7. Профессиональные праздники и обряды: история и современность

8. Обряды перехода: виды, семантика и структура.

обряды, отличающие переход индивида или группы людей в новую социальную категорию. К обрядам перехода относятся также все обряды жизненного цикла, смены социального статуса, места проживания, важнейшие календарные обряды (Новый год) и др.

Концепт и сам термин «О. п.» связывают с именем антрополога Арнольда ван Геннепа.

Каждый статус закрепляет человека в определенной группе и системе межличностных отношений; обряд изменения дает возможность индивидууму быть принятым об-вом в новом статусе, а об-ву — принять его в этом статусе.

Сравнения позволили выявить существование трех общих стадий в таких переходах: отделение, промежуточное состояние и включение, — хотя в различных ситуациях к.-л. из стадий может придаваться особое значение.

Понятие перехода соотносится с аналогичными событиями в окружающей природе — О. п. можно обнаружить в праздновании окончания старого и наступления нового года. Первая и третья стадии этих обрядов могут тогда рассматриваться как своего рода гарантия безопасности расставания со старым и вступления в новый статус. Критическая стадия — вторая, на к-рой участвующий в обряде человек не обладает никаким статусом, а находится в промежуточном состоянии, не являясь членом к.-л. отдельной части об-ва; т. о., на этой стадии человек подвергается опасностям и сам представляет опасность для об-ва. Поэтому наиболее важная часть этого обряда связана с ограждением этих людей от остальных и с обеспечением прохождения этой стадии с наименьшим риском.

В стороне от этой общей социоцентристской теории стоит психоаналитический подход. Психоаналитики концентрируют свое внимание на обрядах инициации — точнее, обрядах физиологической зрелости, — и рассматривают остальные как производные или вторичные.

Считается, что совр. об-во менее всего зависит от ритуалов, и именно по этой причине теории ритуала вынуждены опираться на данные из отдаленных мест и времен. Однако нек-рые рудиментарные обряды продолжают существовать, и мы по-прежнему можем обнаружить законченные ритуалы, правда уже утратившие свое былое значение и универсальность.

Др. подход к О. п. в совр. об-ве заключается в объяснении их заменителей и возрождения ритуалов. Ритуалы контркультур, в частности, являются наглядной иллюстрацией острой потребности в новых ритуалах.

Свадьба

обряды, сопровождающие заключение Брака. На ранних стадиях общественного развития — в период материнско-родового строя оно представляло собой несложную церемонию. С. как обрядовое оформление брака получила особое развитие в период Патриархата, когда прочно утвердились единобрачие и поселение супругов в доме мужа. Основной момент цикла свадебных обрядов у всех народов — переход (чаще всего — переезд) невесты из дома родителей в дом жениха, т. е. драматизированное изображение перехода женщины в новую семью, новый род. Этот акт, как правило, сопровождается обменом подарками, праздничным пиром, увеселениями и т. д. В С. участвуют родственники жениха и невесты и особые обрядовые лица (например, сваты, дружки). Содержание этих обрядов различно. Часто инсценируются насильственный увоз невесты женихом и его друзьями, сопротивление невесты и её родни.

В период распада патриархального строя, когда за женщину, которую рассматривали как рабочую силу, требовали платы, в свадебных обрядах появились инсценировки «продажи» невесты, а вместе с тем возникли «смотрины» — обряд осмотра «покупаемой» женщины. Многие свадебные обряды связаны с религиозными представлениями, имеют магический смысл, призваны защищать молодых от «злых духов», «порчи» и т. д. У многих народов, например, Кавказа, горного Таджикистана, Горно-Бадахшанской АО и других мест, где в дореволюционное время существовало религиозное почитание огня и очага (покровителя дома), переход женщины из одной семьи в другую сопровождался прощанием невесты с очагом родительского дома и посвящением её домашнему очагу мужа. Зерно, мука, хмель, орехи и т. п., которыми на С. славянских, кавказских и многих других народов осыпают молодых, символизируют изобилие, благополучие и т. д. Вместе с развитым обрядовым циклом возникли и обрядовые костюмы невесты, жениха и других участников С.

