5.2 Личность как глобальная ценность гражданского общества запада

Одной из центральных проблем социального знания в XX столетии стала проблема уникальности человека и личности. Прота-горовское "Человек есть мера всех вещей" начало приобретать новый глубокий смысл в условиях, когда вся многомерность проявле-

296

ний бытия начала опосредоваться и определяться качествами и глубинной сутью личности. Философская мысль прошедшего столетия сделала неоценимый вклад в разработку персоналистской проблематики. Достаточно вспомнить фамилии М. Хайдегера, 3. Фрейда, М. Шелера, Дж. Мида, Ж.-П. Сартра, А. Портмана, Э. Кассирера, А. Гелена, М. Фуко, К. Леви-Строса, М. де Унамуно, X. Ортеги-и-Гассета, П. Рикера, чтобы понять, на какой уровень была поднята антропологизирующая рефлексия. Нетрудно предположить, что эта проблема будет унаследована и надлежащим образом развита философской мыслью XXI столетия. Со своей стороны мы также попытались ее осмыслить в ряде научных статей [См.: 281; 283].

Среди основных принципов моделирования социальной системы на одном из первых мест стоит антропный принцип. Объясняя его суть, А. И. Неклесса пишет, что "социосистема является ан-тропною в том понимании, что репрезентует определенное сходство "большого (совокупного) человека" (Адама-Кадмона) — которая в своей внутренней архитектонике повторяет единую логику сложно-организованых объектов" [394, с.61]. Потребность самопознания "мега-личности" современного человечества является неотложной, как никогда ранее. Это обусловлено необходимостью осмысления современной социокультурной динамики, неслыханного развития науки и производства, коммуникативной революцией, - которые формируют новые горизонты экологии человека.

Антропологическая составная становится сегодня особенно, решающе значимой. Ведь в глубинной основе нового типа общества (независимо от того, как именно его определять — в качестве "постиндустриального", "информационного", "постэкономического", — или как-то иначе) лежат факторы личного, духовного порядка, которые выходят даже за рамки науки — и предполагают привлечение морального, эстетического и религиозного, соотнесенного с не-и над-утилитарным мировосприятием [См.: 176]. Как указывал в свое время А. Печчеи, современный глобальный кризис имеет также антропную природу [См.: 433, с.40-44].

Разные цивилизационные типы создают комплементарные составные общечеловеческой цивилизационной системы. Эти составные не могут быть возведенными одна в другой и поясняться в каких-либо унифицированных категориях — цивилизационные типы имеют гетерогенные принципы, они существуют как бы (до определенного времени) в "параллельном мире", — и в то же время создают макроцивилизационную целостность (по М. Гефтеру —

297

"Мир миров" [См.: 120]), в рамках которой между мирами культур существует что-то наподобие "распределения работы" и социокультурной специализации. Фундаментальной и исключительно показательной в этом отношении является дихотомия "Восток -Запад", которая создает вектор цивилиософского дискурса современности. Вместе с тем линии восточно-западного напряжения составляют один из факторов современного кризиса, где, как полагает 3. Краснодембский, "ненормальность стала нормой, кризис вместо короткого и драматичного периода ее преодоления стал перманентным состоянием, который, кажется, вообще никогда не кончится" [242, с. 13].

Глобализация ставит вопрос о своеобразии и проективных качествах той личности, которая будет постепенно формироваться в условиях "трансформативной реальности" глобализации. На наш взгляд, довольно четко определил суть вопроса Г.С. Киселев: "Развитые страны в начале XXI века достигли весьма высокого уровня освобождения человека — такого, когда едва ли не наиболее важным делом постепенно становятся задачи защиты личности от манипулирования ею и ее усовершенствование. Социальные, экономические, политические, национальные, международные проблемы или решаются, или уже преимущественно решены... Но все дело в том, что эти достижения Запада пока еще совсем не привели — и нет убедительных доказательств, что они способны привести, — к существенным позитивным сдвигам в освобождении человека Незапада. Там продолжает перевешивать современное варварство: угнетение, войны, бедность, голод" [223, с.25].

