Тема 7.

Русский язык и индоевропейская языковая семья

Мы пришли к выводу, что основным и в большинстве случаев наиболее эффективным способом исследования человека и его мира должно быть изучение человеческого языка как сложной многоуровневой системы понятий, которая закодирована в языке как в лексической, так и в грамматической форме и которая в значительной степени определяет внутреннюю структуру человека и одновременно структуру окружающего нас мира. Но на земле существует огромное множество разнообразных языков. Их количество оценивается числом от 2500 до 5000 в зависимости от того, считать некоторые из них самостоятельными языками или же диалектами других языков. И в каждом из этих языков зафиксирована своя собственная система понятий, в чём-то схожая с системами понятий других народов, а в чём-то существенно от них отличающаяся. Поскольку невозможно изучать сразу все существующие на земле системы понятий одновременно, мы должны выбрать какое-то более узкое поле для непосредственных исследований: один из существующих человеческих языков или же небольшую группу близкородственных языков.

Критерии выбора могут быть различными. Например, можно выбрать для изучения язык какого-нибудь “примитивного”, далекого от европейской цивилизации народа (такого, как австралийские аборигены), предполагая, что система понятий, выражающаяся в этом языке, должна сохранять некоторые первобытные черты, характерные для всех первобытных людей, в том числе и для наших далёких предков. Если это предположение верно, то можно, изучая конкретный язык аборигенов, получить сведения о системах понятий, имевшихся у разных народов на ранних стадиях развития человеческого общества. Но изучение семантической структуры таких языков представляет собой очень трудную задачу. Как мы убедились в предыдущей лекции, расшифровка системы представлений и понятий о мире, в котором живут люди, весьма далекие от нас в культурном и языковом отношении, всё время наталкивается на взаимное непонимание. Пытаясь понять другого, мы невольно “натягиваем его понятия на свою колодку”, переводим их на свой язык, переформулировав их в своей системе координат, а затем досадуем на несвязность и алогичность полученной картины мира.

Для нас гораздо проще и естественнее начать изучение с родного языка (в нашем случае с русского языка) и разбираться со своими собственными, усвоенными нами в детстве понятиями и представлениями. При этом нас будет интересовать не только современная система понятий, но и её происхождение, тот путь, который прошли имеющиеся у нас понятия с самых ранних этапов их возникновения и развития. Мы уже говорили, что именно этот путь и представляет собой самую главную часть процесса антропогенеза. Некоторые моменты этого процесса сохранились в нашем языке, и мы можем их выяснить, исследуя происхождение одних понятий от других, выявляя их родство друг с другом. Но тем самым мы должны обратиться к изучению истории своего родного языка, причём самыми интересными для нас в этом плане будут наиболее ранние этапы развития языка, те, которые не отражены в письменных источниках и относятся к временам, прошедшим задолго до того, как появились первые тексты на русском языке. Если мы обратимся к истории, то сразу же столкнёмся с тем историческим фактом, что русский как отдельный язык возник относительно недавно, всего лишь несколько столетий назад. А до этого существовал язык (назовем его, как это принято, древнерусским), на котором говорили предки современных русских, украинцев и белорусов (то есть этот язык можно с равным правом назвать древнеукраинским или древнебелорусским языком). Следовательно, изучая историю русского языка, мы волей-неволей должны одновременно изучать историю всех трех восточно-славянских языков, поскольку у них общая история. И система понятий современного русского языка, и система понятий украинского языка произошли из общей системы понятий, имевшейся в древнерусском языке - их общем предке. Но рассуждая подобным образом, мы придем к выводу, что, поскольку когда-то существовал общеславянский язык, желательно вовлечь в изучение истории русского языка все известные нам факты истории и современного состояния всех славянских языков, таких, как болгарский, польский или сербско-хорватский. Сравнивая существующие или существовавшие в этих языках слова, находя родственные им (то есть имеющие общее происхождение, сходные по звучанию и значению) русские слова, мы можем получить фактические данные, необходимые нам, чтобы выяснить происхождение наших, имеющихся в русском языке понятий. Сделав следующий шаг, мы должны признать, что изучение понятий и слов русского языка должно дополняться и черпать свой материал из всех живых и мертвых языков, относительно которых мы знаем, что они в той или иной степени родственны русскому языку.

В лингвистике существует большой раздел, называемый сравнительно-историческое языкознание, который занимается выяснением родства между отдельными языками, их историческими корнями, генетическими (родственными) взаимоотношениями между ними и вопросами их происхождения. Мы не будем вдаваться сейчас в выяснение того, каким образом лингвисты обнаруживают и доказывают существование родства между отдельными языками и общности их происхождения. Это большая и сложная проблема, и даже краткое обсуждение принципов и методов сравнительно-исторического исследования языков заняло бы слишком много места. Но мы можем воспользоваться результатами лингвистических исследований. В настоящее время подавляющее большинство известных лингвистике языков разделено на большие группы, которые называются языковыми семьями и в которые объединены генетически родственные языки. Русский язык входит в индоевропейскую языковую семью, в которую входит также большинство европейских языков, а также языки народов, живущих в Центральной Азии и на полуострове Индостан. Кроме того, поскольку европейцы несколько столетий назад колонизировали многие страны за пределами Европы, сегодня на индоевропейских языках говорит большинство жителей Северной и Южной Америки и Австралии. Это одна из крупнейших языковых семей, охватывающая более 40% всех жителей Земли (по данным на конец ХХ века).

