Глава 4

МИЛЛАР (1735-1801)

Один из самых интересных и всегда вознаграждающих читателя писателей-социологов — увы, его редко вспоминают и еще реже чи­тают в наши дни — это Джон Миллар, ученик Адама Смита, зани­мавший с 1761 г. должность профессора права в Глазго. Наиболее известной из его книг и наиболее важной для нас, антропологов (если, конечно, нас интересует история собственной науки), являет­ся вышедшее в 1771 г. сочинение: «Происхождение различия в со­циальных рангах, или Исследование обстоятельств, способствующих росту влияния и авторитета среди членов общества» (в данном очерке я пользуюсь 4-м изданием 1806 г.; далее — At). Книга напи­сана под сильным влиянием взглядов Монтескье, лорда Кеймса и Адама Смита (два последних, впрочем, как и Юм, были друзьями Миллара). Идея социального прогресса, это дитя эпохи Просвеще­ния, постоянно волновала Миллара — и небезосновательно. Он стре­мился — как стремимся мы все, судя по нашим словам, — к тому, чтобы ясно разграничить общее — то, что присуще всему человечеству, и частное — то, что происходит в конкретных обществах по частным причинам. Путем сравнения разных обществ он надеялся «просле­дить причины возникновения различных законов, обычаев и инсти­тутов, о которых ранее говорили всего лишь как об изолированных и не имеющих ценности явлениях» (М., xxv). При реконструкции ранних этапов развития общества — от дикости до цивилизации — он использовал метод, который Дюгалд Стюарт называл «теорети­ческой», или «предположительной», историей. Согласно этому срав­нительному методу, Миллар разделил человеческие общества на че­тыре типа, или состояния: охотники и рыболовы; скотоводы; земле­дельцы и люди, занимающиеся торговлей. В этой классификации не было ничего особенно оригинального. Все его современники, писав­шие о социальном прогрессе, приходили практически к той же клас­сификации; и в общем, за вычетом идеи прогресса, эти мысли вое- ходят еще к Аристотелю. Миллар, однако, не считал, подобно мно­гим, что каждое общество должно пройти через все эти стадии. Он принял данное деление как наиболее подходящее для своей общей цели: выявить важнейшие изменения, приведшие к возникновению цивилизации, и утвердить их как основные правила, или принципы, в свете которых частные формы институтов могли бы рассматри­ваться как иллюстрации таких принципов. Отклонения от них тогда объяснялись бы как явления, обусловленные особыми и исключитель­ными обстоятельствами. В процессе исследования Миллар использо­вал доступные ему сведения о народах, которых он считал наибо­лее простыми. Это были, к примеру, североамериканские индейцы, готтентоты, западноафриканские негры, татары, арабы, а также древ­ние германцы, греки и римляне.

Различия в социальном положении и власти, как полагал Миллар, везде обусловливаются полом и возрастом, а также необходимостью руководства На становление частных систем законов и правлений исторически повлияли самые разнообразные условия: плодородие почв, виды естественною продукта, размер общины, ее культурное развитие, связи разного рода и пр. Тем не менее, несмотря на все эти различия, сходство потребностей человека и его способностей повсюду создало замечательное единообразие на тех или иных уров­нях его развития. «В человеческом обществе, таким образом, суще­ствует естественный прогресс от невежества к знанию и от дикости к цивилизации. Отдельные этапы этого прогресса обычно сопровож­даются специфическими законами и обычаями. В самом деле, в раз­личных странах случайные причины вносят свой вклад в ускорение или замедление развития» (М, 4).