Для каждого народа на определённой ступени его развития характерен традиционный устойчивый комплекс свадебных обрядов, сочетающийся со всеми видами народного искусства (театрализованные действия, музыка, пение, танцы, игры). Развитые религиозные культы обычно включают в свадебный комплекс религиозный обряд венчания, не вытесняющий при этом народной обрядности, первоначальный смысл которой зачастую забывается, переходит в традицию.

В социалистическом обществе заключение брака освобождается как от церковных, так и в значительной мере от отживших старинных обрядов, связанных с религией и суеверием, и становится праздником, отмечающим возникновение новой социалистической семьи. В СССР в 1960—70-е гг. особое развитие получила традиция торжественной регистрации брака во Дворцах бракосочетаний или в Залах торжественной регистрации браков.

Псковская свадебная обрядность (как пример)

Вступление в брак воспринималось народным сознанием как один из самых важных моментов жизни человека, а свадебный ритуал как действие, без которого брак состояться не может. Свадебный обряд оформлял семейные отношения, символизировал новый статус людей, заключивших брак, давал общественную санкцию на рождение детей.

Свадьбы в Псковском крае, так же, как и вообще среди русского населения России, проводились или, по-старинному, игрались в определенное традицией время: осенью, с 15 сентября до 14 ноября (ст.ст.), и зимой, с Крещения (6 января) до Масленицы, которая праздновалась обычно во второй половине февраля - начале марта в зависимости от срока Пасхи. Это было время свободное от сельскохозяйственных работ, обильное продуктами, не занятое постами, в период которых бракосочетание запрещалось.

Свадебный обряд всегда начинался со сватовства, представлявшего обрядовое действие, во время которого родители парня предлагали родителям девушки заключить между детьми брачный союз. Инициатива обычно исходила со стороны родителей парня. Родители девушки могли принять или не принять предложение. Сватовство обставлялось достаточно торжественно, сопровождалось различного рода магическими действиями, метафорическими диалогами.

Сватами были, как правило, мужчины: отец будущего жениха и какой-либо родственник, отличавшийся бойкостью в разговоре, уверенностью в обращении с людьми. Отъезд из дома сватов сопровождался магическими действиями, направленными на благополучный исход дела. Так, например, мать жениха ударяла выходивших за дверь сватов три раза поясом, приговаривая: «не я бью - удача бьет»; сестра бросала сватам под ноги шубу - «бросить шубу - значит произвести много шуму, т.е. свадьбу сыграть», - объясняли крестьяне, и т.п. Выполнение этих действий считалось обязательным. Сват, их не знавший и не желавший их проводить, мог, по мнению псковичей, загубить даже самое надежное сватовство.

Разговор между сватами, пришедшими в дом, и родителями девушки строился по схеме, утвержденной местной традицией. Сват, переступив порог, кланялся иконам, хозяевам и начинал произносить хорошо знакомые всем присутствующим формулы, получая такой же знакомый метафорический ответ: «Нет ли у Вас поросят продажных? - Нету! - А девок? - Есть одна да про себя!»

Ответ на предложение сразу давать не полагалось: просили на раздумье два-три дня. Однако сватам всегда давался знак о том, удачно или неудачно их сватовство. Если, например, лошади, на которой приехали сваты, давалось сено - значит сватовство принято. Если к саням привязывали голик или деревянную колодку - придется возвращаться ни с чем.

Если родители девушки заинтересованы в браке своей дочери с посватавшимся парнем, то через день-два они ехали дымничать, т.е. смотреть дом и хозяйство будущего жениха. После осмотра дома, зерна в амбаре, скотины на дворе родители девушки приглашались к обеду. Уезжая домой, если им все нравилось, родители невесты приглашали родителей жениха на рукобитье.

