3. Гимны Каллимаха. Их стилистические и жанровые особенности.

В отличие от других сочинений Каллимаха, которые мы знаем по фрагментам, гимны дошли до нас в единой рукописи XI-XII вв. и представляют собой целый цикл произведений одного жанра. Навряд ли Каллимах издавал все свои гимны вместе и именно в том порядке, в каком они сохранились до нас. Очевидно, значительно позже переписчики и издатели установили следующую последовательность гимнов, исходя из их содержания: первый гимн "К Зевсу" - он же и наиболее ранний хронологически, затем идут два гимна - "К Аполлону" и "К Артемиде"; гимн в честь острова Делоса, основного места почитания этих богов,- "К Делосу"; и, наконец, гимны "На омовение Паллады" и "К Деметре". Вопросы хронологии и локализации - наиболее сложные. Давно уже установлено, что гимны Каллимаха не имеют никакого отношения к религии, к культовым празднествам. Одни гимны написаны по чисто политическим мотивам - "К Зевсу", "К Аполлону", "К Делосу", другие носят светский, литературный характер - "К Артемиде", "На омовение Паллады", "К Деметре".

Анализ гимнов Каллимаха имеет первостепенное значение для выяснения художественно-эстетических принципов поэта. Именно на примере целого цикла произведений, очень разных, но объединенных одним жанром, можно не только проследить эволюцию художественной формы жанра гимна у Каллимаха, но и представить художественно-эстетические взгляды поэта в виде определенной системы. Гимническая традиция в греческой литературе огромна и прослеживается на протяжении всей античности. В одной рукописи с гимнами Каллимаха до нас дошли так называемые гомеровские гимны, гимны Псевдо-Орфея, Прокла. Собрание гомеровских гимнов начинается пятью большими эпическими гимнами, которые навряд ли имеют прямое отношение к автору "Илиады" и "Одиссеи", но которые датируются большинством исследователей VII-VI вв. до н.э. Эти эпические гимны, как теперь установлено, были несомненным прототипом, образцом для гимнов Каллимаха. Каллимах строит свои гимны на твердом фундаменте мифологической традиции. При этом, как справедливо пишет немецкий исследователь Г. Гертер, Каллимах "идет по пути Гомера так не по-гомеровски, как только это возможно". Творческая оригинальность Каллимаха в том, что поэт, в совершенстве овладев поэтической техникой старого ионийского эпоса, как бы изнутри выявил несостоятельность традиционной мифологии. Поэт ведет повествование в двух плоскостях: религиозно-мифологической, соответствующей жестким рамкам литературного канона жанра гимна, и реально исторической, когда вопреки гимнической традиции Каллимах широко вводит реальный, исторический материал. Отсюда двойственность поэтической структуры гимнов, определяющая специфику поэтической образности и поэтического языка Каллимаха. Тщательность отделки первого гимна "К Зевсу" позволяет предположить, что этот гимн - нечто вроде официальной кантаты, в которой есть тонкая лесть, рассчитанная на умение образованного правителя и читателя читать между строк. Вместе с тем Каллимах не выходит за рамки условных канонов жанра гимна. В гимне есть обращение и посвящение Зевсу, излагается традиционный миф о рождении Зевса. Поэт не забывает ни одной традиционной мифологической детали, подробности, сопровождающие необыкновенное рождение: здесь и многочисленные нимфы, помогающие Рее при родах, и коза Амальфия, и пчела Панакрида, и Куреты. Но очень скоро становится ясно, что содержание гимна отнюдь не только мифологическое: к 60-му стиху изложение традиционной легенды заканчивается, а с 65-го стиха поэт переходит к восхвалению Зевса земного - Птолемея. Резко меняются стиль и тон гимна. Если в первой половине гимна иронически-насмешливый, отчетливо бытовой, "сниженный" тон рассказа, который подчеркивается конкретностью, предметностью, реальными примерами повествования (здесь и насмешливое сомнение по поводу места рождения Зевса, и ироническая этимология "Пупковой" долины, и придумывание несуществующих города и долины), то во второй половине гимна - афористичность, дидактизм в гесиодов-ском духе. Тон рассказа становится серьезным, возвышенно-торжественным:

...тому подтверждение - Наш государь: намного других владык превзошел он! К вечеру он завершает деянье, что утром задумал, К вечеру - подвиг великий, а прочее - только подумав! (86-88, Аверинцев.)

Таким образом, в первом гимне налицо внутренняя противоречивость, смешение двух планов: традиционно-мифологического и реально-исторического, желание сделать реальность мифом (Птолемей - Зевс), но мифом нового, неэпического плана, а традиционный миф с высоты александрийского просвещения скептицизма дать почти в бытовом, прозаическом аспекте.