Вместе с тем, постепенно определяются некоторые глобальные, универсальные ценности, распространение которых имеет ци-вилизационное значение. К таким ценностям относятся, в частности, признание достоинства и автономности человеческой личности, провозглашение значимости неотъемлемых прав человека, принципы гражданского общества. "Запад" стал мировоззренческой метафорой, олицетворением культурной, ментальной традиции, - а не только обозначением территориально-пространственного измерения, противоположного Востоку.

Главной объединяющей силой западной культуры было христианство, что, как писал К. Ясперс, является, возможно, наибольшей и величественной формой организации человеческого духа [См.: 642, с.82]. По сравнению с античностью — представление о человеке в христианстве радикально изменяется. На человеческую

298

личность налагает отпечаток абсолютная личность Творца. Человек начинает рассматриваться как особая и безусловная ценность. Заслуживает внимания исследование того вклада, который внесла эпоха античности в формирование личностных начал западной цивилизации и культуры [См.: 219].

Таким образом, христианство стало мировоззренческой основой для европейской персоналистской, антропоцентричной традиции, которая возводила личность в абсолют, воспринимала ее как святыню. "Чем же отличалось христианское общество от традиционного, которое ему предшествовало? Откуда взялись поразительные творческие возможности, которые позволили за сравнительно короткое время преодолеть тяжелые времена, полностью изменив стиль жизни и лицо планеты? — задает вопрос А. И. Неклесса и дает на этот вопрос абсолютно рациональный ответ. — Разница, собственно говоря, состояла в том, что в мире возникла свободная человеческая личность. Свободная от норм поведения, расписанных до мелочей... Параллельно формируется и новая концепция исторического процесса. Человек, завоевав право на действие, начинает строительство Universum Christianum, которое понималось как универсальное пространство спасения" [394, с.67]. А. И. Неклесса указывает также, что истоки всей западной цивилизации Большого Модерна укоренены в христианском сознании. Христиане еще на заре новой цивилизации называли себя moderni, отличая себя и свое общество, таким образом, от людей Старого Завета — antiqui [См.: 393, с.39].

Со временем христианство распадается на многочисленные конфессии и течения, теряет доминирующее влияние на человеческую жизнь и ум, но само оно сформировало общечеловеческие ценности и идеалы, которые навеки остались в западной культуре, определили социокультурный "код" последней. Личностная акцентуация делала западную культуру удивительно гибкой, создавая предпосылки для разнообразных инволюций и инновационных "мутаций" западного мира.

Исследования А. Кребера позволили сделать вывод, что в основе каждой культурной традиции лежит определенная модель, которая позволяет культуре в процессе развития вбирать в себя только то, что отвечает ее характеру и особенностям. Со временем возможности модели исчерпываются и она уже не может влиять на новые области и сферы человеческой деятельности. Тогда прогресс в культуре заменяется стадией регресса, упадка. В конце концов ус-

299

таревшая модель гибнет, — однако "смерть культуры" не ведет к ее полному исчезновению, если в ее лоне созрела новая модель, которая начинает "работать" [См.: 243]. Персоналистическая акценти-рованность западной культуры придала ей адаптивную гибкость и первоначально свернутую многовариантность, которая в процессе развития разворачивалась и актуализировалась. Европейский запад-нохристианский социокультурный фенотип якобы содержал в себе разнообразные формы "смерти культуры" как воплощение-проявление кризисного поиска, вследствие которого культура, сохраняя свою внутреннюю суть (Великую Традицию), приобретает внешне новые формы и вариации. Этот вирус неутихающей (и вынужденной) трансформативности составляет определяющую специфическую черту "Запада", а сегодня — и глобального планетарного культурного Мультиверсума.

Социально-философский дискурс помогает высветить и освоить глубоко присущую западному культурному коду мутагенность, изменчивость, внутреннее многообразие. Так, Реформация — во многом специфически западный феномен — ставила целью и помогала переосмыслить христианские догмы (не как христианские, а именно как догмы). К тому же, благодаря ей исчезла монополия папской церкви на общение с Богом и презентацию интересов верующих. Очень "своевременной" оказалась идеология протестантизма, который становился религией и морально-психологической санкцией молодого капиталистического общества. Он пропагандировал идею личного общения с Богом, а главное — активно содействовал формированию активистского и добропорядочного отношения к семье, работе, имуществу.

