2. "Сила окончаний родовых"

  

  

  

   Стоит ли дальше читать Оду, если все выяснилось уже в прологе? Но зачем тогда Мандельштам продолжил свое стихотворение? Предположим, он надеялся, что его ссылка на Эсхила не так видна, как это показалось нам, настроенным на поиск, и "знающим" будущее поэта. В таком случае, стоит последовать за поэтом дальше. Кажется, впереди нас ждут еще загадки.

  

  Продолжим чтение, обращая внимание на темные места.

  

  

  

   Я б в несколько гремучих линий взял

  

  все моложавое его тысячелетье

  

  и мужество улыбкою связал

  

   и развязал в ненапряженном свете.

  

  И в дружбе мудрых глаз найду для близнеца,

  

  Какого, не скажу, то выраженье, близясь

  

   к которому, к нему, - вдруг узнаешь отца

  

   и задыхаешься, почуяв мира близость.

  

   И я хочу благодарить холмы,

  

   что эту кость и эту кисть развили:

  

  он родился в горах и горечь знал тюрьмы

  

   Хочу назвать его - не Сталин - Джугашвили!

  

  

  

   Первый, видимый смысл здесь ясен - хвала Сталину. Однако некоторые неясности останавливают наш беглый взгляд. Лексика не просто возвышенная - она почти религиозная. Все эти намеки - "тысячелетье", "какого, не скажу", "отца", "мира близость" - вдруг сходятся в странном восклицании "хочу назвать его - не Сталин - Джугашвили!".

  

   Что хотел сказать Мандельштам, почему так подчеркнуто он отвергает гремящее по стране и миру СТАЛИН (притом, что это имя в созвучиях разбросано по всему стихотворению), и обращает внимание царя на фамилию его отца-сапожника Виссариона Ивановича? Неужели здесь прямое, уже ничем не прикрытое уничижение вождя, отца народов - как все это объяснить?

  

   Но давайте предположим: Мандельштам был уверен - Сталин поймет, что здесь имеет место усиление, а не понижение. Может быть, Мандельштам знал этимологию фамилии? То, что он размышлял над ней, почти не вызывает сомнений. В качестве косвенного доказательства можно привести стихотворение, написанное в самом начале работы над Одой:

  

  

  

  Не у меня, не у тебя - у них

  

  Вся сила окончаний родовых:

  

   Их воздухом поющ тростник и скважист,

  

   И с благодарностью улитки губ людских

  

   Потянут на себя их дышащую тяжесть.

  

   Нет имени у них. Войди в их хрящ -

  

   И будешь ты наследником их княжеств.

  

   И для людей, для их сердец живых,

  

  Блуждая в их извилинах, развивах,

  

  Изобразишь и наслажденья их,

  

   И то, что мучит их, - в приливах и отливах.

  

  9 - 27 декабря 1936

  

  

  

   Тростник снова отсылает нас к Прометею, который в своем монологе раскрывает одну из причин своего заточения: "Божественное пламя я похитил,/Сокрыв в стволе пустого тростника". Этот божественный огонь (знание, искусство, поэзию, наконец) и принимают "с благодарностью улитки губ людских".

  

  Окончания грузинских фамилий -дзе и -швили первоначально имели значения рожденный и сын. В настоящее время эти окончания относят к патронимическим суффиксам. Почему Мандельштам говорит, что вся сила именно в окончаниях - об этом (и о символике данного стихотворения вообще) мы поговорим позже. Сейчас же попробуем определиться с корнем фамилии.

  

   Есть, по меньшей мере, три перевода: 1) В осетинском языке "дзуга" означает отара, стая 2) Древнегрузинское "джуга" означает сталь 3) По мнению некоторых зарубежных русистов "джуга" есть мусор, отходы, но такой перевод смахивает на выполнение политического заказа.

  

  Если Мандельштам знал о "мусоре" - значит, он снова лез на рожон. Но этот перевод, еще раз подчеркну, не имеет ссылок на источники и ничем не подтвержден. Второй вариант (сталь) отпадает - получается тавтологичное "не Сталин - Сталин". "Сын отары, стаи" - либо ягненок, либо волчонок - видимого смысла не имеет, разве что подразумевался агнец. Но эта ассоциация сразу на ум не приходит, - а верно выбранный поэтический образ должен моментально отсылать читателя к скрытому смыслу.

  

  Попытка привязать "не Сталин - Джугашвили" к этимологии фамилии явно не удается. Мне, во всяком случае, она кажется неубедительной.

  

   Вернемся к началу наших рассуждений и предположим: Мандельштам надеялся на понимание, потому что знал - бывший семинарист Сталин владеет языком библейских аллюзий, и наверняка ему известно, как можно обыграть его фамилию с этой точки зрения.