По мнению Миллара, в примитивных обществах с женщинами обращаются грубо, немногим лучше, чем с рабами, половые связи можно сравнить со спариванием животных Однако в матрилокаль- ных и матрилинейных обществах женщины занимают гораздо более высокое положение (так Миллару представлялось); таковы, например, общества ликийцев, древних обитателей Аттики, некоторых северо­американских индейских племен и индийцев Малабарского побе­режья. То же самое может бьггь сказано об обществах, где практи­куется полиандрия: это некоторые из областей Мидийского царства, Малабарское побережье и отдельные племена ирокезов. Положение женщины улучшается тогда, когда больше внимания уделяется сек­суальным удовольствиям, а ее экономическая роль возрастает и стано­вится более почитаемой в обществе; предположительно это проис­ходит на стадии скотоводства Можно также отметить, что одомаш­нивание скота привело к необратимой дифференциации рангов: одни люди начали становиться богаче других и передавать имущество своим потомкам. Влияние и власть, которые эти люди приобретали, тоже переходили к их наследникам, а стало быть, различия в рангах сохранялись. Женщины стали занимать еще более высокое положе­ние в обществе на земледельческой стадии, когда появилась собствен­ность на землю и, как следствие, еще ббльшая диспропорция в бо­гатстве и социальном положении людей. Наконец, дальнейшие изме­нения в социальном положении женщины произошли с развитием полезных ремесел. Благодаря усовершенствованиям в обществе появи­лись новые виды деятельности, а также усилилась интенсивность внутренних взаимосвязей. Женщины рке не ограничивались домаш­ними и семейными делами — они начали «выходить в свет». «В такой ситуации женщины становились не рабами, не кумирами противо­положного пола, а друзьями и компаньонами» (М., 89). Теперь в них ценили практические способности и достоинство. Позже, с ростом богатства, состоятельные женщины стали восхищать своими качест­вами: умением очаровывать и вести занимательные беседы (Миллар отмечает, что ни один из современников эпохи правления Августа не оставил произведения, в котором любовь привела бы к трагиче­ским или очень серьезным последствиям). Прогресс в положении женщин является частью истории общества. В этом отношении книга Миллара является в высшей степени полемической.

В примитивных обществах имеет большое значение и возраст. Дети полностью зависят от своих отцов; пожилые люди пользуются уважением и авторитетом. «На ранних этапах истории возраст и авторитет так неразрывно связаны, что в языках диких народов сло­во, называющее старого человека, как: правило, употребляется для обозначения правителя или судьи» (М, 114). Когда семьи начинают объединяться в более крупные единицы, отец теряет часть своих полномочий, которые переходят к представителям общественной власти. По мере развития торговли и промышленности дети стано­вятся гораздо менее зависимы от отца Семья становится дисперсной, дети покидают дом, чтобы получить полезные навыки и поселиться там, где найдут работу. Так они освобождаются от опеки родителей. Однако, если в обществе существует полигамия, власть главы семьи сохраняется. Детей здесь так много, что сила родительской привя­занности ослабевает; тем не менее ссоры между женами требуют сильной руки.

Далее Миллар обсуждает характер власти вождя над членами племени или жителями деревни. Власть возникает потому, что пле­мена почти постоянно воюют друг с другом и испытывают необхо­димость в военачальнике. Вождь здесь почитается так же, как когда- то почитался отец. На стадиях охоты и рыболовства вождь выби­рается попросту за превосходство в силе и отваге и прочие личные достоинства На стадии скотоводства, однако, власть вождя начинает в равной мере определяться и размерами его богатства (которое ставит людей в определенную зависимость от вождя). «Власть, полу­ченная благодаря богатству, не только сильнее власти, основанной на чисто личных достоинствах, но более устойчива и постоянна Необычайные личные качества, как умственные, так и физические, эффективны только при жизни их обладателя и, как правило, не со­храняются на длительное время в одной и той же семье. Но когда человек передает состояние своему потомству, а вместе с состоянием и средства создания зависимости, то сын, наследующий богатства отца, оказывается способным сохранить то высокое положение и то влияние, которые были приобретены еще прежним владельцем и ко­торые будут теперь ежедневно увеличиваться в силу обычая и укреп­ляться с каждым переходом от поколения к поколению» (М, 152). Отсюда и большой интерес скотоводческих народов к своим генеа­логиям Дальнейшее укрепление власти и авторитета происходит в земледельческом обществе. Вождь с его огромным количеством скота и многочисленными слугами приобретает теперь состояние, которое несравнимо с собственностью кого-либо другого. Количест­во его слуг возрастает, и поскольку они живут на его земле, то ста­новятся в еще большей мере от него зависимыми. К тому же не­движимое имущество, в отличие от стад, гораздо менее подвержено случайному риску, поэтому и сама «власть, основанная на нем, ста­новится более устойчивой и способна сохраняться в одной семье многие годы, упрочиваясь с течением времени» (М, 160). Вождь сна­чала выступает здесь как военачальник, но со временем его влияние распространяется и на другие области — так, он начинает вершить правосудие в гражданских и уголовных делах. В конце концов, вождь наделяется сакральными качествами — например, говорится, что он произошел от Солнца, — и он получает жреческие функции или по крайней мере контроль над ними. В довершение всего он обретает законодательные функции.

