Брест-Литовские переговоры.
Отказ Антанты поддержать мирную инициативу Советского правительства и активное противодействие заключению мира вынудило Совнарком стать на путь сепаратных переговоров о мире с Германией. 14 (27) ноября Германия сообщила о согласии начать мирные переговоры с советским правительством. В тот же день Ленин от имени Совнаркома обратился к союзникам, предлагая им присоединиться к мирным переговорам. Ответа получено не было. Тогда ведомство Троцкого отправило советскую делегацию в Брест-Литовск, где 9 (22) декабря 1917 года начались мирные переговоры.
Первую советскую делегацию возглавил А.А. Иоффе. Во главе делегаций Четверного союза стояли Р. Кюльман и О.Чернин. Конференцию открыл главнокомандующий Восточным фронтом принц Леопольд Баварский. Вначале все шло как будто по плану. Р.Кюльман согласился на мир без аннексий и контрибуций, при условии, что с этим принципом соглашаться страны Антанты. Очередное обращение к союзникам снова ни к чему не привело. Так поскольку страны Антанты не ответили на призыв Советской России, Кюльман 27 декабря заявил, что державы блока в таком случае не могут принять советской концепции мира. 5 января 1918 было заявлено, что Германия и Австро-Венгрия будут согласны на мир при условии отторжения от России территории более 150 тыс. квадратных километров. Германия также поставила условием мира независимость Украины, отделение от России Польши, Литвы, части Латвии вместе с Ригой и Белоруссией. Германии должен был отойти Моонзундский архипелаг, а граница на землях южнее Бреста устанавливалась по согласованию с украинской Центральной радой88.
Условия мира были грабительские. На заседании ЦК РСДРП(б) было принято решение затягивать переговоры. «Для затягивания переговоров нужен затягиватель»89, -говорил Ленин. По его настоянию Троцкий отправился в Брест-Литовск во главе русской делегации. «Признаюсь, я ехал, как на пытку»90, - вспоминал Троцкий. По пути в Брест-Литовск он наблюдал печальную картину: окопы были почти пусты, армия разлагалась. «Мир, мир во что бы то ни стало! Невозможность продолжения войны была очевидна»91. Свою цель он видел в том, чтобы, как можно дольше затягивая переговоры, распространять среди рабочих германии идеи революции. «Нужно было дать европейским рабочим время воспринять как следует факт советской революции», - пишет Троцкий. Как отмечает Д. Волкогонов, он не только верил в близкий революционный подъем в Германии и других странах, но и пытался сам, как только мог, инициировать этот процесс92. Вместе с наркомом в Брест-Литовск 25 декабря ехал К. Радек, «чей багаж лопался от реолюционных брошюр и листовок»93. Как только поезд остановился в Брест-Литовске, Радек на глазах у офицеров и дипломатов, собравшихся на платформе, начал раздавать брошюры немецким солдатам94. Немедленно после своего прибытия Троцкий пытается вести пропаганду среди германских солдат, охранявших железнодорожные пути, на что получает протест германской стороны. При содействии Карла Радека создаётся агитационная газета «Die Fackel» (Факел) для распространения среди немецких солдат. Совнарком выделил 2 млн руб. на агитационную работу за границей и демонстративно опубликовал отчёт об этом95.
Насколько удачна была их революционная пропаганда? По словам Н.А. Васецкого, в Германии, Австрии и Польше классовая борьба достигла к этому моменту большого подъема. Прокатился ряд уличных демонстраций и забастовок, на которые немалое влияние оказали русская революция и Брестские переговоры. Были основания полагать, что каждый день затяжки переговоров будет способствовать усилению революционного движения на Западе96. Д. Волкогонов считает иначе: «Вероятность европейского революционного пожара в тот момент была значительно ниже, чем она представлялась советскому наркому по иностранным делам»97. Сам Троцкий на VII съезде партии отмечал, что Брест-Литовская делегация имела «известный международный отклик с двух сторон, и в рабочем классе, и среди правящих классов Германии и Австро-Венгрии»98.
Насколько сильным было доверие к большевикам со стороны народных масс? В Германии и в странах Антанты, так же как и в самой России ходили разговоры о том, что большевики находятся в тайном соглашении с германским правительством: «...пресса стран Антанты вместе с русской соглашательской и буржуазной печатью заранее изображали мирные переговоры как комедию с искусно распределенными ролями»99. Это существенно подрывало позиции большевиков, вызывало к ним недоверие европейского пролетариата. Примечательно, что немецкое руководство поддерживало такую позицию. По словам Троцкого, Кюльман рассуждал примерно так: большевики получили власть благодаря своей борьбе за мир. Удержаться у власти они могут только при условии заключения мира. Он, Кюльман, даст им мир, они дадут ему возможность в замаскированном виде завладеть провинциями и народами. В глазах всего мира немецкий захват получит санкцию русской революции, большевики же получат мир100. «Когда мы слишком недвусмысленно показали нашим брестским партнерам, что для нас дело идет не о лицемерном прикрытии закулисной сделки, а о принципах сожительства народов», - пишет Троцкий, - «Кюльман, уже связавший себя своей исходной позицией, воспринял наше поведение почти как нарушение молчаливого договора существовавшего только в его воображении»101.