По классификации, приведенной в учебнике А.А.Реформатского [44], вся индоевропейская семья языков подразделяется на 12 групп, каждая из которых объединяет языки, связанные наиболее тесным родством и наиболее близкие друг другу. При этом в каждую из групп включены как живые (ныне существующие), так и мертвые (известные из письменных памятников) языки. Эта классификация включает очень большое количество языков, и здесь она дана в сильно сокращенном виде.

1. Индийская группа

Языки народов Индии, Пакистана, Цейлона, Непала (хинди, урду, бенгали, непали и др.)

Цыганский

Мертвые:

Ведийский - язык Вед (древнейших священных книг индийцев), сложившихся в первой половине второго тысячелетия до н.э., но записанных гораздо позднее (около VII в. до н.э.).

Санскрит - классический литературный язык древних индийцев с III в. до н.э. по VII в. н.э., до нас дошла богатая литература на санскрите.

2. Иранская группа

Персидский (фарси)

Пушту (афганский)

Таджикский

Курдский

Осетинский

Памирские языки

Мертвые:

Авестийский - язык священной книги “Авесты”, где собраны религиозные тексты культа зороастрийцев.

Скифский - язык скифов (аланов), живших в Северном Причерноморье и на восток до границ Китая в I тысячелетии до н.э. и I тысячелетии н.э.; предок осетинского языка.

3. Славянская группа

Восточнославянские:

Русский

Украинский (современный литературный язык существует с конца XVIII в.)

Белорусский (письменность с XIV в.)

Южнославянские:

Болгарский

Македонский

Сербскохорватский

Словенский

Мертвые:

Старославянский (древнецерковнославянский) - общий литературный язык славян средневекового периода.

Западнославянские:

Чешский

Словацкий

Польский

4. Балтийская группа

Литовский

Латышский

>Мертвые:

Прусский - вымер в XVII в. в связи с насильственным онемечиванием

5.Германская группа

Северогерманские (скандинавские):

Датский

Шведский

Норвежский

Исландский

Западногерманские:

Английский

Нидерландский (голландский) с фламандским

Немецкий

Идиш (новоеврейский) - различные верхненемецкие диалекты, смешанные с элементами древнееврейского, славянских и других языков.

Восточногерманские:

Мертвые:

Готский - существовал в двух диалектах. Вестготский - язык средневекового готского государства в Испании и Северной Италии. Остготский - язык восточных готов, живших в раннем средневековье на побережье Черного моря и в южном Поднепровье; существовал до XVI в. в Крыму.

6.Романская группа

Французский

Итальянский

Испанский

Португальский

Румынский (молдавский как разновидность румынского)

Мертвые:

Латинский - литературный язык Рима в республиканскую и императорскую эпоху; литературный язык западноевропейского средневековья; язык католической церкви.

Средневековая вульгарная латынь - народнолатинские говоры раннего средневековья, которые при скрещении с туземными языками римских провинций Галлии, Иберии, Дакии и т.д. породили романские языки: французский, испанский, португальский, румынский и т.д.

7.Кельтская группа

Ирландский

Шотландский (гэльский)

Бретонский

Валлийский (уэльский)

Мертвые:

Галльский - вымер с эпохи образования французского языка; был распространен в Галлии, Северной Италии, на Балканах и даже в Малой Азии.

8. Греческая группа

Новогреческий (с XII в.)

Мертвые:

Древнегреческий

Среднегреческий (византийский)

9. Албанская группа

Албанский

10. Армянская группа

Армянский

11. Хетто-лувийская (анатолийская) группа

Мертвые:

Хеттский - известен по клинописным памятникам XVIII - XIII вв. до н.э. (самые ранние письменные памятники на индоевропейском языке).

12.Тохарская группа

Мертвые:

Тохарский А и Тохарский Б - известны по письменным памятникам V - VIII вв. н.э.

