2.4 Информационное общество как эволюционная детерминанта формирования личности XXI века

На рубеже тысячелетий информация превратилась в своеобразный культ, дань которому отдают абсолютно все, кто практически повседневно находится на волне общественного прогресса. Безусловное предпочтение материальному, свойственное прошлому, безвозвратно уступило место такому сложному, комбинированному социокультурному процессу, находящемуся на грани взаимодействия вещественного и идеального, как информационный. Информация, интеллект, знание (познание) и культура, и их использование стали тождественными силе, власти, богатству, которым еще недавно поклонялись и простые смертные, и те, кто стоял на вершине общественной пирамиды. Именно благодаря информагенезу, как нами уже обосновывалось в научной статье, происходит беспрецедентное ускорение становления и автономизации личности, осуществляются ее трансакции с динамично развивающимся обществом, разрешающие старые противоречия и, одновременно, рождающие качественно новые [См.: 271].

Современное развитое общество в рамках цивилизационного подхода по праву заслужило название информационного, а положение личности в обществе стало определяться уровнем ее информированности. Само понятие информационного общества пришло на смену теориям индустриального и постиндустриального общества (Р.Арон, У.Ростоу, Д.Белл, А.Тоффлер, А.Турен и др.) тогда, когда стало очевидным, что информация, наука, знания и человек, ими владеющий, умеющий их получать и применять на практике, превратились в главный генератор личностного и общественного прогресса, материального и духовного производства. То, что не так давно казалось первичным — индустриальное развитие, проявило свою вторичную сущность по отношению к развитию информационному. Именно эффективное индустриальное развитие общества получает сейчас качественно новое наполнение и является возможным лишь на основе передовых информационных технологий, требующих от их операторов глубоких знаний и высокой культуры.

Информационное общество намного динамичнее и полива-лентнее, чем все его предыдущие типы. Поэтому перед социальной философией в качестве научно-теоретической константы стоит задача тщательного отслеживания и постоянного определения осо-

146

бенностей такого общества с точки зрения его воздействия на процесс формирования личности.

Качественный скачок из индустриального общества в информационное произошел только благодаря масштабной и интенсивной компьютеризации материального и духовного производства, которая привела к созданию принципиально новых информационных технологий и когнитивной инфраструктуры. На первом этапе этих процессов возникла объективная зависимость общественного и личностного прогресса от закономерностей информагенеза. На втором этапе в общество и к личности пришло осознание такой зависимости, что послужило мощным импульсом к целенаправленному и предельно ускоренному развитию информационных технологий.

Развитие локальных и глобальных информационных сетей вследствие информагенеза приводит к возникновению совершенно разнонаправленных, подчас весьма противоречивых мегатенденций, как в персональном общении личности, так и общностей индивидуумов друг с другом и государством, во взаимоотношениях последних с природой. С одной стороны, отдельная личность получает индивидуальный и практически неограниченный доступ к самой разнообразной информации, что при умелом ее использовании повышает и самостоятельность, независимость личности от общности и общества, и одновременно ее общественный статус. С другой стороны, из возможности в реальность превращается коллективный (локальный) интеллект, коллективное знание, поскольку, как правило, именно в рамках коллектива у личности повышаются шансы эффективно использовать полученную информацию, активно обмениваться ею с другими субъектами информагенеза, формировать общее миропонимание, коллективную память, принимать совместные решения и действовать сообща с целью их реализации. И, наконец, с третьей стороны, создаются условия для реализации глобальной идеи планетарного человеческого разума, повышающего осознаность общественного бытия и объединяющего разные общественные устройства в едином информационном пространстве, средством обеспечения и поддержания которого выступает предельно развитый искусственный интеллект. Иными словами, речь идет о реализации гениальной идеи В.Вернадского относительно формирования ноосферы, вступающей с самого начала в весьма специфическое и неоднозначное взаимодействие с биосферой.