  

   Сам Мандельштам, по свидетельству его друзей и близких, был религиозным человеком, хотя отношения с церковью у него не складывались. Как сказал Никита Струве: "А человек он был нецерковный". Приехав после учебы в Гейдельбергском университете (1909-1910 гг.) в Петербург, Мандельштам посещает собрания Религиозно-философского общества, в которое входили Н. Бердяев, Д. Мережковский, Вяч. Иванов. В 1911 году Мандельштам принял христианство, что позволило ему поступить на романо-германское отделение историко-филологического факультета Петербургского университета. Вынужденным ли было принятие христианства Мандельштамом, мы сейчас гадать не будем. Одни исследователи говорят, что он тяготел к симбиозу иудаизма с эллинизмом, другие считают, что его религиозные симпатии были на стороне католицизма и православия. По свидетельству Н. Я. Мандельштам, Осип Эмильевич предпочитал христианскую Троицу грозному ветхозаветному богу.

  

  Как бы то ни было, Мандельштам, конечно же, прекрасно ориентировался как в Ветхом так и в Новом Заветах, и ему было известно, что собой представляет Имя Божие. Он знал его написание на иврите: הּוּהּיּ - читается справа налево как Jod-He-Vau-He (ДжеГоВаХ) - Яхве, Иегова.

  

  Это уже Каббала, но стоит упомянуть, что в том же 1911 году в том же Петербурге знаменитый Г.О.М. (Григорий Оттонович Мёбес) читал свой Курс Энциклопедии Оккультизма - по этому Курсу и сегодня изучают основы Каббалы.

  

  В связи с этим, вернемся к фамилии вождя и попытаемся угадать, что увидел в ней Мандельштам. Можно, памятуя о Зевсе-Юпитере (Jove), посчитать, что в Джугашвили просматривается то самое Дж-Г-В, определяющее Иегову. Но зачем было Мандельштаму усиливать образ олимпийского бога образом бога ветхозаветного?

  

  Здесь уместно продолжить цитату Андрея Чернова - после того, как он обнаружил анаграмму Иегова: "Кабалистика?.. Но это кабалистика культуры. Ее поэт и описывает в "Оде", начиная с вычерчивания пентаграммы: "Я б воздух расчертил на хитрые углы...".

  

  Напомню: пентаграмма всем нам, бывшим советским, хорошо знакома. Это пятиугольная звезда. Сейчас мы не станем рассуждать о том, насколько мистичны были большевики, какой смысл они вкладывали в свою символику, и почему Кремль был увенчан "пламенеющими звездами". Интереснее то, как пентаграмма связана с Одой Мандельштама - да и связана ли вообще? Должны ли мы видеть в расчерчивании воздуха "на хитрые углы" намек именно на пентаграмму?

  

   Знаток библейской "тайнописи" Саша Саакадзе указала мне, что фамилия вождя, взятая без "огласовки" (Дж-Г-Ш-В-Л), почти совпадает с именем Христа - Iehoshouha (Джошуа, Иешуа), которое каббалистически записывается в виде הּוּשּהּיּ Jod-He-Shin-Vau-He[1]. А пентаграмма как раз и означает так называемое Великое Искупительное Астральное Клише или все то же каббалистическое имя Иисуса. Этот пентаграмматон образован из тетраграмматона Jod-He-Vau-He (Иегова) вставкой иероглифа שּ (Shin или Sin). Если совокупность иероглифов, составляющих имя Иеговы, означает Слово, как орган Божественной Воли, то иероглиф Шин символизирует материальное воплощение этого Слова, оружие, которым Воля оперирует в физическом плане.

  

  Из этого наблюдения и начинает разворачиваться то главное, что было скрыто в восклицании Мандельштама "хочу назвать его не Сталин - Джугашвили!".

  

  (Есть еще один вариант прочтения фамилии - назовем его "смешанным". Он возвращает нас к "родовым окончаниям". "Урезанное" Иегова - Jod-He - также означает одно из имен единого Бога (интерпретируется как Бесконечный). Тогда сшивка Jod-He-швили (Дж-Г-швили) означает Рожденный Богом или Сын Бога).

  

  Возможно, это сходство - всего лишь совпадение. Но, возможно, что Иосиф Виссарионович, закончивший Горийское духовное училище и отучившийся пять лет в Тифлисской православной семинарии, "подвинул" свою осетинскую фамилию Джугаев, Дзугаев в сторону "Сына Божия". Впрочем, это уже наши домыслы. Главное же то, что Мандельштам вовсе не без оснований надеялся на понимание Сталина-Джугашвили.

  

   Итак, предварительный вывод один: Мандельштам сравнил Иосифа Сталина с Иисусом Христом.

  

  Поэт не ограничивается одним намеком - он расставляет указатели и дальше по тексту. Следуя в указанном направлении, будем отмечать и противоречия.