Рукобитье - это ритуал, в ходе которого окончательно решался вопрос о свадьбе. Отказ от брака после рукобитья был невозможным, осуждался общественным мнением и считался оскорбительным для семьи. Главными действующими лицами обряда были просватанные девушка и парень и их родители. Обряд проходил в присутствии множества людей: родственников с обеих сторон, соседей. Публичность проведения обрядов была вообще характерной чертой русской свадьбы. Община, мир, в такой форме как бы давала свое разрешение на брак.

Действие начиналось с глядин невесты. Девушку выводили на середину избы, показывая всем и жениху в первую очередь. Затем просватанных ставили на расстеленную на полу шубу и покрывали их головы другой шубой. Это ритуальное действие осмыслялось как действие, соединяющее просватанных, своего рода обручение. Мех же в обряде выступал как элемент продуцирующей магии, т.е. должен был обеспечить богатство, плодовитость будущей брачной пары. Вообще шуба, вывернутая мехом наружу, являлась атрибутом не только обряда рукобитья, но и других обрядов псковской свадьбы, всегда символизируя будущее богатство.

По окончании глядин на первый план выступали отцы просватанных. Они пожимали друг другу руки в меховых руковицах, т.е. били по рукам, приговаривая: «Хорош товар, по товару и купец». Затем все присутствующие молились перед иконами, поздравляли друг друга и просватанных, садились за рукобитный стол и угощались.

Перед отъездом гостей домой проводился обмен подарками. Невеста одаривала всех родственников жениха полотенцами. Близким же родственникам давались вещи более ценные. Самый богатый дар - жениху: рубашку, носки, варежки, шарф, пояс, кошелек для денег, платок шейный. Жених одаривал невесту деньгами. Свекровь давала ей хлеб и баранки. Мелкие подарки преподносили невесте и остальные родственники со стороны жениха. Обмен подарками, закрепляя рукобитье, являлся как в этом случае, так и в других, своеобразной формой коллективной санкции брака.

Следует отметить, что с рукобитья в Псковском крае начинались причитания невесты, столь характерные для русской свадьбы и сопровождавшие весь довенчальный период. Они носили речитативный характер: соло в сопровождении хора причитающих или поющих девушек. Для каждого обрядового действия была характерна своя тематика причетов. Во время рукобитья невеста обращалась с просьбой к родителям не отдавать ее замуж.

После рукобитья в псковской деревне проводились ритуалы, воспринимавшиеся на мифологическом уровне как символический переход девушки и парня из возрастной группы неженатой молодежи в группу взрослых, семейных. Особенно яркими и запоминающимися были обряды перехода девушек.

Девичья жизнь в ее мифологическом осмыслении на уровне символической реальности обозначалась словами воля-вольная, девья краса. Она рисовалась как период радости, счастья, веселья, доброты, казалась зеленым садом. Прощание с ней рассматривалось как тяжелая, горькая утрата. Деревенская традиция требовала от невесты в этот «прощальный с девичеством» период выполнения определенных правил поведения: не выходить из дома, носить темную одежду, распускать волосы по плечам, закрывать лицо платком при посторонних, быть печальной, молчаливой.

Первым обрядом, знаменовавшим переход девушки в новую возрастную группу, был обряд посещения бани - банное действо. Этот обряд, проводившийся за два-три дня до венчания, отличался большой торжественностью, сопровождался пением песен. Ритуальную баню топили подружки невесты. Они же яркими ленточками украшали для нее березовый веник. Невесту и девушек вел в баню колдун, шепча заклятья от нечистой силы, посыпая невесту зерном, дающим, по поверью, плодовитость в браке и богатство. Шествие девушек в баню сопровождалось песней.

В этой песне, так же как и в песнях, исполнявшихся на рукобитье, говорится о чужой стороне, заполненной горем и печалями, будущей жизни, столь отличающейся от жизни в девичестве.

