нести адекватную ответственность за воспитание детей и больше заинтересованы своей карьерой. Доля семей, в которых оба родителя работают, неуклонно растет. Упала мораль на рабочем месте. Известно, что половина американцев часто сказываются больными, под разными предлогами увиливают от работы. Каждый шестой признавался, что употреблял во время работы алкоголь или наркотики. Массовый характер приобрели скандалы, связанные с сексуальной распущенностью политиков самого высокого ранга, а также с лоббированием ими интересов определенных групп. Это привело к тому, что в Америке половина граждан считает нечестность характерной чертой политиков. Диагноз морального состояния современной Америки, сделанный А. Этциони, по многим позициям совпадает с выводами, к которым пришел известный в Америке консерватор Уильям Дж. Беннетт.²

Аналогичная ситуация складывается и в России. В апреле 2005 г. департамент исследований группы кампаний «Imageland» провел исследование состояния нравственности в современном российском обществе посредством опроса жителей Москвы. Опрашивались 1000 человек. 42% опрошенных считают, что в области нравственности в России много проблем, 29% — оценили ситуацию как катастрофическую, 21% — полагает, что положение, в общем-то, нормальное. И только 2% респондентов сочли, что нравственная атмосфера в российском обществе хорошая. 58% опрошенных согласились с тем, что «мы живем в обществе корысти, бездуховности, где нравственные нормы забыты и обесценены». Доля тех, кто согласен с этим тезисом частично, составила 36%. Что подобное нравственное состояние общества может при-

¹ EtzioniA. Die Entdeckung des Gemeinwesens. Anspriiche, Verantwortlichkeiten und das Programm des Kommunitarismus. Stuttgart, 1995. S. 18.

² Bennett J. W. Strategy for Transforming Americas Culture //Heritage Lecture # 489, April 16, 2004.

351

вести к серьезным социальным потрясениям, полагают 66% респондентов'. Заметим, что статистическая погрешность для подобных опросов составляет 4%.

Сетования по поводу упадка нравов, в общем-то, довольно типичное явление для всех времен: старшие поколения обвиняют младшие в легкомыслии, утрате почтительности, склонности к гедонизму и тому подобных прегрешениях. Предупреждая возможность подобных попыток преуменьшить значение нынешнего морального кризиса, Этциони и его последователи настаивают на том, что сегодня, как никогда ранее, слабость социальных добродетелей привела к утрате доверия, уменьшению согласия и угрожает общественной стабильности. И это не временное затруднение, алогическое следствие характерной для четырехсотлетней истории либерализма установки на устранение ценностных элементов из публичной сферы.

К необходимости разграничения частной и общественной жизни философская и политико-правовая мысль Западной Европы пришла в процессе поиска основ социального единства в обществах, изнемогающих от непрекращающихся религиозных войн. Исторический опыт показал, что религиозные убеждения могут в равной степени как объединять, так и разъединять людей. Если в обществе отдается предпочтение определенной религии, то представители других религий воспринимают это как дискриминацию и пытаются восстановить справедливость, в том числе с помощью насилия. Подобное может произойти и в случае, если общество хотят консолидировать на основе какого-либо конкретного представления о социальном благе. У людей разные представления о том, что такое «хорошая жизнь», и поэтому настаивание на необходимости определенной модели «хорошей жизни» приводит к маргинализации остальных моделей, за которыми стоит значительная часть общества. Отцы-основатели либерализма пришли к выводу, что в качестве социального цемента не могут выступать религиозные убеждения или определенные концепции блага в силу их укорененности в субъективном мире человека. Общественное здание должно быть построено на новом фундамен-

См.: http://www.imageland.ru/news/14 04 05. l.htm.

те, а именно, таком, который был бы нейтрален по отношению ко всем известным концепциям. Что же касается ценностных предпочтений людей, то их следует отдать на откуп индивидам, предоставив им право частным образом исповедовать любую религию, иметь своеобразные эстетические вкусы и реализовывать свое представление о достойной жизни.

