В. Использование читательскин ожиданий

Достоевский предвещает некоторые события и использует этот при­ем эпического повествования в различных формах. Так, в первом пред­ложении первой главы он упоминает “Федора Павловича Карамазова, столь известного в свое время (да и теперь еще у нас припоминаемого) по трагической и темной кончине своей, приключившейся ровно три­надцать лет назад и о которой сообщу в своем месте” (Т. 14. С. 7). Это предупреждение рассказчика дополнено повествованием о таких фактах, как Митины угрозы или бормотание Смердякова, характер ко­торых предвещает будущие происшествия. Приглашение, возможно, наиболее естественный прием предсказания. Грушенька через Ракити­на приглашает Алешу к себе домой — один раз неудачно, другой раз удачно. Лиза вызывает Алешу, Федор Павлович требует его к себе, но лишь тридцатью страницами позже Алеша навещает своего отца, а де­вяноста страницами позже встречается с Лизой. Такая брешь между побуждением к поступку и его совершением позволяет Достоевскому удерживать в сознании читателя одновременно несколько предметов: и исповеди Мити, и встречи с Узе, Федором Павловичем и старцем Зо- симой, которые из-за этих исповедей задерживаются. Так задержки в причинно-следственной структуре, подобно предвестиям, заключен­ным в повествовании, создают ожидание в линейной структуре романа.

Иногда, однако, ожидание менее конкретно. Мы ожидаем, что Федор Павлович умрет, и что Алеша посетит отца и Лизу; но поклон старца Зосимы Мите вызывает в нас разнообразные и неопределенные ожидания, которые не делают более четкой структуру романа, а повы­шают наш интерес к нему. Такое загадочиос'предсказание подчерки­вается любопытством и изумлением, которые оно вызывает у присутст­вующих, а также следующим за ним загадочным замечанием о неот­вратимости того, что должно произойти. Изумление, как смех, как все безотлагательное и примечательное, заразительно, и Достоевский ис­пользует изумление своих персонажей, чтобы'вызвать изумление и лю­бопытство читателя.

Таким образом, ожидание действует или целенаправленно, чтобы связать отдаленные части романа, или неопределенно, чтобы удержать читательский интерес. Романист или удовлетворяет, или обманывает ожидания, которые он породил. Разочарование вызывает беспокойст­во или удивление в зависимости от степени возникающей при этом неопределенности; но статистически удовлетворение должно преобла­дать, так же как переносы внимания, чтобы в конце концов создать в сознании читателя модель, поскольку неопределенность и удивление эту предустановленную модель разбивают.

Такие способы использования ожидания удобно рассматривать на примере того, как обычно вводятся персонажи в романе Достоевского. Например, Зосима сперва упоминается мимоходом; затем целая глава представляет его как старца; и наконец, после дополнительных упоми­наний, он проявляет себя в поступках. Точно так же Грушенька, Кате­рина Ивановна, Миусов, Смердяков, Григорий и многие другие пер­сонажи вводятся столь постепенно, что у читателя возникает смутное чувство, будто он знаком с ними задолго, до того, как они в конце концов появляются.

Но такой способ представления персонажей путем постепенного удовлетворения ожиданий встречается у Достоевского не всегда. Со­вершенно не объясненные персонажи, такие, как Ракитин, или мос­ковский доктор, или Илюша появляются и остаются нсобъясненными на протяжении многих страниц. Этот прием создаст ожидание инфор­мации о появившемся персонаже, тогда как предыдущий прием созда­вал ожидание его появления, — то и другое благодаря читательскому ожиданию законченности, которое возникает, когда имеется какой-то недостаток или неполная информация, как на рисунке 1.

Рис. 1

Однажды введенные, персонажи “Братьев Карамазовых” могут быть разделены на две группы: те, которые должны постоянно оставаться в памяти читателя, и те, которые вызываются к жизни, когда в них есть необходимость. Вряд ли кто-нибудь из читателей станет беспокоиться о том, что происходило все это время с Миусовым', Григорием, Калга- новым, Максимовым, отцом Паисием, Ракитиным, Поленовым, Сне­гиревым, Самсоновым, Смуровым, Герценштубе, Фетюковичем или еще какими-нибудь второстепенными персонажами. Они делают свое дело и исчезают, не создавая проблем в одномерных условиях своего существования. Если они появляются снова, то после периода несу­ществования в читательской памяти, а иногда и в причинно-следствен- ной структуре.

Другую группу образуют персонажи, которых читатель должен по­стоянно держать в уме: Федор Павлович, Смердяков, трое братьев, Катерина Ивановна, Лиза, Грушепька и старец Зосима, которого во второй половине романа заменяет Алеша как собеседник Коди Красот- кина. Достоевский должен не только рассчитать время участия каждо­го персонажа в действии, но должен также удерживать их в сознании читателя, когда они не участвуют в действии, разворачивающемся пе­ред читателем.

Митя отсутствует в книгах четвертой, пятой, шестой, седьмой и де­сятой и занимает менее одной главы в книгах первой, второй и один­надцатой. Самос длительное его отсутствие охватывает более чем чет­верть романа, и все же Достоевский удерживает его в памяти читателя так прочно, что некоторые считают именно его главным действующим лицом романа.⁴ Самый простой прием, которым пользуется для этого Достоевский, — то, что он упоминает Митю по имени по крайней мере на сорока пяти страницах из тех ста девяноста, на протяжении которых Митя не участвует в'действии романа. Обычно эти упоминания оправ­даны той или иной причиной, поскольку Митины поступки продолжа­ют влиять па ход событий даже в его отсутствие, но иногда они носят чисто мнемонический характер: “<...> вдруг мелькнул у него в уме об­раз брата Дмитрия, но только мелькнул, и хоть напомнил что-то, ка- кое-то дело спешное, которого уже нельзя более ни на минуту откла­дывать, какой-то долг, обязанность страшную, но и это воспоминание не произвело никакого на него впечатления, не достигло сердца его, в тот же миг вылетело из памяти и забылось. Но долго потом вспоминал об этом Алеша” (Т. 14. С. 309). Употребление связанных с памятью слов для того, чтобы вызвать запоминание, уже обсуждалось (раздел Б настоящей главы); здесь же слова, обозначающие настоятельную необ­ходимость, употреблены также для того, чтобы вызвать чувство необ­ходимости Митиного присутствия.