Личность в протестантизме выходит на первый план, — причем не в абстрактно-антропоцентричном (как в философских студиях), а "прикладном" смысле и виде. Новый предпринимательский этос (доктринально разработан и репрезентирован, скажем, в работах Б. Франклина) ориентировал человека на эффективную реализацию своих личностных потенций, на креативное проявление того, что впоследствии было названо М. Вебером "духом капитализма". Л. Ионин также указывает, что капитализм в некоторых экономических и социально-организационных моментах является старше Реформации, — и Вебер ведет речь не более, чем о том, что под влиянием Реформации возникли и формировались определенные элементы культуры капитализма, нормативная сторона характерного капиталистического поведения [См.: 199, с.ЗЗ].

300

Именно эти добродетели, которые составляют сердцевину предпринимательского этоса, являются одновременно и фундаментальным персоналистичным эталоном цивилизованного гражданского общества с его автономией личности (которая основывается на неприкосновенности частной собственности и личности как таковой вообще), гражданским достоинством (основой активной включенности человека в общественные дела), взаимной терпимостью (признание возможности быть другим), уважением прав и свободы человека и др. Следует особо подчеркнуть, что само понятие гражданское общество, на наш взгляд, остро нуждается в соответствующем "личностном измерении" и обосновании. В литературе преимущественно преобладают институциональные подходы в определении и понимании гражданского общества. Типичным является, например, способ определения указанного феномена в книге Д. Кина, где автор использует понятие "гражданское общество" как "сложный и переменчивый комплекс защищенных законом негосударственных институций, которые преимущественно являются ненасильственными, самоорганизованными, саморегулирующимися, пребывают в постоянной связи друг с другом и с государственными институциями, которые являются для них "рамкой", суживая и одновременно делая возможной их деятельность" [221, с. 15].

Безусловно, никакие институции не могут существовать без соответствующего человеческого капитала, без соответствующего "качества" людей, которые эти институции создают и поддерживают. Особенно это касается гражданского общества, которое, собственно, создает и репрезентует современное цивилизованное демократическое общество. Оно, по сути, является невозможным без наличия активного, образованного и достойного гражданина, — ведь никакие институции не действуют анонимно и "автоматически". В этом плане феномен личности олицетворяет определенный итог персоналистической истории Запада и, в то же время, создает базу дальнейшего развития как западной, так и глобальной цивилизации в целом.

Существуют взгляды, согласно которым гражданское общество в основных элементах и ценностях сложилось в Европе уже в XIII веке. В частности, Э. Блек к таким элементам относит: требования личной безопасности; свободу от доминации с чей-либо стороны; принцип равенства всех перед законом; право на частную собственность; право на частную жизнь (privacy); институт договорных отношений между индивидуумами, а также между индиви-

301

дуумами и группой; признание индивидуальных расхождений, уважение к другому человеку [См.: 131, с. 11]. Бесспорно, Э. Блек слишком модернизирует историю, — вести разговор об относительно развитых элементах гражданского общества в XIII веке слишком рано — именно по причине отсутствия в достаточном количестве личностного начала на то время. Положение качественно изменяется событиями Реформации (XVI-XVII века), и впоследствии — в течение XVIII-XIX веков, когда стремительные процессы капиталистической индустриализации и демократических революций выработали личностные параметры европейской цивилизации. Для того, чтобы яснее понять вклад западной цивилизации в общечеловеческое наследство (в том числе в формирование личности современного типа), рассмотрим основные черты и характеристики западного мышления, западного цивилизационного "генома".

Западное мышление олицетворяет феномен специфического универсального мега-экстраверта, — это мышление, направленное на познание и открытие, на движение к пределам и границам, на раскрытие тайн и освоение истины [См.: 644]. Эта направленность на открытие и познание порождает открытость западного культурного мира, создает предпосылки и формирует гетерогенность Запада как культурной целостности. С XVIII в. культура Нового времени Европы развивается как многонациональная (постепенное приобретение национальной идентичности, консолидация этносов, — впоследствии это приводит к возникновению национальных государств), многоконфессийная (разные конфессии существовали и ранее, теперь они начинают легитимно сосуществовать, а веротерпимость приобретает доктринальные параметры и оформление, выступая одним из краеугольных камней гражданского общества) и многоязычная.