Как доказывают лингвистические исследования, все эти языки являются потомками одного, некогда существовавшего праязыка - языка древних индоевропейцев. История не сохранила ясных свидетельств о том времени, когда предки современных французов, греков, шведов, русских, афганцев и таджиков составляли единый, хотя и разделявшийся на роды и племена народ. До сих пор не удаётся выяснить, на каких языках говорили люди, жившие в различных частях Европы и граничащих с ней частях Азии в дописьменную эпоху и оставившие здесь материальные свидетельства своей жизни. Изучая эти останки (захоронения, остатки жилищ, оружия, утвари, украшений), археологи выделяют различные “культуры”, свойственные неким народам, заселявшим в ту или иную эпоху определённые территории, но связывать эти “культуры” с конкретными языковыми группами можно только гипотетически. Единственным надёжным источником наших знаний о том, на каком языке говорили люди, жившие в данном месте в исследуемое время, являются письменные свидетельства этой эпохи, и то только в том случае, если ученым удалось их расшифровать. Мы не сомневаемся в том, что жители Афин в IV в. до н.э. говорили на древнегреческом языке, но на каком языке говорили люди, жившие в это время на берегах Балтийского моря, мы можем только гадать, поскольку они не имели письменности (либо их упражнения в письме до нас просто не дошли). Наиболее древние письменные тексты на языке, относящемся к индоевропейской языковой семье, принадлежат хеттам - народу, создавшему в Малой Азии (на территории современной Турции) могущественное государство и исчезнувшему с лица земли ещё за тысячу лет до нашей эры. Эти тексты, написанные на глиняных табличках и высеченные на камне, датируются XVIII в. до н.э. Не намного младше и первые письменные тексты на древнегреческом языке: наиболее ранние из них, обнаруженные в развалинах Микен и записанные так называемым линейным письмом Б, относятся к XIV в. до н.э. Все остальные известные нам тексты на индоевропейских языках записаны существенно позже (не ранее V в. до н.э.). Возраст самых ранних дошедших до нас текстов на древнерусском языке не превышает тысячи лет, а относительно того, где жили наши предки славяне две или три тысячи лет назад и какие народы и племена были в то время их ближайшими соседями, нет никаких исторических сведений (хотя ученые выдвигают по этому поводу различные гипотезы, многие из которых достаточно хорошо обоснованы).

И тем не менее, данные сравнительно-исторического изучения языков не позволяют сомневаться в том, что было время (по современным представлениям, 5 - 6 тысяч лет назад), когда и предки (по языку и культуре) современных русских, и предки давно исчезнувших хеттов входили в состав одного, по-видимому, достаточно многочисленного и занимавшего некую общую территорию народа - древних индоевропейцев. В XIX веке этот народ принято было называть арийцами (ариями), но в настоящее время это название обычно употребляют только по отношению к предкам индийских и иранских языковых групп (индо-арийская группа языков). Относительно территории, на которой существовал этот народ в эпоху индоевропейского единства, то есть относительно прародины индоевропейцев, высказывались самые разнообразные предположения. (Вплоть до того, что местом, из которого началось распространение индоевропейцев в Европу и Азию, является субарктическая зона за Северным полярным кругом. Кто загнал туда наших предков и как им удалось там выжить и накопить силы для завоевания огромных пространств, об этом приверженцы данной гипотезы особо не распространяются). Сегодня большинство учёных сходятся на том, что наиболее вероятным местом исходного проживания праиндоевропейцев следует считать Юго-восточную Европу (Балканы, Дунай, Карпаты). В тоже время многие авторитетные исследователи предлагают и другие гипотезы. В частности, прародиной индоевропейцев предполагают Переднюю Азию (около озера Ван) или Северное Причерноморье. Ещё в доисторические (дописьменные) времена племена индоевропейцев распространились по Европе и Азии и в конечном итоге заняли огромную территорию от Скандинавии до берегов Средиземного моря и от Атлантического до Индийского океанов. Благодаря этому расселению и миграциям отдельные группы индоевропейцев (роды, племена, племенные союзы) утратили постоянные контакты друг с другом и превратились в самостоятельные народы, каждому из которых была суждена собственная судьба. При этом языки этих народов, в начале малоразличавшиеся и бывшие до этого времени диалектами одного и того же, общего всем языка, так же постепенно обособлялись и в течение нескольких тысяч лет изменялись и развивались самостоятельно, сохраняя относительно тесные языковые контакты лишь со своими ближайшими соседями и мало взаимодействуя с родственными языками тех народов, которые были удалены на сотни и тысячи километров. Чем дальше - в пространстве и в своем социальном развитии - удалялись друг от друга потомки некогда единого индоевропейского народа, тем больше расходились между собой их языки, вплоть до полной внешней чуждости друг другу и утраты взаимопонимания при обращении друг к другу на своём родном языке.

Такое представление об эволюции индоевропейских языков и генетических связях между ними выразилось на раннем этапе развития сравнительно-исторического языкознания в виде теории “языкового древа”, которая, с различного рода оговорками, сохранила свое значение и наглядность до настоящего времени. В рамках этого представления возникновение и развитие индоевропейской семьи языков уподобляется “родословному древу” - генеалогической схеме, отражающей родственные взаимоотношения между поколениями и членами одной семьи. Выросшие из общего языкового “корня” (“ствола”), отдельные языковые группы продолжают развиваться и “ветвиться”, давая всё новые побеги и всё дальше уходя друг от друга в “языковом пространстве”. При этом отдельные веточки этого “древа” с их побегами и отростками представляют собой аналогию известных нам языков с их диалектными и другими подразделениями.

Кроме наиболее изученной индовропейской семьи языков лингвисты выделяют и другие языковые семьи, и предполагается, что в идеале каждый из существующих или существовавших языков должен быть приписан к какой-то из языковых семей и тем самым внесен в генеалогическую классификацию языков. Наболее близкими нам (индоевропейцам) большими языковыми группами являются:

- Уральские языки - к ним принадлежат, в частности, венгерский, финский, эстонский, а также языки многих северных народов, населяющих нашу страну (ханты, манси, коми, удмурты, мордва, ненцы, селькупы и др.).