Что касается конкретного взаимодействия личности и общества, как субъектов ноосферы, с их колыбелью — биосферой, то

147

здесь также наблюдаются поливалентные и крайне противоречивые тенденции. Действительно, информагенез снял многие острейшие противоречия между социальным и биологическим, к которым всю человеческую цивилизацию подвело "менее информированное" индустриальное общество (пример Чернобыльской АЭС здесь наиболее показателен, а отсутствие или сокрытие первоначальной информации об аварии — преступны). Процесс образования, обогащения информации, в том числе развитие средств ее трансляции (ретрансляции) и использования, а также повышение достоверности полученных знаний стимулируют упорядочение взаимоотношений общества и природы. А от этого непосредственно зависят биосоциальная гигиеничность, полноценность и комфортность жизнедеятельности личности.

Вместе с тем такое упорядочение крайне осложнено предшествующим этапом общественного развития, который можно было бы образно назвать "недоинформационным", т.е. сдерживающим развитие культуры, масштабы и искренность (ответственность) общения людей друг с другом, с обществом и с природой. Движение общества в сторону от информации (что называется "закрыть глаза на очевидное или не сделать ни малейшей попытки познать реальность"), игнорирование актуального тождества информагенеза и прогресса, особенно в последние десятилетия перед сменой тысячелетий, были чреваты для цивилизации глубочайшим кризисом взаимоотношений с природой и ускоренным разрушением природных условий существования человека.

Гипертрофия социально-экономических начал жизнедеятельности человека в ущерб биосфере и за ее счет, в рамках которой он живет и которые, в самом деле, довольно узки по сравнению со всей природой, опасна и для личности, и для общества, и для всего человечества. Биосфера, развивавшаяся миллиарды лет, подвергалась интенсивному и очень часто неконтролируемому, неосознанному насчет своих последствий очеловечиванию и своеобразной индустриализации, особенно в течение XX столетия. Такая индустриализация не только нарушает равновесие и естественный ход природных процессов, но и резко снижает способность биосферы к естественному воспроизводству и обновлению. В результате между человеком, обществом и биосферой возникает острое противоречие, от преодоления которого зависит существование человеческой цивилизации вообще.

148

Поэтому на современном этапе информагенез призван внести решающий вклад в предотвращение экологического кризиса, ибо только информация, знание, наука в состоянии послужить надежным инструментом для выработки выверенной стратегии упорядочения трансакций личности, общества и природы. Вместе с тем, гармонизация отношений с природой в последнее время стала настолько актуальной проблемой, касающейся всех сфер общественной жизни, что помимо информации, знания и науки здесь требуется также неукоснительное соблюдение выработанных цивилизацией культурных традиций и нравственных норм. В соответствии с ними природная среда предстает не как нечто противостоящее личности и обществу или источник полезных ископаемых, а как важнейшая часть единого целого, требующая к себе чрезвычайно ответственного отношения. Уровень такой ответственности, выраженный в адекватной системе запретов и ограничений будет определять в дальнейшем уровень благосостояния человека и благополучия в обществе.

В рамках указанной системы призваны функционировать производственные структуры общества, эти же рамки следует рассматривать как жизненно необходимые для целесообразного по темпам и качеству развития общественного и индивидуального сознания. Информагенез неразрывно связан как с совершенствованием и обновлением производственных мощностей общества, так и с выработкой, скажем так, качественного отношения личности к природе, которое должно стать неотъемлемым органическим элементом культуры.

Преодоление противоречий между личностью и обществом, а также между личностью, обществом и биосферой путем гармонизации всего комплекса данных взаимоотношений представляется единым процессом. Естественная потребность личности упорядочить свои связи с природной средой реализуется, хотя и не в жесткой (по времени, количеству и качеству), но все же в определенной зависимости от удовлетворения естественно-исторических потребностей в сфере общественного бытия.

Однако логика и результаты обоих процессов объединены и жестко детерминированы таким феноменом, как культура. А культура, если ее брать бессубъектно, сейчас, в свою очередь, черпает основные импульсы для своего развития именно в информационной сфере. И совсем не случайно, что со становлением информационного общества связаны повышение востребованности личности обще-

149

ством и значения творчества в ее самоопределении, утверждение гуманистических и демократических принципов не столько политическими средствами, сколько информационными — обеспечением свободного, индивидуального доступа к информации.