В бане колдун парил невесту, одевал ее в новую одежду - действие, означавшее отказ от всего, что было, и переход к новому. Возвращаясь из бани, девушки пели, благодарили за баню.

По мнению исследователей, ритуальное омовение невесты в бане символизировало «смывание с нее старой жизни», девичества, начало ее возрождения в новом качестве.

Переходным обрядом был также обряд, называвшийся в деревнях Псковского края прогуливание красы, прощание с красой. Он проходил также очень торжественно. Начинался обряд с изготовления красы - украшения небольшой елочки ленточками, тряпочками, бумажными цветами. В некоторых деревнях вместо елочки девушки делали букет из бумажных цветов, перевязанный красной лентой. Елочка, букет воспринимались на мифологическом уровне как материальное воплощение девичества, вольной-волюшки.

Заготовив красу, девушки во главе с невестой шли прогуливать красу в последний раз. Это действо представляло собой торжественный проход девушек - доярок, боярышень по деревне под пение грустных песен.

Воплощением девичества считалась у русских также и коса - характерная деталь прически девушки, отличавшая ее от замужних женщин, волосы которых были убраны под повойник или кокошник. Прощание с косой было самым поэтичным обрядом русской свадьбы, распространенным по всей России. В псковских деревнях этот обряд проводился утром венчального дня:

Собираются девушки, расплетают на две косы волосы, по середине избы ставят покрытую досками квашню, а на квашню сажают невесту и на колени ей кладут чашку, покрытую платком. Одна из подружек или сестер обращается к гостям. Невеста по обычаю начинает плакать. Один за другим родственники подходят, обмачивают гребень в сыченой воде, проводят по волосам, целуют и кладут в чашку деньги».

Этот обряд был насыщен множеством магических действий, обеспечивавших, по мнению крестьян, будущую счастливую жизнь. Невеста сидела на квашне, осмыслявшейся в обрядовой практике как символ плодородия: в ней зрел, поднимался хлеб - основа жизни крестьянина-земледельца; голову расчесывали с медовой сытой - символом «медовой жизни» и т.д.

Обряды, знаменовавшие переход девушки в возрастную группу замужних женщин, были обрядами обязательными для исполнения. Они составляли основное содержание довенчального свадебного ритуала.

Приготовление к венчанию и свадебному застолью начиналось дня за два, за три до свадьбы, Важной составной частью этих приготовлений было приглашение на свадебный пир, обставлявшегося как обрядовое действие. По обычаю, невеста объезжала с подругами своих родственников, жених с друзьями - своих. Лошади, сани, использовавшиеся для выезда, обычно украшались лентами, платками, бумажными цветами, колокольчиками и бубенцами, шарками. Невеста с большей подружкой - бойкой руководительницей церемонии, с подружками садилась в сани, держа в руках косу. Выход из избы сопровождался песней девушек, просивших разрешения на объезд родственников.

Песни пелись, как правило, повсюду, куда приезжали девушки: в деревнях на улице, в домах родственников.

Особенно торжественным был в Псковском крае обряд приглашения родственников со стороны жениха. Жених объезжал их с дружкой - главным действующим лицом всех свадебных церемоний. Дружку на свадьбе всегда можно было узнать по полотенцу, завязанному через плечо, цветному кушаку и кнуту в правой руке. Жених и дружка, приехав к родственникам, вставали у порога, снимали шапки.

Дружка, ударив по потолку кнутом, обращался к присутствовавшим в доме людям. Приглашение представляло собой длинную речь импровизационного характера, основной частью которой было описание того хорошего пирования, которое ждет гостей.

Жених и невеста должны были пригласить на свадьбу всех родственников. Объезд обычно начинался с более близких родственников, прежде всего крестного отца и крестной матери, и заканчивался в домах далекой родни. Повсюду приехавших угощали вином или чаем с баранками, конфетами, обещали быть на свадьбе.

Сбор под венец жениха и невесты считался делом очень важным. Его нельзя было провести второпях, без обычных, полагающихся при этом церемоний.