- Алтайские языки; наибольшая группа в их числе - это тюркские языки, в которые входят турецкий, туркменский, татарский, башкирский, якутский, казахский, киргизский, узбекский, чувашский и многие другие языки; к тюркским относят и языки народов - печенегов, половцев, хазар, - когда-то населявших Великую степь и бывших ближайшими соседями наших предков.

- Семито-хамитские языки - к ним относят арабский, иврит (древнееврейский), языки многих народов, живущих в Северной и Центральной Африке, а также мертвые языки, сыгравшие важную роль в развитии нашей цивилизации, такие, как древнеегипетский, аккадский (ассиро-вавилонский), финикийский, арамейский.

Исходя из того, что в биологическом отношении все люди имеют общих предков и связаны между собой общностью происхождения (на сегодняшний день в антропологии господствует моногенетическая теория происхождения человека), можно предположить и наличие родства между всеми языками Земли. На сегодняшний день убедительно, на основе эмпирических фактов доказать или опровергнуть это предположение невозможно. Однако учёные ищут такое родство между большими языковыми группами и приводят определённые доказательства того, что имеется глубинное родство между индоевропейскими языками и языками других крупных семей: афразийской (семито-хамитской), алтайской, уральской, картвельской, дравидийской. Все эти языки объединяются в макросемью языков, которые получили общее название - ностратические языки (от лат. noster “наш”). Таким образом, эта гипотеза предполагает, что когда-то существовал ностратический праязык, потомками которого являются и язык древних индоевропейцев, и праязыки других вышеперечисленных языковых семей.

Если мы примем эту гипотезу, то мы должны признать, что наш русский язык находится в некотором - пусть во многих случаях очень отдалённом - родстве с огромным числом языков, и, следовательно, во всех этих языках мы можем искать факты (лингвистические свидетельства) из истории развития той системы понятий, которой мы сегодня пользуемся и которая является внутренним каркасом нашего человеческого существования. Однако чем дальше разошлись языки, тем сложнее сопоставлять существующие в них слова и понятия и, соответственно, тем опаснее полагаться на такие сопоставления при доказательстве конкретных предположений о развитии исследуемых понятий. Поэтому в изучении понятийной структуры языка и её глубинной истории наибольшее значение имеют те связанные достаточно тесным родством языки, в которых слова (их значения и фонетическая форма) ещё активно “перекликаются” друг с другом, так что остается мало сомнений в их общем происхождении.

Какие же языки являются ближайшими родственниками русского языка? В первую очередь, это, конечно, все славянские языки. Распад общеславянского языка произошел сравнительно недавно, а кроме того на протяжении всей своей истории славянские народы тесно общались друг с другом, совместно проходя этапы социального и культурного развития. За пределами славянской языковой группы наиболее близкими нам являются, по-видимому, балтийские языки. Большинство учёных сегодня придерживается мнения, что до выделения и обособления прабалтийского и праславянского языков существовал общий балто-славянский праязык, уже отделившийся от языков других групп индоевропейской семьи. И это “балто-славянское языковое единство” распалось относительно поздно, что и обуславливает заметную даже на первый взгляд близость между этими языковыми группами. Близость этих языков настолько велика, что для прусского (древнепрусского) языка, исчезнувшего лишь в XVII веке, ученые затрудняются найти место в классификации индоевропейских языков: он одинаково близок как к балтийским (литовскому и латышскому) языкам, так и к славянским языкам (в частности, к древнерусскому). Следующий круг близости связывает русский язык с германскими и иранскими языками, при этом кроме прямого родства (общности происхождения) большую роль играет, по-видимому, тесное соседство и взаимные контакты наших предков с германскими (готы, германские народы, населявшие берега Балтийского моря) и восточно-иранскими племенами, обитавшими в Северном Причерноморье уже в историческое время (скифы, аланы). Именно эти языки (и чаще всего, именно в этом порядке) привлекаются для сравнения при исследовании истории русских слов и выяснения их праформ и первобытных значений.