Второй гимн - "К Аполлону" - весь как бы распадается на небольшие эпизоды, которые играют роль этиологии названий или функций бога и, как в калейдоскопе, составляют пеструю ткань содержания гимнов. Поэт не останавливается ни на истории рождения бога, ни на истории основания храма в его честь, ни вообще на каком-нибудь отдельном, законченном эпизоде. В данном случае Аполлон интересен с точки зрения проявления своей божественной сущности, с точки зрения своих функций. Поэтому Каллимах говорит об Аполлоне-стревержце, об Аполлоне - покровителе поэзии, пения, музыки, об Аполлоне - боге предсказаний и оракулов, об Аполлоне - исцелителе, покровителе врачей. Но из всех функций Аполлона более подробно Каллимах останавливается на двух - пастушеской и строительной. Первая - наименее известная в эллинистической литературе, и именно поэтому она заинтересовала поэта. Вторая - строительная функция Аполлона - есть основная тема гимна. Каллимах - киренец, поэтому он особенно чувствителен к отношениям между Киреной и Птолемеями. Отношения же эти складывались довольно сложно. Достаточно сказать, что Птолемей I совершил три военных похода на Кирену, и второй произошел в результате восстания киренян против Птолемея. Вместе с тем из литературных источников мы знаем, что во время власти Фиброна над Киреной многие ее жители бежали под покровительство Птолемея, и третье вторжение ставило своей целью возвращение эмигрантов на родину. Поэтому понятным становится обращение Каллимаха к столь древней истории - истории основания Кирены и покровительства Аполлона. Как полагают многие исследователи, Аполлон и Птолемей здесь идентифицируются.

Помимо того, что Каллимах, как и все александрийские поэты, намеренно выбирает мифы наименее известные и популярные, весь мифологический фон гимнов оказывается чрезвычайно усложненным и перегруженным древнейшими деталями и подробностями. Так, в первом гимне, стараясь подчеркнуть необычайную давность происходящих событий, Каллимах дает удивительный пейзаж безводной Аркадии (I, 19-28), когда здесь не текли еще древнейшие из рек. Рассказ о Делосе поэт начинает от самых истоков - как нимфа Астерия, скрываясь от преследований Зевса, бросилась в море и превратилась в скалу (IV, 35-40). Для поэта, живущего традициями древнего эпоса, естественнее сказать "апиданы" вместо "критяне" (I, 41), "кекропиды" вместо "афиняне" (IV, 315), "пелазгиды" вместо "аргивянки" (V, 4), "потомки ликаонской медведицы" вместо "аркадцы" (I, 41), "кельтский Арес" вместо "войны с кельтами" (IV, 173) и т.д.

Выделяя эпический, мифологический план повествования, Каллимах пишет, что Афина, готовясь к спору с Афродитой и Артемидой о красоте, даже в "медь" не посмотрелась, хотя тут же поэт дает современное употребление слова "зеркало" (VI, 60). Слуги Эрисих-oтона, рубившие по приказу хозяина деревья в роще Деметры, увидев богиню, "медь" побросали на землю и бросились бежать. Рея, когда искала источник для омовения новорожденного Зевса, подняла вверх не руку, а "локоть" и рассекла жезлом железную скалу надвое, и из расщелины брызнул поток (I, 30). И т. д.

Специфика гимнов Каллимаха также в том, что оба плана повествования - религиозно-мифологический и реально-исторический - поэтически переосмысливаются. Эпическая мифология, поданная в традиционном скульптурно-зрительном стиле античного мироощущения, подвергается свойственной эллинизму рационализации, традиционные религиозно-мифологические образы получают сниженное, упрощенное звучание.

Третий гимн "К Артемиде" начинается знаменитой сценой - Артемида-девочка сидит на коленях у Зевса и просит у него спут-ниц-Океанид и охотничье снаряжение. Далее Каллимах последовательно вводит эпизоды, рассказывающие о приобретении богиней лука и стрел, охотничьих собак, ланей для упряжки, пылающего факела, перечисляются любимые богиней города, горы, заливы, храмы, нимфы-подруги и т. д. Каждая тема превращается у Калли-маха в увлекательный, живой рассказ. Например, для того чтобы получить лук, Артемида с нимфами отправляется в кузницу Гефеста (III, 49-86). В это время в кузнице киклопы ковали чашу для лошадей Посейдона. Когда они ударяли по наковальне, такой шум раздавался, что, казалось, "кричала" вся Италия и все соседние острова. Настолько страшны были одноглазые киклопы, что спутницы Артемиды не могли без дрожи смотреть на них. Лишь Артемида не боялась киклопов; еще в первое знакомство с ними, когда ей было всего три года, она вырвала на груди Бронтея клок волос. Следующий визит богиня нанесла "бородачу" - Пану (III, 87-97), который в это время резал мясо меналийской рыси, чтобы накормить своих собак. Пан подарил богине охотничьих собак-всех чистокровных гончих, двух полукровок и семь собак киносурских.

В таком же идиллически-очеловеченном, упрощенном тоне Каллимах передает все эпизоды гимна. "Одушевленным", как бы очеловеченным оказывается у Каллимаха и весь предметный фон гимнов.