Информагенез, как тонкая объектно-субъектная и интерсубъектная квинтэссенция общественного и индивидуального бытия, открывает перед личностью поистине неисчерпаемые возможности, где конкретное сравнительно легко превращается в абстрактное, эмпирическое — в теоретическое, а материальное — свободно конвертируется в идеальное (и наоборот). Опорой нормального, то есть безопасного, безболезненного для личности и общества развития этих процессов может служить только одно — культурное развитие личности, ее совершенствование и повышение индивидуальных и общественных качеств.

В современном обществе информация и знание, даже независимо от степени их научности, приобретают для человека приоритетное значение (достаточно вспомнить только популярность гороскопов и востребованность гадалок, астрологов и пр.). Производство, накопление, передача и ретрансляция информации постоянно находится между Сциллой и Харибдой — между необходимостью формализации и стандартизации информагенеза и индивидуальными информационными запросами. Знание и информация могут быть обезличенными только до определенной степени, но каждая личность имеет право устанавливать для себя степень такой определенности.

Исходный смысл и предназначение информагенеза, будь то его индивидуальный, локальный или глобальный срез, состоит как раз в направленности на интеллектуальное, духовное развитие личности, ее неповторимых черт. Эта направленность соответствует мере заинтересованности самого общества в личностном развитии, ибо именно личность является источником инновационных процессов, спасительных для человеческой цивилизации. Индивидуализация источников получения и результатов использования информации постепенно, но неуклонно становится доминирующей тенденцией в преодолении негативов массового индустриального производства конвейерного типа и в переходе общества в разряд информационных.

Такое общество способно воспринимать (инфильтрировать) и воспроизводить настолько высокие технологии, какие продуцируют материальные и духовные условия для удовлетворения не просто

150

индивидуальных, а и предельно индивидуализированных потребностей людей.

Тем не менее, снимая старые угрозы для развития личности, информационное общество рождает угрозы новые, в том числе и по части стандартизации условий жизнедеятельности. Действительно, свободное формирование личности признается в качестве фундаментального принципа этого общества, однако реализация этого принципа требует напряженных, целенаправленных усилий как от самой личности, так и от данного общества.

Жесткий социально-экономический функциональный детерминизм, свойственный предшествующему развитию человеческой цивилизации, сменяется не менее жестким детерминизмом информационным. Информагенез, снимая многие из проблем отчуждения в процессе материального производства, выносит на повестку дня задачу преодоления отчуждения в сфере духовно-информационной, что, несмотря на все преимущества информационного общества, сделать гораздо труднее. Ибо информация начинает диктовать личности свои законы, подчас вопреки осознанным благодаря ей же индивидуальным потребностям и интересам. Правда, это всячески стимулирует поиски выхода из подобной проблемной ситуации и на уровне личности, и на уровне конкретной социальной общности людей, и на уровне всего общества.

Поэтому становление информационного общества вследствие интенсификации информагенеза представляется одновременно двусторонним процессом. Здесь сосуществуют и "соразвивают друг друга" — распространение социального согласия на все общество и увеличение свободы проявления индивидуального своеобразия. Это происходит благодаря мультипликации информационных каналов выхода личности во внешний мир и, стало быть, возможностей общения в целом, что соответствует генеральной тенденции к гуманизации общественного развития вообще.

Свобода личности в условиях ее надежной социальной и правовой защищенности и доступность самой разнообразной информации сейчас объединяются в качестве главного критерия современной демократии.

Развитые институты гражданского общества и социальное, правовое государство, исключающее монополизацию информации, тотальная система коммуникаций (это, пожалуй, единственная область, где "тоталитаризм" оправдан и с личностной, и с общественной точек зрения), а также становление исторически оправданного

151

равновесия между объемом достигнутой свободы и уровнем равенства создают во взаимодействии цивилизованные условия для всестороннего полноценного формирования личностей.