Подготовка жениха к отъезду за невестой проходила при большом количестве родственников, соседей, парней и девушек деревни. Обряд проводил дружка. Он ставил жениха под матицу и ударял кнутом крест на крест.

Произнесение этого заклятья было обязательным, так как, по поверью, момент отъезда к венцу считался для жениха и невесты самым опасным: на них могла быть наложена порча. Затем во многих деревнях Псковского края проводился обряд расчесывания волос жениха. Парня сажали на перевернутую квашню, и дружка, вложив гребень в волосы жениха, предлагал родителям и всем присутствующим родственникам причесать его. Девушки при этом пели.

В этот обряд, как полагают исследователи, в древности вкладывался тот же смысл, что и в обряд прощания с косой. Он символизировал переход парня в группу женатых мужчин. После выполнения этого очень архаичного обряда, жениха сажали за стол в красный угол, осыпали его зерном и хмелем, чтобы был богат и счастлив в семейной жизни. После общего застолья дружка брал жениха за руку, кланялся вместе с ним отцу и матери жениха.

Родители его благославляли иконой и хлебом. Дружка выводил жениха за дверь, шепча заговор: «Идет вперед Михаил-Архангел, грозный воевода: отступите вси нечистые духи, кодуньи-ведуньи и волшебники; очисти нам путь от всех злых и нечистых!» Затем все садились в сани и ехали за невестой. Девушки в догонку поезда пели.

Поезд жениха состоял из нескольких саней. В первых санях сидели дружка и два боярина - гостя, во вторых - жених с братьями или родственниками панибратами, в третьих - крестные отец и мать, в четвертых - сестры. В псковских деревнях; существовал обычай, мало известный в других районах России, по которому невеста выезжала со своим поездом навстречу жениху. Жених должен был догнать невесту, а она старалась побыстрее уехать от него. Однако поезжане жениха догоняли поезд невесты. Невеста выходила из саней и складывала к ногам жениха красу-елочку, украшенную на девичнике. Жених и невеста целовались, садились каждый в свои сани и отправлялись в дом к невесте. Это ритуальное действие на мифологическом уровне осмыслялось как акт готовности невесты покориться жениху, перейти под его покровительство, начать новую жизнь.

Приезд жениха с поезжанами в дом невесты сопровождался в псковской деревне, как и повсюду в России, ритуальными действиями, направленными на то, чтобы не допустить жениха к невесте. Действующими лицами здесь являлись подружки невесты, стремившиеся задержать жениха на улице, и дружка, пытавшийся получить право на вход силой или уговорами. Эта сцена разыгрывалась в разных деревнях по-разному. Произносившиеся при этом тексты отличались импровизационностью, а их качество зависело от таланта людей, их говоривших.

В конце концов после долгих переговоров жениха и поезжан впускали в дом, предварительно получив выкуп деньгами, конфетами, орехами. Эта торговля между девушками - подругами невесты и дружкой, возглавляющим поезд жениха, расценивается этнографами как символический акт передачи невесты из ее возрастной группы в другую возрастную группу, при ритуальном нежелании передать «свое - чужому».

Жених и поезжане, войдя в дом, приглашались за стол. Жених садился с невестой в красный угол. Девушки начинали опевать жениха, невесту, поезжан.

После пира все садились в сани и под песни девушек ехали в церковь венчаться. Венчание в псковской деревне считалось столь же обязательным, как и проведение всего свадебного ритуала. Принято считать, что во время таинства бракосочетания мужчина и женщина становятся «одним духом и плотью» и что брак, заключенный на земле, не прерывается со смертью, а продолжается в Царстве Божьем.