Контакт и плодотворное взаимодействие национальных культур, опирающихся на религиозное единство, стали базой подъема общеевропейской культуры, одной из составных культурного прогресса, который вывел Европу на лидирующее место в мире. Этому способствовало внимание к чужому опыту, готовность к его освоению, вбирание в себя наилучших достижений. В значительной степени это было олицетворением свойственной западной культуре (как и каждой культуре, которая достигла определенного уровня развития и зрелости) экспансии, движения наружу, вовлечения в свою орбиту новых территорий и этносов, культурных ценностей других цивилизаций, — и стремления к широкому распростране-

302

нию себя, своих ментальных стандартов, способа жизни и мировосприятия. Великие географические открытия были не только открытиями новых континентов и путей. Это было и великое открытие Западом самого себя — через соотношение с другими культурами

— их пространственно-временными измерениями, способом и темпом существования, ценностями и вкусами.

Рационалистично выстроенное и праксеологично настроенное западное мышление с самых своих основ и первоисточников тяготело к созданию и развертыванию техногенного цивилизационного типа. С Нового времени начинается и далее быстрыми темпами идет индустриализация, урбанизация, развивается предпринимательство,

— все это знаменовало время капитализма, "капиталистическую революцию" (по П. Бергеру) [См.: 43]. Ни одна система организации экономической деятельности, указывал М. Новак, не обусловила такого революционизирующего влияния на жизненные стандарты человека — увеличение продолжительности его жизни, освобождение от голода и лишений, расширение свободы выбора, — как демократический капитализм [См.: 398, с.19].Таким образом, рациональная инструментальность на определенном уровне развития обусловила в западной ментальности технократический экспансионизм, стремление достигнуть пределов возможной эффективности, преобразовать окружающую среду в соответствии со своими представлениями о возможном и необходимом (специфически европейский перфекционизм). В этих общественно-исторических и экономических условиях формируется лицо западноевропейского человека Новых и Новейших времен.

Характерной чертой современности является ускоренный темп жизни, который сокращает расстояния и упрощает обычаи, ритуалы, расшатывает устоявшиеся традиции. Не удивительно, что разрушаются прежние идеалы, стереотипы человеческого поведения, человеческих отношений. С конца XVIII — начала XIX вв. западная культура формируется и трансформируется как полистили-стичная (по определению Л. Ионина) культура, которой были присущи деиерархизация, деканонизация, детотализация, диверсификация, негативность, ателеология, включая и другие черты системы, которая динамично развивается [См.: 198, с.209-212].

Декларация прав человека и гражданина, принятая во Франции в 1789 г., утверждала, что безграмотность, пренебрежение и неуважение к правам человека являются коренными причинами социальных бед и пороков правительства, а целью каждого прави-

303

тельства является обеспечение естественных и неотъемлемых прав человека. Сейчас, в начале III тысячелетия, можно констатировать, что западная цивилизация создала условия расширения и углубления содержания свободы человека. Это, бесспорно, является большим достижением западной культуры, западного мира в целом. К этим условиям относятся:

• высокая социальная мобильность, широкие возможности для изменения социального статуса, материального положения — благодаря образованию, карьере, индивидуальным способностям;

• безграничное расширение информационных возможностей и, как следствие, свобода выбора своей интеллектуальной позиции по любому вопросу;

• расширение выбора места жительства, профессии, режима работы, вариантов личной жизни;

• увеличение времени для досуга и возможностей его реализации;

• большая мобильность в пространстве благодаря новым способам передвижения;

• усиление социобиологичной защиты личности;

• увеличение продолжительности человеческой жизни, как следствие — расширение возможностей для самореализации.