Условия для этого создаются путем преодоления феномена отчуждения, равноценного усреднению или, образно говоря, общественному "размагничиванию" индивидуальности, и непреодолимого пока что полностью на современном этапе истории человеческой цивилизации. Действие подобного феномена напоминает цепную реакцию, когда продукт физического или интеллектуального труда индивидуума отбирается у него из внешнего мира, концентрируясь в руках посредников, занятых присвоением, распределением и перераспределением произведенных материальных и духовных благ. Затем следует отчуждение личности от общества, общества от биосферы, человека от человека. И в том, чтобы этот процесс не достиг критического уровня, решающая роль принадлежит информации и прежде всего социальной, как наиболее обобщающей и общедоступной, в отличие, скажем, от информации технической или естественнонаучной.

Активное участие в информагенезе позволяет личности не только свободно ориентироваться в культурно-историческом пространстве общества, но и создавать свою особую, неотчуждаемую культурную среду, выступая тем самым полноценным, полноправным субъектом истории и культуры. С этой точки зрения противопоставление личности и общества выглядит не более, чем сознательно ограниченной возможностью личностного развития индивидуумов в качестве субъектов творческой деятельности. Это значит, что естественная интенсификация культурно-цивилизационного процесса на пути к информационному обществу, предполагающему создание технологических и социокультурных предпосылок для самореализации личности, встречается с немалыми, как старыми, так и новыми угрозами.

Так, по всем канонам субъект творчества не может не быть ярко выраженной индивидуальностью, раскрывающейся как таковая именно в процессе коллективной деятельности по достижению общей цели. Вместе с тем творчество, даже в своих коллективных формах несовместимо как с конформизмом, так и с болезненным индивидуализмом, имеющими практически одинаковый деструктивный потенциал. Сведение последнего к безопасному для личности минимуму требует определенной социальной регламентации, несущей в себе две угрозы — возможность ее превращения в эле-

152

мент механизма отчуждения и риск включения, так сказать, в дурную бесконечность, ибо такая регламентация нуждается в контроле, а система контроля, в свою очередь, также должна находиться под наблюдением и т.д.

Появляются и новые угрозы, связанные с современными особенностями культурно-информационного процесса. Машинная индустрия в свое время расширила возможности человека в освоении биосферы, но превратила его потом, по сути, в придаток машины. Возникновение аналогичной ситуации вполне реально сейчас и в отношениях "человек — компьютер". В качестве побочного явления информагенеза вполне можно рассматривать превращение компьютерных технологий из средства информационного обслуживания потребностей человека в такую личностную и общественную надстройку, которая подчиняет его себе с помощью виртуальной реальности. И тогда кажущееся расширение творческих возможностей личности, а также мнимый уровень культуры подменяют собой действительность.

В современных условиях не исключена также угроза утверждения монополии на информацию тех или иных общностей людей, гораздо более опасной, чем исторические моменты монополизации власти. Ибо в таком случае контроль над личностью способен перерасти в тотальный и охватить, кроме сферы политики, всю сферу человеческой культуры. Этой угрозе человеческая цивилизация может противопоставить только демократические механизмы общественного развития, действие которых обеспечивает беспрерывную реализацию неотчуждаемых прав и свобод личности.

Далее. С точки зрения информагенеза, совершенно по-новому предстают отношения "личность — коллектив", иначе говоря, проблема определения оптимального баланса между индивидуализмом и коллективизмом, особо актуальная для посттоталитарных обществ. Переведенная в идеологическую плоскость по известным политическим причинам и шаблонам, эта проблема долгое время считалась неразрешимой из-за следования довольно примитивной дизъюнкции "или-или", взятой из формальной логики, и совершенно поправшей свою "сестру" - конъюнкцию "и-и". Формула была проста до примитивизма: или частная собственность и индивидуализм, или общественная, точнее, государственная собственность и коллективизм.