Кроме того, русский язык (так же, как и другие славянские и балтийские языки) очень архаичен [45] и это сближает его с индоевропейскими языками, существовавшими две - три тысячи лет назад и известными нам по письменным источникам, такими, как латинский, древнегреческий и санскрит. Это объясняется тем, что ещё двести - триста лет назад подавляющее большинство носителей русского языка (простой народ) говорили так, как говорили многие поколения их предков, в каждой области на своем диалекте, практически не общаясь и не смешиваясь с людьми, говорящими несколько иначе, и не испытывая почти что никакого влияния со стороны относительно быстро развивавшегося литературного языка. При этом жизнь основной массы говорящих на русском (а точнее, псковском, курском, вологодском и т.д.) людей - их социальные взаимоотношения, формы хозяйствования и быта, верования, фольклор - изменялась очень медленно, и во многом оставалась такой же, как и тысячи лет назад. Но, следовательно, так же медленно изменялся и язык, создававший этих людей. В то же время консервативный, архаичный язык народного большинства очень сильно влиял на речь той более динамичной прослойки русского общества, которая участвовала в создании литературной нормы современного русского языка. Можно сказать, что язык произведений Льва Толстого практически никак не мог повлиять на язык русских крестьян до наступления эпохи всеобщей грамотности и распространения радио и телевидения, но обратное влияние языка большинства общества на язык его привилегированной и образованной части всегда было очень сильным. Поэтому в некоторых отношениях (в том числе, и в лексике) русский язык оказывается ближе к (литературному) языку древних римлян или греков, нежели к современному английскому или французскому. По своему языку мы оказываемся ближе к тем первобытным корням, от которых, в конечном счёте, ведут своё происхождение и французский, и русский языки. И потому многие древние смыслы, связанные с первобытной системой понятий, ещё можно “услышать” в звучании русских (или шире, славянских) слов, в то время как в языках других народов, социальное развитие которых шло быстрее и гораздо раньше захватило основную массу населения, этот “голос предков” звучит намного глуше и слабее.

Таким образом, если мы собираемся изучать историю слов и понятий, то можно сказать, что нам повезло с родным языком. Во-первых, русский принадлежит к обширной и лучше всех изученной индоевропейской языковой семье, а во-вторых, те исходные значения индоевропейских корней, которые нас интересуют, в русском и в других славянских языках сохранились лучше и яснее, чем в других языковых группах.

Все индоевропейские языки можно рассматривать как один язык, отдельные части которого обособились и существуют самостоятельно. Каждая из частей в общем и целом самодостаточна, но при этом все они имеют одну и ту же корневую систему, в их основе лежит одна и та же система исходных понятий. Пользуясь биологическими терминами, можно сказать, что, различаясь по фенотипу, эти языки имеют общий генофонд, общий набор унаследованных от предков генов, различные сочетания и видоизменения которых и создают видимое разнообразие индивидов. Все представители вида различны, у каждого свой индивидуальный набор генов (аллелей), на это накладываются различия, обусловленные возрастом, полом, расой, средой обитания, перенесёнными заболеваниями, индивидуальным опытом, актуальным состоянием. И тем не менее, все рассматриваемые животные принадлежат к одному виду. Их различия являются результатом общих - свойственных данному виду - реакций на ту или иную ситуацию, в которую попадает индивид. То богатство возможных реакций, которое генофонд вида содержит в потенции, реализуется как фенотипическое разнообразие индивидов, каждый из которых ведет свою независимую от других жизнь.

Аналогично обстоит дело и с родственными языками. Практически каждое слово в любом из этих языков имеет родственников (однокоренные слова) в других языках. Иногда такое родство лежит на поверхности и бросается в глаза. В учебниках в качестве примеров неоспоримого родства языков чаще всего приводят числительные и термины родства, которые издревле входили в состав базовой индоевропейской системы понятий и мало изменялись с течением времени. Так, слова со значением “мать” очень схоже звучат практически во всех индоевропейских языках: рус. мать (р.п. матери), ст.-слав. мати (р.п. матере), лит. mote, санскр. mata(r), др.-перс. ha-mata, matar, греч. meter, лат. mater, фр. mere, англ. mother, нем. Mutter. Или другое понятие “нос”: рус. нос, ст.-слав. носъ, лит. nosis, санскр. nasa, др.-перс. naham, лат. nasus, фр. nez, англ. nose, нем. Nase.

Но такое близкое сходство родственных слов встречается нечасто. Гораздо чаще слова, имеющие общее происхождение, в разных индоевропейских языках оказываются далеко разошедшимися как по их сегодняшнему звучанию, так и по их современным значениям. И тогда об их родстве можно только догадываться. Чтобы с бoльшей или меньшей степенью достоверности доказать общность происхождения таких слов, нужно “протянуть” между ними цепочку других слов, между которыми мы обнаруживаем явное сходство по значению и звучанию. При этом лингвисты, занимающиеся сравнительным изучением языков, обнаружили определённые закономерности перехода одних звуков в другие (так называемые звуковые законы). Так, установлено, что в глубокой древности звук к в русском языке перед некоторыми гласными заменялся звуком ч (крик - кричит), и поэтому русские слова со звуком ч могут быть производными от слов, которые в индоевропейском языке имели в этом месте звук k и сохранили его в других языках. Эти звуковые законы необходимо учитывать, составляя “переходные мостики” между словами разных языков и эпох. Например, возьмём из непальско-русского словаря [46] слово кэш. В современном непальском языке оно имеет значение “волосы (на голове)”. На первый взгляд между непальским кэш и русским волосы нет ничего общего. В русском языке просто нет слов, относящихся к понятию “волосы” и одновременно похожих на слово кэш. Но если немного подумать, как-то “покрутить” это кэш, “погнуть” его, поковеркать на русский лад, то можно сказать: “Она заплела свои волосы в кэшичку” или “Она кэшет (> чэшет) волосы”. Оказывается, что родственниками непальского слова могут быть русские коса, расческа, косматый. Естественно, это только наша догадка, но догадка, имеющая большую степень правдоподобия. Для того, чтобы сделать её более убедительной, нужно найти и другие слова (в самом непальском, в близкородственном непальскому санскрите, в славянских языках, в других индоевропейских языках), заполняющие пробелы между кэш и чесать или космы [47].