Обсудив власть мрка, отца и правителя, Миллар переходит к рассмотрению взаимоотношений между хозяевами и слугами или рабами. Он отмечает, что у индейцев Америки, как правило, было немного рабов из-за того, что у них попросту не было возможности для накопления богатства и, следовательно, содержания слуг. Плен­ников поэтому убивали. Татары же имели огромные стада мелкого и крупного рогатого скота, а также могли позволить себе содержать рабов. Стало быть, они обращались со своими пленниками более гуманно. Рабство в конце концов исчезает потому, что в технологи­чески развитой стране труд раба, не обученного какой-либо профес­сии, приносит мало пользы. Становится выгоднее платить заработ­ную плату, чем содержать рабов.

Книга Миллара содержит некоторые этнографические и истори­ческие погрешности, пожалуй, неизбежные для его времени, но во многих отношениях она ближе к современному социологическому исследованию, чем любая другая книга XVIII в., и я благодарен Д-ДКоулу, обратившему на нее мое внимание . У Миллара, как у Монтескье и Фергюсона, мы находим ряд важных и настоятельных требований: отличать общее от частного в любом систематическом исследовании, а сводя общее к каким-либо теоретическим формулам (принципам или законам), не забывать учитывать варианты или отклонения, появляющиеся в связи с частными обстоятельствами (это то же самое, что нам приходится делать, например, при работе с законами траекторий или падающих тел). Больше всего Миллара интересовало исследование развития общественных институтов, т.е. прогресса В применении к ранним этапам истории такое исследо­вание должно было проводиться с помощью метода, который часто называли «сравнительным», т.е. с помощью схематической типоло­гии стадий, в которой каждая стадия определяется конкретными чертами Рассматривая факторы, влияющие на изменения в социаль­ном положении женщин, детей или вождей, Миллар никогда не ограничивался исключительно философскими или психологическими выводами (да и вообще прибегал к последним нечасто), а привлекал к рассмотрению самые разные факты из жизни общества Его тол­кования социологичны и имеют вполне экономический характер: возвышение вождей вызвано войнами; собственность способствует сохранению аристократических родов и династий; с пленниками обращаются хорошо или плохо в зависимости от их экономической ценности; рабы есть только в тех обществах, где они производят больше, чем стоит их содержание.

В определенном смысле в книге Миллара можно усмотреть со­временную социологическую работу, для которой характерно стрем­ление устранить особый интерес к происшествиям, волнениям, забав­ным или специфическим обстоятельствам, частностям и отдельным личностям. Его типология обществ основана на способах жизнеобес­печения (одна из центральных тем, проходящих через нашу литера­туру), или для тех, кто предпочитает это слово, на «экономических» критериях. В неразрывной связи с данной типологией Миллар ана­лизирует социальные ранги, указывая на причины и условия возник­новения авторитета и власти, а также исследуя их характер в каждом типе социоэкономической общности. В целом эта книга — трезвое рассуждение, свободное от нравоучений и догматизма: это ясный и последовательный научный опыт, ограниченный конкретной целью выяснения происхождения и развития классовой структуры. Для времени Миллара этот опыт явился значительным достижением