В четвертом гимне "К Делосу" подробнейшим образом описываются скитания Латоны, матери Аполлона, которая, собираясь родить, ищет удобное, тихое место. Ей долго не удается найти такую землю, которая бы ее приютила,- ведь все боги и нимфы боялись гнева Геры, преследующей из ревности Латону и не желающей, чтобы кто-то помог богине при родах. Боясь гнева Геры, от Латоны в страхе "бежали" источники Аония, Дирка и Строфония (IV, 75-76), "бежали" река Анавр, великая Лариса и Хироновы вершины (IV, 103), горы Оссы и равнина Кранона "дрожали" (IV, 137), река Пеней "лила слезы" (IV, 121), острова, реки "боялись" (IV, 159), вся Фессалия в страхе "плясала" (IV, 139). Так предметный фон гимнов, вся ученая география, непременный элемент содержания гимнов,- все оживает в "очеловеченном", конкретно-детальном, вещественно-зримом виде. Вся художественная ткань гимнов оказывается как бы заполненной бесчисленным числом живых существ, плавающих, бегающих, боящихся, страдающих, разговаривающих, плачущих и т. д. Умелое сочетание традиционного мифологического олицетворения и авторского намеренного оживления, одушевления обнаруживает не только высокое мастерство поэта, но и специфический подход Каллимаха к поэтике, когда весь окружающий мир поэт видит как бы через человека, дает через человека. Даже при образовании метафор или сравнений Каллимах чаще обращается к антропонимии и соматической (телесной) лексике [ср. "грудь" вместо "гора" (IV, 48), "спина" моря (фрг. 282 , 42), "брови" рыбы (фрг. 378, 1) и т.д.].

Стилистическая упрощенность мифологических эпизодов гимнов оказывается все более очевидной на фоне сложного сюжетного построения, на фоне сложного переплетения мифологического и реального планов повествования, когда автор демонстрирует глубокую, изысканную эрудицию, с одной стороны, и иронию, сарказм - с другой. У Каллимаха знаменитый, воспетый в веках остров Делос, родина Аполлона,- "морская метла" (IV, 225), гора священной Пар-фении - "сосец острова" (IV, 48), мифологический Геликонский лес - "грива" (IV, 81). Традиционные образы мифологии получают у Каллимаха зачастую иронический подтекст. Так, Геракла поэт называет "тиринфской наковальней" (III, 146), Посейдона - "псевдоотцом" (IV, 98), Зевса - "жрецом" (I, 66). Геру Каллимах иронически именует "теща" (III, 149), говорит о ней, что она "рычала, как осел" (IV, 56) и т. д.

Сложность композиционного построения гимнов подтверждается двумя последними гимнами - "На омовение Паллады" и "К Деметре". Здесь прежде всего можно вычленить собственно мифологический рассказ - истории о Тиресии и Эрисихтоне, где Каллимах сохраняет эпическую манеру повествования, и оформляющие эти рассказы ритуальные рамки, где поэт передает подробности ситуации, обстановки, в которой рассказывается миф. При описании ситуаций - в пятом гимне это омовение кумира Афины в водах реки, в шестом - o приготовления к шествию в честь Деметры - Каллимах, как всегда, увлекается бесконечными описаниями и перечислениями мельчайших деталей и подробностей. В обоих гимнах психологически тонко изображается драма матери. В пятом гимне "На омовение Паллады" на глазах у матери слепнет ее юный сын Тиресии, который случайно увидел купающуюся Афину. В шестом гимне "К Деметре" одним из главных персонажей Каллимах делает мать Эрисихтона, страдающую из-за страшной болезни сына, которую наслала на него Деметра. Оба гимна написаны на дорийском диалекте, диалекте родины поэта - Кирены. Пятый гимн написан элегическим стихом, что усиливает лирический тон гимна. В этих гимнах Каллимаху удалось объединить несоединимые, казалось бы, два основных начала - его критически-рациональную ясность и страстную эмоциональную возбужденность.

Таким образом, анализ стилистических жанровых особенностей гимнов Каллимах подтверждает, что гимническая традиция, сохранившая в основном традиционный эпический канон, переосмыслена Каллимахом с позиции утонченного художественного видения, свойственного эллинистической поэзии.

Влияние Каллимаха на александрийскую школу поэзии, на эллинистически-римскую риторику и литературу, ведущая роль в разработке литературы "малых форм" общеизвестны. Уже древними считалось, что имя Каллимаха почти так же популярно, как имя Гомера. Наследие Каллимаха, связанное с основными принципами поэтики александризма, обладает творческими импульсами такой силы, что они действуют далеко за пределами его эпохи. Исследователи находят следы влияния Каллимаха не только в творчестве Катулла, Проперция, Овидия, Луцилия, но даже и у поэтов нового времени - Ронсара, Шелли, Т. Элиота.

XXI. АПОЛЛОНИЙ РОДОССКИЙ