На протяжении Реформации и за период Ренессанса была сформирована и провозглашена своеобразная антропоцентричная "матрица" мировосприятия, с помощью которой осуществлялась (естественно, постепенно и последовательно) морально-этическая санкция индивидуального поведения человека, постепенно распространялось осознание автономии и значимости человека. В эпоху восхождения (подъема) индустриализма антропоцентризм приобрел титанические черты над-естественности. Западный человек осознал себя в качества "хозяина" природного мира, предназначение которого виделось в том, чтобы удовлетворять разнообразные человеческие потребности.

Особенностью западной культуры Нового времени является ее секулярный светский характер. Впервые в истории человечества атеизм (взятый как рационалистически обоснованная целостная мировоззренческая ориентация) становится возможным как реальная радикальная позиция, сосуществующая рядом с другими в общей культуре. В своих принципах новоевропейская культура, как и раньше христианская, была индивидуалистической, но она осознавала и, так сказать, "центрировала" себя, исходя из себя самой. Воз-

304

никает первичное осознание того специфического положения, которое М. К. Мамардашвили определял следующим образом: "Человек не является чем-то, порожденным природой в том смысле, что нет такой основы в природе, которая бы действовала самостоятельно и порождала бы своею самостоятельностью в человеке человеческое. Человеку не на кого положиться вне пределов себя... В этом понимании человек является существом, которое висит в пустоте, якобы случайное, не имеющее основы" [351, с.43]. Философы XVIII в. осуществили парадигмальную эмансипацию философии от схоластики, — основой познания теперь становилась не слепая вера, а ум, опирающийся на логику и факты. Человека теперь принято рассматривать с разных точек зрения. Он становится многомерностью,

— и остается такой до сих пор.

Европейский человек постепенно осознавал себя Творцом, но не таким, как Бог, который создал мир из ничего. Наоборот, человек

— это ничто, что создает себя из мира, из природы, преобразует природную данность. Идеи антропоцентризма продолжали владеть умами. И. Г. Гердер провозгласил человека как величайшую ценность, которая имеет высший и самостоятельный смысл и наделяет им все, чего касается. Он писал: "Куда б не заходил на широких просторах истории человеческий ум, он ищет только себя и находит только себя самого. Чем больше истины и человечности встретил он в своих путешествиях, тем прочнее, полезнее, прекраснее будут его творения и тем скорее согласуются с их правилами умы и сердца всех людей во все времена истории" [118, с.443]. Гердеровские идеи еще показали, что настали новые времена Просвещения. Речь шла о просветлении человека светом природного ума, имманентно имеющимся в мире и в человеке. Приобретение такого ума знаменовало собой состояние "взрослости" человечества, когда оно стало способно мыслить своим собственным умом, не имея потребности во внешних авторитетах и попечительстве [См.: 351, с.265].

Капитализм освободил индивидуума от многих форм личной зависимости, расширил автономию личности в плане социального общения и деятельности. Он разрушил национальную замкнутость и расширил автономию личности в области культурной идентификации. Была уничтожена монополия церкви, подорвана (существенно уменьшена) власть традиций, облегчилось распространение новых идей и информации. Соответственно, существенно расширилась автономия личности в плане формирования ее ценностных ориентации. Все это чрезвычайно увеличило разнообразие проявле-

305

нии личностей, плодотворный рост их материальных и духовных потребностей. Г. В. Гегель, исследуя феномен всемирного духа, считал, что свобода человека, гражданина в гражданском обществе является главной целью этого духа. Анализируя третий период германского мира от Реформации до своего времени, Гегель подчеркивал, что для дальнейшего развития главными являются два момента — создание государства, которое служит интересам человека, и преобразование протестантской религиозной формы свободы и внутренней жизни человека в индивидуальную свободу, которая хочет свободно проявиться. В реальной жизни это должно было означать свободу ремесла, право человека продавать свои способности к работе, свободный доступ во все государственные учреждения [См.: 112, с.397-422]. Реализация свободы как универсального права человека является, по Гегелю, явлением мирового значения.

Наука со времен своего возникновения долгое время не ориентировалась на так называемую практику, но с Нового времени лозунг "Знания - сила" стало символом изменения статуса науки в обществе. Человек Нового времени полностью признавал за собою право влиять на природу по своему усмотрению.