И ещё один, более длинный пример поиска генетически родственных слов. Рассмотрим такое, явно заимствованное русским языком слово как фашизм. Оно появилось в русском в начале 20-х годов из итальянского, где тоже возникло лишь в 1919 году как название нового политического движения. Ит. fascismo (произносится как фашизмо) происходит от ит. fascio (фашо) “связка”, “пучок”, “пачка”, а также “союз”, “объединение”. Восходит к лат. fascis (произносится как фасцис) “связка”, “пучок”, “вязанка” [48]. В Древнем Риме царя сопровождали 12 ликторов (стражников) с fasces (связками батогов, прутьев), в которые были вложены топорики, называвшиеся securis “секира”. Это были внешние признаки верховной власти, символы права распоряжаться жизнью и смертью людей [49]. В фашистской Италии тот же пучок прутьев с секирой стал эмблемой фашистской власти (символом возрождения римских доблестей). Слова, производные от лат. fascis, неоднократно заимствовались русским языком; отсюда в нём такие специальные термины, как употребляемое в анатомии фасция “тонкая соединительнотканая оболочка, покрывающая [связывающая в пучок] отдельные мышцы и мышечные группы”; устаревший строительный и военный термин фашина “пучок (связка) хвороста”; применялся при строительстве плотин, насыпей, для заваливания рвов при штурме крепостей и т.п. Но исконно русских слов, явно родственных этим заимствованным словам, вроде бы нет. Посмотрим, как обстоит дело с родственниками этих слов в других европейских языках.

Возьмем немецкий язык и поищем в нём слова, близкие по произношению и значению, то есть, вероятно, однокоренные с fascis. Они легко обнаруживаются.

Во-первых, глагол fassen “хватать, охватывать, окаймлять, вставлять в оправу” (отсюда собачья команда: фас - хватай), “вмещать (объем)”, “схватывать, понимать” (откуда Fassungskraft “познавательная способность”).

Во-вторых, производное от этого слово Fass “бочка” - сосуд, который схвачен, связан из дощечек ободом и который сам “схватывает”, вмещает свое содержимое. От него произведены заимствованные русским языком слова фасовать, фасовка, фасованный (товар) - первоначально “товар, продаваемый бочками”. Сюда же надо, по-видимому, отнести и нем. Gefass “сосуд”, “посудина”, а также “(кровеносный) сосуд” в анатомии. (Если увидеть здесь сходство с лат. fas “высшее право”, “неписаный закон” - то, что связывает, держит обручем людские действия, не дает людям вести себя как им вздумается, - то к этому гнезду слов надо отнести и русск. фатум “судьба”, фатальный “роковой”, “тот, от которого не уйдешь”).

Кроме того, немецкие слова: faschen “бинтовать”, fesseln “связывать, спутывать (лошадь), заковывать в кандалы”, “привлекать, захватывать, пленять”, fasen “скашивать кромку, ободок” (отсюда русский столярный, токарный термин снимать фаску).

В английском близкие слова: Vessel “сосуд”, “посудина”, (и кроме того “судно”, “корабль”, даже “дирижабль”), “анатомический сосуд” (по смыслу и значению близко к гр. vase “сосуд”, от которого происходит англ. vascular “сосудистый”), fascinate “околдовывать, очаровывать, пленять” (производным от него является редкое русское слово фасцинирующий “чарующий”, “привлекательный”), fasten “связывать”, “зажимать”, “запирать”, “схватываться (о растворе, штукатурке)”.

Практически во всех европейских языках есть слова с корнем pas-, который фонетически очень близок исследуемому корню fas- (можно достаточно уверенно говорить о фонетическом равенстве: p = pf = f = v; из лат. pondus “вес”, “тяжесть” - через нем. Pfund “фунт” - появились русские и пуд и фунт; то же соответствие в русском полк и немецком Volk [50]). Во многих случаях эти корни сходны и по значениям:

лат. passio “претерпевание”, “страдание”, “страсть”, “аффект” (отсюда через французский - уст. русск. пассия “любовница”, “предмет увлечения”). Родственно с ним греч. pathos “пафос”, “страсть” (отсюда русск. патетика, патетический), но и “болезнь” (отсюда патология, пациент “терпящий”);

лат. passivus “восприимчивый”, “ощущающий” (отсюда русск. пассивный “недеятельный”, “страдательный” (“страдательный залог” в грамматике), пасовать “не участвовать”, “отказываться от сопротивления”, я пас);

англ. pass “проход”, “путь”, “ущелье”, “пролив”, “канал” (вроде бы это производное от фр. pas “шаг”, “(узкий) проход”, “ущелье” - от лат. passus “шаг”, “поступь”, “след ноги” - отсюда производятся пассажир, пассаж, паспорт (первоначально, “пропуск в порт”) - но с другой стороны, “пролив”, “проход” - это то, что связывает какие-то места, связка, кроме того, это место, где пассивно проходят, где человек чувствует себя связанным, претерпевающим, где нет возможности активных действий, поэтому с этими словами следует ещё разобраться - возможно, они где-то (в латинском?) смыкаются не только по звучанию, но и по смыслу.)