Развитие человеческой цивилизации и, главным образом, обогащение культуры общения на расширенном информационном поле

153

показало, что данная проблема довольно легко снимается, если учитывать несколько решающих обстоятельств. Во-первых, индивидуализм и коллективизм — это отнюдь не принципы насильственно-политического создания властью того или иного общественного уклада под целенаправленным идеологическим давлением, а две естественно-исторически возникшие мотивации трудовой деятельности индивидуума и, соответственно, общественно-государственные ориентации. Во-вторых, оба явления не зависят непосредственно и жестко от господствующих форм собственности (а их в каждом обществе предостаточно), ибо можно привести немало примеров исключительного индивидуализма в условиях, казалось бы, сплошной коллективизации, равно как и мощной тяги к коллективной деятельности ярко выраженных индивидуалистов. Наконец, в-третьих, в природе не существует индивидуализма и коллективизма вообще, есть их конкретно-практические, реальные демократические и мнимые, тоталитарно-преходящие варианты.

С учетом всего этого, следует сделать вывод, что, не будь искусственного культивирования одной из крайностей со стороны противоборствующих, политически заангажированных апологетов, человеческая цивилизация и ее культура были бы сейчас на несколько порядков выше, чем теперь. Главное — не индивидуализм или коллективизм, главное — здоровье общественной, социокультурной среды, в которой они взращиваются, сохраняются и обретают перспективу на будущее. Творческий потенциал коллектива заключается в многообразии и своеобразии индивидуальностей, а богатство личности — в свободе целеполагания и выбора коллектива, цели деятельности которого совпадают с личностными.

Кстати, поскольку крайности всегда неразделимы, то вполне реальными выглядят варианты, когда человек в своем развитии доходит до такого уровня индивидуализма, что начинает нуждаться в коллективе для реализации своих собственных целей, волей-неволей внося свой вклад в реализацию задач коллективных. Возможен и противоположный вариант, когда коллектив, выработав новую общую цель и модель поведения, начинает нуждаться в ярко выраженной индивидуальности, в одном бесспорном лидере, способном возглавить и повести за собой данную общность людей. Так что внутренние противоречия свойственны в равной степени и индивидуализму, и коллективизму. Сосредоточиваться только на одних, отрывать их друг от друга — бессмысленная трата сил и времени, поскольку права личности всегда упираются в статус и предна-

154

значение коллектива, а коллектив — в неотъемлемые права и свободы личности.

Что касается свободы личности, признанной общечеловеческой ценностью, то она, как известно, ограничивается рамками свободы другой личности. Однако в ходе информагенеза очень часто эти рамки расширяются до того, что попытки уравновесить исторически оправданную, безущербную для межличностного общения свободу и свободу, предоставленную интенсивной информатизацией и опережающей восприятие социальных и нравственных норм, таят в себе немалый риск с точки зрения нарушения прав личности и общественной стабильности. И здесь человеческая цивилизация не изобрела более эффективных средств, нежели целенаправленное формирование у человека в эпигенезе ответственности за свои слова и свои действия. А в обеспечении единства свободы и ответственности исключительное значение имеет взаимодействие правовых законов и культурных традиций, предохраняющее от проявлений произвола на всех уровнях общественного развития.

Особо актуальной эта проблема является для обществ, находящихся на стадии трансформаций, то есть в таких условиях, когда старые ограничения и нормы перестают действовать, а новые или еще не утверждены (ощущается их острый дефицит), или пока что не восприняты критической массой людей. В результате, с одной стороны, образуется специфический культурно-правовой вакуум, с другой — разрушаются прежние идеологические барьеры и наступает настоящее информационное половодье, а абсолютное доверие к информации граничит с полнейшим отрицанием ее достоверности. При таком взрывоопасном сочетании угроза распространения вседозволенности на массы людей, на общественные и государственные институты из гипотетической переходит в разряд действительной, и далее — действующей.

Подобная вакуумная ситуация затрагивает еще и такой важный аспект взаимоотношений личности и общества, как понимание и реальное соотношение равенства и неравенства. Наряду с коллективизмом и индивидуализмом, свободой и ответственностью, это очередная пара категорий, изменение диспозиции которой под влиянием информагенеза по-своему отражает реалии трансформационного взаимодействия личности и общества, биологического и социального.

