Вес и пропорция в «Книгах Простеца» Николая Кузанского.

De Staticis Experimentis³⁵⁰

1. Введение: Idiotae Libri. Мудрость, человеческий ум, мир природы

De Staticis Experimentis – последняя из книг Простеца, составляющих цикл, который включает 4 диалога, написанных Кузанским в 1450 году. В этих диалогах философ с различных перспектив исследует человеческий ум и его связь с истиной. Концептуальное построение цикла носит нисходящий характер. Он начинается в высших пределах истины, где она тождественна Богу, затем изучается ее живой образ, которым является человеческий ум, и, наконец, завершается цикл развертыванием ума в мире природы. Главные действующие лица четырех диалогов – Оратор и Простец (Idiota), к которым в третьей книге присоединяется Философ. В начале цикла оратор представлен как ученый - профессионал, зависимый от книг и интеллектуальных авторитетов и бахвалящийся своей причастностью миру знания. Простец же - обычный человек, который не получил никакого схоластического или церковного образования. Взамен этого он предлагает путь личного опыта и обдумывающей мысли, которые, по его убеждению, приводят к истинной мудрости. В последней книге цикла два эти персонажа больше не противостоят друг другу. С момента своего первого появления Оратор был духовно ведом Простецом к смирению, и их общение стало дружеским.

Согласно упомянутой выше нисходящей схеме, первые две книги Простеца - De Sapientia I и II - анализируют отношение между человеческой и божественной мудростью, то есть истиной как конечной целью человеческого ума. Язык, избранный автором для построения двух этих диалогов, демонстрирует близость языку мистики: опытное переживание мудрости вновь и вновь описывается с помощью чувственных образов и выражается как любящее познание. Подчеркивается, что тайны мудрости не открываются тому, кто не устремлен к ним, а в качестве необходимого шага на пути к мудрости выдвигается требование нравственного и эмоционального очищения. Указания на недостижимость Бога используют язык утверждений и отрицаний. Хотя сквозная для диалога мысль о том, что «мудрость кричит снаружи на улицах»³⁵¹, никогда не упускается из виду, акцент делается на другой стороне отношения: мудрость «обитает в высочайших местах»³⁵².

De Mente - третья книга из цикла Idiotae Libri фокусирует свой анализ на человеческом уме, который определяется как образ божий³⁵³. Появление третьего действующего лица – Философа, означает намерение Николая Кузанского развить специальное исследование природы человеческого ума, которая состоит в подобии Богу. Словарь изменяется, превращаясь из любовного в технический, классические философские теории подвергаются проверке, посылки стремятся к детализированности, точности и понятности. Подобие ума Богу, объясняет Простец, коренится в его бытии, подобно тому, как его проявление коренится в единстве. Тогда как мир природы, который представляет собой развертывание (explicatio) божественного единства, оказывается впоследствии только онтологическим основанием, делающим возможным многообразие; в человеческом уме единство отражается в своей единственности. Это - отличительные характеристики особой природы ума, источник его силы, подобной божественной силе, но ограниченной тем обстоятельством, что бытие ума произведено Богом. Благодаря этому ограничению, ум не способен творить так, как творит Бог. Следовательно, как постижение божественного ума является порождением существований, так мышление человеческого ума есть порождение понятий или подобий существований. И, хотя таким способом ум познает мир наилучшим из возможных образом, поскольку он не творит мир, ум никогда не может достичь его сути. Вследствие этого путь ума к истине бесконечен, форма бесконечности открывает прилагающему усилия разуму его собственное бессмертие. Если в первых двух книгах акцент делался на вечной мудрости, которая «постигается непостижимо»³⁵⁴ умом, в сочинении De Mente он перенесен на живой образ мудрости, то есть на сам ум.

Соответственно, De Staticis Experimentis сфокусирован на последнем шаге лестницы: на разворачивании вечной мудрости в мире природы, и на способности ума познавать этот мир посредством собственного развертывания. В этой очень короткой книге Николай Кузанский устами Простеца описывает процедуру, которая позволила бы людям достигать более точного знания природы. Она состоит во взвешивании всего природного, не только тел, но и процессов. Вновь изменяется язык, наступает черед научного изложения. Если De Sapientia I и II обнаруживает знакомство Николая с предшествующей мистической традицией, а De Mente демонстрирует его знание классических философских школ, то De Staticis Experimentis является свидетельством его интереса к науке и осведомленности в ней. Хотя диалог по большей части состоит из каталогизирования опытов, которые можно проводить с весами, его написание (и прочтение) предполагает, кроме всего прочего, понимание законов равновесия и принципа Архимеда. Однако это не означает, что De Staticis Experimentis - научный текст, который использует научное исследование для изучения проблемы. Диалог не предлагает также аксиоматической демонстрации и перечня опытов: процедуры, описываемые Простецом, не являются строгими экспериментами в современном смысле, т.е. такими, которые определены идеальными условиями.

Предпочтительней описать De Staticis Experimentis как текст, анализирующий с философской точки зрения мыслительные процедуры, целью которых является знание мира природы³⁵⁵. В этой перспективе диалог поднимает вопрос, ответ на который пытается дать настоящая статья: почему выбрана операция взвешивания? Книги Простеца начинаются с классификации тех познавательных актов, которые являются специфически человеческими. Их три, а именно – счет, измерение и взвешивание. Они являются высшими проявлениями, посредством которых единство ума разворачивает себя в процессе познания³⁵⁶. Однако, в De Staticis Experimentis утверждается: «Так путем опытов с весами … можно высказывать более точные предположения обо всем, что можно знать»³⁵⁷. Как мы увидим, это утверждение расширяется для того, чтобы включить процессы, известные человеку благодаря счету и измерению, процессы, взвешивание которых представляется абсурдным. Почему же тогда Простец рекомендует взвешивание в качестве наиболее оптимального для познания природы пути, чем измерение и счет. Хотя это не утверждается в тексте прямо, ответ связан с самой природой человеческого познания, предполагаемой диалогом De Staticis Experimentis.