И сюда же: англ. path [pa:q] “путь”, “тропинка”, “дорожка” (в немецком ему соответствует Pfad “тропа”; ещё одно доказательство фонетического равенства v = f = pf = p).

До сих пор мы рассматривали иностранные слова, которые родственны слову фашизм. В русском языке у них обнаружилось много производных слов, но всё это были прямые и относительно недавние заимствования из европейских языков и непосредственно из латыни. Ни одного исконно русского слова, родственного этим корням, мы пока не нашли.

Единственное, что можно было бы попытаться связать, это нем. fass и русск. хватай. Дело в том, что чистый звук ф русскому (народному) языку не свойственен - он появился лишь в письменном, книжном языке. До сих пор не очень образованные люди путают произношение ф и хв: они их не различают. (В качестве анекдота: один крупный советский учёный, возмущаясь каким-то своим малограмотным партийным начальником, жаловался: “Я не понимаю, почему он говорит хвакт, если он при этом говорит не фатаит”. Но он потому так и говорит, что для него эти звуки одинаковы. В его речи это варианты произношения одной и той же фонемы.) Поэтому фать и хвать по-русски одно и то же. Я думаю, что такая связь - родство слов - здесь, действительно, есть. Однако тех, кто с этим не согласится и будет считать, что сходство здесь натянуто, мне убедить нечем.

Но от англ. path - можно найти переход к славянскому пас. Сегодня в русском литературном языке такого слова нет (оно, конечно, сохранилось в диалектах, но не в обыденной общерусской речи), однако такое слово, вероятно, было в древнерусском языке [51] и оно сохранилось в других славянских языках. Польск. pas “пояс”, “кушак”, “ремень”, “полоса”, “зона”, “пояс (климатический)”; чеш. pas “пояс”, “ремень”, “зона”, чеш. paska “лента”, “перевязь”, “повязка”. В ближайших к нам языках: укр. пас, пасок “пояс”, “кушак”, “узкая лента”; блр. пасак “то же”. У Даля встречается слово пас в значении “звериная тропа”. По смыслу пас, пояс подходят к рассматриваемой семье слов очень хорошо: это то, что связывает, охватывает, скрепляет в пучок. Даже смысл слова “тропа” не кажется здесь лишним: как и “проход” (англ./фр. pas), тропа связывает какие-то места (ср. русск. стёжка, польск. sciezka “тропа”, “дорожка” - то, что стягивает, соединяет).

Родство славянских пас и пояс не вызывает никаких сомнений. И тут мы выходим на широкую дорогу. И не потому даже, что появляются производные поясок, опояска, перепоясаться, поясница, поясничный, поящатый “в поясах, полосах, поперечно полощатый” (Даль), поясье “вязка снопов”, “перевясло” (Даль), хотя это уже хорошо, а, главным образом, потому что слово пояс этимологически очень прозрачно: это некий предмет, которым можно по-ясти, по-яти, то есть, “объ-ять”, “захватить”, “по-имать”. Далее: по-ясати - по-в-ясати - по-вязати - в-язати - вз-яти и т.д. Следовательно, основа - яти “брать”, “захватывать”, “окружать”, а по- (родственное p-, pf-, f-, v- в других языках) - приставка. Но корень ят- (ит-, ат-) присутствует в тысячах русских слов.

Рассмотрим только некоторые, наиболее близкие слову пояс, с приставкой по-/па-.

Единственный пример в русском языке, приводимый в этимологических словарях (Фасмер, Преображенский) на корень пас- - слово пасмо - старинное слово со значением “прядь ниток”, “моток”, “связка пеньки” (польск. pasmo “моток (ниток)”, “повязка”, “бинт”, “прядь (волос)”). Одно слово, но очень для нас ценное. По значению это практически то же, что и лат. fascis, ит. фашо, с которых мы начали свой анализ, - “связка”, “пучок”.

Держать за пасом - запасаться. (Здесь сближение - “рифма” - с другой семьей слов, таких как запасти, пастух, пастор, пастбище, пастня (пашня), пащенок, пасть и т.д.).

Опасаться. По смыслу: о-пaсать-ся, то есть, “окружить себя пасом (поясом, полосой) укреплений”, “огородиться” (ср. “оборонительный пояс”), отсюда опасливый “осторожный”, опаска, опасение, опасность, опасный, безопасный, огнеопасный и т.д.