  

  

  

   Художник, береги и охраняй бойца:

  

   в рост окружи его сырым и синим бором

  

  вниманья влажного. Не огорчить отца

  

   недобрым образом иль мыслей недобором.

  

  

  

  Здесь боец и отец - не одно и то же лицо. Отец - не Сталин, а тот, кто его послал, и художник не хочет огорчить этого отца (строчная буква в оригинале наводит на размышления), недобро или неумно отобразив его сына. Вспомним еще одно свидетельство:

  

  

  

   И в дружбе мудрых глаз найду для близнеца,

  

  Какого, не скажу, то выраженье, близясь

  

   к которому, к нему, - вдруг узнаешь отца

  

  и задыхаешься, почуяв мира близость

  

  

  

   Словами "какого, не скажу" Мандельштам прямо указывает на Того, чьим близнецом является Сталин. Ведь это Иисус говорил: "видевший Меня видел Отца" (Иоанн, 14. 9). Первая серьезная заминка: и все-таки - Сталин сам Христос или его близнец? Разница существенная, как увидим ниже. Если это - второе пришествие, то перед нами должен быть сам Спаситель.

  

  Что касается последней строки цитаты, то и она теряет свою видимую косность, если читать ее в контексте христианских таинств. Приближаясь к лицу "близнеца", автор задыхается, почуяв, унюхав МИРО - благовоние, которым мазали лицо и тело помазанника Божия - пророка, мессию или царя. Умиротворение - слово того же корня - снисхождение божественной благодати при помазании.

  

   Но почему автор задыхается? От восторга? Пока оставим этот вопрос без ответа, чтобы не нарушать стройность наших рассуждений. Пойдем дальше.

  

  

  

  И я хочу благодарить холмы,

  

  что эту кость и эту кисть развили

  

  

  

   Вроде бы: "...Да сбудется Писание: "кость Его да не сокрушится" (Иоанн, 19. 36).

  

  Что касается кисти, то, как ни крути, получился намек на сухую левую руку Сталина...

  

  

  

  Художник, береги и охраняй бойца -

  

  лес человеческий за ним идет, густея,

  

   само грядущее - дружина мудреца,

  

   и слушает его все чаще, все смелее.

  

  Он свесился с трибуны, как с горы, -

  

   в бугры голов.

  

  

  

  Это поэтическая копия. А вот библейский оригинал: "И следовало за Ним множество народа <...> . Увидев народ, Он взошел на гору; и когда сел, приступили к Нему ученики Его. И Он, отверзши уста Свои, учил их... (Матфей, 4.25; 5. 1,2). Мандельштам почти цитирует Евангелие, сравнивая речи Сталина-трибуна с Нагорной проповедью Христа. Правда, сразу бросается в глаза странное огрубление образа - "свесился с трибуны ... в бугры голов" - что больше смахивает на злую пародию.

  

  

  

  И я хотел бы стрелкой указать

  

  на твердость рта - отца речей упрямых.

  

  

  

  На первый взгляд просто натяжка, грубая замазка поэтической щели. Однако сама эта грубость есть особенность "темного" стиля и требует иного прочтения. Саша Саакадзе замечает: иероглиф Shin - это стрела в прямолинейном движении, и Мандельштам указывает этой стрелой на рот - 17-й Аркан Phe, название которого Звезда Волхвов (все та же пентаграмма). И еще: смыслообразующая Shin - 21-й Аркан, а официальная дата рождения Сталина (подвергается историками сомнению) - 21 декабря, день зимнего солнцестояния, символизирующий рождение новогоСолнца.

  

  

  

   Он улыбается улыбкою жнеца

  

  рукопожатий в разговоре,

  

  <...>

  

  И каждое гумно, и каждая копна

  

   сильна, убориста, умна - добро живое ...

  

  

  

   Иоанн Креститель говорил о грядущем Христе: "Лопата Его в руке Его, и Он очистит гумно Свое, и соберет пшеницу Свою в житницу, а солому сожжет огнем неугасимым" (Матфей, 3.12). А вот слова самого Иисуса: "А Я говорю вам: возведите очи ваши и посмотрите на нивы, как они побелели и поспели к жатве. Жнущий получает награду и собирает плод и жизнь вечную, так что и сеющий и жнущий вместе радоваться будут" (Иоанн, 4. 35,36).

  

  Мандельштам цитирует Евангелие абсолютно сознательно - разделяя гумно, на котором происходит обработка зерна (плодов), и солому, уложенную в копны. И это притом, что каждая предназначенная Иисусом к сжиганию копна - "сильна, убориста, умна - добро живое"! Здесь Мандельштам явно сочувствует тем, кто отнесен Судией к "соломе". Видимо, с этим придется смириться, "ибо Отец и не судит никого, но весь суд отдал Сыну" (Иоанн, 5. 22).