В XVII в. такой подход был решением проблемы и создавал предпосылки для прогресса европейских обществ. Принцип нейтральности государства по отношению к ценностным предпочтениям индивидов и социальных групп реализовывался с помощью права, которое постепенно превратилось в краеугольный камень модерна. Все свои усилия либерализм направил на создание честных и равных условий для реализации индивидами своих прав и свобод, но при этом жестко проводил линию на невмешательство в частную жизнь граждан. Ориентиром либерального государства был «хороший гражданин», т. е. человек, обладающий известными политическими добродетелями. О том, что «хороший гражданин» и «хороший человек» — не одно и то же, теоретики либерализма предпочитают не говорить. Между тем уже Аристотель проводил между ними различия. До-либеральные государства были заинтересованы в просто «хорошем (добродетельном) человеке» и многое делали для его культивирования. Разумеется, следуя определенным стандартам добродетельности. Либеральные государства, напротив, ограничиваются выращиванием «хорошего гражданина», создавая условия для развития индивидами тех черт, которые делают их гражданами либерального государства. Особое внимание обращается на такие качества, как способность к рациональному критическому анализу, толерантность, умение вести аргументированный диалог. Что же касается нравственных добродетелей, то от участия в их формировании либеральное государство принципиально устраняется и передает это дело на откуп самим индивидам и образуемым ими добровольным ассоциациям. Обособление частной и публичной сфер жизни нашло свое отражение в принципе свободы теоретических суждений от ценностных интерпретаций. Его истоки находятся в кантовском дуализме спекулятивного и практического разума, а наиболее полно

353

он представлен в работах Макса Вебера по методологии социального познания.

Уязвимость такой модели, в которой индивидуальные ценности людей не принимаются во внимание при социальном строительстве, состоит в том, что она не учитывает потребностей человека в максимально полной идентичности, в тождестве с самим собой, в обретении «самости», если говорить философским языком. Эта идентификация невозможна в рамках только индивидуальной жизни, она предполагает обращение к ценностям, которые имеют общественную природу. Индивиду, для обретения идентичности, принципиально важно, чтобы его самость была принята во внимание при установлении критериев справедливости. Становление индивида предполагает определенный нормативный контекст, задаваемый обществом. Это невозможно игнорировать. В противном случае, при усложнении социальной структуры, плюрализации общественной жизни этическая нейтральность государства приведет к тому, что оно утратит контроль над реальностью, а издаваемые им законы превратятся в фикцию.

На эту потребность индивидов в идентичности либерализм реагировал посредством создания и пестования гражданского общества. Оно мыслилось как посредник, сглаживающий различия и снижающий напряжение между государством, локальными социальными группами и индивидами. Само название говорит о том, что смысл гражданского общества состоит в формировании и сохранении гражданских добродетелей, к которым относятся: участие в делах общества и государства через выборы, работа в качестве членов коллегий присяжных, участие в публичных акциях за или против политики правительства и т. д. Развитое гражданское общество связано с либеральным государством отношениями комплементарное™, при которых государство создает условия для возникновения и функционирования гражданского общества, а гражданское общество заполняет лакуны, образующиеся в государстве в связи с его дистанцированием от проблем индивидуальной и общинной жизни. Объем и влияние гражданского общества могут различаться в зависимости от времени и места, однако нет оснований для утверждения, что оно когда-либо полно-

12 3ак. 3514

354

стью вытеснит государство. Его смысл заключается именно в дополнении государства.

Хотя единого и согласованного определения гражданского общества нет, можно выделить две основополагающие черты (ценности), которые содержатся во всех определениях. Во-первых, гражданское общество включает разнообразные добровольные ассоциации, деятельность которых уравновешивает и компенсирует государство. Во-вторых, для обуздания сильных страстей, грозящих привести к социальным потрясениям, гражданское общество использует механизм совещательной демократии. В развитом гражданском обществе люди не поддаются влиянию 30-секундного политического ролика, показанного по телевидению, или сцен насилия на экране.

Сердцевину гражданского общества образуют добровольные ассоциации разнообразного типа, в которые объединяются люди для того чтобы совместно, но без участия государства, реализовы-вать свои жизненные проекты. Общество изучения и пропаганды эсперанто, объединения любителей хорового пения, клубы филателистов и любителей гольфа — все это ассоциации, в которых человек может проявить свои добродетели и способности, не востребованные в рамках государственной публичной жизни. Институты гражданского общества имеют двойное лицо, одно из которых обращено вверх, к государству, а другое — вниз, к индивиду. Благодаря этому оба уровня общественной жизни получают выгоду — индивид защищен от отчуждения и аномии современной жизни, а большие институты, включая государство, получают легитимность через связь с ценностями, управляющими повседневной жизнью людей.