В XX в. взаимозависимость науки и человека, их связь с социальным прогрессом колоссально возросли. Наш мир стремительно входил в научно-технический прогресс, создававший все новые отрасли производства, духовной жизни, а вместе с ними — и самого человека, его способ жизни, работу, эмоции, самоосознанность, стиль мышления. Наиболее развитые в научном отношении общества уже пересекли порог постиндустриализма и олицетворяют высокотехнологичные "сензитивные общества", в которых существуют эффективные специализированные системы выявления и ненасильственного урегулирования внутренних социальных противоречий; экономику этих обществ характеризует не только наличие широко распространенных "сервисных технологий", ориентированных на потребителей, но и эко-технологичность, высокая согласованность с экологическими факторами производства. Таким образом, наукоемкие экономики становятся все более предпочтительными для личности, в условиях этих обществ человек получает наиболее комфортные условия для самореализации. Правда, это касается небольшого количества современных государств (США, Канады, Германии, Великобритании, Франции и еще примерно восьми - десяти стран мира), населения которых принадлежат к так называемому "золотому миллиарду" [469, с. 10].

306

В.Л. Иноземцев принципиальное отличие нового (он определяет его как "постэкономическое") общества от всех предыдущих усматривает в месте и роли в нем активной личности: "В рамках постэкономического социального порядка действия людей уже не будут задаваться прежними материальными мотивами, и человечество впервые получит внутреннюю свободу, к которой оно всегда стремилось" [526, с.4-5]. Данная социальная трансформация (приобретение обществом "постэкономических" черт) уже происходит в значительной мере в обществах, где в хозяйственной структуре доминируют отрасли, производящие информацию и знание. Ориентация в направлении этого цивилизованного вектора должна осознаваться всеми обществами, которые пребывают на этапе транзиции (это непосредственно касается и Украины).

Как и собственно мир, личность становится более сложной, непредсказуемой и в чем-то "рискованной". Потребности планеты и потребности личности стали нераздельными и вместе стали влиять на основные социальные институты общества с глубоко разрушительной силой, приводя к многомерным и многоуровневым рискам, — эти проблемы стоят в центре внимания у У. Бека в его известной работе "Общество риска" [См.: 38]. Все более безотлагательной становится проблема "устойчивого развития", в пределах которого общество не только достигает параметров коэволюции с природой, но и человек не испытывает разрушительно-стрессового воздействия со стороны технотронной и технократической экономики, которая "выносит за скобки" самого человека [См.: 664]. Такое "устойчивое развитие" небезосновательно рассматривается как важный фактор формирования личности, — так же как и права человека являются фактором стратегии "устойчивого развития" [См.: 446].

Таким образом, можно считать, что персоналистическая (личностно ориентированная) акцентуированность составляет инвариантный социокультурный фенотип Запада. Его глубинное содержание заложено христианской антропологией и Бого-человеческой аксиологией. Реформация и протестантизм обусловили действие раскрепощающих личность тенденций, создали личностный этос, который был мотивирующей санкцией умственной, практической (в частности, предпринимательской, коммуникативной) активности человека. Развитие гражданственности, капиталистическая революция (с ее демократическими тенденциями) и культурные факторы обусловили формирование и рост гражданского достоинства, ста-

307

новление гражданского общества как среды, которая определенным образом формирует свободную личность и которая, в свою очередь, существует благодаря ее активности, непредвзятости, гражданскому сознанию. Гражданское общество становится сущностно важной приметой современного цивилизованного общества, а свободная личность — критериально определяющей чертой и conditio sine qua поп такого общества. Глобальные "волны демократизации" распространяют цивилизованную гражданственность на весь мир, стимулируя освобождение и возвеличивание личности, внедряя гражданские ценности и добродетели повсеместно, делая гражданское общество апробированной формой нормального и достойного существования человечества.

Сегодня же "Личностный генокод" западного типа в основе своей направлен на беспрерывную динамику и трансформацию (духовное самоусовершенствование и социальный перфекционизм), что выступает фундаментальной основой социальной акселерации и преобразований (трансмутаций).