После венчания жених и невеста ехали в дом жениха на свадебный пир, который в псковских деревнях, как и по всей северной России, назывался княжой пир. Жених и невеста на нем величались князем молодым и княгиней молодой, а гости - боярами. Приехавших к дому новобрачных соседи и родственники осыпали рожью, житом, хмелем - магический прием, обеспечивающий, по мнению крестьян, богатое будущее новой семье. Дружка рассаживал за стол жениха, невесту, приглашенных на пир родственников. Жениха и невесту сажали в красный угол, гостей по старшинству: чем ближе родственник, тем ближе он садился к новобрачным. На княжом пиру, кроме гостей, собиралось также много зрителей: соседей, девушек из деревни жениха, детей. Все они размещались около дверей, печи, вдоль стен. Они с интересом наблюдали за всем, что происходило на пиру, а также опевали, т.е. пели величание жениху, невесте и всем боярам по очереди. Величальные песни - это песни хвалебные, в них рассказывается о красоте, скромности и уме княгини молодой, доблести, хозяйственности князя, достоинствах собравшихся на пир родственников.

Среди песен, обращенных к невесте на свадебном пиру, были песни, в которых рассказывалось о том, что она попала в хорошую семью:

Кроме того, девушки величали в песнях каждого гостя персонально.

За песни девушкам дарили подарки: конфеты, орехи, пироги, брусничную настойку, вино. Дары преподносил дружка.

После получения подарков девушки пели дружке благодарственную песню.

Величальные песни заканчивались подачей на стол огромной чаши с кашей, в которую были воткнуты ложки. Дружка приглашал всех гостей отведать каши. После того, как гости съедали кашу, свекр горбушкой хлеба снимал с невесты покрывало, которым она была укрыта во время всего пира. Гости при этом кричали: «Хороша молодая, хороша, хороша».

Обряд совместной еды каши всеми родственниками с последующим за ним показом невесты - обряд из серии проводившихся на свадьбе ритуальных действий постепенного включения женщины в род-племя мужа. Каша, как и в родильной обрядности, закрепляла родственный союз, в который включалась молодая женщина - новый член семьи.

Одним из важных моментов празднества в честь князя и княгини был момент их перехода в помещение, где должна была состояться брачная ночь. Дружка выводил князя и княгиню из-за стола, вставал во главе процессии, состоявшей из жениха, невесты, державшихся за руки, свашек, гостей, и под пение девушек отводил их в предназначенную для этого часть дома (усадьбы).

Первую брачную ночь молодые должны были проводить в холодном помещении, заставленном мешками с мукой, завешенном колбасами и т.д. Постель устраивалась таким образом, что под матрасы укладывались мешки с зерном, крупой. Князь молодой заставлял княгиню снять с ноги сапог, а затем дарил ей деньги и ударял кнутом. После чего молодые съедали курицу, разламывая ее на части руками.

Все эти обычаи довольно легки для понимания, так как являются простейшими магическими приемами, известными по всей России. Обилие продуктов в брачной комнате должно было, по поверью, способствовать богатству складывающейся молодой семьи. Курица, съеденная новобрачными на ложе, должна была способствовать их плодовитости в браке. Снимание сапога - знак признания женщиной власти мужа, деньги - плата за потерю девственности.

В основе обычая проводить первую брачную ночь в холодном помещении (подполье, отдельно стоявшей клети) лежали более древние и более сложные представления. В символической реальности, как уже говорилось выше, переход девушки и парня в группу взрослых рассматривался как своего рода гибель одного существа и появление другого, нового. Это событие, осмыслявшееся как своего рода смерть и воскресение, должно было произойти в помещении, напоминавшем место упокоения мертвых - холодную могилу.

Обряды второго дня свадьбы обставлялись не менее торжественно, чем первого дня. Толпа гостей, родственников с обеих сторон, во главе с дружкой шла будить молодых. Их поход сопровождался шумом, гамом, весельем, битьем на пороге помещения горшков. Однако все это веселье происходило только в том случае, если молодая оказалась невинной. Целомудрию жениха и невесты в традиционном свадебном ритуале придавалось очень большое значение. Принято было считать, что создание из юноши мужчины, а из девушки - женщины, жены должно проводиться в определенном порядке: ритуал за ритуалом. В этой цепочке ритуалов нарушение девственности девушки и парня должно проводиться в определенном месте и на определенном этапе развития обрядности.