Основные опасения гражданского общества связаны с тем, что добровольные гражданские инициативы могут быть заблокированы государством. Поэтому гражданское общество бдительно следит за государством, нервно реагируя на явные и мнимые попытки усиления его влияния.

Германский политолог Юрген Кока, дает троякое определение «гражданского общества»: «во-первых, как тип социального действия, во-вторых, как область, расположенную на стыке экономики, государства и сферы частной жизни, в-третьих, как ядро

355

эскиза или проекта с все еще утопическими чертами»'. Гражданское общество локализовано, по его мнению, на стыке государства, экономики и частной жизни индивидов, в пространстве разнообразных ассоциаций, отличающихся высокой степенью самоорганизации. Оно ориентировано на решение общих вопросов, признает только ненасильственные действия и больше внимания уделяет воспитанию у людей общегражданских качеств. Ценным является замечание Кока о том, что гражданское общество — это один из потенциальных структурных компонентов реальных обществ, и потому можно различать общества по степени того, как в них реализована идея гражданского общества.

Говоря о формировании и развитии гражданского общества, следует иметь в виду его инициаторов и носителей. Какими возможностями должно располагать общество, для того чтобы в нем могло возникнуть гражданское общество? Исторический опыт показывает, что инициатива может принадлежать различным социальным слоям — бюргерам в Германии, союзу буржуазии и дворянства — в Англии и Франции, «среднему классу» — в США. Неодинаковы и механизмы вовлечения людей в гражданское общество: это могут быть профсоюзы, церковь, отдельные личности, но нередко активную роль в создании гражданского общества играет государство. На Западе в формировании институтов гражданского общества участвовали и участвуют люди, имеющие опыт самоорганизации в рамках церковных общин, цеховых союзов. Важным условием для создания гражданского общества является атмосфера доверия и согласия между отдельными гражданами и социальными силами, а также в отношениях между гражданами и государством.

Таким образом, можно определенно говорить, что гражданское общество является результатом действия множества предпосылок и факторов. Оно не возникает по указу сверху. Его появлению можно помогать или препятствовать, но ввести его принудительно нельзя.

¹ Кока Ю. Европейское гражданское общество: Исторические корни и современные перспективы на Востоке и Западе // Неприкосновенный запас, 2003. № 2 (28).

356

Пик популярности идеи гражданского общества пришелся на конец XVIII — первую половину XIX в. Затем понятие «гражданское общество» постепенно исчезает из активного политического лексикона, уступая место либерально-рыночной терминологии. Возрождение идеи гражданского общества начинается с середины 80-х годов ушедшего столетия, когда это понятие стало активно использоваться диссидентами из стран социалистического лагеря для критики партийно-советского тоталитаризма. Это совпало и с кризисом государства в социал-демократиях Запада. С возрождением гражданского общества там связывали надежды что-то противопоставить бурно развивающемуся и повсеместно торжествующему капитализму. Логика рынка, базирующаяся на частной инициативе, частных интересах и индивидуальной ответственности, привела к ослаблению, а кое-где и к разрушению социальных сетей, к росту недоверия между гражданами и государством. Возникла потребность в переосмыслении отношений между государством, обществом и гражданином, а также, в изменении отношения к моральным основам политики и права.

То, что гражданское общество является дополнением либерального государства, обнаруживается в отношении к нормативным вопросам общественной жизни. Либеральное государство отказывается от любых форм участия в формировании нравственных добродетелей людей, предоставляя это право и возможность самим индивидам и многочисленным ассоциациям. Однако и гражданское общество, основу которого составляют добровольные объединения граждан, не проводит различия между этими объединениями с точки зрения отношения к специфическим ценностям, лежащим в основе клубов, лиг, обществ, кружков и т. д. Каждая ассоциация представляет собой добровольное объединение людей для совместной реализации определенных интересов и ценностей. Спортивные общества пропагандируют здоровый образ жизни и занятия спортом, книжные клубы способствуют повышению культурного уровня своих членов, лиги защиты животных помогают сохранению дикой природы. Но с точки зрения их вклада в гражданское общество, лидера среди них нет. Вклад каждого эквивалентен вкладу другого, ибо основополагаю-

