Очерк науки о человеке

Все, что было в прошлом, и все, что произойдет в будущем, образует один ряд, первые члены которого составляют прошлое, а последние — будущее. Таким образом, изучение пути, пройден-

508

ного человеческим разумом до настоящего дня, укажет нам, какие полезные шаги остается сделать разуму на путях науки и счастья (I, стр. 146).

В наиболее сжатом виде мысль, которая будет развита в моем труде, может быть выражена так:

Всю работу человеческого разума до того, как он начал осно­вывать свои суждения на наблюдениях и исследованных фактах, нужно рассматривать как предварительную работу.

Общая наука не станет позитивной до тех пор, пока все част­ные науки не будут основаны на наблюдениях.

Общая политика, включающая религиозную систему и органи­зацию духовенства, станет позитивной наукой только тогда, когда философия во всех своих частях сделается наукой наблюде­ния, ибо общая политика есть применение общей науки.

Национальные политические системы необходимо усовершен­ствуются, когда будут улучшены установления общей политики (I, стр. 150).

[...] В первой части я рассмотрю науку о человеке как инди­виде, а во второй — науку о нем как роде. Я буду говорить и о роде в первой части, и об индивиде во второй, но только попутно. Во всех частях моего труда я займусь установлением последова­тельных рядов фактов, будучи убежден, что это единственно проч­ная часть наших знаний (I, стр. 152—153).

ТРУД О ВСЕМИРНОМ ТЯГОТЕНИИ

[...] Общие идеи, на которых всегда будет основываться научная система.

Вселенная состоит для каждого из нас из двух частей: одна — это Я каждого из нас и другая та, что лежит вне этого Я. Я назову большую часть большим миром и мень­шую часть — малым. Между большим миром и малым, между малым и большим постоянно происходит взаимо­действие.

Большой и малый мир представляют явления, абсо­лютно сходные между собой; вся разница между ними только в размерах и длительности.

Мы можем изучать Вселенную двумя способами: мо­жем изучать ее в малом и в большом мире. Эти два спо­соба существенно разнятся между собой. Мы познаем большой мир главным образом по его действию oт oкруж-ности к центру, а малый — по его действию от центра к окружности. Изучение Вселенной в первом случае есть изучение a posteriori, а во втором —a priori.

Все малые миры сходны между собой в наиболее важ­ных отношениях: таким образом, изучая самого себя, я изучаю одновременно всех людей и, сообщая вам

509

наблюдения над действиями, которые я счел полезными или вредными для моего счастья, я стремлюсь привести всех людей к гармонии; это главная цель, которую долж­на себе ставить философия.

Я говорю, что философ должен изучать Вселенную преимущественно в малом мире, но я не хочу этим ска­зать, что он должен пренебрегать наблюдениями над большим миром, потому что эти два изучения помогают друг другу и сплетаются между собой настолько, что мы совершенно потеряли бы нить одного, если бы совсем покинули нить другого (I, стр. 242—243).

Рассмотрим вкратце весь ряд главных этапов в раз­витии человеческого ума до настоящего времени.

1. Люди при общем происхождении с другими живот­ными отличаются от последних только превосходством своего ума, которое прямо вытекает из превосходства их организации, и это превосходство почти незаметно.

2. Люди изобретают знаки, эти знаки дают им ряд таких умственных средств, которые ставят их, безуслов­но, выше всех других животных; тогда они доходят до основного разделения идей на два. класса: причины, следствия.

3. Люди рассматривают солнце, луну, звезды, моря, реки, горы и леса, как и все другие громады, а также все существа, которые имеют на них ясно выраженное полезное или вредное влияние, как первопричины всего сущего; в это время устанавливается разделение и в че­ловеческом обществе. Некоторые люди работают над объяснением следствий путем познания причин, масса же человеческого рода, став богобоязненной, обра­щается к причинам, которые считает первоначаль­ными, с молитвами, чтобы добиться у них желаемых следствий.

4. Люди восходят до представления о невидимых при­чинах; они обоготворяют каждую из своих страстей, каждую из своих способностей; они учреждают мысленно Олимп и возлагают на этот совет богов заботу об управ­лении Вселенной.

[...] Идея, что единственная наука есть на­ука о числах, стоит далеко впереди позитивной системы. Эта идея послужила бы основой для точной системы, если бы человеческий ум мог подняться до

510

такой высоты; Но зависимость человеческого рода от оби­таемой им планеты, долговечность которой неизбежно имеет свои границы, положит конец прогрессу его ума (I, стр. 256-258).