День, наступивший после брачной ночи, рассматривался народной традицией как день появления на свет молодого и молодухи. По обычаю, свекровь должна была показать молодой невестке дом, где она будет отныне жить, скот, за которым она будет ухаживать, амбар, в который будет ходить за мукой и т.д. Везде, где появлялась молодуха в этот день вместе со свекровью, она оставляла поясок: на рукомойнике, на квашне с тестом, на рогах коровы. Молодая должна познакомиться с родственниками мужа - одарить их всех подарками. В середине дня молодой и молодуха должны представиться деревенским жителям. Нарядно одетые, они шли вместе за водой на колодец. Их сопровождал дружка с огромным соломенным крестом для защиты от нечистой силы. Стоявшие на деревенской улице девушки пели песни.

Через несколько дней молодые ездили к родителям молодухи. Этот обряд назывался отводинами. Он знаменовал собой конец свадебного ритуала.

Таким образом, псковский свадебный обряд, являвшийся вариантом севернорусской свадьбы, представлял собой чрезвычайно торжественное, театральное, по сути своей, действие со своими героями, зрителями. Внутренний смысл, содержание этого глубокого народного действа выражались в диалогах, причитах невесты, песнях девушек, приговорах дружки, утвержденных местной традицией.

Обряд рождения

Рождение ребенка на Руси сопровождалось целой серией обрядов. Обычно их выделяют в три группы.

Первая группа – родильные обряды (обряды, предшествующие родам и связанные с ним). Они прежде всего говорят о представлениях того времени беременной как нечистой. На беременную налагались определенные ограничения, но в то же время она пользовалась всеобщим уважением и все ее прихоти исполнялись. Представления о ритуальной нечистоте роженицы и новорожденного вполне понятны: рождение не только является высшим проявлением женского начала, но и представляется как переход из необщественного в общественное, невидимого в видимое состояние. Новорожденный по магическим признакам весьма близок к мертвецу. Предкам он представлялся нетипичным, не своим, не из мира сего. Обряд омовения проводился над мертвецами. Похожий обряд омовения совершался и с младенцем , и с невесткой. Смысл этого родильного обряда – «смыть» прежнее состояние (нерожденности, девичества), подготовить человека к переходу в новое качество.

Вернемся к родильным обрядам. Интересны обряды, применявшиеся при тяжелых родах. Вот как пишет в своей книге «восточнославянская этнография» Зеленик Д. К. : « Все присутствующие, не исключая самой роженицы, снимают пояса, расстегивают воротники, развязывают все узлы, расплетают косы, открывают печные заслонки, так же как и все замки, двери и сундуки; в особенно тяжелых случаях просят священника раскрыть в церкви царские врата. Роженицу заставляют ходить; прежде всего ее трижды обводят вокруг стола в избе, затем велят перешагнуть через метлу, коромысло, дугу, через мужа роженицы, лежащего вниз лицом на пороге, и через его штаны. В самых тяжелых случаях ее подвешивают за ноги. Роженицы суют также в рот кончик косы, дают есть вшей и прибегают к различным другим способам, чтобы вызвать рвоту и испуг; ее заставляют также напрячь мускулы, дуя в пустую бутылку, велят повиснуть на руках, ухватившись за привязанную к балке веревку, и т.п.».

Вторая группа обрядов – обряды, связанные с рождением ребенка. Они продолжались от рождения до годовщины.

Далее церковное крещение и обед в честь ребенка, крестины. Обычно в годовщину осуществлялся обряд первой стрижки ребенка.

Третья группа – обряды очищения роженицы и бабы – повитухи, связанные с омовением водой и церковный обряд, проходивший через сорок дней, после которого роженице вновь разрешалось посещать церковь.