Б. Крестьяне

1. Крестьяне и холопы. По Уложению 1649 г., кре­стьянин лишен был права сходить с земли, но во всем остальном он оставался совершенно свобод­ным: закон признавал за ним право на собствен­ность, право заниматься торговлей, заключать зай­мы, распоряжаться своим имуществом по завеща­нию и т.п. Как и раньше, Уложение сохранило рез­кую грань между крестьянином и холопом, который на положении раба был собственностью своего хозя­ина. Крестьянин сидел на земле и не мог быть пере­веден во двор, где жили холопы на положении слуг, и продать крестьянина можно было только с землей, вернее говоря, не продать, а лишь передать право на его земельный труд.

Однако действительная жизнь сложилась совсем не так, как ее устанавливал закон. Постепенно и не­заметно, без каких-либо специальных указов, зави­симость крестьянина по земле превратилась в лич­ную. Правительство, озабоченное главным образом тем, чтобы крестьянин не выходил из крестьянства, оставался плательщиком, сквозь пальцы смотрело на то, как помещик, противно закону, дробил крестьян­ские земли, отрывал самих крестьян от земли, прода­вал их в чужие руки или переводил к себе во двор на положение прислуги («дворни»). Будучи одновре­менно и хозяином, и судьей, помещик приговаривал крестьянина к наказанию и сам же являлся исполни­телем своих постановлений: сажал, по своему усмот­рению, в тюрьму, в кандалы. Его право наказания не было ничем ограничено, и бывали случаи, когда да­же убийство сходило помещику с рук. Вообще, к концу XVII в. зависимость крестьянина от помещика достигла таких размеров, что мало чем отличала его от холопа. Разница была скорее номинальная (de jure), чем реальная (de facto).

Между тем, одновременно с тем как крестьянин опускался до положения холопа, холоп поднимался до положения крестьянина: не платя за холопа госу­дарственных податей, помещик старался перевести его со двора на землю, превратить в земледельца- крестьянина; казна от этого терпела, и правительст­во приняло свои меры: в 1695 г. оно обложило таких холопов податями. Таким образом, холоп, продол­жая оставаться рабом, частной собственностью, под­нимался до положения личности и гражданина, уча­ствуя совместно с другими в общем служении госу­дарству. 10 лет спустя был сделан новый шаг в этом направлении: холопы были призваны к отбыванию рекрутской повинности (1705). С той поры разница между холопом и крестьянином свелась к одному на­званию.

2. Подушная подать. Полное слияние крестьян с холопами и, одновременно, окончательное закрепо­щение тех и других за помещиком было достигнуто введением подушной подати (1718—1722). За время Шведской войны армия количественно выросла; кормить ее на счет завоевываемых областей (или во­обще тех, где временно она находилась), как это в значительной мере практиковалось раньше, стано­вилось невозможным, и чем ближе война подходила к концу, тем настоятельнее выступала необходи­мость озаботиться расквартированием и содержани­ем войск, а так как средств на это в казне не имелось, то вся тяжесть расходов была возложена на тяглое население, непосредственно натурой (постойная по­винность) и деньгами.

Произведена была перепись податного населе­ния («первая ревизия»), составлены «сказки», вы­числен расход по содержанию армии и разложен по душам. Переписи подлежали крестьяне всех катего­рий (помещичьи, вотчинные, черносошные на госу­дарственных землях, дворцовые, монастырские), хо­лопы и т. наз. «гулящие» люди, до сих пор не платив­шие никаких податей и повинностей, жившие за чу­жим «хребтом» («захребетники», «подсуседники») или просто бродившие с места на место. Под страхом наказания (ссылка на галеры) «гулящие» обязаны были записаться в ревизские сказки и превратиться в солдат и в крепостных.

Содержание каждого пехотинца высчитано было в 28 руб. с копейками (255 руб. нынешних), конного! солдата — в 40 руб. (тоже с копейками: 360 руб. нынеш.); перепись же населения, вследствие несовершенства способов исчисления, а главное, утайки числа душ¹, выяснила наличный состав податных не ] сразу и дала цифры, колебавшиеся от 5 до 6 миллио­нов, вследствие чего и размер подушной подати подвергался колебаниям: сперва 95 коп. с души (1721), \ потом 80 (1722) и 74 коп. (1724). Тотчас по смерти Петра В. он был понижен до 70 коп.

Ответственность за исправный взнос податей возложен был на помещика: правительство требова­ло денег с него, а не с крестьян. Эта мера оказала гро­мадное влияние на дальнейшую судьбу крестьянства, она поставила плательщика в полную зависимость от помещика и привела к тому, что последний сделался бесконтрольным хозяином и настоящим владыкой над своими крестьянами.

3. Государственный характер прикрепления крес­тьян. Прикрепление крестьян при Петре, как суро­во оно ни проводилось в жизнь, каким тяжелым гнетом ни легло на население, не имело ничего об­щего с тем положением, какое сложилось для них со второй половины XVIII в. и продолжалось вплоть до уничтожения крепостного права (1861). Прикрепляя крестьян, Петр совсем не имел в виду превращать их в помещичьих крепостных, в рабов: в податном классе он видел такой же служилый класс, каким были и другие сословия: дворянское, городское; прикрепление совершалось во имя со­ображений государственных, отнюдь не частных, не классовых: крепостное состояние было лишь формой служения государству. Крепостной человек служил своему помещику с тем, чтобы дать ему са­мому возможность отправлять свою службу, так что перестанет служить помещик, должны быть осво­бождены от обязанностей к нему и крестьяне. Этот взгляд глубоко вкоренился в сознание народное, и когда впоследствии помещики-дворяне стали дей­ствительно освобождаться от военной повинности, то крестьяне с полным основанием требовали, что­бы освободили и их — не от рекрутчины, а от кре­постничества.