Какова же была позиция наркома по иностранным делам? Она была совершенно противоположной точке зрения Кюльмана. Если бы осуществился план Кюльмана, то большевики безвозвратно бы скомпрометировали себя, идею революции и всю советскую власть перед лицом европейского пролетариата, так как тем самым подтвердили бы связь с германским империализмом. Троцкий подчеркивает, что «...необходимо во что бы то ни стало дать рабочим Европы яркое и бесспорное доказательство смертельной враждебности между нами и правящей Германией»102. Таким образом, заключение мира с империалистической державой Троцкий считал невозможным. Отказаться от идеи мировой революции он не мог. Но и войну продолжать советская власть была не в силах. Во-первых, большевики провозгласили декрет о мире, во-вторых русская армия потеряла боеспособность, в-третьих, в случае продолжения боевых действий немцы могли дойти до Петрограда и свергнуть советскую власть. С самого начала Троцкий был против продолжения войны. В сложившихся условиях нарком выдвинул формулу: «ни войны, ни мира, а армию распустить». «Если немецкий империализм не сможет двинуть против нас войска», - рассуждал Троцкий, - «это будет означать, что мы одержали гигантскую победу с необозримыми последствиями»103. «А если немцы возобновят войну, ...мы вынуждены будем подписать мир. Но тогда для всех будет ясно, что у нас нет другого исхода. Этим мы нанесем решительный удар легенде о закулисной связи с Гогенцоллерном»104.
В самой партии не было единого мнения по поводу заключения мира. «Левые коммунисты» во главе с Н. И. Бухариным выступали против подписания мира и принятия позорных для России условий. Они не допускали каких-либо соглашений с империалистическими государствами и требовали объявить «революционную войну» международному империализму. Ленин настаивал на принятии германских требований, чтобы сохранить власть в руках Советов. 21 января Ленин, выступая на совещании членов ЦК, приводит «Тезисы по вопросу о немедленном заключении сепаратного и аннексионистского мира». За ленинские тезисы проголосовало лишь 15 участников совещания, 32 человека поддержали позицию «левых коммунистов» и 16 — позицию Троцкого105.
На заседании ЦК РСДРП(б) 24 января против Ленина выступили «левые коммунисты» и Троцкий. Часть «левых коммунистов» — Бухарин, Урицкий, Ломов — выступила с поддержкой предложения Троцкого — «ни мира, ни войны». «Левые коммунисты», временно отказавшись от лозунга немедленной «революционной войны», при голосовании дали перевес предложению Троцкого, которое получило 9 голосов при 7 против. Тогда Ленин внёс предложение о всяческом затягивании переговоров, которое было принято 12 голосами106. Перед отъездом советской делегации в Брест-Литовск для продолжения переговоров Ленин дал указание Троцкому до конца затягивать переговоры, но в случае предъявления немцами ультиматума мир подписать.
10 февраля 1918 Троцкий поставил точку в переговорах. Он выступил с заключительным заявлением, огласив свою позицию немцам. Приведем со слов Д. Волкогонова некоторые ее фрагменты: «...мы выводим нашу армию и наш народ из войны. Наш солдат-пахарь должен вернуться к своей пашне, чтобы уже нынешней весной мирно обрабатывать землю, которая революция из рук помещиков передала в руки крестьянина. Наш солдат-рабочий должен вернуться в мастерскую, чтобы производить там не орудия разрушения, а орудия созидания и совместно с пахарем строить новое социалистическое хозяйство», «...мы отказываемся санкционировать те условия, которые германский и австро-венгерский империализм пишет мечом на теле живых народов. Мы выходим из войны... Мы отдаем приказ о полной демобилизации наших армий»107.
В историографии давно ведутся споры: нарушил Троцкий директивы партии или нет. Советские исследователи считают, что нарком переступил через постановления Ленина, что его политика во время переговоров была предательской и что он повинен в отягощении и так грабительского мира. Как нам кажется, вопрос надо поставить несколько иначе. Был ли ультиматум со стороны Германии? Если да, то Троцкий нарушил договор с Лениным, если нет – то он следовал линии партии, которая одобрила его формулу, следовательно, ответственность за подписание мира на более жестких условиях лежит на всех членах партии. Васецкий считает, что ультиматум «не прозвучал», Волкогонов настаивает на том, что он был. Сам Троцкий ультиматум понимал по-своему: «...для меня речь шла не о словесном ультиматуме, а о фактическом наступлении немцев»108. Троцкий был согласен подписать мир только в случае наступления немцев, Ленин – в случае устного ультиматума. Скорее всего, Троцкий получил «словесный» ультиматум от немцев, а значит нарушил постановление Ленина. Однако «вопрос решится ли немецкое правительство наступать или нет, вовсе не был настолько очевиден – ни нам, ни самому немецкому правительству»109, - пишет Троцкий. Партия вместе с Лениным, считала, что немцы наступать не будут. Поэтому, по словам наркома, «Ленин был очень доволен достигнутыми результатами»110.