После свободы, по известной формуле "Свобода. Равенство. Братство", равенство выступало второй целью перманентной борь-

155

бы за счастливое будущее всего человечества. Парадоксален, но бесспорен исторический факт, что именно борьба за реализацию этой формулы сопровождалась предельным ограничением свободы и унижением личности, утверждением неравенства и безмерным оживлением вражды, будь она классовой или межличностной.

Марксистское требование уничтожения классов, как средство достижения равенства, было отодвинуто в прошлое. В одном случае — насильственно навязанной обществу примитивной уравниловкой с последующим ее крахом, а в другом — естественным дроблением классов на многочисленные социальные группы людей (страты, общности, кланы и т.д.), определяемые по самым разным, подчас пересекающимся признакам.

Вместе с тем, параллельно одной борьбе — за утверждение равенства в качестве реальной ценности — шла не менее активная борьба за его ценность-антипод — неравенство, чрезвычайно оживившаяся в конце XX века опять-таки в трансформационных обществах после их ухода из-под пресса догматического марксизма. Уйдя от одной крайности, многие из этих обществ пришли к другой — к любованию культом сильного и иерархичностью общества, служению тому для чего вроде бы как раз и предназначена информация. Но поскольку, как ранее уже отмечалось, любые крайности сходятся, так сошлись и эти два направления борьбы. А именно — в том, что ни то, ни другое не предусматривает места для подлинной демократии и гуманистических принципов.

Поэтому простой здравый смысл и опыт развитых демократических обществ достаточно прозрачно предостерегают от угрозы отказа или, напротив, культа чего-то одного из двух и подсказывают, что демократическое поле как раз и рождается в умелом, своевременном и уместном сочетании равенства и неравенства. Признание формального всеобщего равенства людей перед законом, в объеме конституционных прав, обязанностей и в стартовых возможностях воплощается на практике в ограниченном равенстве людей, объединенных какой-то одной социальной общностью согласно своим природным и благоприобретенным, приблизительно равным задаткам, и в конечном счете выражается в фактическом неравенстве. Последнее не только обеспечивает равновесие гражданского общества и эффективность его экономической системы в целом, но и стимулирует человека к своему интенсивному росту. Так формальность равенства становится практически ценной как для личности, так и для общества, а фактичность неравенства — формали-

156

зующей статус-кво и стимулирующей развитие силой. И именно информационное общество, всемерно способствуя ускоренному и фронтальному утверждению принципов демократии и гуманизма, способно сейчас объединить то, что ранее казалось никогда непреодолимыми противоположностями или, по крайней мере, несводимыми величинами.

В виде таких величин ранее представлялись, например, материальное благосостояние человека и общества и уровень развития их культуры. Если благосостояние выступало предметом заботы всех без исключения членов общества, то культура являлась объектом и пространством деятельности довольно ограниченного круга своих профессиональных служителей. Теперь же информагенез фактически полностью свел социальную и культурную сферы общества в единый процесс формирования человека и личности, что можно отнести к значительным достижениям XX века.

В этом процессе можно выделить, как минимум, три закономерности. Во-первых, позитивная, то есть соответствующая здоровым интересам и потребностям человека, информация неминуемо повышает уровень культуры своих носителей, который, в свою очередь, выдвигает новые, более высокие требования к качеству, оперативности и содержательности информационных материалов. Во-вторых, благодаря информагенезу началось ускоренное развитие и обогащение каждого из типов культуры, представленных в рамках современной цивилизации, с одновременным взаимопроникновением и взаимообогащением разных культур (конечно же, до определенной степени, и речь о всеобщей культурной ассимиляции не идет). В-третьих, происходит расширение доступности для личности культурных ценностей как своей так и всех иных культур, при котором носитель одной культуры в результате информационного обмена может стать носителем другой культуры, в особенности религиозной, или, по крайней мере, носителем представлений обо многих культурах. К настоящему моменту накопилось предостаточно примеров "обращения" европейцев в азиатскую культуру, африканцев — в европейскую и т.д., чтобы рассматривать это, пускай и как "молодую", но все же как определенную закономерность.