О ТЕОРИИ ОБЩЕСТВЕННОЙ ОРГАНИЗАЦИИ

В обществе, организованном с определенной целью — стремиться к процветанию при помощи наук, искусств и ремесел, наиболее важный политический акт, состоя­щий в определении направления, в котором общество должно идти, не совершается больше людьми, занимаю­щими общественные должности, — он совершается самим общественным организмом. Только таким образом об­щество как коллектив может проявлять в действитель­ности свой суверенитет, который в данном случае пред­ставляет вовсе не произвольное мнение, возведенное массой в закон, но принцип, выведенный из самой при­роды вещей, и людям нужно только признать его спра­ведливость и провозгласить его необходимость. При таком положении вещей граждане, на обязанности которых лежат различные, даже самые высокие, общественные функции, играют с определенной точки зрения лишь под­чиненные роли, потому что их обязанности, как бы важны они ни были, заключаются в том, чтобы идти по на­правлению, не ими избранному. Больше того, цель и предмет такой организации так ясны, так определенны, что не остается места ни для произвола людей, ни для произвола законов, потому что и тот и другой могут про­являться лишь благодаря неопределенности, которая яв­ляется, если так можно выразиться, их естественной сти­хией. Дело управления тогда сводится к нулю или почти к нулю, поскольку оно заключается в повелевании. Все вопросы, которые должны тогда решаться при такой по­литической системе, а именно: какими мероприятиями общество может увеличить свое благосостояние при по­мощи современных знаний в области наук, искусств и ремесел, какие меры нужно принять для распространения этих знаний и для возможно большего их развития, ка­кими, наконец, средствами эти различные задачи могут быть осуществлены с наименьшими расходами и в крат­чайшее время, — все эти вопросы, говорим мы, а также все вопросы, которые они могут породить, безусловно,

511

положительного характера и доступны обсуждению; ре­шение их возможно лишь на основе научных доводов, совершенно не зависящих от человеческого произвола и доступных обсуждению всеми, кто владеет в достаточной мере образованием. Затем, при такой системе все об­щественные функции имеют положительный характер и ясно выраженную цель; поэтому необходимые для их выполнения способности настолько очевидны, их так легко констатировать, что никогда не может быть колеба­ний в этом деле, и каждый гражданин будет естественно стремиться ограничиться ролью, к которой он наиболее способен. И подобно тому как каждый вопрос обществен­ного характера будет тогда необходимо решаться соот­ветственно приобретенным к данному моменту знаниям, так и все общественные обязанности будут неизбежно возложены на людей, наиболее способных выполнить их согласно общей цели ассоциации.

При таком порядке вещей исчезнут все три основных порока современной политической системы: произвол, неспособность и интрига.

[...] Поддержание порядка есть основное условие, при котором общество может посвятить себя какой-либо дея­тельности, но его нельзя считать целью общества (I, стр. 445—447).

О ПРОМЫШЛЕННОЙ СИСТЕМЕ

Основной причиной кризиса, переживаемого полити­ческим организмом вот уже тридцать лет, является пол­ное изменение социальной системы, стремящееся в на­стоящее время охватить наиболее цивилизованные нации, как конечный результат тех видоизменений, которые по­следовательно испытывал до сих пор старый политиче­ский строй. Говоря точнее, существо этого кризиса состоит в переходе от феодальной и теологической системы к промышленной и научной. Он неизбежно будет продол­жаться до того времени, когда полностью завершится образование новой системы.

И управляющие, и управляемые в равной мере оста­вались до сих пор, остаются еще и сейчас в неведении этих основных истин или, скорее, и те и другие понимают их лишь смутно, неполно и совершенно недостаточно. XIX век все еще находится под властью критического

512

характера XVIII в., он все еще не принял свойственного ему организационного характера.

[...] Эта реорганизация, подготовленная постепенно всем развитием цивилизации до настоящего момента, теперь вполне назрела и не· может быть отсрочена без самых тягостных последствий (II, стр. 5—6).

Промышленная и научная система родилась и разви­валась при господстве феодальной и теологической систе­мы. [...] Между этими двумя абсолютно противоположными системами должна была существовать какая-то система промежуточная и неопределенная, единственное назна­чение которой было видоизменять старую систему так, чтобы дать развиться новой системе, а затем осуществить самый переход к ней. [...] Всякая перемена как в свет­ской, так и в духовной области может совершаться только постепенно. В данном случае перемена была так велика, а с другой стороны, феодальная и теологическая система по самой своей природе так противилась каким-либо изменениям, что для их осуществления потребовалась специальная деятельность в продолжение нескольких ве­ков особых классов, порожденных старой системой, но отличающихся и до известной степени независимых от нее: самим фактом своего политического существования они должны были создавать в недрах общества то, что я называю отвлеченно промежуточной и переходной си­стемой. Этими классами были в светской области легисты, в духовной — метафизики [...].

Легистам мы обязаны уничтожением феодальной юстиции и установлением менее притеснительного и бо­лее организованного правосудия. [...] Что касается мета­физиков, то им мы обязаны Реформацией XVI в. и уста­новлением принципа свободы совести, подкопавшего основы теологической власти.

[...] Если нелепо отрицать особую пользу, какую ока­зали успехам цивилизации легисты и метафизики, то очень опасно и переоценить эту пользу или, вернее, не признать ее истинной сущности. [...]

Когда была провозглашена французская революция, дело шло уже не об изменении феодально-теологической системы, потерявшей уже почти все свои реальные силы. Дело шло об организации промышленно-научной системы, призванной по состоянию цивилизации ее заменить. На политическую арену должны были, следовательно, высту-

513