18 февраля немцы начали наступление. Положение быстро ухудшалось, возникла угроза Петрограду. 19 февраля Ленин направил немцам телеграмму, где говорилось о согласии подписать мир на немецких условиях. Ответ германского правительства, содержащий новые, ещё более тяжёлые условия мира, был получен в Петрограде 23 февраля. Помимо прежних требований советская власть должна была очистить от своих войск Лифляндию и Эстляндию. В обе области вводились немецкие войска. Россия обязывалась заключить мир с Украинской Центральной радой, вывести войска с Украины и из Финляндии, возвратить анатолийские провинции Турции, признать отмену турецких капитуляций, демобилизовать армию, разоружить флот. Помимо военно-политических, ультиматум также содержал требования торгово-экономического характера. На принятие ультиматума Советскому правительству давалось 48 часов111. За день до этого Троцкий подал в отставку, передав свое ведомство Г.В. Чичерину.
23 февраля 1918 года состоялось историческое заседание ЦК РСДРП(б), которое протекало уже в условиях 48-часового германского ультиматума. Ленин потребовал заключения мира на германских условиях, пригрозив в противном случае подать в отставку, что фактически означало раскол партии. Троцкий, раньше признававший заключение мира в случае немецкого наступления, теперь выступил против заключения мира: «Я очень скептически относился к возможности добиться мира, хотя бы ценой полной капитуляции»112. Однако Троцкий воздержался от голосования. Его позиция заставила заколебаться также других членов ЦК и в конечном итоге обеспечила Ленину победу. В ходе голосования большинством в 7 голосов против 4 при 4 воздержавшихся (кроме Троцкого - Дзержинский, Иоффе и Крестинский) было принято решение о подписании Брестского договора113.
Почему Троцкий не принял участия в голосовании? В «Моей Жизни» он объясняет свой поступок тем, что хотел обеспечить за Лениным большинство одного голоса. На VII съезде партии он говорит об этом более подробно: «Я воздержался от голосования и этим сказал, что на себя ответственность за будущий раскол в партии взять не могу. Я считал более целесообразным отступать, чем подписывать мир, создавая фиктивную передышку, но я не мог взять на себя ответственность за руководство партией в таких условиях. Я считаю, что при нынешнем положении страны психологически и политически раскол невозможен»114. Раскол партии мог произойти ввиду угрозы Ленина подать в отставку в случае отказа партии принять решение о мире.
Линия Ленина победила. З марта 1918 года был подписан мир. Однако он просуществовал недолго. В ноябре того же года ВЦИК аннулировал Брестский мир.
Итак, Брестские переговоры ознаменовали собой провал политики Троцкого. Его лозунг «ни мира, ни войны» не подействовал на германских империалистов, немцы возобновили военные действия. Не подействовал он и на европейский пролетариат. Ни в Германии, ни в Австро-Венгрии власть к рабочим не перешла. Надежды Троцкого не оправдались. Стоит заметить, что ответственность за неудачный брестский мир лежит не на одном Троцком. Партия поддержала его решение, поддержал и Ленин, правда с некоторой оговоркой. Троцкий выразил мнение большинства по поводу грядущей революции в Европе, что отразилось в его формуле. Только лишь угроза потерять власть остепенила руководство партии. Но не Троцкого. Хоть он и поддержал в решающем голосовании Ленина, сам он оставался при своем мнении. «По вопросу о том, где больше шансов: там или здесь, - я думаю, что больше шансов не на той стороне, на которой стоит товарищ Ленин»115, - заявил Троцкий на VII съезде. «Если бы меня заставили продолжать переговоры, я 10-го февраля повторил бы то же, что я сделал»116. Надо сказать, что Троцкий в итоге признает свою неправоту: «Я считаю долгом заявить, что в тот час, когда многие из нас, и я в том числе, сомневались, нужно ли, допустимо ли подписывать Брест-Литовский мир, только тов. Ленин с упорством и несравненной прозорливостью утверждал против многих из нас, что нам нужно через это пройти, чтобы дотянуть до революции пролетариата. И теперь мы должны признать, что правы были не мы»117.
Чем же руководствовался Троцкий, выступая против подписания мира в тот момент, когда немцы начали наступление? Что двигало его поступками и действиями? Что составляло все его помыслы и надежды? Идея мировой революции.