357

щим здесь выступает принцип нормативной нейтральности. Разумеется, защитники концепции гражданского общества признают некоторые различия между добровольными ассоциациями, но эти различия касаются их функций, а не нормативных признаков. К примеру, ассоциации, способствующие развитию гражданских добродетелей, более предпочтительны, чем те, которые этого не делают. Однако ценности, реализуемые в этих функциях, во внимание не принимаются и не соотносятся с ценностями, существующими вне рамок ассоциаций.

Нормативные предпочтения, принимаемые во внимание гражданским обществом, немногочисленны и относятся, в основном, к вопросам процедуры. Особо трепетно отношение к взаимной терпимости, умению вести аргументированный диалог, навыкам бесконфликтного общения в коллективе. Но в этих качествах не содержится никаких формулировок социального блага. Из них нельзя сделать вывод о том, почему в одних сообществах участвовать лучше, чем в других, нет указаний на то, какие следует поддерживать, а какие — нет. Для гражданского общества ассоциация любителей бриджа имеет точно такой же вес, что и общество анонимных алкоголиков, ставящее своей целью помочь людям избавиться от пагубной зависимости. Этциони пишет о том, что в США существует общество педофилов, члены которого обмениваются между собой опытом совращения малолетних мальчиков. Это общество, с точки зрения сторонников идеи гражданского общества, принципиально не отличается от общества любителей игры в гольф. Большинство клубов, лиг, сообществ помогает формированию таких важных гражданских добродетелей, как терпимость, самодисциплина, способность к конструктивному общению, а потому вполне приемлемы в рамках гражданского общества как метасистемы.

Таким образом, для гражданского общества одна добровольная ассоциация в принципе так же хороша, как и другая. Разумеется, сами ассоциации образуются на основе определенных интересов, ценностей и предпочтений, однако эти интересы, ценности и предпочтения не должны навязываться остальным.

Настаивая на том, что благо может быть только индивидуальным, но ни в коем случае не социальным, либерализм поощрял

индивидуализм, рост которого к концу XX столетия приобрел разрушительный для западных обществ характер. Сейчас уже мало кто сомневается в том, что моральная анархия, царящая в современных постиндустриальных обществах, должна быть обуздана. Необходимы социальные добродетели, такие как доверие, согласие, справедливость. Но кто о них позаботится? Социальные консерваторы возлагают надежду на государство и церковь, однако выдвигаемые в этой связи со стороны либералов опасения вполне обоснованны. Уже сейчас, наряду с исламским и иудейским фундаментализмом, зреет не менее ортодоксальный протестантский фундаментализм, оплотом которого являются демократические общества.

Наряду с либеральной и социально-консервативной позицией в отношении проблемы социальных добродетелей в последнее время обозначилась третья линия, которую называют «коммунитарист-ской». С консерваторами ее роднит озабоченность эрозией общественной нравственности, а с либералами коммунитаристы солидарны в том, что они не допускают вмешательство государства в вопросы морали. Но если либералы выступают против любых вариантов социального блага, то коммунитаристы уверены в том, что общество может и должно опираться на всеми признаваемые ценности, которые определяются и отстаиваются самим обществом, но не государством. Такое общество коммунитаристы назвали «хорошим обществом». Один из идеологов теории «хорошего общества» Этциони говорит, что он вовсе не против гражданского общества. Но одного гражданского общества, считает он, сейчас уже недостаточно по той причине, что в его определении нет нормативных импликаций. Это определение не указывает на то, что в обществе является хорошим, а что — плохим. «Хорошее общество» — более широкое понятие; оно включает в себя социальные добродетели и представления о хорошей жизни. Концепции «гражданского общества» и «хорошего общества» можно изобразить в виде концентрических кругов: малый круг — домен гражданского общества, а большой круг — сфера хорошего общества'.

¹ Etzioni A. The Good Society // The Journal of Political Philosophy. 1999. No.l. P. 91.

359