Вместе с тем, влияние информагенеза на процесс формирования вообще и на трансакции личности и общества, в частности, не лишено достаточно сложных проблем. И одна из них заключается в осознании того, как, скажем, наши европейские представления о культурных ценностях воспринимаются или могут быть воспри-

157

няты представителями других социокультурных фенотипов. Речь, таким образом, идет о единичном, особенном и всеобщем в восприятии личностью как своей культуры, так и специфики ее взаимодействия с "соседними" культурами.

Каждый человек рождается в своей специфической культурной среде, впитывая ее ценности, что называется, с молоком матери. Сквозь призму этих ценностей осуществляется осознание и практическое освоение окружающей действительности, которая, однако, не ограничивается одной культурой. Информагенез приводит к тому, что носитель одной культуры вынужден чем дальше, тем чаще сталкиваться с иными представлениями о культуре, оценивая их и затем принимая их просто к сведению, воспринимая как свои собственные или как совершенно чуждые. Причем приоритетной оценке может подвергаться не какая-то вся другая культура в целом, а определенный ее элемент, к примеру, религиозно-философские взгляды, которые на уровне личности впоследствии ассимилируются с более ранними представлениями. Однако результаты ассимиляции в большей или меньшей мере всегда будут испытывать влияние исходных культурных ценностей.

Вместе с тем, в отличие от чужой, оцениваемой избирательно, своя культура всегда предстает перед личностью в качестве целостной системы и напоминает многоэтажное здание. Его фундамент составляют общечеловеческие ценности, не зависящие от социальных, национальных и иных предпочтений, а к верхним этажам специфичность их культурного наполнения увеличивается вплоть до уникальных, неповторимых в других типах культуры черт. И как раз расширение информационного поля современной человеческой цивилизации позволяет представителю одной культуры добираться до самых верхних этажей культуры инородной.

Гуманизм, как общечеловеческая ценность, также присущ всем историческим (правда, в меньшей мере) и современным типам культур. А специфика каждой из них обусловливается степенью его реального присутствия в той или иной культуре. Но, пожалуй, именно в европейской цивилизации степень присутствия гуманизма, точнее, идеала личности в философии, культуре и религии повышалась от античности через эпохи Возрождения и Просвещения, к современности наиболее последовательно и являлась наиболее высокой по сравнению с другими типами культур, несмотря на приличное количество смутных и кровавых времен.

Личность, в основном, была и продолжает рассматриваться как активный субъект творчества, ярко выраженная индивидуальность, способная отвечать за свои поступки и пользующаяся фор-

158

мально неотчуждаемыми правами и свободами. В конечном счете, — как высшая ценность общества, несводимая к средству его преобразований, что в действительности случается чаще, чем требуют принципы и идеалы европейского стандарта. Отсюда естественным образом следовал вывод о том, что трансакции личности, общества и биосферы в качестве исходной, главной предпосылки предполагают свободную самореализацию личности. Но отсюда же возникал и вопрос, насколько целесообразно (рационально, разумно, по-хозяйски) такая активная личность способна использовать обилие полученной информации во благо себе и окружающим, не превращая ее в мощное оружие против всех и вся, включая биосферу и даже космические параметры.

Сейчас происходят, не всегда до конца и хорошо осознанные, процессы глобализации всех проблем культурного развития человечества и, прежде всего, полномасштабного обострения проблемы экологической безопасности в рамках всей цивилизации, что в решающей степени зависит от размывания моральных императивов и от информационной эрозии определенных культурных ценностей. Текущие результаты данных процессов постепенно формируют убеждение, что современная культура и, конечно же, корректность в обращении с ее информационными составляющими, независимо от принадлежности к тому или иному культурному типу, призваны сориентировать человека на достижение оптимального баланса между извечной тягой (необходимостью) к безоглядному очеловечиванию внешнего мира (проще говоря, всего, что попадется под руку), фиксирующему в нем все ошибки и даже пороки человечества, а также внутренним человеческим самопознанием социально-нравственного толка, формированием толерантного и избирательного отношения к природе, обществу, другим людям.

