Истоки «черного пр» в политике

Разговоры о «черном ПР» появляются обычно в контексте обви­нений кого-то в «грязных» нападках на оппонентов. Эти оппоненты и пытаются разоблачать агрессивного противника в использовании некорректных, по их мнению, методов. Для того чтобы быть услышан­ными, они обзывают эти методы некорректными с точки зрения мора­ли или закона.

В большинстве случаев доказать нарушение закона не удается, но в массовом сознании остается определенный осадок. Та­ким образом, достигаются две цели. С одной стороны, удается вроде бы оправдаться и защититься от обвинений. С другой стороны, появ­ляется возможность обвинить конкурента. В демократической пост тоталитарной системе самым хитрым оказывается тот, кто «не хит­рит», а наоборот, демонстрирует всем, как хитер соперник.

Объективно, «черный ПР» — это попытка скомпрометировать не­угодного политика, партию или организацию в глазах общественного мнения и настроить против них массовое сознание. Как правило, для этого используется либо относительно правдоподобная, либо, напротпв, абсолютно неправдоподобная, совершенно невероятная ложь. В подавляющем большинстве случаев это провокация, направленная против массового сознания и конкурентов. Она выбивает противни­ков из колеи, ставит перед необходимостью оправдываться и отталки­вает от них «добропорядочного обывателя».

Психология масс устроена достаточно просто, но, вместе с тем, и па­радоксально. Она склонна верить либо очевидным, либо невероятным вещам. О любом политике достаточно заявить, что он коррумпирован, и все поверят — в силу традиции. Просто потому, что в России все про­исходящее вот уже несколько столетий определяется одним словом: «воруют». Это очевидно для массового сознания, а значит, с его точки зрения, верно по отношению ко всем политикам. Поэтому можно сме­ло обвинять оппонентов в том, что они «отмывают деньги» в Bank of New York или каком-нибудь офшоре — в это обязательно кто-нибудь поверит.

Здесь позволим себе чуть отступить от темы и подкрепить ход рас­суждений примером иного рода. У «черного» ПР всегда есть не только заказчик, но, увы, и потребитель. Подобно тому, как у всякой «желтой прессы» обязательно есть, скажем так, «желтый» (не в смысле расы, а в части желания «заглянуть в замочную скважину») читатель. Быто­вание «черного ПР» схоже с живучестью взяток в России: на каждого «взяткобрателя» всегда найдется свой взяткодатель.

В качестве иллюстрации можно привести еще несколько примеров. В свое время для компрометации нового премьер-министра достаточно было публично объявить, что С. Кириенко — «член секты сайентоло­гов». Бред? Разумеется. Нет никаких доказательств, однако массово­му сознанию они и не нужны.

С. Кириенко так и остался «сектантом» в памяти народной. Впрочем, это еще не самый яркий пример «черно­го ПР» — в истории найдутся и посильнее. Когда Сталин обвинил ста­рых революционеров Зиновьева, Сокольникова, Радека и других в том, что они «агенты гестапо», поверить было невозможно просто потому, что они евреи по национальности, а отношения гестапо и евреев обще­известны. Но ведь поверили же. Точно так же в Средневековье сжига­ли на кострах женщин, свято веря в то, что они — ведьмы.

Таким образом, объективный анализ показывает, что «черный ПР» — это всегда некая провокация. То есть это действительно часть ПР как искусства создавать контексты. Запретить это не может никто, а вот оценить, разумеется, может каждый. Значит, вопрос только в том, какой это контекст — благоприятный или неблагоприятный, восслав­ляющий политика или, напротив, принижающий.

В целом «черный ПР» лучше прямых, надуманных и бездоказатель­ных обвинений. Лучше анонимных доносов в «компетентные органы». Это не ложь и не клевета, за которую действительно можно привлечь к ответственности по закону. Это то самое искусство «тонкого наме­ка» на «толстые обстоятельства». Здесь все зависит от аудитории — поймет ли она намек и как его оценит. Если намек будет весьма про­зрачен — это «черный», если не очень-то «серый ПР».

Обратим, однако, внимание на одно обстоятельство. Определение «черный» дает таким намекам не тот, кто намекает, а тот, на кого наме­кают. А народная мудрость учит: каждый понимает в меру своей ис­порченности. Приведем только один пример. В 1997 году на выборах в Московскую городскую Думу в одном из округов появилась листов­ка, в которой сообщалось, что один из кандидатов, адмирал Э. Бал­тии, в прошлом командовавший Черноморским флотом, участвовал в «сдаче Украине российского флота»

Вообще-то, это в значительной части соответствовало действи­тельности: адмирал командовал флотом как раз в момент его раздела с Украиной, а раздел, но мнению ряда экспертов, был не в пользу Рос­сии. Это был даже не намек, а констатация общеизвестного факта — просто снабженная оценкой. Однако именно коммунисты, поддержи­вавшие адмирала, стали говорить о том, что это «демократы и толсто­сумы» используют по отношению к ним «черный ПР». Получается, что даже правда может быть и «белой», и «черной», и «красной», и ка­кой угодно еще — все зависит от того, кто и как ее оценивает.

Глубинные истоки «черного ПР», что бы он из себя ни представ­лял — это политическая борьба и конкуренция. Противопоставление идей, персон, структур и организаций ради овладения властью или влияния на нее в демократическом обществе, неизбежно порождает конкуренцию за поддержку народа, которому, согласно базовой пре­зумпции демократии, принадлежит вся власть.

В разных культурах это формулируется по-разному, но суть не меняется: именно народ явля­ется источником власти. Значит, право властвовать становится леги­тимным только в случае поддержки населения. Для того, чтобы ее по­лучить, надо не только добиться поддержки собственной персоны, но и минимизировать поддержку оппонентов. Для этого рано или по­здно, становятся пригодными все средства, в том числе и не вполне чистоплотные. Если эти методы так или иначе принимаются населе­нием, то есть оказываются эффективными, они используются, несмот­ря на те или иные запреты. Об этом говорит история всех демократий. В тоталитарных обществах этого нет просто потому, что там нет кон­курентной борьбы за власть. Как только она появляется — ждите «чер­ного ПР».

Психологически же истоки «черного ПР» в политике, за исключе­нием строго определенных законом откровенно противоправных дей­ствий, лежат в сфере субъективных оценок. Это — в целом. Однако существуют конкретные приемы, также причисляемые к «черному ПР», которые нуждаются в более точном и дифференцированном рас­смотрении. Привычно сложилось несколько групп явлений, исполь­зуемых в политическом консалтинге наперекор привычным нравствен­ным оценкам. Наиболее заметными и чаще всего используемыми па практике являются пресловутый «компромат», слухн и сплетни, умыш­ленная «путаница», «бытовое хамство» и «черный юмор».