Пясть. Сейчас этим словом обозначается “кисть руки”, “ладонь”, “пять долгих косточек со связками и прочими частями меж пальцев и запястья” (Даль), отсюда пястные кости, запястье. Но исходным значением, несомненно, было “кисть руки”, “кулак” (“кулак” - чеш. pest, польск. piesc, нем. Faust, др.-в.-нем. fust, англ. Fist; ещё один пример фонетического равенства p и f) - то, чем хватают, обхватывают, а затем и то, чем пестят “бьют”, “колотят”, “молотят” (русск. пест, пестик). Можно даже усмотреть определённое сходство между словами пъ-ясть и къ-исть. Сюда же по смыслу примыкает и кулак, если считать, что ку-лак - это то, чем ку-лачат, а лачить = лычить означает “охватывать”, “соединять” = связывать лыком; ср. польск. laczyc “соединять”, “связывать”, “сочетать”, “случать”).

Пазуха (пас-уха). Выражения “держать что-либо за пазухой” и “за пасом (за поясом)” очень близки по смыслу, но прямо перейти от одного к другому затруднительно. Пазуха - это некоторая “полость, закуток, угол” и, вероятно, происходит от слова паз. Паз - сегодня значит “выемка , полость, углубление”, в которое что-то вставляется. Паз нужен для скрепления каких-то деталей (бревен и т.п.), поэтому уже давно предположено [52], что исходное значение этого слова - “связка, соединение, скрепа”. Действительно, исходным способом скрепления каких-то деталей и частей (в строительстве и т.п.), по всей видимости, было связывание: пъ-азати = пъ-ясати = въ-язати.

Паять. Значение “связывать с помощью пайки” позволяет, как мне кажется, отнести это слово (и однокоренные с ним слова: паяльник, запаять, припой) к тому же гнезду “пъ-яти”. Ср. русск. спаять и русск. дружеская спайка с польск. spojny “сплоченный (с-по-лыч-енный)”, spojnosc “связь, соединение” и польск. spoic “спаять, скрепить, объединить”, spoina “место спайки”, “сварной шов”.

Паук. Несмотря на то, что в русском языке паук и пояс/пас довольно далеки друг от друга, названия паука в других славянских языках позволяют предположить родство этих слов. С одной стороны, болг. паяк “паук”, паяжина “паутина” и соответствующие им польск. pajak и pajeczyna несомненные родственники русского паука и паутины, а с другой стороны, их форма наталкивает на мысль, что славянское название животного исходило из его способности пъ-яти жертву, охватить, связать её своей пъ-ятиной.

Несмотря на всю гипотетичность наших реконструкций, разобранные нами примеры в общем и целом показывают, что, опираясь на тезис о существующей доныне единой индоевропейской лексике (системе понятий), можно высказывать вполне разумно звучащие предположения о родстве, а, следовательно, и о происхождении конкретных слов, а затем и доказывать это, используя в качестве материала слова из самых различных языков.

Примечания

[44] Реформатский А.А. Введение в языковедение. М.1998, 411-422

[45] Этот вопрос обсуждается в книге О.Н.Трубачева, посвященной происхождению наших предков - славян (Трубачев О.Н. Этногенез и культура древнейших славян. Лингвистические исследования. М., 2002). Отстаивая тезис об архаичности славянских языков, автор книги цитирует (с. 274) слова известного итальянского лингвиста Джулиано Бонфанте: “Славянский, засвидетельствованный в IX веке после рождества Христова, очень консервативен, в значительно большей степени, чем хеттский, на котором говорили за 2000 лет до рождества Христова”.

[46] Непальско-русский словарь. Сост. И.С.Рабинович, Н.И.Королев, Л.А.Аганина. М.1968, с.255

[47] См. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. В 4-х томах. Т.2. М.1986 (словарные статьи коса и косма; с.344-346) и Т.4. М.1987 (статья чесать, чешу; с.349-350)

[48] Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. В 2 тт. Т.2. Панцирь - Ящур. М.1994, с.305

[49] Санчурский Н.В. Римские древности. М.1995, с.45

[50] “Этимологически слово полк связано с германской лексической группой: древневерхненем. folk, англосакс. folc “войско”, “отряд”, нем. Volk “народ”, “нация”.” (Абаев В.И. Жанровые истоки “Слова о полку Игореве” в свете сравнительного фольклора. // Абаев В.И. Избранные труды. Религия. Фольклор. Литература. Владикавказ, 1990, с.514)

[51] “Пасати - вм. поясати (мечемъ) - посвящать въ рыцари (о Полякахъ): - И ту пасаше Болеславъ сыны боярьскы мечемъ многы. Ип. л. 6657 г.” (Срезневский И.И. Материалы для Словаря древнерусского языка. Т.2. М.1958, с.883)

[52] Топоров В.Н. О происхождении нескольких русских слов. (К связям с индо-иранскими источниками). // Этимология. 1970. М.1972, с.37-45

Литература

1. Алпатов В.М. История лингвистических учений. Учебное пособие. М.1999 (главы “Лингвистика XVIII века и первой половины XIX века. Становление сравнительно-исторического метода”, с.54-61; “Август Шлейхер”, с.78-83)

2. Данилевский И.Н. Древняя Русь глазами современников и потомков (IX - XII вв.). Курс лекций. М.1999 (Тема 1. “Проблемы генезиса восточных славян”, с. 21-38)

3. Реформатский А.А. Введение в языковедение. М.1998 (глава 6. “Классификация языков”, п.п. 74-78, с.386-443)