Ибо внешняя активность личности, вырванная или вырвавшаяся из контекста активности внутренней, духовной, вне желания, способности к самосовершенствованию и стремления к моральным ценностям,— никогда не осчастливит человечество удовлетворительными перспективами. Ускорение развития человеческой культуры, новые информационно-технологические особенности ее развития и взаимодействия между ее же конкретно-историческими типами взывают к формированию человека определенного рода, способного решать проблемы, поставленные как ходом личностной самореализации, так и всем ходом общественного прогресса.

159

Если непосредственная культурная среда человека и культура личности совместимы с информационным прогрессом, с развитием знания, науки, образования, то в своем развитии личности нет необходимости выходить за пределы собственной культуры и делать чужую своим внутренним достоянием. Если же личность противопоставляет себя прогрессу, то для своего полноценного развития ей остается либо найти общий язык со своей культурой, либо подчиниться ее требованиям, либо подыскать себе более подходящий тип культуры, постоянно при этом помня о неодолимом влиянии изначальных культурных ценностей. С учетом этого, продуктивный синтез интересов личности, потребности конкретного общества в развитии индивидуальности и перспектив системного социокультурного развития всей человеческой цивилизации представляется основным стимулом синхронного движения последней к целостному информационному обществу.

Проведенный анализ современных особенностей влияния ин-формагенеза на трансакции личности, общества и биосферы, а также старых и новых точек риска в развитии данного процесса обязывает к следующим выводам.

Первое, будучи когда-то первичными и, казалось бы, совсем еще недавно незыблемыми индустриальные начала развития общества сейчас безоговорочно стали вторичными по сравнению с высокими информационными технологиями, требующими от их операторов высокой культуры. Основная угроза прошлого — превращение человека в придаток машины — уступает место более опасной угрозе — превращению личности в непросвещенного, некультурного информационно-компьютерного раба, обреченного барахтаться в изобретенной когнитивной инфраструктуре. На первом этапе возникла объективная зависимость общественного и личностного прогресса от закономерностей информагенеза, на втором — приходит осознание случившегося.

Второе, мультипликация информационных каналов буквально вживляет в действительность мегатенденции, в соответствии с которыми: отдельная личность получает практически неограниченный доступ к социальной информации, что увеличивает независимость личности и повышает ее статус; стимулируется развитие коллективного интеллекта, сосредоточенного на решении совместно разработанной задачи; начинает реализовываться идея планетарного разума, объединяющего человеческую цивилизацию в едином информационном пространстве.

160

Третье, информагенез, действительно, снимает многие противоречия между социальным и биологическим, поскольку повышает достоверность полученных знаний. Вместе с тем, любое его запланированное или непреднамеренное отклонение от эволюции природы или от естественно-исторического развития общества чревато самыми негативными по своей непредсказуемости и стихийности результатами.

Четвертое, информагенез способствует постепенному преодолению давней культурно-исторической дилеммы между индивидуализмом и коллективизмом, демонстрируя, что: это не принципы насильственного отношения к личности, а две естественно возникшие мотивации трудовой деятельности; они прямо независимы от господствующих в обществе форм собственности или от тех, что насаждаются государственным аппаратом; в природе, откуда вышел человек, нет ни индивидуализма, ни коллективизма в чистом виде, а свои варианты они обрели только благодаря вполне конкретному, балансирующему на грани прогресса и регресса обществу.

Пятое, расширение информационного поля и повышение его культурно-энергетической насыщенности имеют свои закономерности: информация, как она является личности, неизбежно повышает уровень ее культуры, побуждая к поискам более качественных информационных источников; увеличение уникальности каждого из существующих типов культур по ходу информатизации общества постоянно пересекается с процессом их взаимообогащения; усвоение общечеловеческих ценностей в специфическом обрамлении своей культуры сопровождается для личности увеличением доступности ей специфических ценностей других культур.

161